Разрыв шаблона: леся украинка вовсе не украинка,а русинка!искусственная украина и такое же наследие.

См. Украинка Леся. Литературная энциклопедия. В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929 1939. Леся Украи … Литературная энциклопедия

Псевдоним украинской поэтессы Ларисы Петровны Косач (1872 1913). Дочь малорусской писательницы Олены Пчилки (см. Косач), племянница М.П. Драгоманова, Леся с юных лет вошла в круг украинских литературных интересов. Сборник стихотворений Леси: На … Биографический словарь

- [псевд.; наст. имя – Лариса Петровна К о с а ч К в и т к а; 13(25) февр. 1871 – 19 июля (1 авг.) 1913 ] – укр. писательница, публицистка и литературный критик. Род. в г. Новгород Волынский. В совершенстве владела многими европейскими языками. В… … Философская энциклопедия

Псевдоним известной украинской поэтессы Ларисы Петровны Косач. Род. в 1872 г. Дочь малорусской писательницы Олены Пчилки, племянница М. П. Драгоманова, Л. с юных лет вошла в круг украинских литературных интересов. Сборник стихотворений Л.… …

Русс. украин. поэтесса и критик, собират. песен, р. 1872. {Венгеров} … Большая биографическая энциклопедия

Леся Украинка украинская писательница Имя при рождении: Лариса Петровна Косач Квитка Псевдонимы: Леся Украинка Дата рождения: 25 февраля 1871 Место рождения … Википедия

- (псевдоним; настоящее имя и фамилия Лариса Петровна Косач) , украинская писательница. Родилась в дворянской семье; дочь… … Большая советская энциклопедия

Украинка, Леся - Леся Украинка. УКРАИНКА Леся (настоящие имя и фамилия Лариса Петровна Косач Квитка) (1871 1913), украинская писательница. В лирике (сборники “На крыльях песен”, 1893, “Отзвуки”, 1902; цикл “Песни про волю”, 1905) дух свободолюбия, мужественное… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

Книги

Леся Украинка. Избранные произведения , Леся Украинка. Настоящее издание - одно из наиболее полных собраний избранных стихотворных произведений украинской писательницы на русском языке. Все произведения сгруппированы в трех разделах:…
Леся Украинка. Избранное , Леся Украинка. Москва, 1946 год. Государственное издательство художественной литературы. Издательский переплет. Сохранность хорошая. В книгу вошли произведения украинской поэтессы Леси Украинки:…

Переводчица, деятель культуры.

Писала в самых разнообразных жанрах: поэзии, лирике, эпосе, драме, прозе, публицистике. Также работала в области фольклористики (220 народных мелодий записано с её голоса) и активно участвовала в украинском национальном движении.

Известная благодаря своим сборникам стихов «На крыльях песен» (1893), «Думы и мечты» (1899), «Отзывы» (1902), поэм «Старая сказка» (1893), «Одно слово» (1903), драм «Боярыня» (1913), «Кассандра» (1903-07), «В катакомбах» (1905), «Лесная песня » (1911) и другие.

По результатам опросов, современные украинцы называют её одним из самых выдающихся соотечественников, наряду с Тарасом Шевченко и Богданом Хмельницким .

Биография

Происхождение

Лариса Петровна Косач (Леся Украинка) родилась 13(25) февраля 1871 года в городе Новоград-Волынский в дворянской семье потомков украинской казацкой старши́ны , православного вероисповедания.

Родители Леси Украинки - уроженцы Левобережной Украины . На Волыни поселились летом 1868 года, переехав из Киева на новое место службы главы семейства.

В марте 1879 арестовывают Елену Антоновну Косач, тётю Леси, за участие в покушении на шефа жандармов Дрентельна , позже её вышлют в Олонецкую губернию , а 1881 сошлют в Сибирь на 5 лет (г. Ялуторовск Тюменской обл., а затем в г. Тюмень). Узнав об этом, Леся в конце 1879 или в начале 1880 года написала своё первое стихотворение «Надежда».

Летом 1880 Александра Антоновна Косач-Шимановская, тётя Леси, с двумя сыновьями переезжает в Луцк, живёт в семье Косач. Причиной переезда стал арест и ссылка в Сибирь её мужа Бориса Шимановского. «Тётя Саша» - первая Лесина учительница музыки. К ней Леся сохраняла всю жизнь чувство глубокой благодарности.

6 (18) января 1881 года Леся очень сильно простудилась, что послужило началом тяжёлой болезни. Начались нестерпимые боли в правой ноге. Сперва решили, что это острый ревматизм. Затем боли появились в руках.

В этом же году О. П. Косач повезла детей в Киев для обучения у частных преподавателей. Там Михаил и Леся начали учиться по программе мужской гимназии; Леся берёт уроки игры на фортепиано у жены Николая Лысенко - Ольги Александровны О’Коннор.

В начале мая 1882 года Косачи переезжают в село Колодяжное , что отныне и по 1897 год стало их постоянным местом жительства. Здесь в Колодяжном 29 мая (10 июня) 1882 года родилась сестра Леси Оксана, 22 августа (3 сентября) 1884 года - брат Николай (укр.) русск. , 10(22) марта 1888 года - сестра Изидора (укр.) русск. ; сестра Ольга родилась в Новоград-Волынском 14(26) мая 1877 года.

А тем временем Леся с братом Михаилом живут в Киеве, учатся у частных учителей, изучают греческий и латинский языки. Летом 1883 года у Леси диагностировали туберкулёз костей, в октябре этого же года профессор А. Ринек оперировал левую руку, удалил кости, поражённые туберкулёзом. Рука осталась искалеченной. О музыкальной карьере Леси не могло быть и речи.

В декабре Леся возвращается из Киева в Колодяжное, состояние здоровья улучшается, с помощью матери Леся изучает французский и немецкий языки.

Юность

Начиная с 1884 года Леся активно пишет стихи на украинском языке («Ландыш», «Сафо», «Лето красное прошло» и др.) и публикует их во Львове в журнале «Зоря» (укр.) русск. . Именно в этом году появился псевдоним «Леся Украинка». Сердечная дружба объединяет Ларису с её старшим братом Михаилом.

Некоторое время Леся училась в художественной школе Николая Мурашко в Киеве. От этого периода осталась одна картина, нарисованная масляными красками.

Позже ей пришлось получать образование самостоятельно, в чём помогала мать. Ольга Петровна знала много европейских языков, включая и славянские языки (русский, польский, болгарский и др.), а также древнегреческий, латинский, что свидетельствовало о её высоком интеллектуальном уровне. Об уровне домашнего образования Леси может свидетельствовать тот факт, что в 19-летнем возрасте она, по трудам Менара, Масперо и других учёных, составила для своих сестёр учебник «Древняя история восточных народов» на украинском языке (напечатан в Екатеринославе в 1918 году), много переводила на украинский язык (произведения Н. Гоголя, А. Мицкевича, Г. Гейне, В. Гюго, Гомера и др.). Ольга Петровна воспитывала Лесю как сильного человека, не имеющего права на чрезмерное выражение своих чувств.

Зрелость

Побывав в 1891 году в Галиции , а позже и на Буковине , Лариса Косач познакомилась со многими выдающимися деятелями культуры Западной Украины: И. Франко, М. Павликом, О. Кобылянской, В. Стефаником, А. Маковеем, Н. Кобринской. Основной вектор социально-политического мировоззрения Ларисы Косач сформировался после круглогодичного (1894-95) её пребывания у дяди Михаила Драгоманова в Софии и трагического события, каким для неё стала смерть дяди.

Тяжёлая болезнь вынуждала с юных лет часто выезжать на курортное лечение. Лечение в Германии, Австро-Венгрии, Италии, Египте, неоднократное пребывание на Кавказе, в Одессе, в Крыму обогатило её впечатления и способствовало расширению кругозора писательницы.

В начале марта 1907 года Леся Украинка переезжает из Колодяжного в Киев, а в конце марта вместе с Климентом Квиткой совершает поездку в Крым, где, в частности, посещает Севастополь, Алупку, Ялту.

7 августа 1907 года Леся Украинка и Климент Квитка официально оформили брак в церкви и поселились в Киеве по адресу: Большая Подвальная улица (теперь улица Ярославов Вал), д. 32, кв. 11. 21 августа они вместе отправляются в Крым, где Квитка получил должность в суде.

В это время она много работает на литературном поприще. 5 мая 1907 года была завершена драматическая поэма «Айша и Мохаммед», 18 мая окончательно завершила поэму «Кассандра», работу над которой начала ещё в 1903 году. 12 мая направила в альманах «Из неволи» (Вологда) драматическую поэму «На руинах». Издание печаталось для помощи политическим ссыльным. В сентябре было написано стихотворение «За горой зарницы», продолжена работа над произведениями «В пуще», «Руфин и Присцилла».

Последние годы жизни

Последние годы жизни Ларисы Косач-Квитки (Леси Украинки) прошли на курортах Египта и Грузии. Болезнь неумолимо прогрессировала. К обострившемуся процессу костного туберкулёза прибавилась неизлечимая болезнь почек. Превозмогая боль, тяжёлые страдания, Леся Украинка находила силы для творчества. Вместе с мужем, Климентом Квиткой, она работала над собранием фольклора, интенсивно обрабатывала собственные драмы. На Кавказе, вспоминая детство, Волынь , красоту природы Полесья , за несколько дней написала драму-феерию «Лесная песня» (укр. Лiсова пiсня ). На последнем году жизни создала драматическую поэму «Оргия» и посвящённый Ивану Франко лирико-эпический триптих «Что даст нам силу?»-"Орфеево чудо"-"Про великана" (укр. «Що дасть нам силу?»-«Орфеєве чудо»-«Про велета» ). Узнав о тяжёлом состоянии Леси, в Грузию приехала её мать. Ей писательница диктовала проекты своей последней, так и не написанной, драмы «На берегах Александрии».

Умерла Леся Украинка 19 июля (1 августа) 1913 года в Сурами (недалеко от Боржоми , Грузия) в возрасте 42 лет. Похоронена на Байковом кладбище в Киеве (надгробный памятник - бронза, гранит; скульптор Г. Л. Петрашевич; установлен в 1939 году).

Личная жизнь

В 1898 году в Ялте Лариса Петровна познакомилась с Сергеем Константиновичем Мержинским, общественным деятелем, выпускником Киевского университета святого Владимира . Мержинский жил некоторое время в Ялте, проходя лечение от туберкулёза. Четыре года спустя (в 1901 году) Леся едет в зимний Минск к смертельно больному возлюбленному. В тяжёлые зимние месяцы рождается одна из сильнейших её драм - «Одержимая», Сергей Мержинский умирает, и Лариса Петровна навсегда надевает чёрные траурные одежды.

В 1907 году поэтесса снова вернулась в Крым с Климентом Васильевичем Квиткой , впоследствии ставшим её мужем. Поспешный переезд спас жизнь Клименту Квитке, туберкулёз постепенно отступил. В течение супружеской жизни Климент Квитка записал песни, которые Леся помнила ещё с детства. А уже после смерти жены, в 1917 году , издал фотоскопическим способом двухтомник «Мелодии с голоса Леси Украинки». Климент Васильевич дожил до 1953 года , пережив жену на 40 лет.

Творчество

Лирика;
Драматические произведения.

Произведения

Сборник стихов «На крыльях песен» («На крилах пісень», ).
Сборник стихов «Мысли и грёзы» («Думи і мрії», ).
Сборник стихов «Отклики» («Відгуки», ).
Драма-феерия «Лесная песня» («Лісова пісня», ).

Экранизации

1976 - Лесная песнь (мультфильм)
1981 - Лесная песня. Мавка (фильм)

Память

В честь писательницы именем Леси Украинки названы:

Бульвар и площадь - в Киеве.
Библиотека № 268 им. Л. Украинки - в Москве .
Улицы - в Копейске , Припяти , Ивано-Франковске , Виннице , Харькове , Луцке , Москве , Тбилиси , Батуми , Иркутске , Минске , Ялте , Симферополе , Евпатории , Ковеле , Львове , Бресте , Черновцах , Черкассах , Горловке , Одессе , Житомире , Полтаве , Кременчуге , Гадяче , Севастополе , Мелитополе , Сумах , Сочи , Почепе .
Восточноевропейский национальный университет - в Луцке .

Напишите отзыв о статье "Леся Украинка"

Литература

Украинка Леся - статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание).
// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
Анатоль Костенко. Леся Украинка. - Молодая гвардия, 1971.
Дейч А. Леся Украинка. - М ., 1954.
Забужко О. Notre Dame d’Ukraine: Українка в конфлікті міфологій. - К. , 2007.
Деревянко К. , Бобров Г. Украинка против Украины. - Луганск, 2012.
Быков Д. С. 88-92.
Міщенко Л.І. Леся Українка. - К.: Радянська школа, 1986. - 303 с.

Примечания

Ссылки

в библиотеке Максима Мошкова
Церетели Э. . - 2006.
в Запорожье.

Отрывок, характеризующий Леся Украинка

В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d"Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d"avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.

Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d"elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.

Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там. Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n"y a pas d"autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C"est un rayon de lumiere dans l"ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d"une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.

Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.

25 февраля 1871 года родилась Леся Украинка , которую, по результатам социальных опросов, украинцы называют одной из самых выдающихся соотечественниц.

Во многих стихах знаменитой поэтессы часто повторяются два слова: «крылья» и «песня». Они не случайны: судьба не дала Лесе хорошего здоровья, зато наделила незаурядным талантом — и в своей поэзии писательница хотела преодолеть оковы слабого тела.

АиФ.ru рассказывает непростую историю жизни украинской поэтессы.

Родом из счастливого детства

Настоящее имя Леси Украинки — Лариса Петровна Косач , а свой знаменитый литературный псевдоним поэтесса взяла по имени, каким её ласково называли в семье, и своей национальной принадлежности. Мать Леси была писательницей, отец юристом, который любил литературу и живопись. В их доме часто собирались писатели, художники, музыканты, устраивались вечера и концерты. Все они удивлялись и радовались тому, каким необычайно талантливым, восприимчивым и добрым ребёнком росла Леся.

Киев. Здание мемориального музея поэтессы Леси Украинки. Фото: РИА Новости

Благодаря творческой атмосфере, царившей в семье, малышка уже в 5 лет играла на фортепиано, в 8 лет написала своё первое стихотворение, а в 12 начала печататься. К её ранним произведениям относится украинский перевод рассказов Николая Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки», который она выполнила в соавторстве со своим любимым старшим братом Мишей (за неразлучность своих детей родители в шутку называли их общим именем — Мишелосие).

Нет, я петь и в слезах не устану,
Улыбнусь и в ненастную ночь.
Без надежды надеяться стану,
Жить хочу! Прочь, печальные, прочь!

Конец музыке

Любимая всеми Леся поначалу росла здоровой и весёлой, но ей было всего 9 лет, когда тяжёлая болезнь приковала её к постели. Девочку мучили сильные боли в правой ноге. Сперва врачи решили, что у малышки острый ревматизм, лечили ваннами, мазями, травами, но становилось только хуже. Когда боль перешла в руки, доктора наконец смогли поставить правильный диагноз — туберкулёз кости. С тех пор на музыкальной карьере Леси был поставлен крест. Девочке приходилось лежать с загипсованными руками и ногой месяцами, а после первой же операции, которая прошла неудачно, её рука навсегда осталась искалеченной.

Репродукция картины «Леся Украинка» работы художника Василия Касияна. Фото: РИА Новости

Однажды тётя, учившая Лесю игре на рояле, заметила, что девочка выбивает свободной от гипса ногой такт. Оказалось, что так она представляет, как играет на рояле…

И дни мои плывут так тихо-тихо,
Как по пруду плывёт листок сухой.
Жизнь странная… Когда б порою сердце
Не трогали живые боль и горе,
Не знала б я, иль вправду я живу,
Иль только видится мне жизнь моя сквозь сон.

Зачарованная литературой

Леся не получила систематического образования, её единственным и довольно строгим домашним учителем была мать Ольга Петровна . Благодаря ей, поэтесса в совершенстве владела немецким, французским, польским, русским языками, знала латынь и древнегреческий — всё это давало ей возможность в оригинале читать классические произведения мировой литературы. Об уровне домашнего образования Леси может свидетельствовать и тот факт, что в 19-летнем возрасте девушка по трудам Менара, Масперо и других учёных составила для своих сестёр учебник «Древняя история восточных народов» на украинском языке.

Леся во всём пыталась отыскать радость, любила узнавать что-то новое и делиться своими знаниями. Ночами она изучала языки, днём увлекалась историей Востока, искусства, религий. Знаменитый украинский писатель Михайло Павлык после встречи с 20-летней поэтессой писал: «Леся просто ошеломила меня своим образованием и тонким умом. Я думал, что она живёт только поэзией, но это далеко не так. Для своего возраста это — гениальная женщина. Мы говорили с ней очень долго, и в каждом её слове я видел ум и глубокое понимание поэзии, науки и жизни!»

Как я люблю часы моей работы,
Когда кругом всё затихает вдруг,
Всё сковано очарованьем ночи,
И только я одна, непобедима,
Торжественную службу начинаю
Перед моим незримым алтарём.

Одержимая

Самые знаменитые пронзительные строки Леси были посвящены революционеру Сергею Мержинскому , с которым она случайно встретилась в санатории в Ялте. Сперва их общение было спасением от скуки, но очень быстро переросло в искреннее нежное чувство. Сергей был болен туберкулёзом лёгких и буквально угасал с каждым днём. В 1901 году его здоровье стало значительно хуже, и матери Леси пришлось беспрекословно подчиниться волевому решению дочери быть возле любимого и отпустить её в Минск.

Памятник Лесе Украинке. 1977 год. Скульпторы М. Н. Обезюк, А. В. Нименко. Архитекторы В. К. Жигулин, С. К. Килессо. Фото: РИА Новости

Сергей умер на руках у Леси, а она за одну ночь написала лирическую драму «Одержимая». Позже Леся говорила о своей работе: «Признаюсь, что я писала в такую ночь, после которой, верно, долго буду жить, если уж тогда жива осталась».

Уста твердят: Ушёл он без возврата,
Нет, не покинул, — верит сердце свято.
Ты слышишь, как струна звенит и плачет?
Она звенит, дрожит слезой горячей.

Сквозь боль

Костный туберкулёз, развиваясь, не покидал Лесю всю жизнь и послужил причиной её ранней смерти. На протяжении всех тридцати лет творческой деятельности писательница преодолевала тяжёлые физические страдания. В связи с недугом Леся была вынуждена делать большие перерывы в работе, но в остальное время создавала шедевры с удивительной быстротой. К примеру, знаменитая сказочная драма-феерия «Лесная песня» была написана поэтессой всего за семь дней.

Жительница Киева стоит у могилы Леси Украински на Байковом кладбище. Фото: РИА Новости

Всю жизнь Лесю окружали близкие люди, которые помогали ей бороться с тяжёлым заболеванием. Но самым преданным оказался её муж — фольклорист Климент Квитка , которого она встретила уже в 36 лет. Мать Леси снова была яростно против всяческих отношений дочери «с каким-то нищим», как она презрительно называла Климента — человека мягкого, замкнутого, стеснительного. К тому же ей не нравилось, что он был на 9 лет моложе поэтессы. Но Ольга Петровна была вынуждена согласиться на брак дочери, хоть и продолжала отравлять её жизнь письмами, в которых называла своего зятя «бесчестным человеком, женившимся на деньгах Косачей-Драгомановых».

Чтобы доказать свои чувства, после свадьбы молодожёны отказались от материальной помощи родителей, несмотря на то, что все имеющиеся деньги им приходилось тратить на лечение. Они были вынуждены продавать всё, что только можно было продать: книги, вещи, кухонную утварь. Климент лечил Лесю в лучших европейских клиниках, путешествовал с ней по миру, надеясь, что жаркий климат поможет справиться с недугом. Но всё было безуспешно. К обострившемуся процессу костного туберкулёза прибавилась неизлечимая болезнь почек.

Их странствия закончились в августе 1913 года — Леся скончалась в грузинском городе Сурами.

Когда умру, на свете запылают
Слова, согретые моим огнём.
И пламень, в них сокрытый, засияет
Зажжённый в ночь, гореть он будет днём…

25 февраля 1871 - 01 августа 1913

украинская поэтесса и писательница

Биография

Лариса Петровна Косач родилась 25 февраля 1871 года в городе Новоград-Волынский .

Мать - писательница О. П. Косач (псевдоним Елена Пчёлка), отец - юрист Пётр Антонович Косач (1841-1909), который очень любил литературу и живопись. В доме Косачей часто собирались писатели, художники и музыканты, устраивались вечера и домашние концерты. Дядя Леси (так её называли в семье, и это домашнее имя стало литературным псевдонимом) - Михаил Драгоманов , который со временем по-дружески опекал племянницу и всячески помогал ей, - был учёным, фольклористом, общественным деятелем, продолжительное время жил за границей (во Франции и Болгарии). Леся основательно изучила ряд иностранных языков, что дало ей возможность широко ознакомиться с классическими произведениями мировой литературы.

Леся начала играть и сочинять маленькие музыкальные пьесы с пяти лет, в возрасте девяти лет написала первое стихотворение. В 1881 году она неожиданно тяжело заболела. Её мучила нестерпимая боль в правой ноге. Сперва решили, что у неё острый ревматизм, лечили ваннами, мазями, травами, но всё было бесполезно. Боль перешла в руки. Врачи, наконец, смогли определить, что это - туберкулёз кости. На музыкальной карьере Леси был поставлен крест. После первой, сложной, но крайне неудачной операции рука осталась искалеченной.

Писать и печатать Леся Украинка начала в возрасте 12 лет. К её ранним произведениям относится украинский перевод «Вечеров на хуторе» Гоголя (в соавторстве с братом). Печаталась Украинка в заграничных журналах «Зоря», «Жите і слово», «Літературно-науковий вісник».

Личная жизнь

В 1898 году в Запорожье Лариса Петровна познакомилась с Сергеем Константиновичем Мержинским, общественным деятелем, выпускником Киевского университета святого Владимира. Мержинский жил некоторое время в Ялте, проходя лечение от туберкулёза. Четыре года спустя (в 1901 году) Леся едет в зимний Минск к смертельно больному возлюбленному. В тяжелые зимние месяцы рождается одна из сильнейших её драм - «Одержима», Сергей Мержинский умирает, и Лариса Петровна навсегда надевает чёрные траурные одежды.

Леся Украинка – литературный псевдоним Ларисы Петровны Косач (Квитки) (13 (25).02.1871 – 19.07 (1.08).1913), великой украинской поэтессы и драматурга.

Леся родилась в семье украинских интеллигентов Петра Антоновича Косача и Ольги Петровны Косач (из рода Драгомановых). Петр Антонович – юрист по специальности, выпускник Киевского университета, большую часть жизни служил в Волынской губернии в учреждениях по делам крестьян. Он был членом киевской «Старой громады», где познакомился с Михаилом Петровичем Драгомановым и его младшей сестрой Ольгой.

Родилась Леся в городе Звягеле (Новограде-Волынском); в 1879 году семья переезжает в Луцк, а в 1882 году – в собственное имение в селе Колодяжном возле Ковеля. Именно Колодяжное, где она формировалась как личность, Леся считала своей малой родиной.

Уже в раннем детстве в жизни Леси проявились две главные особенности – ее болезни и ее необычайные способности.

Болезни . Леся родилась очень слабой и потом все выглядела хрупкой. В семье ее любовно звали Зеичкой (тоненькой былинкой). В 1880 году у нее появились признаки хронической болезни, которую долго не могли определить. Оказалось, что это очень неприятная форма туберкулеза костей (коксит). 11.10.1883 г. Леси была сделана операция на пораженных костях левой руки, но очень скоро выяснилось, что поражены также кости правой ноги.

Боли в ноге, то затихая, то усиливаясь до невыносимых, преследовали Лесю вплоть до 1899 года, когда в Берлине ей сделали удачную операцию. Выздоровев после нее, Леся смогла наконец ходить относительно свободно.

Начиная с конца 1907 года у Леси появились признаки туберкулеза почек. Единственным способом на эту болезнь было климатическое лечение в Египте, где Леся провела зимние сезоны 1909 – 1910, 1911, 1912 – 1913 годов. Это были паллиативные меры, которые замедляли развитие болезни, но не могли ее остановить. В состоянии крайнего истощения от плохой работы почек Леся угасла на 43-м году жизни в городке Сурами в Грузии.

Способности . Уже в раннем детстве Леся обнаружила свои чрезвычайные способности (ее смело можно назвать Wunderkind). Она очень рано научилась читать и уже в возрасте пяти лет написала свои первые письма в Женеву, к семье дяди Михаила Драгоманова. В возрасте девяти лет она написала свое первое стихотворение « », в 13 лет она уже имела напечатанными 2 поэзии. Эти произведения появились под псевдонимом «Леся Украинка», который предложила ее мать. В 14 лет Леся – автор двух опубликованных переводов повестей Гоголя и первой своей поэмы « ».

Леся очень любила музыку и имела большие способности к игре на фортепиано. Она не могла их развить из-за болезни руки.

Из-за этой же болезни Леся никогда не могла посещать школу и набиралась знаний от матери, частных учителей и постоянного чтения книг.

Леся имела прекрасные способности к языкам и сама о себе говорила, что видимо нет такого звука, которого она не могла бы выговорить. Она свободно разговаривала на украинском, русском, польском, болгарском, немецком, французском и итальянском языках, писала свои произведения на украинском, русском, французском и немецком языках, переводила с древнегреческого, немецкого, английского, французского, итальянского и польского языков. Она хорошо знала латинский язык, а во время пребывания в Египте начала изучать испанский язык.

Блестящее знание языков открывало перед ней все богатства европейской литературы, новинки которой она могла читать в подлинниках.

Творчество . Основная тема творчества Леси Украинки – это национально-освободительная борьба украинского народа, уверенность в неизбежной победе в этой борьбе. Начиная от таких ранних произведений, как поэма « » (1888) и поэтический цикл « » (1891), из-за высокой патетику « » (1895 – 96) – до « » и « » (1913), завершенных в последний год ее жизни – Леся Украинка давала все новые и новые образы бескомпромиссных борцов за свободу против тирании всякого рода.

Эта политическая поэзия никогда не была агитацией, приспособленной исключительно к потребностям текущей минуты. Не давая никаких советов относительно программы и тактики революционной борьбы, о конкретных путях воплощения идеалов свободы, и даже не называя слова «Украина», Леся показывала романтические картины этой борьбы.

Из какой бы области она не брала свои сюжеты – из древнего Египта (« », 1906), или по истории древних евреев (« », 1903, « », 1904), или из эпохи раннего христианства (« », 1908, « », 1911), или из европейского средневековья (« », « », 1893) – везде мы видим четко очерченных положительных героев, олицетворение мужества, честности, преданности идеалам. И видим лагерь обнаглевших от безнаказанности деспотов, олицетворение насилия, распущенности и деморализации. Столкновение этих сил, в соответствии с правилами романтизма, чаще всего заканчивается трагически, но всегда гибель героев у Леси Украинки оказывается необходимым шагом к победе.

Основными источниками творчества Леси Украинки были ее внутренние переживания и литературные впечатления (на которых основаны упомянутые выше произведения). Ее переживания отразились в целом ряде блестящих лирических стихов, начиная от раннего цикла « » (1891) – до циклов « » (1910) и « » (1911), написанных в полном расцвете ее таланта. Из этого же источника вытекают и некоторые другие ее произведения, например, рассказ « » (1897).

Зато наблюдения над современной жизнью, которые обычно являются источником творчества писателя, не имели для Леси Украинки существенного значения, хотя такие ее произведения как повесть « » (1894) или рассказ « » (1898) вытекают именно из этого третьего источника.

Стилевые поиски Леси Украинки не ограничивались романтизмом: имеем ее произведения в духе декадентизма (« », 1896), реализма (уже упомянутые «Единственный сын», «Над морем», « », 1905) и даже чистого эстетизма без внятной идейной направленности (« », 1911). Однако романтический стиль всегда оставался господствующим в ее творчестве.

Переводы . В 1889 году к брату Михаилу Леся Украинка изложила большую программу переводов произведений мировой литературы на украинский язык. В рамках этой программы она переводила произведения Г. Гейне – « » (1890), поэму « » (1893) и другие стихотворения. Среди ее переводов – гимны из «Риг-веды» (1890), поэзия Древнего Египта (1910), попытки переводов произведений Гомера, Данте, Шекспира, Байрона.

Об идейной направленность переводов Леси Украинки лучше всего свидетельствует ее работа над драмой Г. Гауптмана « » (1900), темой которой является восстание рабочих в Силезии в 1844 г.

Фольклор . Леся Украинка на протяжении всей жизни интересовалась украинским фольклором. Она знала очень много народных песен (около 500) и сама была выдающимся носителем фольклора. Первая ее работа по фольклористике – « » – опубликована в 1891 г., а последний большой цикл песен с ее голоса записал ее муж К. В. Квитка в 1913 г.

Леся Украинка и Климент Квитка были первыми украинскими фольклористами, которые начали записывать исполнение народных песнопений на фонограф. В 1908 г. Леся выделила из своих небольших средств 300 рублей для Филарета Колессы, благодаря чему он смог записать много дум для своего фундаментального издания.

Общественная активность . Поскольку в Российской империи любая общественная активность была запрещена, каждая попытка в этом направлении становилась нелегальной и революционной. В 1897 – 1900 годах Леся Украинка переводила на украинский язык произведения европейской социал-демократической литературы, чтобы дать материал для самообразования украинским социал-демократическим кружкам.

Период наиболее активного участия в революционном движении приходится на 1902 – 1903 годы, когда, находясь в Сан-Ремо (Италия), Леся Украинка ведет переписку с Феликсом Волховским в Лондоне и Михаилом Кривинюком в Праге. Темой переписки было издание нелегальной литературы, из которой до нас дошел перевод « ». В то время Леся Украинка готовила произведение под названием «Наша жизнь под царями московскими», которое на сегодня не найдено.

После революции 1905 года появились некоторые возможности легальной общественной работы. В июне 1906 г. Леся Украинка была избрана в правление киевской «Просвиты», где она занималась библиотекой. Эта ее деятельность уже в ноябре 1906 г. обратила на себя внимание царских жандармов: в открытии публичной библиотеки было отказано, а участие Леси Украинки в «Просвите» расценивалась как компрометирующий факт и для Леси лично, и для всей организации.

Логическим следствием этих жандармских студий стал арест Леси Украинки (17 – 18 января 1907), а в дальнейшем – и закрытие самой «Просвиты».

После 1907 г. Леся Украинка из-за семейных обстоятельств и прогрессирующей болезни была вынуждена жить преимущественно за пределами Украины и не имела возможности принимать участие в общественных делах. В это время она сосредотачивается на главном деле своей жизни – поэтическом творчестве.

Наследие . При жизни Лесе Украинке удалось напечатать отдельным изданиями три сборника своих стихов: « » (Львов: 1893 г.), « » (Львов: 1899 г.), « » (Черновцы: 1902 г.). В Киеве в 1904 г. была напечатана книга избранных стихов под названием «На крыльях песен», которая сильно пострадала от русской цензуры; в 1911 г. киевское издательство «Колокол» выпустило первый том произведений, который оказался и последним.

Следующий этап изучения наследия Леси Украинки приходится на 1920 – 1930 годы. В это время были напечатаны собрание сочинений в 7 томах (1923 – 1924 гг. под ред. К. В. Квитки) и в 12 томах (1927 – 1930, под ред. , не закончено). Эти издания осуществлялись украинскими патриотами и они до сих пор составляют большую ценность.

Этот этап был грубо переврано управляемыми из Москвы политическими репрессиями. Все участники студий были уничтожены или лишены возможности работать по специальности.

Поэтому следующий, советский этап (1950 – 1991 гг.) начался как будто с чистого листа. Его вели совершенно новые люди, которые не получили никакого наследия от предыдущего этапа, и даже упоминания о предыдущих исследователей тщательно вычеркивались. В это время было напечатано произведения Леси Украинки в 5-ти (К., 1951 – 1956), 10-ти (К., 1963 – 1965) и 12-ти томах (К., 1975 – 1979). Несмотря враждебное отношение к украинству и политическую цензуру, эти издания все же содержали нечто новое, ранее неизвестное из наследия поэтессы.

Четвертый этап освоения наследия Леси Украинки начался во времена независимости (с 1991 г.) и продолжается до сих пор. На этом этапе основное внимание уделялось разговорам о необходимости напечатать новое издание произведений в 16 томах (но по состоянию на 2014 г. ни буква из этого издания еще не была напечатана).

В этот же период было создано наше электронное издание произведений Леси Украинки, которое на сегодня является самым полным и лучше проработанным корпусом ее произведений. Это издание содержит много технических и содержательных новинок и может служить образцом для современных изданий других авторов, таких как, и.

	Леся Украинка в Викицитатнике
	в Викитеке