Зот тоболкин - грустный шут. Зот корнилович тоболкин Зот тоболкин

Приводит не сразу. Вот Татьяна отвечает сыну: «Что колыбельных не пела - прости. Так уж вышло… Не до них мне было. Надо было выстоять. И - выстояла!» Гордость ее понятна: самые тяжелые годы прожила Татьяна по совести.

Но сегодня для таких, как Татьяна, мало выстоять: «Что я знала в жизни? Работу. Одну работу. Но появился человек, Игошев, который научил меня и в этой работе находить радость. Потому что работаем-то мы для людей. Для людей. Юрка, а не для себя…» Сын же возвращает ее мысли к дому, к семье: «Ты перестала быть женщиной, мать… А ведь и добра и красива… Но где твое горе? Где радость?.. Ты плакать разучилась… Кот в избе и тот голоден. Сын в интернате. Муж на стороне жить вынужден». И именно Юрий, младший из действующих в пьесе лиц, подводит итог общим размышлениям о том, что случилось в их доме: «Благодарю, дорогие родители, за то, что вывели меня на столбовую дорогу… Широка дороженька… куда идти? Вот и мечусь я будто в буране, ищу самого себя. Вас, между прочим, тоже. Себя-то я найду, будьте уверены! Найду, чтоб мне сдохнуть! А вы поищите-ка себя!.. А сыну своему буду показывать на двух чудиков и внушать ему, как жить не надо. Вот, скажу я, сынок: это родители мои, позабывшие о своей душе. А ведь неплохие, в сущности, люди. Ты о душе, сынок, помни!..»

Смысл пьесы - не только в утверждении личной ответственности каждого. Есть в ней и как бы скрытый, но не менее важный мотив, звучание которого определишь не сразу.

Да, трудно пока что женщине у нас и на строительных участках, и в сельском хозяйстве, и особенно в животноводстве. На таких, к примеру, фермах, как та, где работает Татьяна Жилкина.

Пожалуй, впервые в нашей драматургии проблема женского труда ставится с такой тревогой. Татьяна - работница поистине тяжкого фронта, дни и ночи она в совхозе. В пьесе говорится и о расширении ее фермы и о введении технических усовершенствований всего комплекса. Только от этого не легче Татьяне - о судьбе ее, как и о жизни других, таких же, как она, работниц, пока что никто не задумывается. А может быть, именно в трудностях самих условий работы Татьяны - главная причина ее семейных неурядиц?..

Мысль эта пока не появляется у Татьяны, ее занимают сугубо личные переживания. Это, конечно, правильно - искать причины того, что случилось у тебя дома, надо прежде всего в самой себе, хозяйке. Но ведь в данном случае личная ответственность Татьяны значительно шире семейной. И может, не только она виновата в том, что происходит в ее доме. Хотя, если присмотреться повнимательнее, многое могло бы стать иным, когда бы и сама она, Татьяна, научилась подходить к домашним своим делам с позиций общественных.

Ведь Татьяна - депутат районного Совета, член правления животноводческого комплекса, активный, авторитетный человек. Кому же, как не ей, и задуматься об улучшении условий труда? О том, в частности, чтобы привлечь к тяжелой работе на ферме молодежь. Напротив, она живет навязчивой идеей заставить сына учиться в городе: «А институт ты кончишь, хоть тресни!» Неясна в пьесе судьба сына Игошева. И сам Игошев не задумывается над тем, чтобы заинтересовать молодежь работой на ферме.

Но драматурга волнует не столько локальный вопрос: «Кто виноват?» - в пьесе обнажены злободневные моральные проблемы, идет разговор об ответственности каждого человека и перед самим собой и перед обществом. Позиции эти, в сущности, неразделимы.

Появление пьесы «Про Татьяну» в наши дни знаменательно особо. В свете задач, поставленных партией в Продовольственной программе, намеченной майским (1982 г.) Пленумом ЦК КПСС, разговор о тружениках нового животноводческого комплекса, о таких, как Татьяна, сегодня - это разговор о главном. Ибо общегосударственные проблемы развития народного хозяйства - это не только дальнейшее расширение огромного фронта работ, это прежде всего - проблемы общественного и нравственного совершенствования личности, это забота о каждом труженике, о тех, кому и предстоит реализовать эти грандиозные планы.

Уже при чтении пьесы нетрудно себе представить спектакль, в котором лирико-драматическая, будто бы камерная новелла увлекает нас и искренностью, и трепетностью переживаний героев, и каким-то добрым озарением надежды. Но в том-то и своеобычность почерка Зота Тоболкина, умеющего повести своего читателя от, казалось бы, самого малого, скрытого, интимного - к большому. Скромная история жизни Татьяны, доверенная нам драматургом, вырастает до обобщений подлинно масштабного, общественного значения, становится поучительным рассказом о жизни многих и многих.

Большой эмоциональный взрыв драматург выносит в финал пьесы - здесь кульминация сценического действия, кульминация психологического конфликта. На суровые обвинения сына Татьяне ответить нечем. Безмолвие ее многозначительно: в нем не только чувство собственной вины. Есть в том и скрытая мобилизация всех духовных сил героини. Драматург представил нам возможность мысленно как бы продолжить историю жизни Татьяны, «додумать» судьбы героев пьесы, развить поиск необходимых ответов…

Все персонажи в этой пьесе «житейски узнаваемы», здесь находим мы и общие приметы быта, свойственные многим нашим современникам черты характера. В то же время каждый из героев пьесы несет в себе драму неповторимой индивидуальности; здесь нет никакого «чуда», но каждая из ролей - сложная и увлекательнейшая задача и для режиссера и для актеров.

Герои пьес Тоболкина, как правило, люди труда. Первую свою пьесу «Самое главное - народ» («Геологи») он написал в 1965 году. Вторжение геологов в деревню, грубоватое обращение с землей-кормилицей… Конечно же, крестьянам все это пришлось не по душе. Об этом пьеса. Нашлись критики, которые скоропалительно обрушились на автора, как на… гонителя геологов. Быть может, и не все совершенно в этой пьесе, - если не было ясно, что не «против геологов» выступал автор, а в защиту тружеников деревни, в защиту природы. Но уже здесь можно заметить открытый общественный пафос писателя, его искреннюю и страстную защиту труда хлебопашца - то, что станет одной из основных тем всей его драматургии.

Чем сложнее наши задачи, чем выше уровень техники, тем больше мы должны заботиться о человеческом самосознании. И если одну из первых своих пьес Тоболкин посвятил неловкому вторжению молодых геологов в жизнь тюменской деревни, то сегодня писатель обращается к более сложным проблемам взаимодействия научно-технического прогресса и духовного, нравственного развития современного человека. Как правило, обращается он именно к современной деревне, к тем, кто доит коров, кто ставит печь в избе и учит деревенских ребят грамоте. Самое любовное слово писателя - о тех, кто ближе к земле, кто зерно, хлеб выращивает. Здесь видит писатель первозданную основу жизни человеческого общества.

«Взял колосок в руки - земли и пота творенье, - остье колюче, а стебелек строен и тепл… Уж такой тонкий, такой хрупкий! А ведь держит на своих плечах едва ли не главный достаток человечества: и силу, и радость, и продление нашего рода…». Это из новой книги Тоболкина «Слово о пахаре», вышедшей недавно в Свердловске.

Или вот герой пьесы «Верую!» Игнат Мантулин говорит о земле: «Истосковался я по ней. Бывало, зароюсь в окоп… вокруг все ископано, изрыто снарядами, танками, солдатскими лопатами. А мне поле мерещится… когда тут хлебушко рос, может, в рост человеческий. И жалость такая черкнет по сердцу - глаза бы вырвал себе, лишь бы не видеть вокруг всего этого безобразия. Лишь бы танки не громыхали, лишь бы люди не помирали и светлая тишина до самого рубежа России голубым ленком расстилалась! Скажи мне в такую минуту: «Погибни, Игнат! И все, о чем грезишь, сбудется!» Глазом бы не моргнул…»

Писатель высоко ценит стремление человека к совершенству, и нравственному и творческому. Герои Зота Тоболкина - люди, умеющие трудиться на благо своего дома, своей семьи. Способные видеть в труде и личное счастье созидания и священный свой долг перед обществом. По своему мироощущению, по художественным своим пристрастиям Зот Тоболкин близок тем современным писателям, которых увлекает проблема раскрытия русского характера, которые стремятся вызвать нашу сопричастность переживаниям героев, их поискам верных решений проблем нравственного совершенствования.

Грустный шут

Памяти отца моего

Часть первая

И скоморох ину пору плачет

(Пословица)

Бойся, тятька! - хрипло выдохнул Тимка, прянул в сторону и сдул ржаную взмокшую прядь, застилавшую зеленые дерзкие глаза. Рука сама собою выхватила нож из-за опояски. Так уж приучена она, рука: голову спасает. Другая-то голова не отрастет: не хвост ящеркин. - На нас прет, ей-боженьки!

Цыть, окаянный! - рявкнул Пикан. - Трясешь попусту имя господне!

Заломив полу кафтана, сунул за пояс, чтоб не мешала, и открылся хозяину. Медведь напирал, а ружьецо было разряжено. Рогатина обломана о другого медведя, шкура которого свешивалась с саней.

Я молитвой его… Бог не оставит.

Молитву на вечер береги, ежели хошь быть жив, - посоветовал Тимка, на случай отступая в кусты. Отец не слышал его, бесстрашно пер на медведя, словно зверь в нем проснулся, и - зверь на зверя: кто кого. Сошлись нос к носу, оба косолапые, бурые, оба в яростном исступлении. Отец тряс долгою бородищей, творя молитву, веруя в чудодейственность ее, а может, так, по привычке, - всюду с молитвой, - бормотал сумрачные слова. Медведь, вскинувшись на дыбы, прижался спиной к листвянке, ревел. В маленьких изумленных глазах, полных обиды и ярости, каталось по солнышку. И кровожадность, и свет этот добрый умещались в крохотных глазках, а мужик, обращенный спиною к солнцу, только что выбравшемуся из-за туч, забыв молитву и повторяя одно только слово «огради», наступал.

Медведь, оскорбленно, глухо уркнув, кинулся на Пикана, стиснул его передними лапами, норовя смрадной клыкастой пастью ухватить за лицо. Кряхтя и до кирпичной красноты тужась, Пикан заворачивал звериную башку назад. Когтистые лапы драли прочную одежу, бороздили тело.

Именем господа, покорись! - требовал мужичище. Медведь орал, охаживая его справа и слева, - не молитва его донимала, боль и ярость.

Молчал лес, в иное время полный разнообразных звуков, треску, шороху, птичьего посвиста; скрипел снег под лапами и подошвами, слышались глухие шмякающие удары, пых, возня, а порою рев. Медведь и человек, словно сговорившись, вскрикивали вместе густыми низкими голосами, потом замолкали, и сила возникала на силу.

Тревожась за отца, Тимка кинулся было на выручку, но Пикан яростно осадил:

Не ле-езь! Сам… сам справлю-усь! - и последним страшным усилием запрокинул медведя на спину. Шея ли звериная слаба оказалась, руки ли помора, привыкшие к веслам и к топору, дюжи нечеловечески, но человек одолел. Сучила ногами зверюга (медведицу распознали), била мордою оземь, сбрызгивая кровавую пену, но все было кончено.

Добить ее? Дорезать? - пытал Тимка. Нож нацелился под медвежью лопатку. Мигни отец - войдет молнией.

Вяжи… домой уведем, - а когда Тимка подскочил к нему с плетеными ременными вожжами, прикрикнул: - Да морду, морду сперва! Смрад нестерпимый!

На морду накинули недоуздок.

Отец брезглив: дурного запаху не выносит. Всю зиму в горнице мяту держит, по весне багульником изгоняет избяной устойчивый запах, растворяя настежь окна.

Нехорошо, гнило несло от медведицы. Увидав под зверем кучу, Иван сердито сплюнул:

Тьфу, нечисть! Вяжи скореича!

Стянув пасть зверюге, перевязал лапы ее, оставив запас для малого шага, Тимка нацепил на измятую шею медведицы поводок. Вязал, что-то шепотком наговаривал. Зверь поначалу бился, сучил лапами, потом расслабленно вытянул конечности, покорился.

От молитвы рассолодела, - усмехнулся Тимка, приоткрывая широкие зубы. Зубов, казалось, у него больше, чем у всех прочих людей. И крепки они, как якоря самокальные. Частенько бивали за дерзкий язык по зубам, аж голова дергалась, били, а он хоть бы что. Зато как сам дюзнет сплеча, драчуны рядками кусачки свои сплевывают. Лют, лют в драке Тимка! Но дерется с улыбкой: дескать, бью не потому, что гневаюсь, а чтоб уму-разуму научить. Сказать правду, с виду парень некрупный, но жиловат, тверд, как лошадиное копыто, и увертлив. Весь в кулаки ушел да в улыбку. Улыбка приметная, от уха до уха. А по рукам, ручейково вздуваясь, текут взбухшие вены. И лоб пропахан могучими стариковскими морщинами. Глаза и зубы отчаянны, дерзки, а морщины словно грустят. И когда шутит, а шутит он постоянно, за словами печаль какая-то слышится, преждевременная, не юношеская печаль.

Вишь, кучу, кхх… добра навалила… за молитв святых отец наших…

Нишкни, барменок! - Дюжий кулак отцовский взвился над Тимкиной головой. Да просто ль достать эту бедовую голову: вертуч, змей! - В силу чудесную веры не имаешь? А она, вишь ты, зверину дикую укротила…

Укротила… твоими руками, - щекоча вздрагивающую медведицу еловой лапой, мыл зубы озорной сын. Сколь ни выбивал из него Иван скоморошьи замашки - дурню неймется. За паужиной, бывало, сидит народ, лишнее слово опасаются вымолвить. Этот брякнет впопад - все ложки перед ртами зависают. Давятся гости от хохоту. Отец по лбу его, да уймешь ли, когда самого в смех тянет. Такое дите сатанинское, ни в мать, ни в отца: со смешинкой родился. Как голос подал, из материнского чрева явившись, думали, плачет… Из-за стола повыскакивали: за рождественским утренником шаньги да пироги ели. Стали ахать, роженице соболезновать, а он на руках у кумы вьется, ручонками машет, сучит ножонками, во рту два резца молочными каплями светятся..

Едок родился! - обрадовалась кума, поднося младенца к отцу. - За стол сажайте!

Есть еще у Пикана сын старший, Митя, в отца рослый, да не в него тихий, доброты небесной паренек. Дочь Авдотья, тоже кроткая, незлобивая девушка. Волосом коричнева, глазами синя, и голосок голубиный, баюкающий. Митрий и Тимка в мать светловолосые, глаза у обоих зеленые, материнские. Только у Мити они кроткие, лучистые, у Тимки - пронзительно студеные, и в каждом по бесу играет.

Ишь чего вытворяет, идол! Вскочил на хребтину медведице и погоняет.

Но, буруха! Нно, пошла! - и пятками ее по ребрам, кулаком по загривку. - Русь побольше тебя, да оседлана. А ничо, везет! Но, страшило лесное!

И вняла ведь тварь, повезла парня. Откуда в дикой послушанье взялось? Или впрямь звери бессмысленные сына младшего понимают? Не раз примечал Пикан: необъяснимую страшную власть имеет Тимка над животиной. Бывало, олешка поймает лесного, тот как собачонка за ним по пятам ходит. Раз волчонка принес из лесу. Все говорил с ним, приучал, будто язык звериный знал. Из одной миски ели, спать вместе ложились. За это Иван отрешил сына от общего стола. А Тимке и горя мало. Видно, не зря Бармой прозвали. Барма - место глухое, дикое. Там Тимка от отцовского гнева спасался - месяц не видывали его. А провинился в том, что на иконе соскоблил лик богородицын и вместо него нарисовал Потаповну… Думали, сгинул, а он живехонек объявился с тем же волчонком, заволосател, одичал, только что не урчит. С тех пор Иван боя шибкого опасался: парень-то с норовом, гордость в нем сатанинская. Чуть обидишь - снова исчезнет, ищи его тогда, свищи. Да и чего зря строжиться: прежнюю веру Пикан, не в пример отцу-покойничку, блюдет слабо. Тот спалил за нее, за прежнюю-то веру, себя и еще тридцать единоверцев. Сжег бы сына и внуков с ним вместе, да семья Пикана в тот год была у царя в работниках. Под конвоем из Светлухи угнали. И кнута отведал Иван, и на дыбе висел, а и звать не стоило: дали топор в руки - упрямства как не бывало. Опьянел Иван от терпкого запаха щепы, оглох от топориного звону. И сыновей словно приворожил кто-то: с утра до ночи гнулись на верфи. Рос остов корабля, поднимались борта, высились мачты. И пока не пустили его на воду, пока не вздулись тугие паруса, не плеснула волна, рассеченная надвое, Пикан с сыновьями ходили шалые. Дуня и Потаповна и домой их не звали: харчи прямо на леса приносили.

Случалось, и царь под началом Пикана плотничал; чуть что не так, покроет Пикан самодержца самыми скверными словами, но тут же, опомнясь, примется виниться перед Спасителем: «Прости, господи, раба твоего многогрешного…» Петр Алексеевич гогочет, словно гусь по осени, и окруженье, ему в угоду, ржет. Иван больше того гневается: чего под руку лезут? Сгоряча - и такое бывало - толкнет кого-либо без всякого почтения к сану. Однажды самого ратмана за борт скинул.

Попомнишь, смерд! - скрипнул зубами опозоренный ратман. Сам был дворовым когда-то, запамятовал. Из прибыльщиков в большие выбился.

От смерда слышу! - самолюбиво срезал Барма.

Сильно поглянулось Ивану гордое непокорство сына: «В меня дерзок, поганец! Немало за то натерпится!» Порядка ради стегнул Барму опояской. Да что опояска, когда об него только что кулаки обламывали.

…Медведица-то как чешет - на коне не угнаться! Рыжко трусит неспешно, розвальни на раскатах заносит. В них туша да шкура медвежьи. Славно поохотились ноне, сла-авно!

Устный литературно – краеведческий журнал
«Гимн крестьянскому труду в произведениях нашего земляка Зота Тоболкина»

Цели:
Образовательная: познакомить школьников с биографией, произведениями писателя – земляка З.К. Тоболкина о крестьянской жизни, основанных на краеведческом материале;
Воспитательная: воспитывать чувство любви к родной земле, уважение к труду крестьянина – труженика;

Развивающая: повысить интерес подрастающего поколения к жизни на селе, сельскому хозяйству и профессии хлебороба.

Задачи:
— развивать читательскую компетентность;
— развивать умение владеть приемами монологической и диалогической речи;
— освоить алгоритм составления тематического сборника (устного литературно — краеведческого журнала).

Ожидаемые результаты:
Предметные. Эмоционально и адекватно воспринимать на слух отрывки из художественных произведений; принимать участие в инсценировке; читать вслух прозаические тексты на основе передачи их художественных особенностей; выразительно читать наизусть стихотворение.
Личностные. Умение оценивать поступки людей, жизненные ситуации с точки зрения принятых норм и ценностей; устно делиться своими личными впечатлениями и суждениями.

Метапредметные. В области познавательных общих учебных действий школьники получат возможность работать с текстами: выделять в них главную тему и основную мысль, разные жизненные позиции, выделять информацию, заданную аспектом рассмотрения и удерживать заявленный аспект, работать с несколькими источниками информации.

В области коммуникативных учебных действий: работать в малой и большой группах; распределять между собой работу и выстраивать ее в общее поле; понимать основные разницы между двумя точками зрения и мотивированно присоединяться к одной из них или пробовать высказывать собственную; находить в тексте подтверждение высказанным точкам зрения.

В области регулятивных учебных действий: осуществлять самоконтроль и контроль за ходом выполнения работы и полученных результатов.

Формы работы: коллективная, индивидуальная, групповая.

Задания опережающего характера: в библиотеке познакомится с произведениями Зота Тоболкина, прочитать рассказы «Слово о пахаре», «Колодец», стихи; узнать о деревне Хорзово; рассказать об истории развития колхоза «Сибиряк».

Индивидуальные задания для школьников: подготовить сообщение о биографии Зота Корниловича Тоболкина; подготовить выразительное чтение отрывков из романа «Припади к земле» (использовать словарь устаревших слов); подготовить выразительное чтение наизусть стихотворения нашего земляка.

Задание группе: подготовить инсценировку (четыре школьника).

Оформление: выставка книг, фотографий, презентация.

Эпиграф:
Зовет земля! …
И чем она привораживает к себе? … Трудимся на ней, не разгибая спины, а ее, матушку, ни разу худо не помянули …
Потому, что она матушка. Вот вам и ответ…
Зот Тоболкин

Страница 1. «Я родом из сибирской деревни».

Школьник: Зот Корнилович Тоболкин — сибирский писатель, наш земляк. Родился в старообрядческой деревне Хорзово в 1935 году. Сейчас нет на карте этого места, так как в 80 — ые годы по программе укрепления и ликвидации неперспективных сел Хорзово была переселена в деревню Першино.

Отец писателя, Корнил Иванович, был кузнецом, столяром, плотником. С момента образования колхоза «Серп и молот» в 1930 по 1935 год был его первым председателем.

По клеветническому доносу был арестован и сослан на Колыму на пять лет.

Мать, Александра Гордеевна, хотя и была безграмотной женщиной, осталась одна с семерыми детьми, с помощью добрых людей обратилась к властям с кассацией. Возможно это подействовало, и отец Зота Тоболкина, отбыв три года в ссылки, был освобожден. И до конца жизни работал кузнецом в колхозе.

Старший брат Прокопий прямо с трактора ушел на фронт. А свою гармошку завещал младшему брату Зоту. Девчата и бабы деревенские праздным вечером, собравшись вместе, поревев о своей судьбе, погоревав о тех, на кого получили похоронки, затягивали песни, те, что горе утешали. Зота, девятилетнего парнишку, просили подыграть, а утром шли на дойку, на покос, в поле. Мальчишка часто засыпал с гармошкой, никому ее не доверял.

В школе Зот был «трудный ученик», но любил книги. Всю школьную библиотеку домой перетаскал и перечитал.

В детстве приходилось работать с мамой. Таскал картошку и другую снедь на базар за 20 верст в Заводоуковск. Там можно было купить булку казенного хлеба.

Подростком работал на прицепе у тракториста Ермолая Тарасова. Спас однажды тракторист Зота от верной гибели. Парнишка задремал и чуть не оказался под боронами. Ермолай вовремя оглянулся.

В 14 лет возил от комбайнов зерно на элеватор. Одного мешка не досчитался. А это в те голодные годы – срок и немалый, да еще был он сыном «врага народа».

Пришлось уехать из родной деревни в Краснодар, к сестре.

Там поступил в ремесленное училище, получил профессию слесаря. После работал на заводе, учился в вечерней школе (закончил с золотой медалью). Потом служба в армии и учеба в Уральском государственном университете на журналиста.

С 1964 года работал в газетах, на радио, телевидении. Зот Корнилович Тоболкин — автор многих рассказов, повестей и романов: «Припади к земле», «Слово о пахаре», «Лебяжий», «Жил – был Кузьма», «Грустный шут», «Отласы» и мн.др.

Зот Корнилович является лауреатом премии Ленинского комсомола, Губернаторской премии, премии имени И. Ермакова, премии К. Лагунова, награжден орденом «Знак почета», является заслуженным работником культуры.

В ноябре 2004 году наш земляк посетил родные места. Местные жители радушно встретили Зота Корниловича в сельском Доме культуры. В книге отзывов краеведческого музея хранится его запись: «Рад и счастлив встрече, родные! Счастья вам и радости, которых с каждым годом становится больше».

Наши сельчане всегда ждали новых встреч и новых книг Зота Тоболкина.

Страница 2. Самобытность романа «Припади к земле».
Библиотекарь: Роман «Припади к земле» — написан о наших земляках, о ваших прадедушках и прабабушках, живших в деревне Хорзово. Многие события, описываемые в произведении достоверны, как и фамилии героев. Автор использует местные названия географических объектов: Пустынное, Земляное, Одина, хотя деревня называется Заярье, а не Хорзово.

«Припади к земле» — произведение о сибирской деревни периода коллективизации. Большинство крестьян вступили в колхоз «Серп и молот», но были и такие мужики, которые не решались распрощаться со своим личным хозяйством. В произведении описывается один год из жизни колхозников, 1934.

Старожилы деревни Хорзово рассказывают: « Это самый трудный год был в период вступления большинства крестьян в коллективное хозяйство. Весной случился пожар, сгорел амбар. Осенью град порубил и помял стебли, покрошил и отряхнул колосья, жать было нечего. Все, от мала до велика, собирали колоски ржи в корзинки». Эти достоверные факты описываются автором в произведении.

Но все испытания вынесли сельские труженики, потому что они «сибирской выделки, крепкие, ядреные». А еще они знают секрет своего крепкого стояния на своей земле.

Может и нам удастся разгадать его?

Страница 3 . «Где силам предел?»

Библиотекарь: Жизнь героев произведений Зота Тоболкина о деревне проходит в непрестанном труде. Автор не скупится на сцены, показывающие героев за работой. Писатель сам знаком с крестьянским трудом, поэтому и зримо выписаны сцены сенокоса, жатвы, молотьбы, заготовки дров.

Выразительное чтение сцены заготовки дров школьником.

… Они приближались к делянам. Все громче стучали топоры, визжали пилы. С краю, у поля, немощными руками дергали пилу Фекла и Ворон. Береза поддавалась медленно.

Отовсюду доносились визготня пил, стук топоров, шум падающих деревьев. Падая, они приникали к земле ветками. Сучкорубы тут же очищали их, стаскивали в костры. Березы лежали обнаженные, скорбно прекрасные даже в своей наготе. Их одежды дымились в огне.

Вот и еще одну березу с зловещим визгом куснили стальные зубы, прошлись по ее телу. Оставив рваный след.

Все гуще сыпались опилки, омоченные сладкими слезами – березовкой. Все меньше становилось перерезанных жил.

Вот порвалась последняя. Мгновение постояв, береза рухнула, издав отчаянный стон.

А Венька Бурдаков уже прицеливался к сучкам топором, сек крылья – ветки.

А Агнея с Александрой уже распиливали ее на части. А Евтропий раскалывал куцые, в коричневых обводьях чурки. Фешка оттаскивала их к поленнице.

Постоит, повянет на ветру поленница – на осень привезут ее, сложат у тына. Принесет хозяйка беремя дров, бросит поленья в печь. Весело запотрескивают, ласково. Даже и мертвая березонька щедра и неунывна.

Вопросы библиотекаря:
В какое время года происходит заготовка дров в деревне? – Весной.
Как вы догадались? – На березах выступали «сладкие слезы» — это березовый сок.
Почему именно в это время года? — Еще нет листвы на деревьях, деревья еще не совсем ожили от зимнего сна. Дрова должны высохнуть, чтобы зимой от них было жара больше.
Как вы думаете, почему такая тяжелая работа была по плечу селянам? – У всех были свои этапы работы, трудились сообща.

Выразительное чтение сцены сенокоса школьником:

Утром Евтропий поднял косарей до зари. Молодых без церемонии вытягивал из балаганов за ноги, обливал водою из бочки.

Вышли по росе. Первый прокос по неписаной традиции начинал сам. Косил чисто, травинка к травинке. Под ровным рядом ни одного уса.

Жжжжаажж – аххх, – выводила коса, под самый корень срезая траву. Волнисто и плавно нырял носок. Пятка мощно отбрасывала кошенину в валок.

Жжжаахх – аххх.

— Пятки ожгу! – возбужденно кричал Панкратов, идущий вторым.

Через пять минут Панкратов начинает отставать и, горячась, прокашивает нечисто. Сзади на него наседает Федяня, который не знает, что такое усталость, смятое дыхание, точно родился без легких. По самое колено вздымается встрепанная грива валка.

— Иди к женщинам! — насмешливо советует он Панкратову. – Это как раз по твоим силам.
Панкратов сердится и с большей яростью налегает на литовку.

Но работа не любит гнева. Трава не слушается, ускользает из – под жала. Панкратов бранится, все чаще правит литовку, доставая из – за голенища оселок.

Тем временем Евтропий заканчивает прокос, медленно движется обратно своим следом, чтобы не примять траву у других косцов. Подле Панкратова останавливается: приподнимает валок – усы.
— Может, все – таки меня вперед пустишь? – с уничтожающей вежливостью спрашивает Федяня.

Панкратов, не в силах что – либо сказать от стыда, кивает.

Вопросы библиотекаря:
Значения всех ли слов вам понятны? – «Литовка» — коса, «оселок» — приспособление для заточки косы, «пятка» — самая широкая часть косы, «носок» — узкая часть косы.
В процессе косьбы, крестьяне проявляли сноровку, в чем она заключается? – Косили один за другим, впереди шли молодые и выносливые косцы, затем постарше, старики шли в конце, так как быстро уставали. А вставали так, чтобы не «ожечь пятки».
Как вы понимаете слова писателя «работа не любит гнева»? – Если начинаешь суетиться, ругаться, гневаться, нервничать, то работа не идет на лад, много ошибаешься, ничего не получается. Тяжелая и ответственная работа требует доброго настроя, сосредоточенности, силы, чтобы выполнить ее качественно.

Разговор со школьниками.

Один из героев Зота Тоболкина говорит:
— И как не устает человек! От посевной не разогнулся. Тут уж дроворуб настал, потом сенокос, уборка – так без конца. Где силам предел?

Другой отвечает:
— Человеку всегда больше надо, чем он имеет. Потому и предела нет.
— Согласны ли вы с ответом? Если нет, то, как бы вы ответили на этот вопрос?
— Силы человек берет от земли, на которой работает. Земля чувствует, кто ее любит, возделывает, тому она добром платит, силу дает. В благодарность платит земными богатствами.

Страница 4. «Благородный труд крестьянина — хлебороба»

Библиотекарь: Самое важное предназначение крестьянского труда – это вырастить урожай. Нередко природа испытывает сибирских тружеников села на прочность. Но работая на земле, они научились противостоять стихии. Сберечь урожай помогает хозяйское отношение и преданность выбранному делу.

Чтение наизусть стихотворения Зота Тоболкина.

Белых лилий сугробы.
Кто вас ловко так сгрудил?
С зимним ветром – мы оба –
Неумелые люди.
Разметать – это просто:
Это с детства умеем.
Я пущу в дело посох,
Он – свои суховей.
Или вызовет бурю.
Или Деда Мороза.
Те напьются и — в бубен,
Точно летние грозы.
Грозы – вовсе не худо.
Только град беспощаден.
Выбьет всходам все кудри.
Будь он трижды неладен.
Дождь! Не надо скупиться!
Поливай пощедрее.
Пусть напьется землица!
Пусть окрепнет пшеница!
А убрать мы сумеем.
Ах, как полюшко дышит!
Стебли тянутся к небу.
Колосок ты мой рыжий!
Рыжины этой мне бы!
Ты расти не робея!
Я беречь тебя стану.
Небеса, голубея,
Берегут тебя сами.

Вопросы библиотекаря:
Какие времена года описывает автор стихотворения? – Зиму, весну, лето, осень.
Какие выражения, описания, вам позволили сделать такой вывод? – Зима: белых лилий сугробы, зимний ветер, суховей, буря, посох, Дед Мороз. Весна: точно летние грозы, град. Лето: дождь, гроза. Осень: колосок рыжий, созревший.
Почему автор желает грозы, дождя, но не града? – Дождь напоит землю, пшеница окрепнет, будет хороший урожай. Град может погубить всходы.
Как звучат в стихотворении слова «Пусть напьется землица! Пусть окрепнет пшеница! А убрать мы сумеем». – В них звучат надежда, вера в благосклонность природы. А также клятва, что урожай будет убран.

Страница 5. «Человек — труженик – хозяин жизни»

Библиотекарь: Издавна в крестьянской семье детей воспитывали трудом и личным примером, свято храня заветы и традиции прошлых поколений. Отец всегда передавал свое трудовое мастерство, сноровку сыну, сын – своему сыну. Жить, трудиться на родной земле – вот счастье для деревенского жителя. А твердость духа, открытость сердца, много терпения черпали крестьяне от земли – матушки.

Инсценировка отрывка из романа «Припади к земле».

Хмурясь из – под дремучих бровей, Гордей искоса наблюдал, как дети уплетают казенный хлеб, запивая его молоком. Старший кусал крупно, по – мужицки; младшая, как мышонок, отщипывала кусочками.

Они были похожи друг на друга, только у брата лицо длиннее; у сестры – круглое, в веснушках.

— Тятя, а Проню трактористом посылают, — выпалила Фешка, бурля неистребимой детской радостью.

— Болтушка! – нахмурился брат. – Не спрашивают – не сплясывай!

— В кузнеце разонравилось? – строго взглянул на сына Гордей.

— Науменко вызывал вечор… Давай, говорит, учись трактор водить. Весной, должно, получим.

– А я думал, меня в кузнеце сменишь…

— Как велишь, так сделаю.

— К чему душа лежит, то и выбирай. Давно примечаю, нос воротишь от молота. Выбрал, стало быть.

— Да, что ты, тятя! – покраснел парень, – седня же откажусь!

— Посылают – иди. Дело стоящее. Я не против. Но чтоб без баловства у меня! Машина дорогая. Ей с умом руководить надо.

— Это тебе не мерином править, — назидательно подняла палец Фешка, но не выдержала, прыснула смехом.

Гордей улыбнулся:

— А ты, хохотушка, в классы ходила?

— Не – е, — протянула девочка, — пимы у меня дыроватые.

— Починю. Эту зиму придется поносить старые. Зато шубу тебе боярскую сработаем. Я пару волчишек споймал.

— Ну – у! – Фешка округлила глаза и набосо выскочила в ограду.

— Вот шалая! Простынет ишо! — и, будто вернуть сестренку, Прокопий вышел за ней следом.

— Ты где их изловил, тятя? – ведя сестру за толстую соломенную косу, сказал Прокоп.

— У Волчьего буерака, наваривая дратву, бросил Гордей.

– Вечером освежуем. Шуба добрая выйдет.

— Как ты их, а?

— Так. Ты бы у коровы в стайке почистил. Накопил тут без меня, хозяин!

Ребята, вы посмотрели инсценировку, пожалуйста, ответьте на вопросы:
Кто считался главой в семье Гордея Ямина? — Гордей, отец семейства.
Как вы это определили? – Старший сын слушается отца, дочь тоже не перечит.
Почему отец не стал настаивать на том, чтобы сын работал в кузнеце? – Отец одобрил выбор сына, так как профессия тракториста была раньше самой почитаемой на селе. Тракторов было мало.
Как распределялись трудовые обязанности в крестьянской семье? – Старшие помогали по хозяйству, ухаживали за скотом, а младшие должны были учиться и выполнять нетрудные обязанности по дому.

Страница 6. «Спасибо Вам за…».

Библиотекарь: Произведения Зота Тоболкина и сейчас не теряют своей актуальности. Он пишет на вечные темы: о труде, о сибирском народе, о любви к своей земле, деревне. Через своих героев, их судьбы автор прикасается к душе читателя. Я думаю, что сегодняшний наш разговор не оставил вас равнодушными.

Тоболкин Зот Корнилович

Тоболкин Зот Корнилович (3 января 1935, д. Хорзово Заводоуковского района Тюменской области - 24 мая 2014, Тюмень) - прозаик, драматург.

Родился в многодетной семье крестьянина-колхозника. Детство его, как и всего поколения, протянулось сквозь трагическое время войны, которая унесла старших братьев. Ему удалось окончить лишь четыре класса дневной школы: с одиннадцати лет он начал работать, перепробовал много профессий - прицепщика, тракториста, электрика, слесаря, каменотеса, кочегара, монтажника, геодезиста.

В 1950 году поступил в ремесленное училище в Краснодаре и одновременно учился в вечерней школе. С 1952 по 1954 годы работал слесарем на заводе имени Седина. Служил в рядах Советской Армии. В 1959 году сдал вступительные экзамены в Уральский государственный университет имени М. Горького, на факультет журналистики. Совмещал учебу с работой слесаря и кочегара. С 1964 года, после окончания университета, трудился в газетах, на радио и телевидении Тюмени и Нижневартовска. В 1975 году окончил Высшие режиссерские курсы в Москве.

В 1972 году публикуются первые рассказы в журналах «Современник», «Крестьянка». Тобольский драматический театр осуществил постановку драмы Тоболкина «Геологи». Позднее его драмы прошли в Тюменском, Ульяновском, Горьковском, Тобольском, Армавирском театрах. В 1977 году Средне-Уральское книжное издательство выпустило сборник пьес «Самый главный народ». Несколько пьес получают премии на Всесоюзных конкурсах, пьесы «Братья» и «Про Татьяну» ставятся в театрах Москвы.

О сложностях колхозного строительства, о становлении той великой силы, что победила фашизм - его роман «Припади к земле». Открытию и освоению нефтегазоносной провинции Тюменской области посвящен роман «Лебяжий». Роман «Грустный шут» охватывает по времени конец Петровской эпохи, это роман о первоселах и освоителях Сибири, о становлении державы Российской. Рассказы, очерки, повести, романы публикуются во многих журналах и издательствах страны.

Лауреат Всероссийской премии Д. Н. Мамина-Сибиряка.

Награжден медалью имени М. Шолохова (2012).

Член Союза писателей СССР с 1975 года.

Книги

Избранное. В 2-х т. - Тюмень: Тюмен. издат. дом, 2008-2009.

А рядом ты - и все легки мне грузы

В многодетной семье крестьянина-колхозника. Детство его, как и всего поколения, протянулось сквозь трагическое время войны, которая унесла старших братьев. Ему удалось окончить лишь четыре класса дневной школы: с одиннадцати лет он начал работать, перепробовал много профессий – прицепщика, тракториста, электрика, слесаря, каменотеса, кочегара, монтажника, геодезиста.

В 1950 году поступил в ремесленное училище в Краснодаре и одновременно учился в вечерней школе. С 1952 по 1954 год работал слесарем на заводе имени Седина. Служил в рядах Советской Армии. В 1959 году сдал вступительные экзамены в Уральский государственный университет имени М. горького, на факультет журналистики . Совмещал учебу с работой слесаря и кочегара. С 1964 года, после окончания университета, трудился в газетах, на радио и телевидении Тюмени и Нижневартовска. В 1975 году окончил Высшие режиссерские курсы в Москве. В 1972 году публикуются первые рассказы в журналах «Современник», «Крестьянка». Тобольский драматический театр осуществил постановку драмы Тоболкина «Геологи». Позднее его драмы идут в Тюменском, Ульяновском, Горьковском, Тобольском, Армавирском театрах. В 1977 году Средне-Уральское книжное издательство выпустило сборник пьес «Самый главный народ». Несколько пьес получают премии на Всесоюзных конкурсах, пьесы «Братья» и «Про Татьяну» ставятся в театрах Москвы.

О сложностях колхозного строительства, о становлении той великой силы, что победила фашизм – его роман «Припади к земле». Открытию и освоению нефтегазоносной провинции Тюменской области посвящен роман «Лебяжий». Роман «Грустный шут» охватывает по времени конец Петровской эпохи, это роман о первоселах и освоителях Сибири, о становлении державы Российской. Рассказы, очерки, повести, романы публикуются во многих журналах и издательствах страны.

Член Союза писателей СССР с 1975 года.

Живет и работает в Тюмени.

Из кн.: Писатели Тюменской области : библиогр. указ. – Свердловск, 1988. – С. 89-90.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бакулин, Ю . Время собирать камни / Юрий Бакулин // Сибирское богатство. – 2002. - № 2. – С. 37-41. Войткевич, Н . Зот Тоболкин // Театр. – 1982. - № 1. – С. 113-120. Ефимов, М. Сила характера // современная драматургия. – 1983. - № 2. – С. 2. Кузин, Н. На своей земле // Тоболкин, З. Припади к земле: роман и повесть. – Свердловск, 1989. – С. 409-414. Ломакин, С. К. Диалог с самим собой. – Тюмень: Вектор Бук, 2005. – 301 с.

В книгу включены рассказы, публицистические и литературоведческие статьи, в т. ч. и о З. Тоболкине.

Страна без границ : литературная хрестоматия для учащихся 8-11 кл. : в 2-х кн. Кн. 2 / Сост. , . - Тюмень: СофтДизайн, 19с. - (Рос. провинция: От Карского моря до приишимских степей).

Есть краткие справки о писателях Тюменской области и их произведения.

Тоболкин, З. Зот Тоболкин: «Я не хотел жениться на Москве»: интервью // Элита-Region. – 2002. - № 4. – С. 103-106. Зот Тоболкин // Тюменской строкой: антология. – Тюмень, 2008. – С. 96. Зот Корнилович Тоболкин // Календарь знаменательных и памятных Тюменской области на 1995 год / Тюм. обл. науч. б-ка. – Тюмень, 1994. – С. 14-12. Тоболкин, З. Примерять себя ко времени // Театр. – 1976. - № 11. – С. 20-24. Фактор личности [Текст] : 150 портретов, судеб, биографий: к юбилею Тюменской области / Авт. проекта В. Строгальщиков, Ред. С. Жужгин, Издатель А. Романов. - Тюмень: Элита, 20с. : портр, фото. цв.

Произведения З. Тоболкина, изданные отдельными книгами:

Взлетная полоса: драма; Верую!: драма (М., 1974), Жил-был Кузьма: драма (М., 1975), Лидер: пьеса (М., 1975), Сказание об Анне (Баня по-черному): трагедия (М., 1975), Подсолнух: сказка (М., 1976), Припади к земле: роман (М., 1976), Баня по-черному (Сказание об Анне): трагедия (М., 1977), Самый главный народ: пьесы (Свердловск, 1977), Летят утки: драма (М., 1977), Песня Сольвейг: драм. поэма (М., 1978), Лебяжий: роман, повести (М., 1979), Про Татьяну: драма (М., 1980), Жил-был Кузьма: повести (Свердловск, 1981), Реквием: трагедия (М., 1982), Счастливая деревенька (Дело было в 45-м): драма (М., 1982), Грустный шут: роман (М., 1983), Пьесы (М., 1983), Жил-был Кузьма: повести (Минск, 1984), Поликарп Первый: пьеса (М., 1984), Отласы: роман (Свердловск, 1985), Зодчий: роман (Тюмень, 1994), У Бога за пазухой: роман (Тюмень, 1995), У Бога за пазухой. Третья падь. Голгофа: романы (Екатеринбург, 2001), Поэтические этюды () (Екатеринбург, 2001).