Описание служения в романе воскресение. Замысел и сюжет создания романа Толстого «Воскресение

Тема суда и законности в русской художественной литературе затрагивалась чрезвычайно часто с самого момента зарождения этой литературы и до настоящего времени. Писателей, на том или ином этапе своего творчества обращавшихся к теме суда и законности, кажется, невозможно сосчитать. Стоит вспомнить, что античная драматургия, ставшая в какой-то мере основой для всей последующей литературы, русской в том числе, была связана с этой темой чрезвычайно, как на уровне сюжета, так и на уровне формы. Суд, закон, судебное заседание для художественной литературы уже давным-давно стали чем-то близким, даже неотъемлемым, и порой провести грань между юридическим и художественным текстом бывает очень непросто. Так же трудно бывает понять взаимосвязь между этими типами текстов, определить, как одна и другая текстовые традиции влияют друг на друга. Однако в существовании этого влияния сомневаться не приходится. При этом на сегодняшний день фундаментальные труды, которые освещали бы в должной мере образ суда и законности, фактически отсутствуют. Исключениями стали книга И.Т. Голякова «Суд и законность в художественной литературе» и труд Ричарда Познера ‘Lawandliterature’. Первый, однако, слишком узко и предвзято освещает данную тему, а второй говорит, в основном, об англо-саксонской литературной традиции и делает упор на юридический и социальный аспекты, упуская при этом произведения таких авторов, как Достоевский и Толстой. Между тем, описание судебного заседания у этих авторов выполняет чрезвычайно важные, хоть и несколько разные функции. В частности, в романе Л.Н. Толстого «Воскресение» это описание является сюжето- и композиционно- и идейнообразующим.

М.М. Бахтин указывает на то, что наличие в эпиграфе романа евангельских цитат раскрывает основной идеологический тезис Толстого – противоестественность, невозможность любого суда человека над человеком . С невероятной красочностью Толстой описывает зал суда и ход судебного заседания, преследуя при этом одну главную цель – суд над судом , формальным, бесчеловечным и бездуховным, не имеющим права на существование . Основное противоречие уже заключено в основном сюжетном положении: присяжный Нехлюдов, призванный быть судьей над Масловой, сам является преступником – ее губителем. Один из главных приемов описания судебного заседания, подмеченный Бахтиным – действия членов суда, пафос которых никогда не совпадает с их переживаниями. Например, член суда, поднимающийся на судебное возвышение при общем вставании, на самом деле считает шаги и их количеством хочет обосновать свой сегодняшний вердикт.

Нарративная природа судебного заседания заключается, в первую очередь, в построении его на постоянных контрастах, на речах антагонистов – обвинения и защиты . И это еще одна причина, по которой Толстой с такими подробностями описывает внутреннее устройство зала суда. Здесь можно провести параллель с крестьянской избой, которая в своем сакральном смысле представляет собой модель мира. Зал суда, и тот, о котором говорит Толстой, и вообще устроен по принципу контраста. М.М. Бахтин говорит о том, что русская изба как модель мира с самого начала присутствовала в произведениях Толстого, но до «Воскресения» она была эпизодом, появлялась лишь в кругозоре героев иного социального мира или выдвигалась как второй член антитезы, художественного параллелизма. Тем интересней тот факт, что с детальной подробностью описывает в романе Толстой не крестьянскую избу (об устройстве которой, впрочем, должно было быть известно любому его читателю того времени), а зал суда, в котором слушается дело Масловой. Между двумя моделями можно провести вполне очевидные параллели. Даже черты исконного русского трехуровневого восприятия мира находят здесь отражение («Один конец ее был занят возвышением, к которому вели три ступеньки…», «С правой стороны на возвышении стояли в два ряда стулья…», «Задняя же часть вся занята была скамьями, которые, возвышаясь один ряд над другим, шли до задней стены») . По аналогии с устройством избы в правом, «красном» углу суда висят иконы, а северный угол, который в русской избе символизирует смерть, в описываемом зале суда отведен для решетки, за которой должны сидеть обвиняемые («С левой стороны, против конторки, был в глубине столик секретаря, а ближе к публике - точеная дубовая решетка и за нею еще не занятая скамья подсудимых»). Противопоставлены друг другу места для обвинения и защиты, судьи и зрители, подобное расположение известно античных времен. Именно эти противопоставления позволяют говорить о зале суда как о модели вселенной, но отличной от мира русской избы в главном – в отсутствии ощущения «своего». Семейность, домашний очаг, «свой» дом противоположны здесь дому «казенному». Подобное сравнение в пользу крестьянского семейного быта соответствует основной мысли романа, которую Бахтин называет социально-идеологической. Именно в нем заключено отношение Толстого к суду присяжных и суду в целом как к несправедливому и недолжному иметь место, а к крестьянскому укладу – как к единственно верному, т.е., в этом сравнении – фундаментальная мысль романа, сводящаяся к критике и неприятию автором существующего социального строя вообще.

Другое проявление темы суда в романе прослеживается на уровне композиции, которая во многом совпадает со структурой судебного заседания с участием присяжных. Так, судебное производство начинается со вступительных заявлений обвинителя и защитника, где обвинитель излагает существо предъявленного обвинения и предлагает порядок исследования представленных им доказательств . Толстой же начинает свой роман с краткого жизнеописания Катюши Масловой, довольно беспристрастного и отстраненного, используя в отношении героини юридическую лексику, все время называя ее «арестанткой» и «разбойницей». . В целом всю первую часть романа можно соотнести с основным ходом судебного заседания, в конце которого Масловой выносится приговор. Вторая часть, в которой по сюжету Нехлюдов хлопочет о помиловании для Масловой, можно соотнести с такой частью судопроизводства, как подача апелляции и требование повторного рассмотрения дела. Но приговор остается неизменным и в третьей части он вступает в силу.

Таким образом, мы можем говорить о том, что образ суда в романе «Воскресение» не просто занимает центральную позицию, но и служит основополагающей моделью построения текста, поведения героев и средством выражения авторской идеологии.

Литература

Бахтин М.М., Предисловие, 1930.

Голяков И.Т., Суд и законность в художественной литературе, Государственное издательство юридической литературы, М: 1959.

Особенности судебного следствия в суде с участием присяжных заседателей // Присяжные.рф, URL:http ://присяжные.рф/главное/производство (Дата обращения: 01.02.2014)

Почему русская изба является моделью вселенной? // Мир текстов Интернета – 03.03.2013 – URL: http://profitexter.ru/archives/3801 (Дата обращения: 07.02.2014)

Толстой Л.Н., Воскресение. Рассказы, Художественная литература, М: 1984.

Третьяков В., Право как литература - и наоборот, «НЛО» 2011, №112.

Ю.А. Коптелова

«ВОСКРЕСЕНИЕ»

Выражением страстного протеста против коренных устоев самодержавного строя явился роман Толстого «Воскресение». Начатый еще в 1889 году, он писался очень медленно, с большими остановками, и лишь начиная с 1898 года работа над ним пошла очень интенсивно. Толстой решил, в виде исключения, продать роман, с тем чтобы вырученный гонорар употребить на помощь сектантам-духоборам, переселявшимся в Канаду вследствие преследования их русским правительством вкупе с церковными властями. Обличительная сила романа была настолько велика, что текст его, печатавшийся в журнале «Нива» за 1899 год и затем выпущенный отдельным изданием в 1900 году в Петербурге, появился с огромным количеством цензурных изменений и изъятий. Бесцензурное издание романа могло быть напечатано лишь за границей, в Англии, где его параллельно с русским изданием печатал В. Г. Чертков.

Выход в свет «Воскресения» был основным поводом к отлучению Толстого синодом в 1901 году от церкви.

В основу сюжета «Воскресения» лег следующий случай, рассказанный Толстому А. Ф. Кони, гостившим в июне 1887 года в Ясной Поляне. В бытность Кони прокурором петербургского окружного суда к нему явился молодой человек из аристократических слоев общества с жалобой на то, что товарищ прокурора, в ведении которого находились тюрьмы, отказал ему в передаче письма арестантке Розалии Они, требуя предварительного его прочтения. В ответ на указание Кони, что товарищ прокурора поступил руководствуясь тюремным уставом и потому правильно, жалобщик предложил самому

Кони прочесть письмо и затем распорядиться передать его Розалии. Из слов посетителя и из позднейшего рассказа смотрительницы женского отделения тюрьмы Кони о Розалии узнал следующее. Она была дочерью вдовца чухонца, арендатора мызы в одной из финляндских губерний. Будучи тяжело болен и узнав от врачей о близости смерти, отец Розалии обратился к владелице мызы, богатой петербургской даме, с просьбой позаботиться о дочери после его смерти. Дама обещала это сделать и, когда отец умер, взяла Розалию к себе в дом. Сначала девочку всячески баловали, но затем остыли к ней и сдали ее в девичью, где она воспитывалась до шестнадцатилетнего возраста, когда на нее обратил внимание родственник хозяйки, только что окончивший курс в одном из высших привилегированных учебных заведений, тот самый, который позже явился к Кони. Гостя у своей родственницы на даче, он соблазнил девушку, и, когда она забеременела, хозяйка с возмущением выгнала ее из дома. Розалия, брошенная своим соблазнителем, родила; ребенка своего она поместила в воспитательный дом, а сама превратилась мало-помалу в проститутку самого низкого разбора. Однажды в притоне около Сенной она украла у пьяного «гостя» сто рублей, спрятанных затем хозяйкой притона. Отданная под суд с участием присяжных, Розалия была приговорена к четырем месяцам тюрьмы. В числе присяжных, судивших Розалию, случайно оказался и ее соблазнитель, который после своей истории с несчастной девушкой, побывав на родине, в провинции, жил в Петербурге жизнью людей своего круга. На суде он узнал Розалию; встреча с ней в обстановке суда произвела на него сильное впечатление, глубоко потревожив его совесть, и он решил жениться на ней. Об этом решении он и сообщил Кони при своем визите к нему, прося его ускорить венчание с Розалией. Несмотря на то что Кони отговаривал своего собеседника от поспешной женитьбы на Розалии, советуя ему предварительно ближе присмотреться к ней, чтобы лучше узнать ее, он твердо стоял на своем. Наступивший вслед за тем пост сам собой отдалил венчание. Соблазнитель Розалии довольно часто виделся с ней в тюрьме и возил ей все нужное для приданого. В первое же свидание с ним Розалия объяснила ему, что вызвана к нему из карцера, куда она была посажена за то, что бранилась в камере самыми площадными словами. В конце поста Розалия заболела сыпным тифом и умерла. О дальнейшей судьбе ее жениха после этого у Кони не было точных сведений.

Рассказ Кони очень взволновал Толстого, напомнив ему отношение его к горничной Гаше, рассказанное Бирюкову. Первоначально решено было, что история Розалии Они будет изложена самим Кони в виде рассказа, который предположено было напечатать в издательстве «Посредник», но Кони медлил с выполнением своего обещания написать рассказ и, по просьбе Толстого, уступил ему сюжет истории Розалии.

«Коневская повесть», как первоначально называл свой будущий роман Толстой, задумана была, как и «Анна Каренина», в плане только морально-психологическом и должна была ответить на вопрос о нравственной ответственности мужчины-соблазнителя перед жертвой его плотской необузданности. Вначале даже сцену суда Толстой, видимо, не предполагал рисовать в обличительных тонах, судя по тому, что только через полгода после начала работы над повестью он записал в дневнике: «Обдумал на работе то, что надо Коневскую начать с сессии суда, и на другой день еще прибавил то, что надо тут же высказать всю бессмыслицу суда»1.

Но, написав после этого несколько страниц нового начала, в котором дана только характеристика Нехлюдова и о заседании суда еще ничего не сказано, Толстой на несколько лет почти совсем приостановил свою работу над повестью, теперь уже озаглавленной «Воскресение». В начале 1891 года он задумал писать роман, который соединил бы в себе большую часть пока еще не осуществленных им замыслов, в том числе и замысел «Воскресения». Этот роман должен был быть освещен «теперешним взглядом на вещи».

В течение четырех лет после этого Толстой не возвращался к тому, что им прежде было начато, а когда вернулся весной 1895 года, то его потянуло прежде всего к работе над «Воскресением». Начиная несколько раз повесть по-новому и комбинируя новые варианты с прежними заготовками, Толстой к середине 1895 года закончил повесть начерно. По крайней мере ему казалось, что «подмалевка Коневской кончена». Эта первая редакция «Воскресения», однако, еще очень далека от того, что представляет собой окончательный текст романа. Она и по объему намного меньше окончательного текста. В ней присутствуют почти исключительно эпизоды, лишь непосредственно связанные с отношениями Нехлюдова и Катюши Масловой. Обличение общественного строя России дано лишь в сцене судебного заседания и в эпизоде поездки Нехлюдова в его имение для отдачи земли крестьянам по проекту Генри Джорджа, но сделано это с гораздо меньшей остротой, чем в окончательной редакции романа. Эпизоды, связанные с фигурами политических ссыльных, совершенно пока отсутствуют, как отсутствует и эпизод богослужения в тюремной церкви и многочисленные эпизоды, введенные позднее в роман в связи с хлопотами Нехлюдова о кассации дела Масловой, так как здесь Нехлюдов об этом не хлопочет: он женится на осужденной в ссылку Катюше, отправляется с нею в Сибирь, а затем они вдвоем бегут за границу и поселяются в Лондоне.

Через два с половиной года, в 1898 году, Толстой взялся очень энергично за переработку повести, как мы знаем уже, в связи с решением вырученный за нее гонорар пожертвовать в пользу переселявшихся в Канаду духоборов. В процессе этой переработки в многочисленных рукописях и корректурах она превратилась в большой злободневный роман, характеризующийся широкой политической и социальной тематикой, показавший обнищавшее крестьянство, тюремные этапы, мир уголовных, русское сектантство, сибирскую ссылку и ее жертв — революционеров, содержащий в себе обличение суда, церкви, администрации, аристократической верхушки русского общества и всего государственного и общественного строя царской России. Психологически малоправдоподобный эпилог романа, в котором дело кончалось женитьбой Нехлюдова на Катюше, был заменен гораздо более реалистичным, показавшим действительное нравственное воскресение Катюши, соединившей свою судьбу со ссыльным-революционером. От одной редакции к другой повышались художественное качество романа, сила и убедительность психологического анализа. Черты натурализма, порой проскальзывавшие в черновых редакциях, в окончательном тексте были устранены. Толстой обнаружил в «Воскресении», говоря словами Ленина, «самый трезвый реализм».

Не приходится сомневаться в том, что разительное увеличение обличительных элементов в романе в пору подготовки его к печати обусловливалось энергичной реакцией Толстого на религиозные преследования сектантов со стороны русского правительства и официальной церкви. Эти преследования заставили его еще острее и напряженнее, чем было до этого, почувствовать и осознать уродство всей системы самодержавного строя, при котором гонения на инаковерующих представлялись ему лишь частным явлением в общем порядке вещей.

Обличительный пафос «Воскресения», все более и более нараставший, по мере того как роман подвигался к концу, объясняется и тем, что наиболее интенсивная работа Толстого над ним падает на вторую половину 90-х годов, когда в России явственно обнаружилось нарастание революционного движения, захватившего не только рабочий класс, но и крестьянство. Живя и творя в атмосфере революционного подъема, Толстой не мог не испытать по-своему его воздействия и не мог не отразить этого воздействия в своем злободневном романе.

Раздвигая постепенно рамки романа, Толстой превратил его в широкое полотно, захватившее многообразные животрепещущие вопросы современной автору русской жизни. Вся история отношений Нехлюдова к Катюше Масловой и судьба Катюши после ее падения и судебного обвинения в процессе длительной работы над романом рассматривалась уже не как случайный, изолированный от окружающей общественной жизни факт, а как следствие порочной системы, характерной для всей политической и моральной обстановки самодержавной России.

История мировой литературы не знает другого произведения, в котором с такой взволнованностью, с таким высоким этическим пафосом и в такой широте были бы показаны зло и вопиющая ненормальность самодержавно-полицейского государственного уклада, как это сделано в «Воскресении». Все, что до тех пор писал Толстой как проповедник-обличитель, все, против чего он выступал как моралист и публицист, нашло в «Воскресении» свое наиболее художественное выражение. Ни одно из предшествующих художественных созданий Толстого не было проникнуто таким страстным протестом против современной ему капиталистической действительности, как «Воскресение».

«Стремление смести до основания и казенную церковь, и помещиков, и помещичье правительство, уничтожить все старые формы и распорядки землевладения, расчистить землю, создать на место полицейски-классового государства общежитие свободных и равноправных мелких крестьян»2 — такое стремление, характеризующее позицию русского крестьянства в революционном движении, Ленин считал в очень большой степени соответствующим идейному содержанию писаний Толстого, и нужно сказать, что идейное содержание «Воскресения» особенно наглядно подкрепляет эту мысль Ленина.

В «Воскресении», больше чем во всех других своих художественных произведениях, Толстой подошел к критике современного ему общественного строя с позиций многомиллионной крестьянской массы. Почти в самом начале работы над романом, говоря в дневнике о необходимости начать роман с жизни крестьян, а не бар, он пишет: «они (т. е. крестьяне. — Н. Г. ) — предмет, положительное, а то — тень, то — отрицательное».

Толстой вывел в романе людей из самых разнообразных социальных слоев: тут и дворянская верхушка русского общества, и столичная бюрократия, и духовенство, и сектантство, и английские миссионеры, и крестьянская масса, и купечество, и военная среда, и мастеровые, рабочие, адвокаты, судейские чиновники, тюремное начальство. Тут широко показан уголовный люд, темный, забитый, в большинстве случаев невинно страдающий в ужасающих условиях царского тюремного режима и им же развращаемый; тут выведена и группа революционеров, в большей своей части изображенная Толстым с явной симпатией к ним и с сочувствием к их борьбе с самодержавным произволом и насилием.

Нужно сказать, впрочем, что Толстой симпатизирует лишь революционерам-народникам, выходцам из интеллигентной и крестьянской среды, в той или иной степени близким ему по своим идеалистическим взглядам, революционерам, политическая деятельность которых направляется в значительной степени отвлеченными моральными побуждениями. Таковы в романе Марья Павловна, Симонсон, Крыльцов, Набатов. Единственный фигурирующий в «Воскресении» революционер из рабочих — Маркел Кондратьев, с большим прилежанием изучающий первый том «Капитала» Маркса, изображен Толстым снисходительно-иронически, как человек недалекий, лишенный духовной самостоятельности. Отрицательное отношение к революционерам-марксистам обнаруживает Толстой и в рассказе «Божеское и человеческое», писавшемся в 1903—1905 годах.

Место действия «Воскресения» — обе столицы, нищая, разоренная деревня, помещичья усадьба, тюрьма, тюремная больница, пересыльные этапы, судебные учреждения, аристократические гостиные, кабинеты сановников и адвокатов, церковь, ложа театра, трактир, полицейский участок, вагон третьего класса, покойницкая и т. д.

Завязка «Воскресения» — преступление Нехлюдова по отношению к Катюше Масловой — обусловливает собой введение в роман всех прочих эпизодов, которые тесно связаны с этим основным, определяющим все другие, эпизодом. Отсюда — органическое единство сюжетной линии «Воскресения» в отличие от того, что мы имеем в «Войне и мире» и «Анне Карениной», построенных по принципу параллелизма и переплетения в значительной мере самостоятельных сюжетов. Отсюда также большая, чем там, динамичность и напряженность фабулы. Толстой здесь меньше, чем в «Войне и мире» и «Анне Карениной», прибегает к детальному психологическому анализу, к тому, что Чернышевский называл «диалектикой души». Зато здесь больше, чем там, таких персонажей, которые резко и смело зарисованы иногда двумя-тремя очень выразительными штрихами.

Портретная галерея «Воскресения» исключительно богата. Толстой как бы стремится захватить возможно больше лиц, фактов, событий и происшествий, используя все это для наиболее полной и убедительной иллюстрации основной идеи романа. При этом он очень часто прибегает здесь к приему контрастных сопоставлений: отправление измученной Масловой, жертвы животной страсти Нехлюдова, из тюрьмы в суд и пробуждение в богатой квартире избалованного жизнью Нехлюдова, думающего о том, что он должен жениться на дочери богатого и знатного Корчагина; судебное заседание, окончившееся приговором к каторжным работам для Масловой, и изысканный обед у Корчагиных, на котором присутствует Нехлюдов после суда над Катюшей; надругательство над душой Катюши, над ее святая святых, и бездушный ритуал церковной службы; шествие арестантов по городу и встреча их с коляской богача; вагон с решетками, за которыми сидят арестанты, и тут же поблизости вокзальный зал, уставленный бутылками, вазами, канделябрами; те же арестанты и замученные, забитые рабочие, а рядом с ними праздное, сытое и самодовольное семейство Корчагиных; ужасы тюремной обстановки в Сибири, и на фоне их — изобилие, довольство и семейная идиллия в доме начальника края и т. д.

В «Воскресении» сильнее, чем в предшествующих художественных произведениях Толстого, обнаруживаются авторское вмешательство, субъективная авторская оценка действующих в романе персонажей и их поступков и различных, особенно отрицательных, явлений окружающей жизни. Для того чтобы соблюсти художественную меру, Толстой свои собственные мысли приписывает Нехлюдову.

Моралистическая тенденция сводится в романе к проповеди нравственного самосовершенствования как единственного средства борьбы со злом. После того как у Нехлюдова при встрече его с Катюшей в зале суда громко заговорила дремавшая до тех пор совесть, у него открылись глаза на все вообще зло окружающей его действительности; он понял, что его преступление и судьба Катюши — неразрывное звено в цепи тех кричащих изъянов, которыми переполнена вся жизнь людей. Но Нехлюдов не вступает с ними в активную борьбу. Вместо активной деятельности, направленной к политическому и социальному переустройству жизни своей страны, он замыкается в рамки исключительно внутренней работы личного самосовершенствования и филантропической деятельности.

Он приходит к убеждению, что достаточно людям исполнять евангельские заповеди всепрощения, любви, плотского воздержания, чтобы люди достигли наибольшего доступного им блага на земле. Все дело жизни для «воскресшего» Нехлюдова определяется евангельским наставлением: «Ищите царства божия и правды его, а остальное приложится вам». «Воскресение» Катюши Масловой, происшедшее главным образом вследствие ее сближения с революционерами, совершается если не в религиозном, то все же только в личном нравственном плане. Да и те, выведенные в романе, революционеры, которым особенно симпатизирует Толстой, в своей политической борьбе стремятся, как сказано выше, к осуществлению прежде всего высокого нравственного идеала. Толстой по всему складу своего мировоззрения не сделал и не мог сделать тех выводов из своих посылок, которые неизбежно сами собой из них вытекали.

Желание создать роман «широкий, свободный, вроде «Анны Карениной», о чем Толстой писал в цитированных выше строках письма к Русанову, роман, в который вошло бы все, что казалось Толстому понятым им «с новой, необычной и полезной людям стороны», — осуществлено было созданием «Воскресения», объединившего, как хотел Толстой, его разрозненные художественные замыслы. Но оставался еще один замысел, очень притягивавший к себе Толстого уже с 70-х годов, — замысел романа из жизни крестьян-переселенцев, «русских Робинзонов», на новых местах строящих новую жизнь. И вот Толстой, пытавшийся раньше связать эту тему то с «Декабристами», то с романом из эпохи Петра I, решает теперь связать ее с «Воскресением», развив ее в задуманном втором томе романа. Уже через полгода после его напечатания он делает запись в дневнике: «Ужасно хочется писать художественное, и не драматическое, а эпическое продолжение «Воскресения»: крестьянская жизнь Нехлюдова»3. Через несколько лет, в 1905 году, Толстой в дневниковой записи более определенно раскрывает свой замысел: «Был в Пирогове... Дорогой увидал дугу новую, связанную лыком, и вспомнил сюжет Робинзона — сельского общества переселяющегося. И захотелось написать 2-ю часть Нехлюдова. Его работа, усталость, просыпающееся барство, соблазн женский, падение, ошибка, и все на фоне робинзоновской общины»4. К осуществлению этого замысла Толстой так и не приступил. Но в высшей степени показательна та длительность вживания в тему, которая свидетельствует об огромной душевной работе, сопровождавшей художественное творчество Толстого и всецело направленной на то, чтобы разрешить большие идейные проблемы, его волновавшие.

Примечания

1 Дневниковые записи, относящиеся к истории писания «Воскресения», см. в 33-м томе Полн. собр. соч. Толстого. Там же и черновые тексты романа.

2 В. И. Ленин , Сочинения, т. 15, стр. 183.

3 Л. Н. Толстой , Полн. собр. соч., т. 54, стр. 27.

4 Л. Н. Толстой , Полн. собр. соч., т. 73, стр. 188, 190.

июня 27 2010

Сюжет для романа «Воскресение» Толстому дал его хороший знакомый, известный судебный деятель и литератор А. Ф. Кони. Дочь чухонца-вдовца, арендатора мызы в одной из финляндских губерний, Розалия, после смерти отца попадает на воспитание в богатый дом. Здесь на нее обращает внимание приехавший погостить родственник хозяйки дома, молодой старой дворянской фамилии, кончивший курс в одном из привилегированных учебных заведений. Он соблазняет девушку, а когда выясняется, что она должна родить, ее с позором изгоняют из дома. Постепенно она опускается, становится проституткой, за совершенное ею преступление попадает на скамью подсудимых. Среди присяжных, призванных ее судить, оказывается и ее соблазнитель. Он узнает ее, в нем просыпается совесть, он решает искупить свою вину, женившись г.а арестантке. О своем решении он и заявляет Кони, тогда прокурору Петербургского окружного суда.

Случай, рассказанный А. Ф. Кони, производит сильное впечатление на Толстого. «Ночью много думал по поводу его»,- признается он на другой день после того, как выслушал .

Случай потрясает Толстого и гам по себе, и потому еще, что отвечает его новым убеждениям о неправедной жизни господствующего сословия. уговаривает Кони написать на этот сюжет рассказ, ничего не добавляя и не выдумывая. Кони обещает, но за делами так и не исполняет просьбы Толстого. Через несколько месяцев, 12 апреля 1888 г., Толстой запрашивает через своего секретаря П. И. Бирюкова, не согласится ли тот уступить ему сюжет о Розалии «очень хороша и нужна». Получив согласие от Копи, Толстой вскоре приступает к работе над будущим романом, который поначалу он называет в своих письмах и дневниках «коневской повестью». Завершает свое , свой «Воскресение», Толстой в декабре 1899 г. Работа над романом продолжалась более 10 лет. За годы работы произведение не только увеличилось в своих размерах, но и претерпело важные изменения в основах своего замысла.

И первоначальных набросках «коневской повести» трудно еще обнаружить будущее здание общественного романа. еще невелика по размерам, она строится на строго локализованном сюжете, является нравственно-психологической по своему характеру. Общественные поп росы в начальных вариантах «Воскресения» не занимают сколько-нибудь значительного места. Подлинно общее гневным романом, социально-обличительным по внутреннему пафосу.

Раздумывая над проблемой преступления и причинах преступности, Толстой включает в сферу художественного исследования все новые персонажи, не имеющие прямого отношения к частной судьбе , но зато хорошо объясняющие социальную суть проблемы. В связи с голодом, постигшим в Д891-1892 гг. большую часть губерний России, Толстой ощущает настоятельную необходимость скорейшего, безотлагательного решения проблемы земельной собственности - ив тексте романа появляется еще новый, соответствующий материал. в одной из черновых редакций романа пишет сочинение, посвященное вопросу о земле. Извозчик, который везет на обед к невесте, говорит ему об отсутствии земли у крестьян как основной причине голода и бегства крестьян из деревни. Появляются в романе очень важные главы о деревенской жизни и т. д., и т. п.

В процессе работы Толстого над текстом «Воскресения» рамки романа все расширяются: текст романа включает в себя не только фабульно необходимое, но больше всего и прежде всего жизненно необходимое, общественно-злободневное.

«Воскресение» было для Толстого и романом, и «возникшем», и «совокупным-многим-письмом», в котором он ион со всею страстью потрясенного неправдой жизни человека, писателя, мыслителя разговор о самом главном, о самом важном. Разговор с современником и, не менее того, с читателем будущих времен. «Завещанием уходящего столетия новому» назвал «Воскресение» А. Блок.

С самого начала романа мы слышим голос судьи: «Как ни старались люди,-так начинается роман «Воскресение»,- собравшись в одно небольшое место несколько сор тысяч, изуродовать землю, на которой они жались, как пи забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц,- весна была весною даже и в городе…».

Это вступление как заставка, как ключ ко всему, что будет дальше. В нем задана интонация повествования. В нем, как глубокая музыкальная тема, слышится: «Суд идет, идет суд!».

Но чьим именем, во имя какой большой правды решается судить Толстой? Люди, великое множество людей собираются в одно место, строят город, укладывают мостовые, воздвигают фабрики и заводы - все это, по Толстому, значит: «изуродовать ту землю, на которой они жались», забивать «камнями землю, чтобы ничего не росло на ней…». Земля существует для того, чтобы ее возделывать: пахать, боронить, засевать, собирать с нее плоды, разводить на вей скот. Все, что не соответствует этому, что мешает,- есть зло. Кто может так думать!* Мужик, крестьянин, именем которого и судит Толстой.

Начало суда, пафос суда лежит в основе всей композиции романа. Он делает его напряженно-страстным, патетическим и вместе с тем целеустремленным. Он точно сжимает повествование, цементирует роман, делает его произведением единого дыхания, одного порыва.

Со сцены суда начинается собственно повествование. 18 июня 1890 г. Толстой записывает в дневнике: «Обдумал на работе то, что надо Коневе [кую] начать с сессии суда, а на другой день еще прибавил то, что надо тут же высказать всю бессмыслицу суда». Толстой не случайно решает начать со сцены суда. Здесь, для него заключен вопрос вопросов, главный узел противоречий. Напряженность сюжетного развития уже с самых первых глав романа приобретает предельную остроту. Тема суда выступает в своем диалектическом, резко конфликтном выражении. Авторский действительный суд противопоставляется мнимодействительному, над судом чиновным, формальным и неправедным творит свой высокий и нелицеприятный суд.

Нужна шпаргалка? Тогда сохрани - » Замысел и сюжет создания романа Толстого «Воскресение» . Литературные сочинения!

1. Толстой Собрание сочинений том 13 Воскресение

   Сочинение >> Литература и русский язык

   ... проблематика . «Я сам не ожидал, – пишет Толстой ... содержания и потому неизбежно превращается в призрачное. Эта связь, эта закономерность сознательно заострена Толстым в «Воскресении» ... . Творческая история романа Л. Н. Толстого «Воскресение» . М., «Советский...

2. Толстой Собрание сочинений том 9 Анна Каренина

   Рассказ >> Литература и русский язык

   Лакей вернулся: все заперто – воскресенье . Послали к Степану Аркадьичу, привезли... романа , и его художественную структуру, и его историческое содержание . По сути дела, Толстой ... его заключается не только в актуальности проблематики , но и в живых подробностях...

3. Содержание и форма в искусстве (2)

   Реферат >> Культура и искусство

4. Образ Андрея Болконского в романе Л.Н. Толстого Война и мир

   Реферат >> Литература и русский язык

   Не просто семейную проблематику , связанную в книге Толстого также и с... Наташа становится в эпилоге романа "плодовитой самкой", средоточием... сле-довательно, существенное содержание .Таковым является очень... нравственное перерождение, это воскресение из мертвых. И...

А. А. Озерова

Роман «Воскресение» — последнее монументальное художественное создание Л. Н. Толстого, своего рода итог его полувековой деятельности. От «Войны и мира» и «Анны Карениной» автора «Воскресения» отделяет долгий период напряжённых идейных исканий, ознаменованный коренным переломом всего его мировоззрения и переходом на позиции патриархального крестьянства.

Годы создания «Воскресения» были годами ломки всех «старых устоев» деревенской России, годами роста капитализма и связанного с ним обезземеления и обнищания крестьянских масс, годами нарастания в их среде стихийного протеста против помещичьей эксплуатации и буржуазной кабалы.

И в то же время это были годы быстрого роста и развития политического сознания промышленного пролетариата, годы распространения в России идей марксизма — период назревания первой русской революции.

В этой обстановке Толстой выступил как выразитель демократических требований многомиллионного русского крестьянства, его стремления «смести до основания и казенную церковь, и помещиков, и помещичье правительство, уничтожить все старые формы и распорядки землевладения, расчистить землю, создать на место полицейски-классового государства общежитие свободных и равноправных мелких крестьян...»1. Но при этом великий художник, как писал Ленин, обнаружил «...такое непонимание причин кризиса и средств выхода из кризиса, надвигавшегося на Россию, которое свойственно только патриархальному, наивному крестьянину, а не европейски-образованному писателю»2.

Сила ненависти Толстого к гнёту буржуазно-помещичьего государства, несомненно, явилась выражением силы нараставшего в крестьянских массах недовольства и гнева, в полной мере проявившихся в событиях 1905 г., когда значительная часть русского крестьянства выступила несравненно более активно и решительно, чем выступало крестьянство Запада в предшествующих буржуазных революциях. На эти революционные возможности русского крестьянства неоднократно указывал Ленин. Так, в 1899 г. в «Проекте программы нашей партии» он отмечал: «Роль крестьянства, как класса, поставляющего борцов против абсолютизма и против пережитков крепостничества, на Западе уже сыграна, в России — еще нет».

Однако в период, предшествовавший революции 1905 г., крестьянская масса, в силу своей политической незрелости, в большинстве своём ещё не видела и не могла видеть, каким путём могут быть осуществлены её стремления, на какие общественные силы можно опереться в борьбе за изменение существующего порядка. Это порождало в её среде настроения «непротивленства», пессимизма, выражением которых и явилась глубоко реакционная непротивленческая проповедь Толстого.

В напряжённости и сложности всей обстановки эпохи, в частности в противоречивости настроений крестьянства, находят объяснение все глубочайшие противоречия Толстого: с одной стороны, исключительная острота его критики всех основ буржуазнопомещичьего государства, с другой стороны, реакционность и утопичность его религиозно-нравственного учения.

Ещё в июле 1881 г. Толстой записал в своём дневнике: «Революция экономическая не то, что может быть. А не может не быть. Удивительно, что её нет»2.

В 1892 г. в письме к Г. А. Русанову Толстой заявил с глубокой убеждённостью: «Какая будет развязка, не знаю, но что дело подходит к ней и что так продолжаться, в таких формах, жизнь не может, — я уверен»3. Писатель чувствовал не только неизбежность этой «развязки», но и историческую необходимость её. Назревающая борьба заставляет Толстого вновь и вновь осмыслить свои теоретические позиции. В эти годы он проявляет большое внимание к деятельности революционных организаций, пристально наблюдает различные формы народного протеста: стачки, неорганизованные крестьянские восстания, а также различные оппозиционные течения русского сектантства. Но к идеям научного социализма, к теории и практике пролетарской революции Толстой, как известно, отнёсся отрицательно, утверждая, что никакая наука не может установить тех законов, по которым развивается экономическая жизнь народа. Несмотря на активные выступления пролетариата, Толстой не смог увидеть в нём реальной исторической силы, способной осуществить социальный переворот.

Все эти искания и противоречия отразились в художественном творчестве Толстого последнего периода.

В романе «Воскресение» находит воплощение стремление Толстого к обобщению ряда предыдущих художественных замыслов, выводов и оценок явлений действительности, стремление к разрешению наболевших вопросов, настоятельно выдвигаемых жизнью. Ещё в марте 1889 г. Толстой сообщал в письме к Г. А. Русанову, что ему хочется писать «роман, широкий, свободный, вроде «Анны Карениной», в который без напряжения входило бы всё, что кажется ему понятным «с новой, необычной и полезной людям стороны»1.

26 января 1891 г. Толстой отметил в дневнике: «Да, начать теперь и написать роман имело бы такой смысл. Первые, прежние мои романы были бессознательное творчество. С Анны Карениной, кажется больше 10 лет, я расчленял, разделял, анализировал; теперь я знаю, что что и могу всё смешать опять и работать в этом смешанном»*.

По широте охвата действительности, по глубине проблематики и яркости художественных образов «Воскресение» является одним из величайших произведений русской и мировой литературы.

Ни в одном из произведений Толстого его обличительный пафос не достигал такой сокрушительной силы, как в «Воскресении», хотя именно здесь с особенной чёткостью обнаружились и слабые, реакционные стороны мировоззрения Толстого.

Тема нравственного «воскресения» человека — одна из основных тем всего творчества Толстого вообще. Но в «Воскресении» тема эта из отвлечённо-моралистической перерастает в тему социально-политическую.

Социальные и политические вопросы, затронутые в «Воскресении», также ставятся Толстым не впервые. Уже в «Исповеди», а затем в статьях о переписи и трактате «Так что же нам делать?» Толстой поставил проблемы классового неравенства, городской нищеты, эксплуатации и новых форм рабства, пришедших на смену крепостничеству. Уже там Толстой резко критиковал устои современного ему государства, церкви, науки и искусства. Но там исходным моментом было искание путей успокоения совести для чувствующего социальную неправду человека господствующего класса; конечный вывод — моралистическая проповедь общеобязательности труда. Так же ставился вопрос и в статьях начала 90-х годов.

В «Воскресении» круг наблюдаемых и творчески воспроизводимых явлений неизмеримо шире, чем в других произведениях 80 и 90-х годов, и самая направленность внимания писателя иная. Писатель всё больше и больше выходит в широкий мир сложных человеческих отношений. В романе речь идёт уже не только о том, «как я живу», как «мы живём», что «нам», представителям господствующего класса, делать, сколько о том, как живут «они», т. е. народ, крестьянство, что «они» думают о своём положении и что надо делать, чтобы уничтожить существующее социальное зло.

Роман дышит глубокой ненавистью ко всему, что калечит и уродует жизнь. С этим связаны и острота социальной проблематики, и тот глубочайший и беспощадный социологический анализ, в котором с неменьшей силой, чем в анализе психологическом, проявляются пытливая мысль и гениальное мастерство Толстого-художника, величайшего представителя русского критического реализма.

II

В основу сюжета романа положен, как известно, жизненный факт — случай, рассказанный Толстому в июне 1887 г. его другом, юристом А. Ф. Кони. В первых дневниковых записях сюжет так и фигурирует под названием «Коневская повесть».

Толстой работал над романом"10 лет (1889—1899). В ходе его работы возникло шесть последовательно сменивших друг друга редакций, каждая из которых представлена целым рядом рукописей, автографов, копий, добавлений, порой много раз варьирующих одну и ту же сцену.

Всего, по описи архива Л. Н. Толстого, сохранилось 155 рукописей и корректур романа.

Из небольшой психологической повести вырастает социальнопсихологический роман с громадной широтой охвата действительности и остротой проблематики. При этом религиозно-моралистические тенденции постепенно отходят на второй план, уступая место тенденциям социально-обличительным.

Несмотря на постановку Толстым моралистических и философских проблем во внеисторическом аспекте, в его романе с исключительной художественной силой и убедительностью раскрываются все наболевшие противоречия и общественные язвы русской действительности 90-х годов. Суд над действительностью произносится Толстым не только с точки зрения отвлечённого идеала христианской любви и братства, но и с точки зрения конкретных жизненных интересов многомиллионного русского крестьянства той эпохи, когда, по определению В. И. Ленина, «патриархальная деревня, вчера только освободившаяся от крепостного права, отдана была буквально на поток и разграбление капиталу и фиску»1.

В сценах суда и осуждения невинной Катюши, в сцене суда над мальчиком, укравшим половики, в образах судей и присяжных и особенно в образе самоуверенного и самодовольного товарища прокурора, прокутившего ночь в том самом заведении, где содержалась Маслова, и потому не успевшего даже просмотреть дело, в факте участия Нехлюдова в суде над им же погубленной Катюшей мы видим гневное разоблачение классового характера буржуазного суда. Так же резко разоблачается в дальнейшем коде романа и деятельность всех государственных учреждений, направленная к тому, чтобы обеспечить богатым классам возможность «спокойно владеть тем богатством, которое они собирали с народа». Хотя, как известно, Толстой принципиально отрицал всякое государство, фактически вся сила удара в его романе обрушивается на буржуазное государство, построенное на эксплуатации трудящихся.

В этом огромное идейное и общественное значение романа «Воскресение».