Столкновение культур. Путеводитель для всех, кто делает бизнес за границей
Миссия Православия
Шмеман Александр, прот. / Fr. Alexander Schmemann
Лекция, прочитанная в 1968 г. на Национальной конференции православных студентов.
Какова роль православных христиан в Америке и какие задачи стоят перед ними? Слишком часто мы беремся решать проблемы, которые мы даже не сформулировали, стремимся достичь цели, которую еще не определили, победить в боях, в которых мы даже не знаем противников.
Пора прояснить вопросы, сформулировать проблемы, стоящие перед всеми нами, обсудить возможные решения и определить приоритеты в нашей жизни, жизни православных христиан в западной и в то же время - нашей стране. Кто мы? Группа эмигрантов? Духовное и культурное гетто, долженствующее существовать в этой форме наперекор всему? Или нам следует раствориться в том, что называется "американским образом жизни"? Что это такое - "американский образ жизни"?
Я намереваюсь обсудить основной контекст этих проблем. В первой лекции первокурсникам Св.-Владимирской семинарии я всегда использую такой пример. Если у вас большая библиотека и вы переезжаете в новый дом, вы не можете воспользоваться своими книгами, если не построите полки. Пока книги лежат в ящиках, они принадлежат вам, но никакой пользы вам не приносят. И потому моя задача построить полки, а потом попытаться уяснить, какие первоочередные задачи и проблемы стоят перед нами сегодня.
Невозможно говорить о нашей ситуации в Америке, не "относя" ее к нашей естественной и существенной точке - к Православной Церкви. Православная Церковь - греческая, сирийская, сербская, румынская или болгарская - всегда была сердцем и формой православного мира. И только здесь, на Западе, впервые в истории Православия, нам приходится думать о Церкви только в терминах религиозной организации, такой как епархия, приход и т.п. Никто в органически православных странах не представлял себе Церкви, отличной от всецелой жизни. С момента обращения Константина Церковь была органически связана с обществомм, культурой, образованием, семьей и т.п. Не было никакого разделения, никакой дихотомии. И здесь мы видим первое радикальное отличие, с которым мы сталкиваемся в Америке: мы принадлежим к Православной церкви, но не принадлежим к nравославой культуре. Это - первое и наиважнейшее отличие, и если мы не поймем, что перед нами не просто академическое утверждение, но истинный контекст нашей жизни, то и не сумеем уяснить себе ситуацию, в которой живем. Ибо все в Православной Церкви указывает на определенный образ жизни, Церковь связана со всеми сторонами жизни. Но мы лишены такой связи потому, что, выходя в воскресенье утром из церкви, возвращаемся в культуру, не созданную, не сформированную и не вдохновленную Православной Церковью и потому во многом чуждую Православию.
Столкновение культур
Первые православные эмигранты в Америке не задумывались об этом, поскольку продолжали во многом жить внутри органической православной "культуры". Они держались и принадлежали тому, что в американской социологии известно как "субкультура". После литургии русские или греки собирались в приходском доме, причем собирались не только как православные христиане, но именно как русскте, или греки, или болгары, или карпатороссы, для того, чтобы дышать своей родной культурой.
Вначале это было абсолютно нормально и естественно. Даже сегодня в некоторых местах можно жить так, как будто живешь и не в Америке, - не зная толком английского языка, не имея отношения к американской культуре. Но, нравится нам это или нет, эта "иммигрантская" глава нашей истории подходит к концу, и пора подумать о новых поколениях.
У сегодняшних молодых православных нет этого иммигрантского сознания. Православие для них - не воспоминание о детстве в другой стране. Они не будут сохранять Православие просто потому, что это - "вера их отцов". Ведь что получится, если мы применим этот критерий к другим? Тогда потомку протестантов придется остаться протестантом, еврею - иудеем, а сыну атеиста - атеистом просто потому, что такова была "вера отца". Если именно это является критерием, то религия становится не более чем сохранением непрерывности культуры.
Но мы заявляем, что наша Церковь - Православная, или еще проще - истинная и единственная Цeрковь, а это страшная ответственность. Ведь это подразумевает, что Православие - это вера для всех людей, всех стран, всех культур. Но если мы не будем сохранять эту уверенность в своем сердце и уме, наши притязания на то, что мы составляем поистине истинную, или Православную, Церковь, обратятся лицемерием, и честнее будет называть себя обществом сохранения культурных ценностей определенного географического региона.
Наша вера не может быть сведена лишь к религиозной практике и традициям. Она заявляет свои права на всю жизнь человека. Но культура, в которой мы живем, "американский образ жизни", уже существовала до того, как мы сюда приехали. И вот мы оказываемся в ситуации, когда мы принадлежим к "Восточной" Церкви, требующей от нас всей нашей жизни, но живем изо дня в день в западном обществе и ведем западный образ жизни.
Таким образом, первую проблему можно сформулировать очень просто, хотя решить ее очень трудно: как нам соединять эти две жизни? Как мы можем следовать православной вере, требующей всю нашу жизнь, в контексте культуры, которая тоже пытается формировать наше существование?
Такова антиномия нашей ситуации, именно здесь корни наших трудностей. И пока мы не поймем это, мы не сможем прийти к правильному решению. А неправильные решения - сегодня весьма популярные - следуют двум основным линиям.
Одну линию я назову "невротическим" Православием. Оно присуще тем, кто, независимо от того, родились ли они в Православии или обратились в него, решил, что они не могут быть православными, если просто не отринут американскую культуру. Такие люди считают своим духовным домом какие-нибудь романтические и идеализированные Византию или Русь, постоянно ругают Америку и упадочное западное общество. Для них слова "западный" и "американский" - синонимы слов "порочный" и "сатанинский". Такая крайняя позиция дает им иллюзию безопасности, но в конечном счете она самоубийственна. Это, безусловно, не позиция апостола Иоанна, который среди жестоких преследований просто сказал: " ... и сия есть победа, победившая мир, вера наша" (1 Ин. 5:4). И еще он говорит: "В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение" (1 Ин. 4:18). Но у некоторых, однако, Православие превращается в апокалиптический страх, который всегда вел к сектантству, ненависти и духовной смерти.
Второе опасное направление - это почти патологический "американизм". Есть люди, которые, услышав в церкви одно русское или греческое слово, видят в этом чуть ли измену Христу. Это - тоже невроз, противоположный, невроз тех, кто хочет, чтобы Православие стало американским незамедлительно.
Первый невроз превращает Православие в фанатичную негативистскую секту, второй "фальсифицирует" Америку, - Америка вовсе не та страна, которая требует капитуляции, конформизма и принятия основного направления американского мышления, "американского образа жизни". Это поистине великая и уникальная страна именно потому, что ее культура открыта переменам.
Неизменная весть
Кто знает, может, истинная миссия Православия в Америке - изменить американскую культуру, которая никогда по-настоящему не сталкивалась с иной системой ценностей? Православие, несомненно, обладает пониманием человека, жизни, мира, природы и т.д., радикально отличным от того, которое превалирует в американской культуре, но само это отличие - вызов Православию на определенные действия, а не повод к эскапизму, негативизму и страху. Избежать указанных крайностей, быть истинно православными и в то же время американцами - вот в чем видится нам единственно истинная верность православному преданию. С чего и как следует нам начать этот путь?
Сколько раз я слышал, например, что в "наш век" понятие греха должно измениться, чтобы быть понятным современному человеку! Сколько раз все мы слышали, что в "наш век" нельзя говорить о диаволе! Однако я абсолютно уверен, что грех означает для меня то же самое, что означал для апостола Павла, и что если диавол не существует, то христианство - уже не та религия, которой оно было в течение почти двух тысяч лет. Недостаточно говорить, как делают некоторые западные богословы, о "демоническом". Недостаточно отождествлять грех с отчуждением. И именно в этих вопросах на Православии лежит великая обязанность, ибо оно по существу вера в неизменяемые, постоянные реальности, оно - обличение всех редукций как не только противных вероучению, но и экзистенциально разрушительных.
Так, первым условием должна стать просто вера. Еще до того, как я могу отнести себя к тому или иному поколению, назвать себя иммигрантом или "аборигеном", а наш век технологическим или постиндустриальным и т.д., я сталкиваюсь с основной, все определяющей реальностью - человеком, стоящим перед Богом и понимающим, что жизнь - это общение с Ним, знание Его, вера в Него, что мы в прямом смысле созданы для Бога.
Без этого опыта и утверждения ничто не имеет смысла.
Моя истинная жизнь - во Христе и на небесах. Я был создан для вечности. Эти простые утверждения отвергают как наивные и не имеющие отношения к сегодняшней жизни, и, несмотря на всю свою христианскую терминологию, западное христианство все больше превращается в антропоцентрический гуманизм. В этом пункте невозможны для нас никакие компромиссы, и все зависит от того, сохранит ли Православие верность своей "Богоцентричности", своей направленности к Трансцендентному, Вечному, Божественному.
Мы не отрицаем, что людям нужны справедливость и хлеб. Но в первую очередь им нужен Бог. И поэтому мы можем делать то, к чему призваны, невзирая ни на какие искушения. По видимости "милосердный" характер этих искушений упускает из виду неизменную истину, что наше призвание - не только провозглашать или защищать, но прежде всего жить этой неизменной, вечной иерархией ценностей, в которой Бог, и только Бог, - начало, содержание и конец всего. И это - истинное содержание православной веры, православного богослужения, православных таинств. Это то, что празднуем мы пасхальной ночью, то, что открывается за евхаристической трапезой. Это всегда та же молитва, та же радость: "Да приидет Царствие Твое... " Это -понимание жизни как приготовления, и не к вечному покою, но к жизни более реальной, чем что-либо иное, жизни, только "символом" И "таинством" которой является наша земная жизнь.
Могу услышать и почувствовать реакцию: "Ох, опять рай и ад! И это христианство? Разве можно проповедовать это в двадцатом веке?" И я отвечу: "Да, это христианство. Да, это можно проповедовать в двадцатом веке". Именно потому, что столь многие сегодня забыли об этом, потому, что это стало неважным и для самих христиан, - так много людей уже находятся в аду. И Православие потеряет свою соль, если каждый из нас не будет прежде всего стремиться к личной вере, к этой жажде спасения, искупления и обожения.
Христианство начинается только тогда, когда мы серьезно относимся к словам Христа: "Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам" (Мф. 6:33).
Видение будущего
Что мы можем сделать сообща? Каковы православные императивы для нашей общей задачи? Думаю, здесь приоритеты довольно ясны, особенно когда мы говорим со студентами и для студентов, ибо "студент" - чистейший представитель того, что я называю вторым Православием в Америке. Приверженцы первого - независимо от того, прибыли ли они из Старого Света или родились здесь, - по своей ментальности все еще иммигранты. Они живут в условиях американской культуры, но не стали еще ее органической частью.
Студент по определению тот, кто может и должен рефлексировать. Пока американское Православие не рефлексировало на тему самого себя и своего положения здесь. Православный студент - первый православный, призванный задуматься о своей жизни как жизни православного христианина в Америке. От этого зависит будущее нашей Церкви на этой земле, ибо такая рефлексия очевидно будет направлена на вопросы, описанные мною выше. И это чрезвычайно важная задача. Вы скажете либо "да", либо "нет" от имени всей Православной Церкви на этом континенте.
Сказать "да", однако, значит вновь ощутить Церковь как миссию, а миссия в условиях существующей сегодня ситуации означает нечто большее, нежели просто обращение отдельных людей в Православие. Это означает в первую очередь оценку американской культуры в православной перспективе, и такая оценка - истинная миссия православной "интеллигенции", ибо никто другой этого сделать не сможет.
Основы встречи
Здесь я опять хочу подчеркнуть существенное качество американской культуры - ее открытость к критике и переменам, к вызовам и оценкам со стороны. На протяжении всей американской истории американцы задавались вопросами: "Что это значит - быть американцем?", "Для чего существует Америка?" И они до сих пор задают эти вопросы. И здесь - наш шанс и наш долг. Для оценки американской культуры в православной перспективе необходимо, во-первых, знание Православия и, во-вторых, знание истинной американской культуры и традиций.
Нельзя правильно оценить то, чего не знаешь, не любишь и не понимаешь. Таким образом, наша миссия - прежде всего образование. Мы - все мы - должны стать богословами, не в техническом смысле слова, конечно, но в смысле насущного интереса, заботы, внимания к нашей вере, а главное - в перспективе связи веры и жизни, веры и культуры, веры и "американского образа жизни".
Я приведу один пример. Мы все знаем, что один из глубочайших кризисов нашей культуры, да и всего современного мира, - это кризис семьи и вообще отношений между мужчиной и женщиной. И я спрашиваю: как этот кризис можно понять в перспективе нашей веры в Ту, Которая "честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим", Богородицу, Матерь Божию, Деву, и соотнести его с этой верой?
Куда именно нас все это приведет, - я не знаю. Как сказано в молитве кардинала Ньюмана: "Я не вижу дальних картин, мне достаточно одного шага". Но я знаю, что между двумя крайностями - капитуляцией перед Америкой и отказом от Америки - нам необходимо найти узкий и трудный путь, соответствующий истинному православному преданию. Ни одно решение не будет окончательным, ибо в мире сем окончательных решений не существует.
Мы всегда будем жить в напряжении и в конфликте, в ритме побед и поражений. Но если пуритане смогли оказать такое огромное влияние на американскую культуру, если Зигмунд Фрейд смог изменить ее так радикально, что отправил два поколения американцев на кушетки психоаналитиков, если марксизм, вопреки своим феноменальным провалам, до сих пор вдохновляет предположительно умных американских интеллектуалов, - то почему вера и учение, которые мы считаем истинной верой и истинным учением, не может сделать чего-либо подобного? "О вы, маловерные... "
Маркс и Фрейд никогда не сомневались - и одержали свои ужасные победы. Современный христианин, однако, страдает врожденным комплексом неполноценности. Одна историческая неудача - и он впадает либо в апокалиптический страх и панику, либо бросается в богословие "смерти Бога". Может быть, пришло время вновь обрести свою веру и с любовью и смирением применить ее к стране, которая стала нашей? И кто способен на это, если не те, кто органически участвует в американской культуре?
Таким образом, необходимы две вещи. Во-первых, укрепление нашей личной веры и верности. Каждый православный христианин, будь то священник или мирянин, мужчина или женщина, должен прежде всего не говорить о Православии, а житъ им в полной мере; это и молитва, и предстояние Богу, и трудная радость переживания "неба на земле". Это главное, и этого нельзя достичь без усилия, без поста, аскетизма, жертвы, то есть без того, что в Евангелии называется "узким путем".
И во-вторых (я позволю себе использовать чрезвычайно избитое слово), нужен глубокий и реальный диалог с Америкой - не приспособление, не компромисс, а именно диалог, который может вестись иногда и очень жестко. Этот диалог может, по крайней мере, привести к двоякому результату. Во-первых, он поможет нам увидеть, что в нашей вере - реально и подлинно, а что - не более чем декор. Мы даже сможем в процессе этого диалога потерять много таких украшений, которые ошибочно принимали за само Православие. Но то, что останется, и есть именно та вера, которая побеждает мир.
В процессе этого диалога мы также откроем для себя истинную Америку, не ту, которую одни православные проклинают, а другие обоготворяют, но Америку той великой жажды Бога и Его справедливости, которая всегда лежала в основе подлинной американской культуры. Чем дольше я живу здесь, тем сильнее я верю в то, что встреча Православия с Америкой провиденциальна. И именно из-за ее "провиденциальности" эта встреча с обеих сторон подвергается нападкам, непониманию, отвержению... Может быть, именно мы - здесь, сегодня - призваны понять ее истинное значение и действовать соответственно.
Миссия Православия
Мы знаем, что православная молодежь Америки должна иметь миссию. И первое условие миссии - духовное основание. Мы не можем никуда двигаться без веры и взятого на себя личного обязательства вести истинно христианскую жизнь. Далее, мы должны думать о своей миссии в контексте конкретной ситуации, с которой мы сталкиваемся в Америке, в этом совершенно секулярном обществе.
Но что такое миссия? Миссия - одно из тех слов, которые часто употребляют и используют неверно в сегодняшней Америке. Поэтому нам необходимо, в первую очередь, уяснить себе его значение. С одной стороны, все понимают, я надеюсь, что в определенном смысле каждый христианин призван быть миссионером. Каждый христианин - посланник. Мы говорим: "Единая, Святая, Кафолическая и Апостольская Церковь", и слово "Апостольская" означает здесь не просто непрерывность священнослужения, как думают очень многие, но и апостольство, то есть миссионерскую природу Церкви и каждого ее члена.
Это "миссионерство" имеет три смысла. Во-первых, я послан к себе самому, что значит: новый Адам во мне всегда готов бороться с ветхим Адамом, то есть с самим собой, все еще держащимся за мир сей и подчиняющимся ему. Во-вторых, я послан к другим. И это опять же относится ко всем, а не только к епископам, священникам и профессиональным миссионерам. В-третьих, наконец, я послан как миссионер миру. Наше видение и вера охватывает всегда спасение всего, за что умер на кресте Христос, а Он умер "за жизнь мира". Таким образом, нельзя спастись без того, чтобы посвятить себя этой миссии. Каждый из нас - миссионер.
Но, с другой стороны, по мере того как мы начинаем искать конкретные способы применения этих общих определений, идея миссии расплывается. И вечная проблема для каждого христианина и для каждого христианского поколения - найти собственную "модальность" миссии, распознать путь, который предназначил им Бог для осуществления их миссионерского призвания. Каждый человек уникален, и так же уникален путь к исполнению им своего призвания. Уникальна и каждая историческая ситуация, и так же уникальна в некотором роде и христианская миссия каждого поколения. Вот почему среди православных сегодня так много несогласий и противоречий. Каждый признает, что необходимо что-то делать, но нет пока согласия в том, что именно и как. И эти несогласия имеют прямое отношение к самой сути православной миссии в современном мире.
When
Cultures
Collide
Managing
successfully
across cultures
Richard D. Lewis
NICHOLAS
BREALEY
PUBLISHING
Р.Д. Льюис
ДЕЛОВЫЕ
КУЛЬТУРЫ
В
МЕЖДУНАРОДНОМ
БИЗНЕСЕ
От столкновения к
взаимопониманию
Академия народного хозяйства при
Правительстве Российской Федерации
Москва
Издательство "ДЕЛО"
2001
Перевод с английского
Т. А. Нестика
Общая редакция и вступительная статья профессор, доктор
психологических наук, директор Центра социальных и
психологических исследовании Высшей школы международного
бизнеса АНХ П. Н. Шихирев
Льюис Ричард Д.
Деловые культуры в международном бизнесе О г столкновения
к взаимопониманию Пер с англ. - 2-е изд. - М. Дело, 2001.-
448с
ISBN 1-85788-086-2 (англ.)
ISBN 5-7749 0103 3 (русск.)
Книга является практическим руководством по общению с
представителями различных культур и стран. Значительная ее часть
посвящена характеристике особенностей культур 14 ведущих стран мира,
представляющих все континенты. По каждой стране предлагается набор
практических рекомендаций. Они позволяют предвидеть и учитывать
реакцию и возможные варианты поведения людей и важны для управления
многонациональными коллективами, ведения переговоров заключения
сделок и в целом для формирования успешного долгосрочного
сотрудничества.
Для предпринимателей, менеджеров студентов, преподавателей вузов и
слушателей курсов по международному бизнесу лиц, интересующихся
проблемами межкультурного общения.
УДК 159.9224-316.77
ББК 88.53
Copyright © Richard D Lewis 1996 First publislished by Nicholas Brealey Puhlisliing Ltd
London 1996 This translation is published by arrangement with Nicholas
Brealey Publishing Ltd and permission for this edition was arranged by the
Matlock
Literary
Agency
ISBN
1-85788-086-2
(англ.)
©Издательство «Дело» перевод на русский язык вступительная статья
оформление 1999
Вступительная статья. П. Н. Шихирев
От столкновения деловых культур к становлению их
общей основы
Предисловие к русскому изданию
Предисловие: Мы и они
79
Часть первая
Постигая разнообразие культур
1 Разные языки, разные миры
2 Влияние культуры
Часть вторая
Менеджмент в международном бизнесе
3 Классификация культур
4 Использование времени
5 Статус, лидерство и организация
6 Культурные горизонты и создание международных
команд
7 Преодолевая пропасть непонимания
8 Встреча разумов
9 Манеры (и обычаи)
64
85
101
127
139
167
203
Часть третья
Узнаем друг друга
10. Соединенные Штаты Америки................................................234
11. Великобритания........................................................................244
12. Австралия, Новая Зеландия и Южная Африка.......................252
13. Финляндия................................................................................. 265
14. Франция.................................................................................... 281
15. Германия.................................................................................... 290
16. Италия........................................................................................ 301
17. Португалия................................................................................307
18. Россия.........................................................................................315
19. Испания......................................................................................327
20. Швеция...................................................................................... 332
21. Арабские страны.......................................................................342
22. Япония.....................................................................................350
23. Китай.......................................................................................... 370
24. Индия и Юго-Восточная Азия................................................. 385
Эпилог: Достижение эмпатии......................................................... 412
Библиография...................................................................................42 4
Словарь..............................................................................................427
Вступительная статья
ОТ СТОЛКНОВЕНИЯ
ДЕЛОВЫХ КУЛЬТУР К
СТАНОВЛЕНИЮ ИХ
ОБЩЕЙ ОСНОВЫ
ЭКОНОМИКИ,
ЕЕ
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ,
превращение в единую взаимосвязанную систему - очевидные
характеристики конца XX в. Уже к началу 90-х гг. не менее 30°/о
глобального
валового
продукта
производилось
совместными
предприятиями, а сегодня этот показатель приближается к 40%. Все
труднее становится определять национальную принадлежность товаров и
услуг. Сплошь и рядом продукт может быть произведен в одной стране
по технологии другой с участием специалистов из третьих, четвертых и
продан во многих других странах мира. И как бы ни относиться к этому
поистине вавилонскому смешению экономик, оно неизбежно и
объективно.
Сбываются далеко опередившие свое время предсказания
выдающегося русского философа С. Н. Булгакова о едином мировом
хозяйстве, сформулированные им еще в начале нашего века.1 Эта идея,
родившаяся на основе мощной и детально разработанной религиознофилософской концепции мирового всеединства В. С. Соловьева, не имела
в то время убедительных эмпирических свидетельств в сфере экономики.
Она строилась на представлении о духовном единстве людей, мира и
ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ
См.: Булгаков С.Н. Философия хозяйства. СПб., 1911.
Бога (именуемого также Космосом, Логосом, Всемирным разумом и т. п.
в зависимости от воззрений того или иного мыслителя). Что же касается
реальной экономической действительности, то люди, в нее вовлеченные,
исходили в основном из постулата о "правильности" собственной
культуры и "странности" или даже неразвитости всех иных культур. Впоследствии эта позиция стала называться культуроцентристской, т. е.
такой, при которой моя культура и мои способы решения проблем
ставятся в центре мироздания, оцениваются как наиболее эффективные и,
стало быть, практически доказанные как истинные, а все прочие - как
отклонения от этого единственно верного пути. К этому надо добавить и
не менее распространенный в целом среди людей эгоцентризм - помещение себя испокон века в центр социальных отношений. Если
добавить к этому такие "аргументы", как военное или технологическое
превосходство, то станет понятно, почему в эпоху великих колониальных
и прочих империй культуроцентризм представлялся самоочевидной и
вполне обоснованной точкой зрения. Напомним, что и у древних греков, и
римлян все иные народы считались не просто другими, непохожими, но
менее развитыми, менее цивилизованными, менее культурными и т. п.
Много веков потребовалось человечеству, чтобы понять, что
способы жизнедеятельности людей, живущих в разных условиях, не
могут оцениваться по шкале какой-либо одной страны. Все они адекватны
конкретным условиям. Сильный импульс этому прозрению был придан
усилением взаимозависимости людей, уплотнением контактов,
ускорением темпа общения и коммуникации. Достаточно сравнить
скорость и доступность коммуникации с помощью обычной почты в
начале XIX в. и электронной - в конце нашего. В этом ускоряющемся
вихре общения столкновения людей, представляющих разные культуры,
разные способы решения, в сущности, одних и тех же проблем, стали
повседневным явлением. Кроме того, все большая выгода кооперации,
сотрудничества, потребность в достижении компромисса, с одной
стороны, и малая эффективность силовых методов - с другой, заставили
усомниться в доселе непреложной истинности культуроцентризма.
Процесс
пере
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
Смотра этой догмы развивался как встречное движение науки
(культурологии, этнографии, кросс-культурной психологии1) и практики.
Наука находила все новые свидетельства тому, что люди более сходны в
своем внутреннем, нравственном, этическом измерении и различаются
главным образом во внешних проявлениях, обычаях, ритуалах, одежде и
т. п. Практика искала способы нейтрализации этих различий: их
распознания, примирения, согласования - и разрабатывала методы
обучения совместной работе представителей различных культур. Основной сферой практических поисков стала сфера бизнеса, где
целесообразность любого нововведения, новой идеи доказывается быстро
и просто - получением большей прибыли, достижением большей
эффективности. В 90-е гг. практические технологии в области кросскультурного сравнения развивались и распространялись стремительными
темпами, количество публикаций на эту тему ежегодно удваивалось,
семинары по кросс-культурному тренингу стали доходным занятием для
целого слоя профессионалов, соединяющих в себе качества ученых и
практиков.
Предлагаемый перевод книги Р. Льюиса - одно из наиболее ярких
проявлений описанного выше процесса, а ее автор - не менее яркая
личность. Возглавляемая им организация "Richard Lewis Communications"
представляет
собой
центр
по
изучению
кросс-культурного
взаимодействия и имеет филиалы в 30 странах. Здесь бизнесмены из
крупнейших корпораций мира обучаются не только иностранным языкам,
но и главным образом навыкам делового общения с представителями
иных культур. Среди клиентов центра такие гиганты современной
мировой экономики, как "Дойче Банк", "БМВ", "Жиллетт", "Нокия",
"IBM", и многие другие такого же масштаба. Сам Льюис говорит на
десяти европейских и двух восточных языках, в течение пяти лет он был
домашним учителем семьи императора Японии.
Книга "Деловые культуры в международном бизнесе" задумана и
построена как учебное пособие для практиков, бизнес1
Область психологической науки, занимающаяся сравнением культур.
Менов, желающих избежать ненужных коллизий, конфликтов по причине
собственного невежества и связанных с этим финансовых и моральнопсихологических издержек.
Логика автора проста. Вначале в достаточно краткой первой части он
формулирует самые общие понятия и представления о роли языка в
культуре, о самой культуре, которую он определяет как "коллективное
программирование поведения". Вторая, более развернутая часть
представляет собой анализ аспектов, общих для всех типов деловой
культуры и специфических для каждого из них: использования времени,
пространства, структуры принятия решений, ритуалов и т. п. Наконец, в
третьей части он характеризует деловые культуры как отдельных стран,
так и целых регионов, включая Россию.
Поэтому книга представляет большой интерес и для специалистов по
кросс-культурным исследованиям, и для бизнесменов. Ученого больше
привлечет постановка теоретических проблем, практика - конкретные
рекомендации относительно поведения в новой для него среде.
Соответственно и тот и другой будут оценивать работу Льюиса с точки
зрения вклада, который она вносит в уже имеющиеся разработки, ведь
литературы на тему столкновения культур опубликовано достаточно
много. Остановимся на этом моменте более подробно.
В теоретическом плане Р. Льюис предложил весьма оригинальный
подход к решению одной из самых трудных загадок современной
сравнительной культурологии - критерия для сопоставления культур. В
настоящее время одной из немногих переменных, относительно которой у
специалистов нет больших разногласий, является континуум:
"индивидуализм" - "коллективизм". Иными словами, признано, что
большинство существующих культур можно расположить на некоторой
шкале между этими двумя полюсами, т. е, в одной культуре человек будет
принимать решения, ориентируясь на потенциальную реакцию
соответствующей социальной группы, в другой же - на собственную,
личную оценку.
Льюис вводит новый критерий: способ организации такого
объективного измерения реальности, как время. По нему культуры
делятся на три типа: моноактивные (или линейно органи-
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
11
Зеванные), полиактивные и реактивные. В моноактивной культуре
человек, пользуясь терминами Льюиса, приучен делать какое-либо дело,
разбивая деятельность на следующие друг за другом этапы, не отвлекаясь
на другие задачи. Типичными представителями такой культуры являются
англосаксы: американцы, англичане, немцы, северные европейцы,
методично, последовательно и пунктуально организующие свое время и
жизнедеятельность.
В культуре полиактивной, типичными представителями которой
выступают латиноамериканцы, южные европейцы, принято делать
одновременно несколько дел (заметим попутно, нередко не доводя их до
конца).
Наконец, в реактивной культуре, характерной для азиатских стран,
деятельность организуется также не по строгому и неизменному плану, а в
зависимости от меняющегося контекста, как реакция на эти изменения.
Пока
трудно
сказать,
насколько
предлагаемая
Льюисом
классификация соответствует строгим канонам научно доказанного факта.
Важно другое: собранный им практический материал убедительно
свидетельствует в пользу этой идеи. Она, как принято говорить,
"работает". То же самое можно сказать и о параметрах делового
взаимодействия, обсуждаемых во второй части: об иерархии деловых
отношений, о способах ведения переговоров и ряде других неотъемлемых
характеристик делового взаимодействия. Будучи сведены в одну систему,
они образуют профиль конкретной деловой культуры, что позволяет
прогнозировать возможные расхождения и предотвращать потенциальные
конфликты.
Тем самым схема Льюиса становится важным практическим
инструментом повышения эффективности международного бизнеса.
Дальнейшая детализация - по странам и регионам - составляет почти
половину книги. Здесь собран богатейший материал наблюдений за
"правилами игры" при ведении дел в мире. Пытаться резюмировать его -
невыполнимая задача, настолько плотно и насыщенно он изложен. Нельзя,
однако, обойти главу, посвященную России. В целом она выгодно
отличается от многих зарубежных работ на эту тему, но все равно выдает
(в отличие от большинства разделов по другим странам) отсутствие
ДЕЛОВЫЕ КУЛЬТУРЫ.
Личного знакомства автора с Россией. Российский предприниматель,
знакомясь с его представлениями о нашей действительности, наверняка
внесет соответствующие коррективы.
Пока можно отметить лишь следующий парадокс. По типу делового
поведения российская деловая культура гораздо ближе к
латиноамериканской, т. е. к полиактивной, кроме того, "отношенческой",
т. е. ориентированной скорее на создание и сохранение хороших
отношений с партнером как гарантии успешной сделки, нежели на
конечный результат и эффективность. В то же время достаточно
представительные опросы российских предпринимателей выявляют, что
они предпочитают выбирать в качестве идеальных партнеров
представителей моноактивной культуры: американцев, немцев,
скандинавов. Тем самым этот выбор свидетельствует в пользу иной
деловой культуры, нежели собственная1. Да и сами носители
моноактивной деловой культуры предпочитают вести дела скорее с себе
подобными. Над этим следует задуматься, размышляя о перспективах
трех выделенных Льюисом типов культур.
Вместе с тем необходимо признать, что российская действительность
изменяется настолько быстро, что уследить за ней и тем более выявить
какие-то устойчивые закономерности достаточно трудно, даже живя в
России. В этой связи возникает ряд принципиальных вопросов: на какие
образцы и стандарты поведения следует ориентироваться российским
бизнесменам? какие особенности, привычки, ритуалы, обычаи других
культур следует воспринимать как нечто неизменное, неизбежное, а
каким надо учиться и какие просто нейтрализовывать? Как в целом будет
трансформироваться столь пестрое кросс-культурное полотно, ярко
изображенное в книге? каковы перспективы "столкновения культур"?
приведет ли оно к дальнейшей дифференциации или будет двигаться в
направлении интеграции, становления некой общей основы, на которой
станет
возможным
эффективное
международное
деловое
взаимодействие?
1
О последствиях выбора американцев см., Андерсон Г., Шихирев П. Н. "Акулы" и
"дельфины": Психология и этика российско-американского делового партнерства. М.:
Дело ЛТД 1994.
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
Льюис не ставит перед собой задачи ответить на все эти вопросы,
некоторые из них он лишь затрагивает. Так, в эпилоге он формулирует
положение об эмпатии (способности к сопереживанию) как важнейшем
условии преодоления "культурного империализма", культуроцентризма и
"культурной
близорукости",
называет
семнадцать
социальнопсихологических характеристик поведения участника международных
переговоров. По ходу книги он замечает, что в глубинах человеческой
природы гораздо больше общего, чем различного, что непредубежденное,
искреннее, доброжелательное отношение к партнеру из другой культуры
очень помогает преодолеть усвоенные ранее стереотипы - эти
схематичные и весьма часто негативные представления о других народах
и странах. С такими выводами нельзя не согласиться, но для ответа на
поставленные выше вопросы этого недостаточно. Необходимо
углубиться еще дальше в сущность человека. Сделав этот шаг, мы обнаруживаем, что оказываемся в области ядра человеческой психики -
регулирующих ее универсальных, общечеловеческих моральных
ценностей. Это область этики, применительно к теме книги - этики
бизнеса, которой Льюис практически не касается, уделяя основное
внимание работе с тем слоем ценностной структуры личности, который
вырастает вокруг этого ядра и порой скрывает его.
В этой связи предлагаем следующую метафору. Личность бизнесмена
можно представить в виде матрешки - известной русской игрушки. В
таком случае самая маленькая матрешка будет представлять набор
базовых ценностей, сходных для всех людей: здоровье, уважение близких
и друзей, теплота отношений с ними, материальное благосостояние,
ощущение осмысленности жизни. Следующая матрешка представляет
набор ценностей, сформировавшихся в данной цивилизации. Примерами
служат приоритет личности в западной цивилизации и принцип
коллективизма - в восточной. Затем идет матрешка, содержащая набор
Человеческая культура есть тот результат человеческой деятельности, который является в тоже время и ее условием. Культура, человек, деятельность – это три неразрывно друг с другом связанных понятия, и если отсутствует одно из них, то лишаются какого-либо смысла рассуждения о других. Главная характеристика культуры, которая включает в себя понимание характера двух других понятий, - ее над - или внеприродность. При этом необходимо осознавать, что в данном контексте понятие «природа» не несет чисто негативных коннотаций, хотя предпосылки к тому имеются. Природа предполагается в качестве данности, культура – деятельностной заданности. Над - или внеприродность человека означает его внебиологичность, над - или внеприродность, над - или внеприродность деятельности означает творчество в широком значении слова, как рождение нового, не бывшего в природе. Во всех случаях над - или внеприродность может достигаться двумя путями: либо путем преодоления, либо преобразования природы. Но если первый путь отрицает второй, то второй включает в себя и первый.
Природа – первоначальна, культура всегда вторична, но вторичность культуры не означает неизбежную зависимость ее от природы. Такая прямая зависимость невозможна потому, что культура и природа имеют различный характер обусловленности, определенный еще И. Кантом. Согласно немецкому философу, если природная обусловленность причинна, то культура обусловлена целесообразностью.
Стали привычными рассуждения о двух видах культуры: материальной и духовной, то есть о природоориентированной или внеприродоориентированной деятельности или о многообразии национальных культур. При всей справедливости подобных рассуждений следует осознавать их ограниченность в том, что они делают акцент на множественной сущности культуры, упуская ее единство. С другой стороны, признав и примордиальную зависимость, и телеологическую независимость культуры от природы, мы неизбежно закладываем возможность рассмотрения ее как множественной. На множественность культуры опирается и схема противопоставления цивилизации и культуры, к различению материальных и духовных характеристик присовокупляя противоположность характеристик внутреннего и внешнего.
Рассуждения о множественности культуры оправдано вести лишь в том случае, если выявлены условия ее единой сущности. Как мы уже выяснили, культура есть творческая человеческая деятельность, направленная на преобразование природы и имеющая такую цель, которая в себе в идеале не содержит ничего природного. При этом следует иметь ввиду ту целостность сущности культуры, которая не отрицает ее множественности. Приведенной логике рассмотрения сущности культуры соответствует, казалось бы, дефиниция Вл. Соловьева, данная им в работе «Философские начала цельного знания»: «Только такая жизнь, такая культура, которая ничего не исключает, но в своей всецелости совмещает высшую степень единства с полнейшим развитием свободной множественности, - только она может дать настоящее, прочное удовлетворение всем потребностям человеческого чувства, мышления и воли и быть, таким образом, действительно общечеловеческой, или вселенской, культурой, причем ясно, что вместе с тем и именно вследствие своей всецельности эта культура будет более чем человеческою, вводя людей в актуальное общение с миром божественным». Однако, представляя культуру как нечто внешнее «человеческому чувству, мышлению и воли», определяя ее в пределе как «summum bonum», Соловьев сам в конце концов в экзистенциальном измерении приходит к отрицанию такого рода культуры: «… если последний результат вашего прогресса и вашей культуры есть все-таки смерть каждого и всех, то ясно, что всякая прогрессивная культурная деятельность – ни к чему, что она бесцельна и бессмысленна».
Несмотря на отрицающий друг друга характер двух подходов к определению культуры, в них Соловьевым все же верно подмечены два измерения, которые так или иначе противоположны культуре: божественный мир и смерть. Какова же эта противоположность? Не могут ли в движении к надприродному как божественному сойтись культура и смерть? Совсем иначе: только присутствие мира божественного придает истинный смысл миру природному и миру человеческому. Культура, располагаясь всецело в человеческом мире, выступает процессом преобразования мира природного в мир божественный, в котором уже не будет ничего от первоначальных природных характеристик. Понятно, что такого рода выверенностью на преобразование через преодоление природного мира может обладать только та культура, которая, не пренебрегая тварным, падшим миром, открыта направляющим и призывающим импульсам мира божественного. Именно в подобной «срединности» культуры скрывается главная опасность ее множественности, что, в свою очередь, провоцирует состояние перманентного кризиса. Цивилизационный кризис во всех своих многочисленных проявлениях имеет под собой основание, которое может быть охарактеризовано как выхолащивание в телосе культуры всего божественного, то есть надприродного и замыкание цели культуры на природном, материальном. Подобный результат является следствием глухости культуры к ее божественным токам, забвения процессуального характера ее «срединности».
Следует особо подчеркнуть чрезвычайную нестабильность срединного положения культуры. Приобрести же желанную стабильность часто стремятся за счет укрепления этой самой срединности, которое всегда достигается путем усиления роли человека или гуманности. Так как ли уж гуманен культурный гуманизм? Вопрос отнюдь не риторический. Природа и человек свое истинное предназначение приобретают только в культуре, через преобразующую деятельность направленную к божественному. Самостоятельность природы, таким образом, должна быть ограничена лишь ее первоначальностью и тем самым обусловленностью ею культуры. В самой культуре противопоставление природы и культуры должно быть ограничено лишь надприродной телеологичностью культуры. Когда же стремятся расширить зону противоположности природы и культуры, то проходят мимо культуры в ее множественность. Таким образом, ни множественность культуры, так или иначе акцентирующая внимание на природной, материальной ее составляющей, ни гуманность культуры, подчеркивающая особую роль в ней человека, не открывают нам истинной сущности культуры.
Более того, забвение внеприродных основ культуры повергает ее в перманентное состояние кризиса, все более и более обостряющегося. Предпринимаются попытки построить абсолютно светскую культуру, либо совершенно отрицая наличие определенной сущности у культуры, либо заменяя ее очередным изобретенным человеческим разумом суррогатом. Сегодня становится очевидным то, что тезис Хантингтона о столкновении цивилизаций, в котором укоренена мысль о противоречии ценностей, покоящихся на различных религиозных фундаментах человеческих цивилизаций, не соответствует действительности и в корне ошибочен. Цивилизации, опирающиеся на религиозные принципы пусть и различных религий, никогда не столкнутся, так как столкновение – всегда, в конце концов, процесс материальный. Но ни одна религия никогда не выдвигала в качестве своего приоритета именно материальный мир.
Однако столкновение происходит, и оно становится все более ожесточенным, столкновение культуры религиозной и светской. Опасность того, что данный конфликт станет для человечества роковым чрезвычайно велика, поскольку здесь сходятся в непримиримом противостоянии два различных фундаментальных принципа человеческой жизнедеятельности. И мысль американского исследователя Ф. Фукуямы о конце истории в результате полной победы либеральных ценностей, которым в современном мире противопоставить просто нечего, далека от реалий. Конец истории, если он и грядет, то не через однополярную стагнацию, но через смертельную схватку духовных и плотских сил, все более явственно сталкивающихся на пространстве современной культуры.
Таким образом, если οντα культуры есть человеческая свобода в ее творческом выражении, то ее τελος’ом является божественное откровение, божественная истина. Лишь взятые вместе, то есть и сущность, и цель культуры, делают ее действительно внеприродной, а не противо - или а-природной. Задачей культуры в таком случае становится сочленение, сращение, соединение в своем пространстве свободного человеческого творчества и божественной истины; задача представляется, поэтому, чрезвычайно сложной и трудновыполнимой. Если и приписать культуре срединное положение, что, на взгляд автора не совсем верно, то это – не средина усредненности, и даже не средина синтеза, но средина трагедийного по своему напряжению усилия человеческого духа.
Как уже было отмечено, тенденция современной культуры отмечена полным забвением ее τελος’а, что приводит ко все более усиливающемуся кризису и ее сущность. Подтверждая данный факт, отечественный мыслитель выделял четыре основных причины секуляризации культуры и соответственно ее кризиса:
а) вера во всемогущество материалистической науки;
б) безрелигиозная государственность, где право становится выше правды;
в) потребительское общество, эксплуатирующее приобретательские инстинкты;
г) безбожное искусство, в котором правят бал праздные развлечения и нервирующие зрелища.
К этим четырем сферам культурной жизни общества, подвергшихся секулярной коррозии, следует, на наш взгляд, добавить еще одну очень важную сферу, сферу образования, где сейчас безраздельно господствует так называемая гуманная педагогика, воспитывающая эгоцентрическую расчетливую личность.
Христианство привносит в пространство культуры совершенно иные основания:
1) Не рациональный, а христианский гносис или богопознание , как познание живой истины. Античный рационализм постулирует необходимость работы с бытием и бессмысленность обращения к небытию. Что же касается бытия, то здесь он находит его двусоставность, причем человек, по природе своей наделенный умом, способен разобраться что к чему в этом бытии. Христианский же гносис – это гносис, приемлющий небытие и алогичность. Подобная метаморфоза происходит с ним благодаря вере, которая преобразует понимание истинного бытия и соответственно меняет средства его постижения. Истинное бытие перестает быть безличным. Как верно замечает о. Андрей Кураев, главное отличие веры от знания не в том, что они имеют разные истины или по разным путям идут к одной и той же истине, а в том, что происходит переоценка самого отношения к Истине. Подобного рода переоценка касается всего комплекса проблем в сферах онтологии, антропологии, этики, гносеологии.
2) Понятие личности , как неслиянного единства природного и духовного начал. Греческая мысль знала лишь атомизированного индивида, который как часть принадлежал целому человеческого рода или вида. То есть человеческая общеродовая сущность умалялась, распадалась на множества индивидуумов. Здесь была приемлема только диалектика целого и части и принцип субординационизма. Совсем иная диалектика соответствует троичной терминологии в христианстве. Личности не дробят единое человеческого рода на множество частей, но, будучи единственными и неповторимыми, не вносят в родовую сущность признаков множественности. Каждая личность, не смешиваясь с себе подобной, и соответственно, не поглощая ее, выражает всю полноту человеческой сущности.
3) Любовь, как αγαπη , то есть любовь жертвенная; лишь через нее наполняются истинным значением любви ερος, φιλια и στεργω. Ввиду того, что предмет познания не объект, а субъект, поэтому сам процесс познания требует не устранения человека – так называемая объективация – а его полное присутствие, причем присутствия преображенного. А что в нашем мире может преобразить человека в самом радикальном виде? Без сомнения, это – любовь. Причем христианство проповедует неэгоистическую любовь, любовь, выводящую человека из его нарциссиского самолюбования. Даже альтруистическая любовь к ближнему не гарантирует устранения эгоистического чувства в человеке. Поэтому христианство предлагает единственно возможную последовательность: только любовь к Богу способна превратить и любовь к ближнему в настоящую любовь, а не в прикрытие к самовозвеличению. Любовь к Богу гармонизирует не только отношение к другим людям, но и отношение человека к самому себе: в этой любви он получает истинные идеалы, приобретает смысл, полноту развития, крепость и энергию самоопределения. Через отрицание своего эгоистического Я личность впервые становится завершенной, она не теряет, но приобретает.
Возможен ли новый христианско-гуманистический синтез в рамках культуры, на что сейчас делают ставку многие западные культурфилософы? Возможна ли новая «прививка» религиозности к секуляризованному древу современной культуры? Ответ представляется очевидным и все же не станем с ним торопиться.
Соловьев начала цельного знания // Соловьев. в 2-х т. Т. 2. М., 1990. С. 176.
Соловьев разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории // Соловьев же. С. 717-718.
В данном контексте нет надобности религиозный характер культуры специфицировать, исходя из конфессиональных различий отдельных религиозных учений, так как фундаментальные свойства, отличаюшие религиозную культуру от светской, остаются в различных религиях практически идентичными.
См.: Ильин христианской культуры // Ильин. соч. в 10-ти тт. Т. 1. М., 1993. С. 287-289.
О. Андрей Кураев. О вере и знании – без антиномий // Вопросы философии. 1992. № 7. С. 52.
Иисус Христос, отвечая иудейскому книжнику на вопрос о сути закона, который тот проповедует, сказал: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть первая и наибольшая заповедь. Вторая же подобна ей возлюби ближнего твоего, как самого себя. На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. XXII, 37-40)
Слиянию двух компаний также мешали различия в их истории, структуре, рынках, продуктах, географическом расположении и людях. Интеллектуалы из VdBN, горожане северной Голландии, ориентированные на маркетинг, с трудом находили общий язык с приземленными, ориентированными на работу на фермах или заводах южанами из UVGN. Эти различия стали очевидны в их отношении к слиянию и стилю управления - классическое столкновение культур (табл. 3.1).
Долгое время после слияния в новой компании говорили «мы» и «они». Одни работники VdBN цеплялись за свои прошлые достижения и чувство превосходства над «фермерами» из южной Голландии. «У нас была высокопрофессиональная организация, - говорит один из менеджеров по работе с клиентами. - У нас было больше данных, чем в UVGN, более давняя история и более опытные люди. Наш бывший председатель совета директоров предлагал лозунги типа «Давайте вводить новшества». Я думаю, это создавало более позитивную атмосферу».
Другие приветствовали перемены. Откровенность в обсуждениях и растущее понимание реальных условий ведения бизнеса давали ощущение обновления. Бывший генеральный директор подразделения, занимающегося жирами, вспоминает:
Таблица 3.1
Высказывания работников VdBN и UVGN о различиях культур в компаниях
VdBN
Общая информация... Местоположение: Роттердам, рядом со штаб-квартирой Unilever. История: одна из двух компаний - основателей Unilever, имеет вековую историю.
Бизнес: прибыльный.
Люди: интеллектуалы, разбирающиеся в рынке, с городским лоском.
UVGN
Местоположение: Осс, юг Голландии.
История: мясной бизнес с вековой историей.
Бизнес: убыточный.
Люди: приземленные заводские рабочие, «фермеры» и «ковбои».
Мысли по поводу слияния... Менеджер по маркетингу А: Мы
были уверены, что лучше всех в мире разбираемся в маркетинге, особенно что касается маргарина.
О стиле руководства...
Директор по продажам: Это была организация со сложной иерархией. Отношения с клиентами всегда были «фантастическими», но никто не желал пускать их на свою территорию. У нас были цели, но нас особо не волновало, достигаем мы их или нет.
Генеральный директор подразделения по производству продуктов (бывший): Компания Van den Bergh была хорошо организована - как министерство маркетинга. Множество процедур, людей и пр.
Директор по продажам: Мы привыкли к тому, что отношения строились сверху вниз. Тебе не позволяли вступать в дискуссии. Кто-то за тебя решал, какой должна быть твоя компания. У тебя не было решающего голоса.
Начальник смены: Мы начали с разрушения старого и угроз закрыть завод. Мы стояли перед глухой стеной. Мы хотели выжить и понимали, что нужно меняться.
Генеральный директор подразделения по производству продуктов (бывший): В UVGN люди привыкли работать небольшими командами. Все, что они делали, можно было обсуждать.
Менеджер по дистрибуции: В UVGN была более спокойная обстановка. Люди чувствовали себя более комфортно и были больше удовлетворены работой. Их не перегружали всякими формальными процедурами, и они работали более творчески.
Генеральный директор подразделения продуктов (бывший):
Когда я пришел работать в UVGN, компания была похожа на питейное заведение или городок на Диком Западе, в который пришел новый шериф. Но, в конце концов, компанию «освободил» один из топ-менеджеров, непосредственно работавший с ними и вкладывающий в работу много энергии и сил.
«Самая большая проблема культуры старой VdBN состояла в том, что она была насквозь фальшивой. Компания слишком превозносила свои так называемые “успехи”. Она делала акцент на работу в команде, но это не было настоящей работой в команде. Это скорее выглядело так: “Давайте похлопаем друг друга по спине и скажем, как здорово мы работаем”. Они избегали реально смотреть на происходящее.»
Перед объединившимися компаниями встала задача научиться вместе смотреть правде в глаза и выработать видение будущего. Для этого надо было отвлечься друг от друга и заняться изучением рынка, конкурентов и запросов потребителей. Новому председателю совета директоров предстояло познакомить менеджеров VdBN, как он познакомил менеджеров UVGN, с основами бизнеса. Короче говоря, объединенная компания, теперь работающая под именем VdBN, должна была «пройти курс психотерапии».
Малагасийцы считают, что будущее втекает им в затылок, а затем превращается в прошлое, уходя перед ними вдаль. В Индонезии считается дурным тоном доедать всё с тарелки. В Малайзии, чтобы показать на кого-то или что-то, надо согнуть четыре пальца на правой руке и показывать большим пальцем. У зулусов существует 39 слов для описания зелёного цвета, а в венгерском языке в зависимости от степени вежливости используются четыре формы местоимения «ты».
И вот в этом лучшем из миров нужно как-то взаимодействовать, а если получится, то и делать деньги.
«Столкновение культур» Льюиса в отличие от «Столкновения цивилизаций» Хантингтона - книга не о том, как всё будет плохо, а о том, как сделать так, чтобы всем было хорошо. 640 страниц текста оставили у меня довольно смешанные впечатления, поэтому придется отзыв поделить на две части: хорошо и плохо (оба понятия, как известно, относительные).
Хорошо
1. Автор - не дилетант, ему хочется верить. У Ричарда Льюиса репутация исключительно хорошего консультанта по межкультурным коммуникациям, и он на этом неплохо зарабатывает. Среди клиентов созданной им организации «Richard Lewis Communications» числятся BMW, Deutsche Telekom, Ericsson, France Telecom, Nokia, Peugeot, Siemens, Volvo и ещё целый ряд компаний и государственных структур. Сам Льюис, кстати, в Финляндии был посвящен в рыцари за помощь государству в развитии международных контактов. Кроме того, он говорит на 10 языках (включая японский) и много путешествует. Практически все нюансы работы в разных странах он сначала испытал на себе, а потом описал.
2. Эта книга - результат огромной работы, не только автора, но и редактора, переводчика и всех остальных замечательных людей, которые отвечают за издание книги. Очень хорошее оформление: заголовки, подзаголовки, схемы, таблицы - то, что более чем важно для справочной литературы, а «Столкновение культур» всё-таки в первую очередь справочник, а потом уже культурологическое исследование.
3. Несмотря на небольшой слой академической пыли, текст написан довольно интересно и с юмором. Кроме того, Льюис очень хорошо начинает главы, особенно первые - сразу интересно, что дальше. Например, так звучит начало первой главы: «
Для немца и финна правда - это правда. В Японии и Британии все за правду, лишь бы никто не высовывался и ничто не нарушало бы баланса. В Китае абсолютной истины нет вообще. В Италии истина - это вопрос, который может обсуждаться
». Не знаю, кому как, а мне кажется, звучит заманчиво.
4. Довольно удачная авторская система «LMR» (моноактивный - полиактивный - реактивный). Её можно с успехом использовать как в подборе персонала и менеджменте, так и в качестве отправной точки в какой-нибудь научной работе по соответствующей дисциплине. Несмотря на некую упрощенность, модель хорошо объясняет, почему, например, реактивные японцы впадают в шок и панику от полиактивных итальянцев. Ну, и что тоже важно, автор не склонен к фанатичному проповедованию своей системы, а спокойно признает влияние на коммуникацию других факторов: возраста, профессии, образования, личных качеств.
5. Автор очень корректен, а местами даже нежен и лиричен, что меня очень умиляло. Так, в разделе про Норвегию Льюис пишет: «
Разговорный норвежский язык живой, отрывистый в звучании и «бодрящий». В нём есть нечто, что сразу вызывает ассоциации со свежим прохладным воздухом
». Ну, или вот про французов: «
Они циничны. А чего вы хотите, когда с одной стороны у вас - британцы, с другой - немцы, а на экране вашего телевизора - американцы?
» По-моему, мило.
6. Отсутствие показательных выступлений «нет расизму!», «нет коррупции!», «нет бюрократии!», «даешь везде Америку». Так, в разделе про Индонезию Льюис пишет: «
Коррупция вездесуща. Если избежать её не получается, просто разберитесь в том, как эта система работает, и отнеситесь к вопросу прагматично
». Ну, или в разделе о Мексике: «
Дилемма для иностранцев не в том, платить взятку или нет, а в её размере. На всё существует цена, заключение ли это правительственного контракта, разрешение на импорт или быстрый доступ к началу очереди в почтовом отделении. Мексиканцы знают предполагаемые цены, и было бы благоразумно сначала проконсультироваться с ними по данному вопросу
». Никаких воплей «как так можно». Раз принято, значит, можно.
7. Очень хорошо расставлены акценты в эпилоге. Хотя одна фраза меня зацепила: «
Мы не в состоянии оценивать или судить других людей без предварительной работы с нашим собственным самосознанием
». Сразу стало интересно: а что, потом можно? Но одну эту фразу перечеркивает очень правильный, практически новогодний эпилог - про то, что все люди - братья. И ещё немного о том, что любите друг друга - и будьте счастливы. Даже почитать приятно.
Плохо
1. Это очень американская книга, причем американская уже в самой своей идее: концепция основывается на манипулировании поведенческими характеристиками, что, без сомнения, является данью американскому бихевиоризму. Да и вообще подход «на чём бы таком сыграть, чтобы подписать контракт» выглядит очень американским, от этого не уйдешь. С этой точки зрения книгу стоило бы назвать «Как максимизировать прибыль за счет кросс-культурной коммуникации». Я отнесла этот пункт в раздел «плохо», потому что мою ранимую душу нежного цветочка очень задела идея «притворись хорошим, подпиши контракт и слиняй в кусты». Сейчас вас тоже заденет. Вот, например, в материале по России, бизнесмену советуют: «Они уважают старших и осуждают отношение американцев к старикам. При случае не забудьте упомянуть, какая у вас дружная семья
». Ну, или «…они предложат вам совместно «обмануть систему». Как можно чаще демонстрируйте своё недоверие к власть имущим и бюрократическим препонам
». Нормально, ничего не царапает? Читайте смело.
2. Эта книга - переиздание, но у меня осталось ощущение, что правили текст выборочно: какую страницу открыли, ту и дополняли. Так, в разделе о Кыргызстане упомянут конфликт в г. Ош 2010 г., а по Ливии сделали сноску: дескать, в 2011 году правительство Каддафи было свергнуто, сам Каддафи был убит. При этом про революцию в Тунисе и отделение Южного Судана в соответствующих разделах - ни слова, хотя эти события произошли в том же 2011 году. Хотя это мелочи по сравнению с тем, что Сербия и Черногория по тексту ещё одна страна, про Косово речь вообще не идёт - и никаких сносок по этому поводу. В общем, смерть Каддафи кого-то в издательстве так впечатлила, что затмила все остальные события в мире за целое десятилетие.
3. Всё-таки очень сказываются личные впечатления автора, что влияет на объективность текста. Так, очень порадовал материал о России. Я в первом разделе успела испугаться после фразы «
…в Санкт-Петербурге по-гусарски бросаем рюмку из-под водки через плечо
». Я всё мечтаю съездить в Питер, а тут даже страшно стало: вдруг там обязательно нужно швыряться рюмками, а из меня снайпер ещё тот: даже у меня за спиной в момент броска небезопасно. Но потом автор утешил: «
В России считается вежливым произносить тосты, однако лучше не бить свою рюмку с водкой об пол до тех пор, пока не станет ясно, что хозяин с нетерпением ожидает от вас именно такого поведения
». То есть ничего, гусары, выдыхаем. А, ну и ещё, чтоб вы знали, неприлично в России спрашивать
«…где находится туалет, и никогда не следует осведомляться об этом у лиц противоположного пола. Тем не менее, считается вполне естественным расхаживать в одной пижаме по коридорам гостиницы в любое время дня и ночи
». Честно говоря, я представляю, какую культурную программу Льюису провели в России, если он до сих пор в себя не пришел. Впрочем, я думаю, это касается и многих других стран, где он не жил подолгу. Это стоит учитывать.
4. Всё-таки автор изначально полагает, что вы путаете Австрию с Австралией, поэтому часть информации, как бы живо она ни была изложена, кажется довольно банальной. В таких разделах спасают только отдельные факты вроде этого: «Е
сли филиппинец вскидывает брови вверх или резко дергает вверх головой - и то и другое будет означать согласие. Резкий наклон головы вниз означает «нет». Если человек говорит вам «да», но одновременно опускает голову вниз, можете быть уверены, что его ответ на ваш вопрос или предложение отрицательный
».
5. Отдельные советы банальны до слёз. Я не знаю, как там в этих ваших Америках, но кочующий из раздела в раздел совет «выучите несколько выражений из их языка» кажется напрочь лишенным смысла. Или ещё прекрасно «не унижайте их» и «не оскорбляйте их достоинство». В общем, будь человеком, Бизнесмен, что ты в самом-то деле.
6. Долго думала, писать ли этот пункт, но всё-таки не удержалась: нет в книге Украины. Мавритания вот есть, а Украины нет. Более того, даже страны Тропической Африки включены в текст
«…по причине своего огромного потенциала экономического развития, а также богатого и разнообразного культурного наследия
». Больше 80 стран, а Украины нет. Единственный раз её упомянули в эпилоге: «
Румыния, Польша и Украина имеют огромный сельскохозяйственный потенциал
». Ну и что, что в эпилоге, зато в Европе, что уж тут. В общем, знаете, где место Украины в мире международного бизнеса? Там, где любовь. Во всех смыслах.
В общем, о «Столкновении культур» я бы сказала так: довольно удобная книга, если вам нужно очень быстро получить сжатую информацию по стране. Например, если через 10 минут у вас встреча с бизнесменами из Индонезии, а вы не уверены, где находится эта их Индонезия: возле Австралии, Аргентины или Азербайджана. Пожалуй, в этом плане книга даже удобнее Википедии, главное, чтобы была под рукой. Кстати, обратите внимание на подзаголовок: «Путеводитель для всех, кто делает бизнес за границей». Это действительно справочник для бизнесмена: как обменяться визитками, как выступить, как выслушать, как договориться и как подписать контракт. Из этого стиля выбивается только первый раздел, чем-то напоминающий сказку на ночь: в этом огромном-огромном мире существует много чудесных стран... Читается, кстати, с восторгом, но растянуть восторг на 600 с лишком страниц такого себе учебника - это непосильная задача, я понимаю.
Так что «Столкновение культур» - неплохой справочник для бизнесмена, но нужно проверять актуальность информации и учитывать, что вас могут встречать совсем не так, как Льюиса, и совсем не те люди. Поэтому изучать эти советы следует применительно к конкретной ситуации и с долей скепсиса, но читать их будет в меру интересно, это я гарантирую.