Начало творческой деятельности тургенева. Биография тургенева
Реферат на тему:
«Иван
Сергеевич Тургенев. Начало творческого пути писателя»
Рождение
Первые литературные опыты
«Записки охотника»
Литература
Рождение
Иван Сергеевич Тургенев по отцу принадлежал к старинному дворянскому роду. Имена предков писателя встречались в описаниях исторических событий со времен Ивана Грозного. Но постепенно древний род Тургеневых беднел и мельчал, теряя одно за другим родовые поместья. Дед писателя служил при Екатерине II и после четырнадцатилетней службы ушел в отставку в чине прапорщика.
Военным был и отец Тургенева - Сергей Николаевич, родившийся в 1793 году. Семнадцатилетним юношей начал он службу в кавалергардском полку и ко времени встречи со своей будущей женой был в чине поручика.
Неподалеку от его родового имения - села Тургенево, Орловской губернии, Мценского уезда, - находилась усадьба Спасское, принадлежавшая богатой помещице Варваре Петровне Лутовиновой.
Трудно сложилась судьба этой женщины. Она рано потеряла отца, а отчим, невзлюбивший ее, обращался с нею так жестоко, что в конце-концов, она вынуждена была бежать из родительского дома.
Немногим легче жилось Варваре Петровне и у дяди ее, Ивана Ивановича Лутовинова, приютившего шестнадцатилетнюю беглянку в Спасском. У него были свои капризы, которым она вынуждена была беспрекословно подчинятся. В Спасском Варвара Петровна, по воле деспотичного старика, жила почти взаперти. Так и прошли ее молодые годы в постоянном одиночестве. Ей было около тридцати лет, когда внезапная смерть Лутовинова сделала ее одной из самых богатых помещиц в округе: несколько имений, сто тысяч десятин земли, тысячи душ крепостных крестьян...
Сергей Николаевич Тургенев, бывший в своем полку ремонтером, приехал однажды в Спасское к Варваре Петровне, чтобы купить лошадей из ее завода для полка. Знакомство, начавшееся с делового визита, кончилось сватовством. Но и сватовство, по-видимому, было вызвано деловыми соображениями.
Варвара Петровна была на шесть лет старше жениха и, в отличие от него, красотой не блистала.
Молодой офицер произвел неизгладимое впечатление на Лутовинову. Отец Сергея Николаевича настойчиво советовал ему добиваться руки Варвары Петровн:
Женись, ради бога, на Лутовиновой, а то мы скоро пойдем с сумой...
На предложение Сергея Николаевича варвара Петровна ответила согласием, и, обвенчавшись в феврале 1816 года в Орле, они поселились в собственном городском доме на Борисоглебовской улице.
Здесь и родился 8 октября 1818 года будущий писатель. Двумя годами старше его был первенец Тургеневых - Николай.
Вскоре Сергей Николаевич вышел в отставку в чине полковника и переселился с семьей из Орла в Спасское-Лутовиново.
Все управление усадьбой Варвара Петровна взяла на себя. Вокруг просторного двухэтажного городского дома были разбиты фруктовые сады, устроены оранжереи, парники, теплицы...
Сам основатель Спасского - Иван Иванович Лутовинов - уже давно покоился в мавзолее, который был воздвигнут им для себя на старом кладбище незадолго до смерти, а в усадьбе шла своим чередом иная жизнь, со своими радостями и огорчениями, страстями и тревогами, бурями и затишьями...
В гостиной по-прежнему изо дня в день тикали бронзовые часы, шли недели, месяцы, проходили зимы и весны, шли годы...
И с каждым годом все шире становился парк - немой свидетель смены поколений. Едва заметные прежде кустики сирени, акаций и жимолости разрослись в сплошные кусты Длинный спуск к пруду весь зарос орешником, рябиной, терновником, из-под которых выглядывал вереск и папоротник.
На всем громадном пространстве парка поразительное разнообразие создавало неуловимые переходы: то словно бы дремучий бор, то тенистые аллеи с песчаными дорожками, то заросли кустарника, то веселые березовые рощицы с овражками и глубокими рвами...
Казалось, не было таких пород деревьев, которых бы не нашлось здесь: могучие дубы, купы столетних елей, лиственницы, сосны, ясени, стройные тополи, каштаны, осины, клены, липы. В укромных местах - крупные ландыши, земляника, темные головки грибов, голубые цветы цикория...
Это был какой-то обособленный мир. И, вспоминая впоследствии, на закате жизни, о ранних годах своего детства, вспоминая, как один из дворовых, восторженный поэт в душе, уводил его в глушь сада читать стихи, Тургенев писал: «Эти деревья, эти зеленые листья, эти высокие травы заслоняли нас от всего остального мира, никто не знает где мы, а с нами поэзия, мы проникались, мы упивались ею...»
Мальчик любил забираться в самые отдаленные уголки парка, уходить на пруд, которым оканчивался Спасский сад. В пруду водилось много рыбы: караси, гольцы, пескари. Он забавлялся здесь кормлением их, бросал им хлебный мякиш, распаренные зерна ржи и пшеницы. В ненастные дни он скучал, жалея, что не удастся побывать на пруду.
Уже лет с семи он научился ловить птиц западней, сеткой. Птицы в изобилии водились в Спасском саду. В одной из комнат господского дома, окрашенной в зеленый цвет, помещался «садок»; там были канарейки, чижи, щеглы, попугаи... Сторож, прозванный за чрезмерную худобу и высокий рост Борзым, заготовлял корм и ухаживал за птицами.
Лесники и охотники Спасского, приметив интерес мальчугана к охоте, рассказывали ему о жизни пернатых, о перелете птиц, о повадках бекасов, куропаток, перепелок, диких уток. В погожие дни они брали его с собой в лес и на болото, научили стрелять из ружья. Так зародилась в нем страсть к охоте, рано сблизившая его с людьми из народа и помогавшая ему воочию наблюдать тяжелую крестьянскую жизнь...
Но любовь мальчика к природе, к родному Спасскому была отравлена рано пробудившимся сознанием того, что существование всех окружающих подчинено какому-то дикому произволу, капризам и прихотям необузданно властных родителей.
Ему запомнилось, как расправился однажды отец с гувернером-немцем, осмелившемся дернуть за вихор Николая, когда мальчик вывел его из терпения шалостями и непослушанием. В эту-то минуту и появился наверху в дверях классной комнаты Сергей Николаевич. Он схватил гувернера за шиворот, подтащил к лестнице и сбросил его в лестничный пролет, крикнув слугам, чтобы они тотчас собрали все вещи немца и вывезли его из имения.
Но обычно отец был замкнут, холоден и сдержан. С жадностью ловили дети те редкие минуты, когда он проявлял к ним хотя бы мимолетную нежность или видимость участия.
Будущность детей не слишком волновала его. Более всего он был занят собою, заботами о своих удовольствиях и покое.
Воспитанием сыновей занималась Варвара Петровна. Горести, выпавшие на ее долю в детстве и юности, отразились на ее характере. Она вся была словно соткана из противоречий. по отношению к детям была порой беспокойной, заботливой и даже сентиментально нежной, но это не мешало ей тиранить их, наказывать по всякому поводу, за любую мелочь.
Мне нечем помянуть моего детства, говорил позднее Тургенев, - ни одного светлого воспоминания. Матери я боялся как огня. Редкий день проходил без розог; когда я отваживался спросить, за что меня наказывали, мать категорически заявляла: «Тебе об этом лучше знать, догадайся...»
Если к своим детям так сурова была Варвара Петровна, то жестокость ее по отношению к крепостным не знала границ. Одно имя барыни наводило ужас на дворовых людей. Их постоянно секли розгами на конюшнях, подвергали издевательствам, ссылали в дальние деревни, отрывая от семьи, от близких.
Каждодневно по утрам Варвара Петровна выслушивала в господской конторе доклад домашнего секретаря, сообщения главного приказчика и бурмистра. Окружающие безошибочно угадывали, в каком расположении духа барыня, - если что-либо начинало досадовать ее, она тотчас принималась быстро и нервно перебирать янтарные четки, и тогда все знали: быть грозе...
Детские и юношеские воспоминания о жизни в Спасском глубоко запали в душу Тургенева и нашли потом отражение во многих его рассказах, повестях и романах.
Портретные черты Варвары Петровны легко различимы и в характеристике барыни в «Муму», и в образе Глафиры Петровны из «Дворянского гнезда», и в описании бабушки в «Пунине и Батурине».
Странно уживалось в Варваре Петровне бессердечие к подвластным ей крестьянам с любовью к театру, живописи и даже к цветам... На столике у нее постоянно лежала книга по цветоводству на французском языке, подаренная сыновьями в день ее именин в 1825 году.
Позднее, Иван Сергеевич вспоминал, что нигде не встречал таких красивых цветов, как в Спасском. Но он помнил также, как жестоко обращалась мать с садовниками. Их наказывала за все и про все.
Каким трагизмом отмечена судьба одного из крепостных мальчиков, родившегося в Спасском, который обратил на себя внимание барыни незаурядными способностями к рисованию! Он был послан в Москву учиться живописи и так искусно овладел мастерством художника, что ему поручили расписывать потолок в Большом театре. А потом Варвара Петровна вытребовала его назад в деревню, чтобы он рисовал для нее цветы с натуры.
Он писал их тысячами, - рассказывал Тургенев, - и садовые, и лесные, писал с ненавистью, со слезами. Они опротивели и мне. Бедняга рвался, зубами скрежетал, спился и умер...
По вечерам в зале главного дома, где были устроены сцена и хоры, ставились домашние спектакли, участниками которых были крепостные актеры, музыканты, танцоры и певчие... Иногда представления давались в саду. Смутно вспоминались впоследствии Тургеневу театральные подмостки в парке под деревьями, где в дни его детства разыгрывались пьесы для гостей при свете плошек и разноцветных фонариков.
В домашней
библиотеке Лутовиновых было много книг русских и иностранных писателей. Романы,
повести, старинные альманахи, календари... Любознательный мальчик зачитывался
сочинениями по истории, мифологии, описаниями путешествий по всем странам
света.
Первые литературные
опыты
Но вот пришла пора расстаться со Спасским на долгое время. Тургеневы решили переселиться в Москву, чтобы подготовить детей к поступлению в учебные заведения. Поначалу определили их в частный пансион. Ивану здесь отчетливо запомнилось, как однажды надзиратель начал пересказывать воспитанникам на память только что вышедший тогда из печати роман Загоскина «Юрий Милославский». Это растянулось на несколько вечеров. Затаив дыхание слушали они повествование о похождениях Кирши, Алексея, разбойника Омляша. Был момент, когда Тургенев вскочил и бросился бить одного мальчика, который вздумал заговорить посреди расказа.
Кирша, земский ярыжка, боярин Шалонский - все эти лица казались Тургеневу с того времени чуть не родными, и навсегда запечатлелись в его сознании малейшие подробности романа.
По выходе из пансиона Тургенев занимался с домашними учителями, а когда ему исполнилось пятнадцать лет, поступил на словесный факультет Московского университета. Но пробыл он здесь недолго: через год семья переселилась в Петербург и Тургенев был переведен туда на филологическое отделение философского факультета.
Еще в студенческие годы Иван Сергеевич начал писать стихи и поэмы в романтическом духе и занимался переводами стихотворных драм Шекспира и Байрона.
Вскоре
стихотворения Тургенева стали появляться время от времени на страницах журналов,
а 1843 год был ознаменован в его жизни выходом в свет поэмы «Параша», очень
сочувственно встреченной Белинским. Это и было, собственно, началом
сорокалетнего творческого пути Тургенева. За «Парашей» последовал еще ряд поэм:
«Помещик», «Разговор» и другие.
«Записки
охотника»
И все же не стихотворениям и поэмам Тургенева суждено было открыть новую страницу в летописях русской литературы. Она была открыта, как известно, «Записками охотника».
При переходе Тургенева от поэтических опытов к «Запискам охотника» исключительную роль сыграла его дружба с Белинским. Она длилась около пяти лет, и только смерть великого критика в 1848 году оборвала ее. Белинскому не суждено было увидеть полный расцвет литературной деятельности Тургенева. Но он внимательно следил за первыми шагами молодого писателя, отмечая в его произведениях благоуханную свежесть поэзии, оригинальность мысли, свободные переходы от лиризма к иронии, замечательное мастерство пейзажа.
Все усилия Белинского в последний период его жизни были направлены на то, чтобы объединить писателей, продолжавших гоголевские традиции обличения самодержавно-крепостнического строя. К этой литературной школе, которую принято было тогда называть «натуральной», примкнул и Тургенев. Рассказы его явились как бы ответом на призыв Белинского проникнуться сочувствием к угнетенному народу, показать безнравственность рабства, мешавшего прорасти «плодовитому зерну русской жизни».
С некоторых пор писатели, входившие в кружок Белинского, все чаще строили планы издания собственного журнала. По условиям того времени речь могла идти лишь о приобретении одного из существующих журналов, потому что власти не давали разрешений на издание новых, не желая увеличивать их числа.
Некрасов и другие литераторы видели, что редактор-издатель журнала «Современник», основанного еще Пушкиным, плохо ведет дело. В его руках журнал утратил связь с эпохой, захирел и растерял подписчиков.
С ним и решено было вступить в переговоры о покупке «Современника».
Вы уж, пожалуйста, это лето не увлекайтесь там охотой, а пишите, чтобы рассказ ваш не был с куриный носок, напишите как следует; слава богу, времени у вас будет много, достаточно пошалаберничали в Петербурге...
Но увлечение Тургенева охотой, проявившееся с особенной силой именно в это лето и осень, оказалось в высшей степени благотворным для его литературной судьбы.
В Спасском он прожил до глубокой осени и почти все это время не выпускал ружья из рук, а до пера не касался вовсе. «Охота» - это волшебное слово могло заставить его забыть обо всем.
Русские люди, - говорил он, - с незапамятных времен любили охоту. Это подтверждают наши песни, наши сказания, все предания наши. Да где же т охотится, как не у нас: кажется, есть где и есть по чем. Витязи времен Владимира стреляли белых лебедей и серых уток на заповедных лунах... Вообще охота свойственна русскому человеку: дай мужику ружье, хоть веревками связанное, да горсточку пороху, и пойдет он бродить, в одних лаптишках, по болотам да по лесам с утра до вечера. И не думайте, чтобы он стрелял одних уток: с этим же ружьем пойдет он караулить медведя «на овсах». вобьет в дупло не пулю, а самодельный, кой-как сколоченный жеребий - и убьет медведя, а не убьет, так даст медведю себя поцарапать, отлежится, полуживой дотащится до дому и, коли выздоровеет, опять пойдет на того же медведя с тем же ружьем...
Занятие охотой сблизило писателя с людьми из народа, широко открыло перед ним картины деревенской жизни, помогло понять и полюбить душу русского крестьянина.
Охота помогала ему и проникать глубоко в тайны природы, ибо только охотник «видит ее всякое время дня и ночи, во всех ее красотах, во всех ее ужасах».
Тургенев исходил с ружьем вся Орловскую и смежные с нею губернии. Частым спутником его в этих скитаниях по лесам и болотам был крепостной егерь помещика Черненского уезда Афанасий Алифанов, с которым никто в округе не мог сравнится в искусстве ловить весной, в полую воду, рыбу, доставать руками раков, отыскивать по чутью дичь, подманивать перепелов, вынашивать ястребов, добывать соловьев с «лешевой дудкой», с «кукушкиным перелетам».
Писатель привязался к Алифанову, полюбил его, помог выкупиться на волю, и Афанасий поселился в лесу, носившем название высокое, верстах в пяти от Спасского. Сюда нередко захаживал к Афанасию Тимофеевичу Тургенев посидеть за чашкой чая, потолковать об охоте, о жизни.
Заглядывая в глухие деревеньки, в усадьбы степных помещиков, посещая лесные угодья и лесные сторожки, совершая далекие поездки на беговых дрожках по соседним уездам, Тургенев пристально всматривался в крестьянский и помещичий быт, жадно впитывал народную речь.
Так прошло лето и короткая пора первоначальной осени с ее тихой красотой и «пышным увяданьем». Наступили холодные осенние дни, И Тургенева потянуло в Петербург, который он покинул чуть ли не полгода назад.
В середине октября, как только кончились осенние вальдшнепы, Тургенев выехал в Петербург, где его ждала радостная новость: вопрос о приобретении права на издание «Современника» разрешился благополучно. На подготовку первого номера оставалось уже немного времени. Белинский настойчиво убеждал друзей работать не покладая рук, чтобы каждый номер журнала был полон жизни и честного направления».
Он с Тургенева взял слово, что тот будет поддерживать «Современник» всеми силами.
В эти месяцы встречи его с Белинским особенно участились - они видались чуть ли не каждый день. Сначала Белинский огорчался, что Тургенев в Спасском весь отдался охоте и потому не привез с собою, как было условлено, готового рассказа.
Белинский еще не знал тогда, что из деревни Тургенев вернулся вовсе не с пустыми руками и что вскоре, взявшись за работу, он украсит страницы современника первыми рассказами из записок охотника».
Пожалуй, Тургенев и сам не вполне ясно представлял себе эту перспективу - сюжеты будущих отдельных произведений этого цикла еще не складывались в его сознании в нечто единое и целое. Кристаллизация замысла произошла позднее, в самом ходе работы над рассказами.
Наблюдения, вынесенные писателем за время пребывания в деревне, были так изобильны, что материала этого ему хватило потом на несколько лет работы, в результате которой сложилась книга, открывшая новую эпоху в русской литературе.
Тургенев был искренне убежден в том, что не написал бы «Записок охотника», если б остался в России: «Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел... Мне нужно было удалиться от моего врага затем, чтобы из самой моей дали напасть на него. В моих глазах враг этот... был - крепостное право. Под этим именем я собрал и сосредоточил все, против чего я решился бороться до конца - с чем я поклялся никогда не примирятся... Это была моя Аннибаловская клятва...»
Но прежде чем надолго уехать за границу, Тургенев хотел приготовить, по крайней мере, для первых двух номеров «Современника», несколько рассказов, критическую статью и ряд стихотворений. «Работаю изо всех сил, - читаем мы в одном из его писем конца 1846 года. - Я взял на себя некоторые обязательства, хочу их выполнить и выполню». Тургенев рассчитывал, сделав все это, в начале следующего года покинуть Петербург.
Рассказ, написанный им для первого номера «Современника», назывался «Хорь и Калиныч». Подзаголовок рассказа - «Из записок охотника» - был придуман одним из редакторов современника И.И. Панаевым, который считал, что очерк этот, изданный с таким подзаголовком, расположит читателей «к снисхождению».
Но в снисхождении не было никакой нужды. Напротив, и в литературных кругах, и у читателей «Хорь и Калиныч» вызвал единодушное одобрение и сразу же высоко поднял автора в общем мнении.
появление в печати следующих произведений этого цикла («Ермолай и мельничиха», «Льгов», «Однодворец Овсянников») окончательно закрепило успех Тургенева. О них с восторгом заговорили в московской публике. «Нисколько не преувеличу, - писал Некрасов автору, - сказав вам, что эти рассказы сделали такой же эффект, как романы Герцена и Гончарова».
Стало ясно, что Тургенев вступил на свою настоящую дорогу. Эта творческая победа писателя была не только его личным успехом, но и торжеством реалистической эстетики, основы которой неустанно разрабатывал и провозглашал великий критик в своих статьях и беседах с писателями в последний период деятельности.
О том, как Белинский ценил «Записки охотника», красноречиво говорит его предсмертный обзор русской литературы за 1847 год, где он писал: «Не все его рассказы одинакового достоинства: одни лучше, другие слабее, но между ними нет ни одного, который бы чем-нибудь не был интересен, занимателен и поучителен. «Хорь и Калиныч» до сих пор остается лучшим рассказом охотника, за ним «Бурмистр», а после «Однодворец Овсянников» и «Контора». Нельзя не пожелать, чтобы г. Тургенев писал еще хоть целые тома таких рассказов».
Отдельное
издание «Записок охотника» вышло в 1852 году и стало настоящим общественным
событием. Современники почувствовали антикрепостнический характер сборника и по
достоинству оценили его. Так началась карьера большого писателя Ивана
Сергеевича Тургенева.
Литература:
1. Брюсов о Тургеневе / Публ. С. С. Гречишкина и А. В. Лаврова // Тургенев и его современники. Л., 1977. С. 175.
2. Зильберштейн И. С., Розыскания о Тургеневе, М., 1970.
3. Иссова Л.Н. Романы И.С.Тургенева. Современные проблемы изучения: Учебное пособие. Калинингр. ун-т. - Калининград, 1999.
4. Клеман М. К., Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева, М. - Л., 1934.
5. Михайловский Н. К. Литературная критика и воспоминания. Серия «История эстетики в памятниках и документах» М., «Искусство», 1995.
Иван Сергеевич Тургенев родился 28 октября 1818 года в Орловской губернии. Его отец – Сергей Николаевич – отставной гусарский офицер, участник Отечественной войны 1812 года. Мать – Варвара Петровна (в девичестве Лутовинская) – происходила из богатой помещичьей семьи, поэтому многие говорили, что Сергей Николаевич женился на ней исключительно из-за денег.
До 9 лет Тургенев жил в родовом имении матери Спасское-Лутавиново Орловской губернии. Варвара Петровна обладала жестким (порой жестоким) характером, пренебрежительно относилась ко всему русскому, поэтому маленький Ваня с детства был обучен трем языкам – французскому, немецкому и английскому. Начальное образование мальчик получил от гувернеров и домашних учителей.
Образование Тургенева
В 1827 году родители Тургенева, желая дать детям достойное образование, переехали в Москву, где отдали Ивана Сергеевича на обучение в пансион Вейденгаммера, а затем под руководство частных учителей.
В пятнадцать лет, в 1833 году, Тургенев поступил на словесный факультет Московского университета. Через год Тургеневы переехали в Петербург, а Иван Сергеевич перевелся в Санкт-Петербургский университет. Данное учебное заведение он закончил в 1836 году со степенью действительного студента.
Тургенев был страстно увлечен наукой и мечтал посвятить ей жизнь, поэтому в 1837 году сдал экзамен на получение степени кандидата наук.
Дальнейшее образование он получил заграницей. В 1838 году Тургенев уехал в Германию. Поселившись в Берлине, посещал лекции по классической филологии и философии, занимался грамматикой древнегреческого и латинского языков. Кроме учебы, Иван Сергеевич много путешествовал по Европе: объездил почти всю Германию, посетил Голландию, Францию, Италию. Кроме того, в этот период он познакомился и подружился с Т.Н.Грановским, Н.В.Станкевичем и М.А.Бакуниным, которые оказали существенное влияние на мировоззрение Тургенева.
Через год после возвращения в Россию, в 1842 году, Иван Сергеевич ходатайствовал о сдаче экзамена в Московском университете на получение степени магистра философии. Экзамен он успешно сдал и надеялся получить должность профессора Московского университета, однако вскоре философия как наука попала в «немилость» к императору и кафедру философии закрыли – стать профессором Тургеневу не удалось.
Литературная деятельность Тургенева
После возвращения из заграницы, Тургенев поселился в Москве и по настоянию матери поступил на чиновничью службу в Министерство внутренних дел. Но служба не приносила ему удовлетворения, куда больше он был увлечен литературой.
Пробовать себя в качестве писателя Тургенев начал еще в середине 1830-х годов, а его первая публикация состоялась в «Современнике» в 1838 году (это были стихи «Вечер» и «К Венере Медицейской»). Тургенев продолжал сотрудничество с этим изданием в качестве автора и критика на протяжении долгого времени.
В этот период он активно начал посещать различные литературные салоны и кружки, общался со многими писателями – В.Г.Белинским, Н.А.Некрасовым, Н.В.Гоголем и др. Кстати, общение с В.Г.Белинским значительно повлияло на литературные взгляды Тургенева: от романтизма и поэзии он перешел к описательной и нравственно ориентированной прозе.
В 1840-х годах увидели свет такие повести Тургенева, как «Бретер», «Три поросенка», «Нахлебник» и другие. А 1852 году вышла первая книга писателя – «Записки охотника».
В этом же году он написал некролог Н.В.Гоголю, что послужило поводом для ареста Тургенева и его ссылки в родовое имение Спасско-Лутавиново.
Подъем общественного движения, произошедший в России перед отменой крепостного права, Тургенев воспринял с воодушевлением. Он принимал участие в разработке планов предстоящего переустройства крестьянского быта. Стал даже негласным сотрудником «Колокола». Однако, если необходимость социальных и политических преобразований была очевидна для всех, то по поводу деталей реформаторского процесса мнения интеллигенции расходились. Так, у Тургенева были разногласия с Добролюбовым, написавшим критическую статью на роман «Накануне», и Некрасовым, опубликовавшим эту статью. Также писатель не поддерживал Герцена в том, что крестьянство способно совершить революцию.
Позднее, уже живя в Баден-Бадене, Тургенев сотрудничал с либерально-буржуазным «Вестником-Европы». В последние годы жизни выступал «посредником» между западными и русскими литераторами.
Личная жизнь Тургенева
В 1843 году (по некоторым данным в 1845 году) И.С.Тургенев познакомился с французской певицей Полиной Виардо-Гарсия, дававшей гастроли в России. Писатель страстно влюбился, однако понимал, что построить отношения с этой женщиной вряд ли возможно: во-первых, она замужем, во-вторых, она иностранка.
Тем не менее, в 1847 году Тургенев вместе с Виардо и ее мужем уехал заграницу (сначала в Германию, затем – во Францию). Мать Ивана Сергеевича была категорически против «проклятой цыганки» и за связь сына с Полиной Виардо лишила его материального содержания.
После возвращения на родину в 1850 году, отношения между Тургеневым и Виардо охладели. Иван Сергеевич даже завел новый роман с дальней родственницей О.А.Тургеневой.
В 1863 году Тургенев вновь сближается с Полиной Виардо и окончательно переезжает в Европу. С Виардо он жил сначала в Баден-Бадене, а с 1871 года – Париже.
Популярность Тургенева в это время, как в России, так и на Западе, была поистине колоссальной. Каждый его приезд на Родину сопровождался триумфом. Однако самому писателю поездки давались все труднее – в 1882 году стала проявляться тяжелая болезнь – рак позвоночника.
И.С.Тургенев чувствовал и осознавал приближающуюся смерть, но переносил это, как и подобает магистру философии, без страха и паники. Писатель умер в г.Буживаль (недалеко от Парижа) 3 сентября 1883 года. Согласно его завещанию, тело Тургенева было привезено в Россию и похоронено на Волковском кладбище Петербурга.
Родился Иван Сергеевич Тургенев 28 октября (9 ноября) 1818 года в городе Орел. Семья его и по матери, и по отцу принадлежала к дворянскому классу.
Первое образование в биографии Тургенева было получено в имении Спасском-Лутовинове. Грамоте мальчика учили немецкие и французские учителя. С 1827 года семья переехала в Москву. Затем обучение Тургенева проходило в частных пансионах Москвы, после чего – в Московском университете. Не окончив его, Тургенев перевелся на философский факультет Петербургского университета. Также учился заграницей, после чего путешествовал по Европе.
Начало литературного пути
Учась на третьем курсе института, в 1834 году Тургенев пишет свою первую поэму под названием «Стено». А в 1838 году в печать выходят два его первых стихотворения: «Вечер» и «К Венере Медицейской».
В 1841 году, вернувшись в Россию, занимался научной деятельностью, написал диссертацию и получил степень магистра филологии. Затем, когда тяга к науке остыла, Иван Сергеевич Тургенев служил чиновником в министерстве внутренних дел до 1844 года.
В 1843 году Тургенев знакомится с Белинским, у них завязываются дружеские отношения. Под влиянием Белинского создаются, печатаются новые стихотворения Тургенева, поэмы, повести, среди которых: «Параша», «Поп», «Бретёр» и «Три портрета».
Расцвет творчества
К другим известным произведениям писателя можно отнести: романы «Дым»(1867) и «Новь»(1877), повести и рассказы «Дневник лишнего человека» (1849), «Бежин луг» (1851), «Ася» (1858), «Вешние воды» (1872) и многие другие.
Осенью 1855 года Тургенев познакомился с Львом Толстым , который вскоре опубликовал рассказ «Рубка леса» с посвящением И. С. Тургеневу.
Последние годы
С 1863 года уехал в Германию, где знакомится с выдающимися писателями Западной Европы, пропагандирует русскую литературу. Работает редактором и консультантом, сам занимается переводами с русского языка на немецкий и французский и наоборот. Он становится самым популярным и читаемым русским писателем в Европе. А в 1879 году получает звание почетного доктора Оксфордского университета.
Именно благодаря стараниям Ивана Сергеевича Тургенева были переведены лучшие произведения Пушкина , Гоголя, Лермонтова , Достоевского, Толстого.
Стоит кратко отметить, что в биографии Ивана Тургенева в конце 1870-х – начале 1880-х годов быстро возросла его популярность, как на родине, так и за границей. А критики стали причислять его к лучшим писателям века.
С 1882 года писателя начали одолевать болезни: подагра, стенокардия, невралгия. В результате мучительной болезни (саркомы) он умирает 22 августа (3 сентября) 1883 года в Буживале (пригород Парижа). Тело его было привезено в Петербург и погребено на Волковском кладбище.
Хронологическая таблица
Другие варианты биографии
- В юности Тургенев был легкомыслен, тратил много родительских денег на развлечения. За это его мать однажды проучила, выслав вместо денег в посылке кирпичи.
- Личная жизнь писателя сложилась не очень удачно. У него было много романов, но ни один из них не закончился браком. Самой большой любовью в его жизни была оперная певица Полина Виардо. На протяжении 38 лет Тургенев был знаком с ней и ее мужем Луи. За их семьей он ездил по всему свету, жил с ними в разных странах. Умерли Луи Виардо и Иван Тургенев в один год.
- Тургенев был человеком чистоплотным, опрятно одевался. Писатель любил работать в чистоте и порядке – без этого никогда не начинал творить.
- посмотреть все
Трудно представить себе большую противоположность, чем общий духовный облик Тургенева и та среда, из которой он непосредственно вышел.
Родители Ивана Тургенева
Отец его - Сергей Николаевич , отставной полковник-кирасир, был человек замечательно красивый, ничтожный по своим качествам нравственным и умственным. Сын не любил вспоминать о нем, а в те редкие минуты, когда говорил друзьям об отце, характеризовал его, как "великого ловца пред Господом". Женитьба этого разорившегося жуира на немолодой, некрасивой, но весьма богатой Варваре Петровне Лутовиновой была исключительно делом расчета. Брак был не из счастливых и не сдерживал Сергея Николаевича (одна из его многочисленных "шалостей" описана Тургеневым в повести "Первая любовь"). Он умер в 1834 г., оставив трех сыновей - Николая, Ивана и скоро умершего от эпилепсии Сергея - в полном распоряжении матери, которая, впрочем, и раньше была полновластной владыкою дома. В ней типично выразилось то опьянение властью, которое создавалось крепостным правом.
Род Лутовиновых представлял собою смесь жестокости, корыстолюбия и сладострастия (представителей его Тургенев изобразил в "Трех портретах" и в "Однодворце Овсяникове"). Унаследовав от Лутовиновых их жестокость и деспотизм, Варвара Петровна была озлоблена и личной судьбой своей. Рано лишившись отца, она страдала и от матери, изображенной внуком в очерке "Смерть" (старуха), и от буйного, пьяного отчима, который, когда она была маленькой, варварски бил и истязал ее, а когда она подросла, стал преследовать гнусными предложениями. Пешком, полуодетая спаслась она к дяде своему, И.И. Лутовинову, жившему в селе Спасском - тому самому насильнику, о котором рассказывается в "Однодворце Овсяникове". Почти в полном одиночестве, оскорбляемая и унижаемая, прожила Варвара Петровна до 30 лет в доме дяди, пока смерть его не сделала ее владетельницей великолепного имения и 5000 душ. Все сведения, сохранившиеся о Варваре Петровне, рисуют ее в самом непривлекательном виде.
Детство Ивана Тургенева
Сквозь созданную ею среду "побоев и истязаний" Тургенев пронес невредимо свою мягкую душу, в которой именно зрелище неистовств помещичьей власти, задолго еще до теоретических воздействий, подготовило протест против крепостного права. Жестоким "побоям и истязаниям" подвергался и он сам, хотя считался любимым сыном матери. "Драли меня, - рассказывал впоследствии Тургенев, - за всякие пустяки, чуть не каждый день"; однажды он уже совершенно приготовился бежать из дому. Умственное воспитание его шло под руководством часто сменявшихся французских и немецких гувернеров. Ко всему русскому Варвара Петровна питала глубочайшее презрение; члены семьи говорили между собою исключительно по-французски.
Любовь к русской литературе тайком внушил Тургеневу один из крепостных камердинеров, изображенный им, в лице Пунина, в рассказе "Пунин и Бабурин".
До 9 лет Тургенев прожил в наследственном Лутовиновском Спасском (в 10 верстах от Мценска, Орловской губернии). В 1827 г. Тургеневы, чтобы дать детям образование, поселились в Москве; на Самотеке был куплен ими дом. Тургенев учился сначала в пансионе Вейденгаммера; затем его отдали пансионером к директору Лазаревского института Краузе. Из учителей своих Тургенев с благодарностью вспоминал о довольно известном в свое время филологе, исследователе "Слова о Полку Игореве", Д.Н. Дубенском (XI, 200), учителе математики П.Н. Погорельском и молодом студенте И.П. Клюшникове, позднее видном члене кружка Станкевича и Белинского, писавшем вдумчивые стихотворения под псевдонимом - Ф - (XV, 446).
Студенческие годы
В 1833 г. 15-летний Тургенев (такой возраст студентов, при тогдашних невысоких требованиях, был явлением обычным) поступил на словесный факультет Московского университета. Год спустя, из-за поступившего в гвардейскую артиллерию старшего брата, семья переехала в Санкт-Петербург, и Тургенев тогда же перешел в Петербургский университет. И научный, и общий уровень
Санкт-Петербург
ского университета был тогда невысокий; из своих университетских наставников, за исключением Плетнева, Тургенев в своих воспоминаниях никого даже не назвал по имени. С Плетневым Тургенев сблизился и бывал у него на литературных вечерах. Студентом 3-го курса он представил на его суд свою написанную пятистопным ямбом драму "Стенио"
, по собственным словам Тургенева - "совершенно нелепое произведение, в котором с бешеною неумелостью выражалось рабское подражание байроновскому Манфреду". На одной из лекций Плетнев, не называя автора по имени, разобрал довольно строго эту драму, но все-таки признал, что в авторе "что-то есть". Отзыв ободрил юного писателя: он вскоре отдал Плетневу ряд стихотворений, из которых два Плетнев в 1838 г. напечатал в своем "Современнике". Это не было первым появлением его в печати, как пишет Тургенев в своих воспоминаниях: еще в 1836 г. он поместил в "Журнале Министерства Народного Просвещения" довольно обстоятельную, немножко напыщенную, но вполне литературно написанную рецензию - "О путешествии ко святым местам", А.Н. Муравьева (в собр. соч. Тургенева не вошла). В 1836 г. Тургенев кончил курс со степенью действительного студента.
После окончания университета
Мечтая о научной деятельности, он в следующем году снова держал выпускной экзамен, получил степень кандидата, а в 1838 г. отправился в Германию. Поселившись в Берлине, Тургенев усердно взялся за занятия. Ему не столько приходилось "усовершенствоваться", сколько засесть за азбуку. Слушая в университете лекции по истории римской и греческой литературы, он дома вынужден был "зубрить" элементарную грамматику этих языков. В Берлине сгруппировался в это время кружок даровитых молодых русских - Грановский, Фролов, Неверов, Михаил Бакунин, Станкевич. Все они восторженно увлекались гегельянством, в котором видели не одну только систему отвлеченного мышления, а новое евангелие жизни.
"В философии, - говорит Тургенев, - мы искали всего, кроме чистого мышления". Сильное впечатление произвел на Тургенева и весь вообще строй западноевропейской жизни. В его душу внедрилось убеждение, что только усвоение основных начал общечеловеческой культуры может вывести Россию из того мрака, в который она была погружена. В этом смысле он становится убежденнейшим "западником". К числу лучших влияний берлинской жизни принадлежит сближение Тургенева с Станкевичем, смерть которого произвела на него потрясающее впечатление.
В 1841 г. Тургенев вернулся на родину. В начале 1842 г. он подал в Московский университет просьбу о допущении его к экзамену на степень магистра философии; но в Москве не было тогда штатного профессора философии, и просьба его была отклонена. Как видно из опубликованных в "Библиографе" за 1891 г. "Новых материалах для биографии И.С. Тургенева", Тургенев в том же 1842 г. вполне удовлетворительно выдержал экзамен на степень магистра в Петербургском университете. Ему оставалось теперь только написать диссертацию. Это было совсем не трудно; для диссертаций словесного факультета того времени не требовалось солидной научной подготовки.
Литературная деятельность
Но в Тургеневе уже простыл жар к профессиональной учености; его все более и более начинает привлекать деятельность литературная. Он печатает небольшие стихотворения в "Отечественных Записках", а весной 1843 г. выпускает отдельной книжкой, под буквами Т. Л. (Тургенев-Лутовинов), поэму "Параша". В 1845 г. выходит тоже отдельной книжкой другая поэма его, "Разговор"; в "Отечественных Записках" 1846 г. (N 1) появляется большая поэма "Андрей", в "Петербургском Сборнике" Некрасова (1846) - поэма "Помещик"; кроме того, мелкие стихотворения Тургенева разбросаны по "Отечественным Запискам", разным сборникам (Некрасова, Сологуба) и "Современнику". С 1847 г. Тургенев совершенно перестает писать стихи, если не считать несколько небольших шуточных посланий к приятелям и "баллады": "Крокет в Виндзоре", навеянной избиением болгар в 1876 г. Несмотря на то, что выступление на стихотворное поприще было восторженно встречено Белинским, Тургенев, перепечатав в собрании своих сочинений даже слабейшие из своих драматических произведений, совершенно исключил из него стихи. "Я чувствую положительную, чуть не физическую антипатию к моим стихотворениям, - говорит он в одном частном письме, - и не только не имею ни одного экземпляра моих поэм - но дорого бы дал, чтобы их вообще не существовало на свете".
Это суровое пренебрежение решительно несправедливо. У Тургенева не было крупного поэтического дарования, но под некоторыми небольшими его стихотворениями и под отдельными местами его поэм не отказался бы поставить свое имя любой из прославленных поэтов наших. Лучше всего ему удаются картины природы: тут уже ясно чувствуется та щемящая, меланхолическая поэзия, которая составляет главную красоту тургеневского пейзажа .
Поэма Тургенева "Параша" - одна из первых попыток в русской литературе обрисовать засасывающую и нивелирующую силу жизни и житейской пошлости. Автор выдал замуж свою героиню за того, кто ей полюбился и наградил ее "счастьем", безмятежный вид которого, однако, заставляет его восклицать: "Но, Боже! то ли думал я, когда исполненный немого обожанья, ее душе я предрекал года святого благодарного страданья". "Разговор" написан отличным стихом; есть строки и строфы прямо лермонтовской красоты. По содержанию своему эта поэма, при всем своем подражании Лермонтову - одно из первых в нашей литературе "гражданских" произведений, не в позднейшем значении обличения отдельных несовершенств русской жизни, а в смысле призыва к работе на общую пользу. Одну личную жизнь оба действующие лица поэмы считают недостаточной целью осмысленного существования; каждый человек должен совершить какой-нибудь "подвиг", служить "какому-нибудь богу", быть пророком и "карать слабость и порок".
Две другие большие поэмы Тургенева, "Андрей" и "Помещик" , значительно уступают первым. В "Андрее" многоглаголиво и скучно описывается нарастание чувства героя поэмы к одной замужней женщине и ее ответные чувства; "Помещик" написан в юмористическом тоне и представляет собой, по терминологии того времени, "физиологический" очерк помещичьей жизни - но схвачены только внешние, смехотворные ее черты. Одновременно с поэмами Тургенев написал ряд повестей, в которых тоже очень ярко сказалось лермонтовское влияние. Только в эпоху безграничного обаяния печоринского типа могло создаться преклонение молодого писателя пред Андреем Колосовым, героем повести того же названия (1844). Автор выдает нам его за "необыкновенного" человека, и он действительно совершенно необыкновенный... эгоист, который, не испытывая ни малейшего смущения, на весь род людской смотрит как на предмет своей забавы. Слово "долг" для него не существует: он бросает полюбившую его девушку с большей легкостью чем иной бросает старые перчатки, и с полной бесцеремонностью пользуется услугами товарищей. В особенную заслугу ему вменяется то, он "не становится на ходули". В том ореоле, которым молодой автор окружил Колосова, несомненно сказалось и влияние Жорж Занд, с ее требованием полной искренности в любовных отношениях. Но только тут свобода отношений получила весьма своеобразный оттенок: то, что для Колосова было водевилем, для страстно полюбившей его девушки превратилось в трагедию. Несмотря на неясность общего впечатления, повесть носит на себе яркие следы серьезного таланта.
Вторая повесть Тургенева, "Бретер" (1846), представляет собой авторскую борьбу между лермонтовским влиянием и стремлением дискредитировать позерство. Герой повести Лучков своей таинственной угрюмостью, за которою чудится что-то необыкновенно глубокое, производит сильное впечатление на окружающих. И вот, автор задается целью показать, что нелюдимость бретера, его таинственная молчаливость весьма прозаически объясняются нежеланием жалчайшей посредственности быть осмеянной, его "отрицание" любви - грубостью натуры, равнодушие к жизни - каким-то калмыцким чувством, средним между апатией и кровожадностью.
Содержание третьей повести Тургенева "Три портрета" (1846) почерпнуто из семейной хроники Лутовиновых, но очень уж в ней сконцентрировано все необыденное этой хроники. Столкновение Лучинова с отцом, драматическая сцена, когда сын, стиснув шпагу в руках, злобными и непокорными глазами смотрит на отца и готов поднять на него руку - все это гораздо более было бы уместно в каком-нибудь романе из иностранной жизни. Слишком густы также краски, наложенные на Лучинова-отца, которого Тургенев заставляет 20 лет не говорить ни единого слова с женой из-за туманно выраженного в повести подозрения в супружеской неверности.
Драматическом поприще
Рядом со стихами и романтическими повестями, Тургенев пробует свои силы и на драматическом поприще. Из его драматических произведений наибольший интерес представляет написанная в 1856 г. живая, забавная и сценичная жанровая картинка "Завтрак у предводителя" , до сих пор удержавшаяся в репертуаре. Благодаря, в особенности, хорошему сценическому исполнению пользовались также успехом "Нахлебник" (1848), "Холостяк" (1849), "Провинциалка", "Месяц в деревне".
Автору особенно был дорог успех "Холостяка". В предисловии к изданию 1879 г. Тургенев, "не признавая в себе драматического таланта", вспоминает "с чувством глубокой благодарности, что гениальный Мартынов удостоил играть в четырех из его пьес и, между прочим, пред самым концом своей блестящей, слишком рано прерванной карьеры, превратил силою великого таланта, бледную фигуру Мошкина в "Холостяке" в живое и трогательное лицо".
Расцвет творчества
Несомненный успех, выпавший на долю Тургенева на первых же порах его литературной деятельности, не удовлетворял его: он носил в душе сознание возможности более значительных замыслов - а так как то, что пока выливалось на бумагу, не соответствовало их широте, то он "возымел твердое намерение вовсе оставить литературу". Когда, в конце 1846 г., Некрасов и Панаев задумали издавать "Современник", Тургенев отыскал у себя, однако, "пустячок", которому и сам автор, и Панаев настолько мало придавали значения, что он был помещен даже не в отделе беллетристики, а в "Смеси" первой книжки "Современника" 1847 г. Чтобы сделать публику еще снисходительнее, Панаев к скромному и без того названию очерка: "Хорь и Калиныч" прибавил еще заглавие: "Из записок охотника" . Публика оказалась более чуткой, чем опытный литератор. К 1847 г. демократическое или, как оно тогда называлось, "филантропическое" настроение начинало достигать в лучших литературных кружках высшего своего напряжения. Подготовленная пламенной проповедью Белинского, литературная молодежь проникается новыми духовными течениями; в один, два года целая плеяда будущих знаменитых и просто хороших писателей - Некрасов, Достоевский, Гончаров, Тургенев, Григорович, Дружинин, Плещеев и др. - выступают с рядом произведений, производящих коренной переворот в литературе и сразу сообщающих ей то настроение, которое потом получило свое общегосударственное выражение в эпохе великих реформ.
Среди этой литературной молодежи Тургенев занял первое место, потому что направил всю силу своего высокого таланта на самое больное место дореформенной общественности - на крепостное право. Поощренный крупным успехом "Хоря и Калиныча"; он написал ряд очерков, которые в 1852 г. были изданы под общим именем "Записок Охотника" . Книга сыграла первоклассную историческую роль. Есть прямые свидетельства о сильном впечатлении, которое она произвела на наследника престола, будущего освободителя крестьян. Обаянию ее поддались и все вообще чуткие сферы правящих классов. "Запискам Охотника" принадлежит такая же роль в истории освобождения крестьян, как в истории освобождения негров - "Хижине дяди Тома" Бичер-Стоу, но с той разницей, что книга Тургенева несравненно выше в художественном отношении.
Объясняя в своих воспоминаниях, почему он в самом начале 1847 г. уехал за границу, где написано большинство очерков "Записок Охотника", Тургенев говорит: "...я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел; мне необходимо нужно было удалиться от моего врага затем, чтобы из самой моей дали сильнее напасть на него. В моих глазах враг этот имел определенный образ, носил известное имя: враг этот был крепостное право . Под этим именем я собрал и сосредоточил все, против чего я решился бороться до конца - с чем я поклялся никогда не примиряться... Это была моя Аннибаловская клятва".
Категоричность Тургенева, однако, относится только к внутренним мотивам "Записок Охотника", а не к исполнению их. Болезненно-придирчивая цензура 40-х годов не пропустила бы сколько-нибудь яркий "протест", сколько-нибудь яркую картину крепостных безобразий. И действительно, непосредственно крепостное право затрагивается в "Записках Охотника" сдержанно и осторожно. "Записки Охотника" - "протест" совсем особого рода, сильный не столько обличением, не столько ненавистью, сколько любовью.
Народная жизнь пропущена здесь сквозь призму душевного склада человека из кружка Белинского и Станкевича. Основная черта этого склада - тонкость чувств, преклонение пред красотой и вообще желание быть не от мира сего, возвыситься над "грязной действительностью". Значительная часть народных типов "Записок Охотника" принадлежит к людям такого покроя.
Вот романтик Калиныч, оживающий только тогда, когда ему рассказывают о красотах природы - горах, водопадах и т. п., вот Касьян с Красивой Мечи, от тихой души которого веет чем-то совершенно неземным; вот Яша ("Певцы"), пение которого трогает даже посетителей кабака, даже самого кабатчика. Рядом с натурами глубоко-поэтическими "Записки Охотника" выискивают в народе типы величавые. Однодворец Овсяников, богатый крестьянин Хорь (за которого Тургенева уже в 40-х годах упрекали в идеализации) величественно спокойны, идеально честны и своим "простым, но здравым умом" прекрасно понимают самые сложные общественно-государственные отношения. С каким удивительным спокойствием умирают в очерке "Смерть" лесовщик Максим и мельник Василий; сколько чисто романической обаятельности в мрачно-величественной фигуре неумолимо честного Бирюка!
Из женских народных типов "Записок Охотника" особенного внимания заслуживают Матрена ("Каратаев" ), Марина ("Свидание" ) и Лукерья ("Живые Мощи" ) ; последний очерк залежался в портфеле Тургенева и увидел свет лишь четверть века спустя, в благотворительном сборнике "Складчина", 1874): все они глубоко-женственны, способны на высокое самоотречение. И если мы к этим мужским и женским фигурам "Записок Охотника" прибавим удивительно-симпатичных ребятишек из "Бежина Луга" , то получится целая одноцветная галерея лиц, относительно которых никак нельзя сказать, что автор дал тут народную жизнь во всей ее совокупности. С поля народной жизни, на котором растут и крапива, и чертополох, и репейник, автор сорвал только красивые и благоухающие цветы и сделал из них прекрасный букет, благоухание которого было тем сильнее, что представители правящего класса, выведенные в "Записках Охотника", поражают своим нравственным безобразием. Господин Зверков ("Ермолай и Мельничиха" ) считает себя человеком очень добрым; его даже коробит, когда крепостная девка с мольбою бросается ему в ноги, потому что по его мнению "человек никогда не должен свое достоинство терять"; но он с глубоким негодованием отказывает этой "неблагодарной" девке в разрешении выйти замуж, потому что его жена останется тогда без хорошей горничной. Гвардейский офицер в отставке Аркадий Павлыч Пеночкин ("Бурмистр" ) устроил свой дом совсем по-английски; за столом у него все великолепно сервировано и выдрессированные лакеи служат превосходно. Но вот один из них подал красное вино не подогретым; изящный европеец нахмурился и, не стесняясь присутствием постороннего лица, приказал "насчет Федора... распорядиться". Мардарий Аполлоныч Стегунов ("Два помещика" ) - тот совсем добряк: идиллически сидит на балконе прекрасным летним вечером и пьет чай. Вдруг донесся "до нашего слуха звук мерных и частых ударов". Стегунов "прислушался, кивнул головой, хлебнул, и, ставя блюдечко на стол, произнес с добрейшей улыбкой и, как бы невольно вторя ударам: чюки-чюки-чюк! чюки-чюк! чюки-чюк!". Оказалось, что наказывают "шалунишку Васю", буфетчика "с большими бакенбардами". Благодаря глупейшему капризу злющей барыни ("Каратаев"), трагически складывается судьба Матрены. Таковы представители помещичьего сословия в "Записках Охотника". Если и встречаются между ними порядочные люди, то это или Каратаев, кончающий жизнь трактирным завсегдатаем, или буян Чертопханов, или жалкий приживальщик - Гамлет Щигровского уезда. Конечно, все это делает "Записки Охотника" произведением односторонним; но это та святая односторонность, которая приводит к великим результатам. Содержание "Записок Охотника" во всяком случае, было не выдумано - и вот почему в душе каждого читателя во всей своей неотразимости вырастало убеждение, что нельзя людей, в которых лучшие стороны человеческой природы воплощены так ярко, лишать самых элементарных человеческих прав. В чисто художественном отношении "Записки Охотника" вполне соответствуют великой идее, положенной в их основание, и в этой гармонии замысла и формы - главная причина их успеха. Все лучшие качества тургеневского таланта получили здесь яркое выражение. Если сжатость составляет вообще одну из главных особенностей Тургенева, совсем не писавшего объемистых произведений, то в "Записках Охотника" она доведена до высшего совершенства. Двумя-тремя штрихами Тургенев рисует самый сложный характер: назовем для примера хотя бы завершительные две странички очерка, где душевный облик "Бирюка" получает такое неожиданное освещение. Наряду с энергией страсти, сила впечатления увеличивается общим, удивительно-мягким и поэтическим колоритом. Пейзажная живопись "Записок Охотника" не знает себе ничего равного во всей нашей литературе. Из среднерусского, на первый взгляд бесцветного, пейзажа Тургенев сумел извлечь самые задушевные тона, в одно и тоже время и меланхолические, и сладко-бодрящие. В общем, Тургенев "Записками Охотника" по технике занял первое место в ряду русских прозаиков. Если Толстой превосходит его широтой захвата, Достоевский - глубиной и оригинальностью, то Тургенев - первый русский стилист.
Личная жизнь Тургенева
В его устах "великий, могучий, правдивый и свободный русский язык", которому посвящено последнее из его "Стихотворений в прозе", получил самое благородное и изящное свое выражение. Личная жизнь Тургенева, в то время, когда так блестяще развертывалась его творческая деятельность, складывалась невесело. Несогласия и столкновения с матерью принимали все более и более острый характер - и это не только нравственно его развинчивало, но приводило также к крайне стесненному материальному положению, которое осложнялось тем, что все считали его человеком богатым.
К 1845 г. относится начало загадочной дружбы Тургенева с знаменитой певицей Виардо-Гарсия. Неоднократно были сделаны попытки пользоваться для характеристики этой дружбы рассказом Тургенева: "Переписка", с эпизодом "собачьей" привязанности героя к иностранной балерине, существу тупому и совершенно необразованному. Было бы, однако, грубой ошибкой видеть в этом прямо автобиографический материал.
Виардо - необыкновенно тонкая художественная натура; муж ее был прекрасный человек и выдающийся критик искусства (см. VI, 612), которого Тургенев очень ценил и который, в свою очередь, высоко ставил Тургенева и переводил его сочинения на французский язык. Несомненно также, что в первое время дружбы с семьей Виардо Тургенев, которому мать целых три года за привязанность к "проклятой цыганке" не давала ни гроша, весьма мало напоминал популярный за кулисами тип "богатого русского". Но, вместе с тем, глубокая горечь, которою проникнут рассказанный в "Переписке" эпизод, несомненно имела и субъективную подкладку. Если мы обратимся к воспоминаниям Фета и к некоторым письмам Тургенева, мы увидим, с одной стороны, как права была мать Тургенева, когда она его называла "однолюбом", а с другой, что, прожив в тесном общении с семьею Виардо целых 38 лет, он, все-таки, чувствовал себя глубоко и безнадежно одиноким. На этой почве выросло тургеневское изображение любви, столь характерное даже для его всегда меланхоличной творческой манеры.
Тургенев - певец любви неудачной по преимуществу. Счастливой развязки у него почти ни одной нет, последний аккорд - всегда грустный. Вместе с тем, никто из русских писателей не уделил столько внимания любви, никто в такой мере не идеализировал женщину. Это было выражением его стремления забыться в мечте.
Герои Тургенева всегда робки и нерешительны в своих сердечных делах: таким был и сам Тургенев. - В 1842 г. Тургенев, по желанию матери, поступил в канцелярию министерства внутренних дел. Чиновник он был весьма плохой, а начальник канцелярии Даль, хотя тоже был литератор, к службе относился весьма педантически. Кончилось дело тем, что прослужив года 1 1/2, Тургенев, к немалому огорчению и неудовольствию матери, вышел в отставку. В 1847 г. Тургенев вместе с семейством Виардо уехал за границу, жил в Берлине, Дрездене, посетил в Силезии больного Белинского, с которым его соединяла самая тесная дружба, а затем отправился во Францию. Дела его были в самом плачевном положении; он жил займами у приятелей, авансами из редакций, да еще тем, что сокращал свои потребности до минимума. Под предлогом потребности в уединении, он в полном одиночестве проводил зимние месяцы то в пустой даче Виардо, то в заброшенном замке Жорж Занд, питаясь чем попало. Февральская революция и июньские дни застали его в Париже, но не произвели на него особенного впечатления. Глубоко проникнутый общими принципами либерализма, Тургенев в политических своих убеждениях всегда был, по собственному его выражению, "постепеновцем", и радикально-социалистическое возбуждение 40-х годов, захватившее многих его сверстников, коснулось его сравнительно мало.
В 1850 г. Тургенев вернулся в Россию, но с матерью, умершей в том же году, он так и не свиделся. Разделив с братом крупное состояние матери, он по возможности облегчил тяготы доставшихся ему крестьян.
В 1852 г. на него неожиданно обрушилась гроза. После смерти Гоголя Тургенев написал некролог, которого не пропустила петербургская цензура, потому что, как выразился известный Мусин-Пушкин, "о таком писателе преступно отзываться столь восторженно". Единственно для того, чтобы показать, что и "холодный" Петербург взволнован великой потерей, Тургенев отослал статейку в Москву, В.П. Боткину, и тот ее напечатал в "Московских Ведомостях". В этом усмотрели "бунт", и автор "Записок Охотника" был водворен на съезжую, где пробыл целый месяц. Затем он был выслан в свою деревню и только благодаря усиленным хлопотам графа Алексея Толстого года через два вновь получил право жить в столицах.
Литературная деятельность Тургенева с 1847 г., когда появляются первые очерки "Записок Охотника", до 1856 г., когда "Рудиным" начинается наиболее прославивший его период больших романов, выразилась, кроме законченных в 1851 г. "Записок Охотника" и драматических произведений, в ряде более или менее замечательных повестей: "Дневник лишнего человека" (1850), "Три встречи" (1852), "Два приятеля" (1854), "Муму" (1854), "Затишье" (1854), "Яков Пасынков" (1855), "Переписка" (1856). Кроме "Трех встреч", которые представляют собой довольно незначительный анекдот, прекрасно рассказанный и заключающий в себе удивительно-поэтическое описание итальянской ночи и летнего русского вечера, все остальные повести нетрудно объединить в одно творческое настроение глубокой тоски и какого-то беспросветного пессимизма. Это настроение теснейшим образом связано с унынием, которое охватило мыслящую часть русского общества под влиянием реакции первой половины 50-х годов (см. Россия, XXVIII, 634 и сл.). Доброй половиной своего значения обязанный идейной чуткости и уменью улавливать "моменты" общественной жизни, Тургенев ярче других своих сверстников отразил уныние эпохи.
Именно теперь в его творческом синтезе создался тип "лишнего человека" - это до ужаса яркое выражение той полосы русской общественности, когда непошлому человеку, потерпевшему крушение в сердечных делах, решительно нечего было делать. Глупо заканчивающий свою умно начатую жизнь Гамлет Щигровского уезда ("Записки Охотника"), глупо погибающий Вязовнин ("Два приятеля"), герой "Переписки", с ужасом восклицающий, что "у нас русских нет другой жизненной задачи, как разработка нашей личности", Веретьев и Маша ("Затишье"), из которых первого пустота и бесцельность русской жизни приводит к трактиру, а вторую в пруд - все эти типы бесполезных и исковерканных людей зародились и воплотились в очень ярко написанные фигуры именно в годы того безвременья, когда даже умеренный Грановский восклицал: "благо Белинскому, умершему вовремя". Прибавим сюда из последних очерков "Записок Охотника" щемящую поэзию "Певцов", "Свидания", "Касьяна с Красивой Мечи", грустную историю Якова Пасынкова, наконец "Муму", которую Карлейль считал самой трогательной повестью на свете - и мы получим целую полосу самого мрачного отчаяния.
Далеко не полные собрания сочинений Тургенева (нет стихотворений и многих статей) с 1868 г. выдержали 4 издания. Одно собрание сочинений Тургенева (со стихами) было дано при "Ниве" (1898). Стихотворения изданы под редакцией С.Н. Кривенко (2 издания, 1885 и 1891). В 1884 г. Литературный фонд издал "Первое собрание писем И.С. Тургенева", но множество писем Тургенева, рассеянных по разным журналам, еще ждут отдельного издания. В 1901 г. вышли в Париже письма Тургенева к французским друзьям, собранные И.Д. Гальперин-Каминским. Часть переписки Тургенева с Герценом издана за границей Драгомановым. Отдельные книги и брошюры о Тургеневе напечатали: Аверьянов, Агафонов, Буренин, Былеев, Венгеров, Ч. Ветринский, Говоруха-Отрок (Ю. Николаев), Добровский, Michel Delines, Евфстафиев, Иванов, Е. Кавелина, Крамп, Любошиц, Мандельштам, Мизко, Mourrier, Невзоров, Незеленов, Овсянико-Куликовский, Острогорский, J. Pavlovsky (фр.), Евг. Соловьев, Страхов, Сухомлинов, Tursch (нем.), Чернышев, Чудинов, Юнгмейстер и другие. Ряд обширных статей о Тургеневе вошел в собрания сочинений Анненкова, Белинского, Аполлона Григорьева, Добролюбова, Дружинина, Михайловского, Писарева, Скабичевского, Ник. Соловьева, Чернышевского, Шелгунова. Значительные выдержки как из этих, так и из других критических отзывов (Авдеева, Антоновича, Дудышкина, Де-Пулэ, Лонгинова, Ткачева и др.) даны в сборнике В. Зелинского: "Собрание критических материалов для изучения произведений И.С. Тургенева" (3-е изд. 1899). Отзывы Ренана, Абу, Шмидта, Брандеса, де Вогюэ, Мериме и др. приведены в книге: "Иностранная критика о Тургеневе" (1884). Многочисленные биографические материалы, рассеянные по журналам 1880-х и 90-х годов, указаны в "Обзоре трудов умерших писателей" Д.Д. Языкова, выпуск III - VIII.
Иван Тургенев родился 9 ноября 1818 года в Орле. Отец, Сергей Николаевич, был отставным полковником-кирасиром. Мать, Варвара Петровна Лутовинова, происходила из богатой дворянской семьи.
Брак был не из счастливых и не сдерживал Сергея Николаевича (одна из его многочисленных «шалостей» описана Тургеневым в повести «Первая любовь»).
Все сведения, сохранившиеся о Варваре Петровне, рисуют ее в самом непривлекательном виде. Она в полной мере унаследовала от рода Лутовиновых их жестокость и деспотизм. До 9 лет Иван Тургенев прожил в наследственном имении Спасское-Лутовиново в 10 км от Мценска Орловской губернии. При этом воспитание его происходило под руководством немецких и французских гувернеров, так как мать его презирала все русское.
Любовь к русской литературе тайком внушил Тургеневу один из крепостных камердинеров, изображе нный им, в лице Пунина, в рассказе «Пунин и Бабурин».
В 1827 Тургеневы, чтобы дать детям образование, поселились в Москве, в доме на Самотёке. Иван учился в пансионе Вейденгаммера, затем его отдали пансионером к директору Лазаревского института Краузе. Тургенев с благодарностью вспоминал своих учителей: известного в то время филолога, исследователя «Слова о Полку Игореве», Дубенского, учителя математики Погорельском и молодого студента Клюшникова, позднее видном члене кружка Станкевича и Белинского, писавшего вдумчивые стихотворения под псевдонимом - Ф -.
В 1833 15-летний Тургенев поступил на словесный факультет Московского университета. Год спустя, после того, как старший брат Ивана поступил в гвардейскую артиллерию, семья переехала в Санкт-Петербург, и Иван Тургенев тогда же перешёл в Петербургский университет. И научный, и общий уровень Петербургского университета был тогда невысок и из своих университетских наставников, за исключением Плетнева, Тургенев в своих воспоминаниях никого даже не назвал по имени. С Плетневым Тургенев сблизился и бывал у него на литературных вечерах.
В 1836 Тургенев кончил курс со степенью действительного студента. Мечтая о научной деятельности, он в следующем году снова держал выпускной экзамен, получил степень кандидата, а в 1838 отправился в Германию. Поселившись в Берлине, Иван взялся за учёбу. Слушая в университете лекции по истории римской и греческой литературы, он дома занимался грамматикой древнегреческого и латинского языков.
В 1841 Тургенев вернулся на родину. В начале 1842 он подал в Московский университет просьбу о допущении его к экзамену на степень магистра философии, но в Москве не было тогда штатного профессора философии, и просьба его была отклонена. Однако, Тургенев в том же 1842 вполне удовлетворительно выдержал экзамен на степень магистра в Петербургском университете. Ему оставалось теперь только написать диссертацию. Но к тому времени Тургенев остыл к учености. В это же время он начал свою литературную деятельность.
В 1842 Тургенев, по желанию матери, поступил в канцелярию министерства внутренних дел. Чиновник он был весьма плохой, а начальник канцелярии Даль, хотя тоже был литератор, к службе относился весьма педантически. Кончилось дело тем, что прослужив года полтора, Тургенев, к немалому огорчению и неудовольствию матери, вышел в отставку.
Как грустный взгляд, люблю я осень.
В туманный, тихий день хожу
Я часто в лес и там сижу —
На небо белое гляжу
Да на верхушки темных сосен.
Люблю, кусая кислый лист,
С улыбкой развалясь ленивой,
Мечтой заняться прихотливой
Да слушать дятлов тонкий свист.
Трава завяла вся... холодный,
Спокойный блеск разлит по ней...
И грусти тихой и свободной
Я предаюсь душою всей...
Чего не вспомню я? Какие
Меня мечты не посетят?
А сосны гнутся, как живые,
И так задумчиво шумят...
И, словно стадо птиц огромных,
Внезапно ветер налетит
И в сучьях спутанных и темных
Нетерпеливо прошумит.
1842
Рисунки Полины Виардо - ее автопортрет и портрет Ивана Тургенева
В книге Ю. В. Лебедева "Тургенев" со слов И. С. Тургенева описано то, как впервые писатель увидел и услышал Полину Виардо.
1843 год в писательской и человеческой судьбе Тургенева оказался роковым: это был год начала его литературного успеха, год знакомства с Белинским и встречи писателя с «центральным светилом» его жизни — двадцатидвухлетней певицей Полиной Виардо-Гарсиа, выступавшей осенью в Петербурге в составе Итальянской оперы. Говорили, что родом она испанка, дочь и ученица знаменитого на всю Европу тенора Гарсиа, выходца из цыганского квартала Севильи. Имя свое Полина получила по крестной матери, княжне Прасковье Андреевне Голицыной, «русские связи» начались для неё с колыбели. Но в Петербург она явилась незнакомкой, и её выхода ждали только с любопытством. Никто не знал, что России она будет обязана славой и успехом, что она, испытывая к России «вечную признательность», назовет её «вторым отечеством» .
Шел «Севильский цирюльник», в котором Виардо исполняла партию Розины. Началась картина первого акта. «Комната в доме Бартоло. Входит Розина: небольшого роста, с довольно крупными чертами лица и большими, глубокими, горячими глазами. Пестрый испанский костюм, высокий андалузский гребень торчит на голове немного вкось. «Некрасива!» — повторил сосед сзади. «В самом деле», — подумал я.
Вдруг совершилось что-то необыкновенное! Раздались такие восхитительные бархатные ноты, каких, казалось, никто никогда не слыхивал... По зале мгновенно пробежала электрическая искра... В первую минуту — мертвая тишина, какое-то блаженное оцепенение... но молча прослушать до конца — нет, это было свыше сил! Порывистые «браво! браво!» прерывали певицу на каждом шагу, заглушали её... Сдержанность, соблюдение театральных условий были невозможны; никто не владел собою. Восторг уже не мог вместиться в огромной массе людей, жадно ловивших каждый звук, каждое дыхание этой волшебницы, завладевшей так внезапно и всецело всеми чувствами и мыслями, воображением молодых и старых, пылких и холодных, музыкантов и профанов, мужчин и женщин... Да! это была волшебница! И уста её были прелестны! Кто сказал «некрасива»? — Нелепость!
Не успела еще Виардо-Гарсиа кончить свою арию, как плотина прорвалась: хлынула такая могучая волна, разразилась такая буря, каких я не видывал и не слыхивал. Я не мог дать себе отчета: где я? что со мною делается? Помню только, что и сам я, и всё кругом меня кричало, хлопало, стучало ногами и стульями, неистовствовало. Это было какое-то опьянение, какая-то зараза энтузиазма, мгновенно охватившая всех с низу до верху, неудержимая потребность высказаться как можно громче и энергичнее.
Это было великое торжество искусства! Не бывшие в тот вечер в оперной зале не в состоянии представить себе, до какой степени может быть наэлектризована масса слушателей, за пять минут не ожидавшая ничего подобного.
Тебе случалось — в роще темной, В траве весенней, молодой, Найти цветок простой и скромный? (Ты был один — в стране чужой.) Он ждал тебя — в траве росистой Он одиноко расцветал... И для тебя свой запах чистый, Свой первый запах сберегал.
Первая половина 1843
Иван Тургенев. Художник Э. Лами. 1844
| Исповедь Нам тягостно негодованье, И злоба дельная — смешна; Но нам не тягостно молчанье: Улыбка нам дозволена. Мы равнодушны, как могилы; Мы, как могилы, холодны... И разрушительные силы — И те напрасно нам даны. Привыкли мы к томленью скуки. Среди холодной полутьмы Лучи живительной науки Мерцают нехотя... но мы Под ум чужой, чужое знанье — Желанье честное Добра — И под любовь — и под страданье Подделываться мастера. Радушьем, искренней приязнью Мы так исполнены — бог мой! Но с недоверчивой боязнью Оглядывает нас чужой... Он не пленится нашим жаром — Его не тронет наша грусть... То, что ему досталось даром, Твердим мы бойко наизусть. | Как звери, мы друг другу чужды... И что ж? какой-нибудь чудак Затеет дело — глядь! без нужды Уж проболтался, как дурак. Проговорил красноречиво Все тайны сердца своего... И отдыхает горделиво, Не сделав ровно ничего. Мы не довольны нашей долей — Но покоряемся... Судьба!! И над разгульной, гордой волей Хохочем хохотом раба. Но и себя браним охотно — Так!! не жалеем укоризн!! И проживаем беззаботно Всю незаслуженную жизнь. Мы предались пустой заботе, Самолюбивым суетам... Но верить собственной работе Неловко — невозможно нам. Как ни бунтуйте против Рока — Его закон ненарушим... Не изменит народ Востока Шатрам кочующим своим. 31 декабря 1845 |
«Записки охотника» — цикл рассказов Ивана Сергеевича Тургенева, печатавшихся в 1847—1851 году в журнале и выпущенных отдельным изданием в 1852. Три рассказа написаны и присоединены автором к сборнику значительно позже.
Программы "Записок охотника"
Аннотация:
Бежин луг. Бирюк. Бурмистр.Чертопханов и Недопюскин
Два помещика. Ермолай и мельничиха. Гамлет Щигровского уезда
Хорь и Калиныч. Петр Петрович Каратаев. Касьян с Красивой мечи
Конец Чертопханова. Контора. Лебедянь. Уездный лекарь
Лес и степь. Льгов. Малиновая вода. Живые мощи
Однодворец Овсянников. Певцы. Мой сосед Радилов
Смерть. Стучит! Свидание.
Татьяна Борисовна и ее племянник.
Сборник рассказов :