Метаморфозы луи арагона. Луи Арагон

Луи Арагон. Биография и обзор творчества

1897-1982

Значительное место в литературе Сопротивления и послевоенной французской литературе занимает творчество Л. Арагона.

Луи Арагон родился в 1897 г. в Париже. Учился он в одном из парижских лицеев; получил специальность врача. В конце первой мировой войны Арагон был мобилизован. В годы войны он примыкал к дадаистам, затем вместе с Бретоном и Супо возглавлял журнал «Литература» и стал одним из виднейших представителей сюрреализма во Франции. В первый период своего творчества Арагон опубликовал несколько сборников стихотворений («Огонь радости», 1920, «Вечное движение», 1924, «Великое веселье», 1929) и прозаических произведений («Анисе, или Панорама», 1921, «Парижский крестьянин», 1927, «Трактат о стиле», 1928, и др.). Арагон был одним из тех, кто видел в сюрреализме бунт против буржуазного общества.

В «Трактате о стиле» самыми характерными чертами своей художественной манеры — в соответствии с принципами сюрреализма — Арагон признавал отсутствие какой бы то ни было композиционной стройности, несвязность частей произведений, отсутствие правил, в том числе и грамматических.

И действительно, ранние произведения Арагона"представляют цепь разрозненных картин, несвязных сценок, рассуждений автора на самые различные темы, просто отдельных фраз и инородных текстов (объявления из газет, реклама и пр.). В ранних стихах Арагона также нашло выражение восприятие «надреального» мира. Мечты и видения поэта-сюрреалиста выливаются в произвольные ассоциации.

В 1927 г. Арагон вступил в Коммунистическую партию Франции. В это время, однако, он еще оставался верен сюрреализму, -а разрыв с сюрреализмом стал очевидным лишь после первого посещения СССР в 1930 г.

К переломным 30-м годам относится большое количество статей, речей, рецензий Арагона. Следует отметить книгу «За социалистический реализм» (1935), составленную из выступлений Арагона в 1935 г., речь на Втором международном съезде писателей в 1937 г. и относящуюся к октябрю 1937 г. речь «Реализм социалистический и реализм французский». То, что с ним в 30-е годы происходило, писатель называл переходом с буржуазных позиций на позиции пролетариата и связывал свою новую эстетическую программу с «ликвидацией социальной безграмотности, которой является индивидуализм». Арагон призвал интеллигенцию слить свои усилия с усилиями рабочего класса, которому принадлежит будущее и который наследует достижения человеческой культуры. Арагон звал учиться у советских писателей, у Маяковского.

Уже в 30-е годы Арагон высказал верную мысль о возможности возникновения социалистического реализма в капиталистической Франции, считая основой его социалистическую идеологию" революционного пролетариата. Не менее важной была и мысль о том, что к искусству социалистического реализма в каждой стране идут своим национальным путем.

Поэт воспел великие революционные преобразования, совершаемые советским народом, строительство социализма в СССР. Стихи сборника «Ура, Урал!» острополемичны: Арагон насыщал поэзию «непоэтичным», с точки зрения буржуазного искусства, содержанием, убеждая, что это и есть материал и источник подлинной поэзии.

Наиболее значительны в творчестве Арагона 30-х годов первые романы цикла под общим названием «Реальный мир». В 30-е годы были написаны три книги цикла: «Базельские колокола» (1934), «Богатые кварталы» (1936), «Путешественники на империале» (1939).

Писатель стремился к созданию эпической картины реальной жизни; к постановке важных политических проблем. Он отмечал, что пытался отразить «глухой треск в старом здании» и свою мечту о будущем. Такой замысел, новый для писателя принцип реалистической типизации ясно раскрывается в композиции первой книги цикла — романе «Базельские колокола». Роман делится на четыре части, названные именами главных его героев: «Диана», «Катерина», «Виктор» и

«Клара». Диана — типичная представительница циничной, растленной буржуазии, старого мира. Катерина — это, по замыслу писателя, человек, который пытается оторваться от класса буржуазии и найти путь к иным общественным группам. Виктор — рабочий-социалист. И наконец, Клара — Клара Цеткин, выдающийся деятель рабочего движения. О ней Ара-гон пишет с большой любовью.

Борьба прошлого и будущего определяет композицию романа, систему его основных образов, придает динамику и драматизм.

Художник пишет теперь и о циничных буржуа, совершенствуя свое сатирическое мастерство, и о новом мире революционного пролетариата, что требовало иных художественных средств. Арагон накапливал опыт художественного отражения социально-политической жизни, определяющей судьбы героев и их внутренний мир.

После вступления Франции в войну с Германией Арагон был мобилизован, принимал участие в боях, был награжден. После заключения перемирия он поселился на юге Франции, в зоне, которая не была вначале оккупирована.

В годы войны Арагон писал много стихотворений, поэмы и публицистические произведения, работал над рассказами, вошедшими в сборник «Рабство и величие французов» (1945), и очередным томом цикла «Реальный мир» — романом «Орельен» (1944).

В 1941 г. в Париже был опубликован сборник стихотворений «Рана в сердце», в 1942 г. в Швейцарии вышел второй сборник— «Глаза Эльзы». В этих стихах звучал голос поэта-патриота, который говорил о тяжких испытаниях родины, поэтическое разрешение этой темы объединило в искусстве Арагона поэта-гражданина и лирического поэта, певца интимной жизни. В этих сборниках, отразивших трагический момент истории Франции, обострено настроение смятения и отчаяния. Поэт говорит о любви к женщине как единственно светлом луче на мрачном фоне. Поэтическим образам недостает порой естественности, они подчас слишком зашифрованы и книжны.

Оба сборника сопровождались статьями Арагона относительно характера и задач поэзии. В этих статьях было заявлено и теоретически подкреплено то обращение к национальным традициям, которое станет с этого времени" для Арагона обязательным условием реализма и новаторства 6 поэзии. В статье «Рифма в 1940 году», помещенной в сборнике «Рана в сердце», Арагон выступил в защиту рифмы, против распада стиха, против широко распространившегося мнения, что исчезновение рифмы необходимо и закономерно.

После оккупации Франции гитлеровцами Арагон включился в движение Сопротивления. На юге Франции он стал одним из организаторов нелегальной антифашистской печати. В начале 1942 г. Арагон написал брошюру «Свидетель мучеников», распространявшуюся подпольно. Это было свидетельство о преступлениях гитлеровцев, расстрелявших осенью 1941 г. группу французских заложников. В брошюре Арагона создан образ патриота. Этот герой вскоре стал и героем поэтического творчества Арагона.

В 1943 г. в подпольном издательстве вышла поэма «Паноптикум». Автор сатирически заостряет черты коллаборационистов, Петэна и Лаваля, Гитлера и Муссолини, сооружая своеобразный паноптикум — музей уродливых фигур. Арагон подчеркивает их призрачность: это мертвецы, чуждые и враждебные всему живому. Сатирическая поэма Арагона возродила национальную традицию, традицию сатир Барбье и Гюго, Рембо и Потье. Примечательной чертой поэмы «Паноптикум» является ее наступательный тон, отсутствие пассивности, пессимизма. Образ вооруженного, сражающегося народа, образ его лучших сынов и дочерей, патриотов, возникающий в заключении поэмы, — это облик тех общественных сил, с которыми сомкнулся сам поэт, изживая свою скорбь.

Сборник «Французская заря» (1945) — вершина патриотической поэзии Арагона. Здесь речь идет о заре нации, о светлом будущем, возникающем перед народом, перед родиной. Лирический герой стихотворений — активный участник борьбы, трибун. Сборник — от предисловия до заключительного стихотворения «Поэт обращается к партии» — запечатлевает путь этого человека. Он благодарит коммунистическую партию, которая разбудила в нем чувства патриота и тем самым вернула ему зрение и слух — сделала его новым человеком.

В сборнике «Французская заря» привлекает богатство поэтических форм, то многозвучие поэзии, которое обусловлено ее содержательностью, ее реалистическим характером. Здесь есть стихотворения, напоминающие о поэзии Аполлинера, например «Странная весна», с капризной, ломаной линией стиха. Наряду со стихотворениями, свободными по размеру, с самыми различными системами рифмовки, здесь немало примеров точных, четких ритмических структур. Торжественный александрийский стих — традиционный стих французской поэзии — соседствует, например, с легкой, воздушной строчкой песенки.

После второй мировой войны Арагон стал крупным общественным деятелем, председателем правления Национального комитета писателей, директором еженедельника «Леттр Франсез».

Арагон после 1945 г. — в то же время автор большого числа поэтических произведений. В 1948 г. вышел сборник «ВноВь рана в сердце», в 1954 г. — «Мои караваны и другие стихотворения», затем были созданы поэмы «Глаза и память» (1955), «Неоконченный роман» (1956) и «Эльза» (1959).

Центральным произведением первого сборника является цикл «Родина в опасности». Состоит цикл из пяти стихотворений. В первом из них Apiaron переносит читателя в недавнее прошлое, когда по земле Франции шагали оккупанты. Оно написано короткими строфами, сотканными из чеканных фраз, напоминающих речь трибуна. Беспокойство звучит в этих стихах, похожих на тревожные звуки набатного колокола. Это же чувство возбуждает второе стихотворение цикла—«Война». Через девять его строф проходит слово «война». Вокруг этого слова Арагон организует систему рифм, так что оно звучит настойчиво, тревожно, все время возвращая читателя к мысли об угрозе новой империалистической войны.

♦Глаза и память» — это поэма о настоящем и будущем человечества, связанная с наиболее волнующими людей проблемами современности, поэма о войне и мире. Первая из ее пятнадцати глав содержит мрачную картину уничтожения цивилизации атомной войной. Составляющие ее семистишия пронизываются, как рефреном, однозвучной, перебивающей все нотой — двустишиями с повторением слова «уже», как бы констатирующего зловещее угасание жизни. Последняя глава — «Песнь мира» — победное слово в честь торжествующего мира, в честь вечной, неодолимой жизни. Совершенно иной, легкий, песенный ритм, светлый тон, многозвучие стихов этой главы— резкий контраст с однотонной, мрачно звучащей первой. Последние восемь строк поэмы, ее заключение — внушительный, мощный ритм александрийского стиха; поэт, говоря от имени всего живого, от имени самой жизни, тре-У бует положить конец войне.

Развитие поэмы от первой к последней главе — путь ее лирического героя к оптимизму. После предельно обобщенных философских глав, в которых, однако, постоянно звучал голос поэта, страдающего вместе с другими людьми и радующегося вместе с ними, — лирический герой поэмы вспоминает свой путь, поет славу женщине и любви. В главе «Народ» Арагон говорит о всесильном и скромном народе.

«Эльза» — лирическая поэма, посвященная жене поэта, Эльзе Триоле. В этом произведении нашла выражение важная сторона дарования Арагона — его лиризм, его внимание к теме любви. Творческая зрелость Арагона ознаменовалась не только появлением и утверждением в его прозе и поэзии больших гражданских тем, но и созданием реалистической поэзии любви. Бесспорной заслугой Арагона как писателя-коммуни-ста является то, что он традиции декадентского искусства, опошляющей любовь, противопоставил высокое понимание лдобви, высокое представление о женщине.

Таким пониманием любви одушевлена и поэма «Эльза». Это поэма-исповедь, поэма-признание. Ее автор обнаруживает удивительную изобретательность, изыскивая все новые и новые возможности для того, чтобы сказать о своей любви. КажДое стихотворение основано на каком-либо оттенке одного и того же чувства. Разнообразие и динамика привносятся и виртуозной формой поэмы; размашистый стих сменяется ритмической прозой или мелодической песней. Резкие перебои ритма, переходы от одной части к другой возбуждают ощущение богатой гаммы чувств. Это придает поэме единство, целостность звучания, настроения. В послевоенные годы Арагоном написаны два больших романа. С 1949 по 1951 г. печатался роман «Коммунисты», в 1958 г. — «Страстная неделя».

«Коммунисты» — крупнейшее произведение французского социалистического реализма — изображает Францию в период с февраля 1939 по июнь 1940 г.; Арагон обнаруживает дар историка, способного рассказать о событиях, вовлекающих миллионы людей. Стремление к воспроизведению жизни во всей полноте отражается в многоплановой композиции романа, во множестве параллельных или перекрещивающихся человеческих судеб, проводимых автором через полные драматизма события 1939—1940 гг.

Арагон убедительно показывает, что интересы страны защищает народ, коммунистическая партия, как ведущий отряд патриотических сил.

Образ коммуниста складывался, формировался в творчестве Арагона 30—40-х годов и стал в центре романа «Коммунисты». Арагон писал, что «в наше время национальный герой отождествляется с коммунистом*.

Коммунисты — это те, кто впереди, кто ведет вперед, кто честен, кто любит страну, кто способен по-настоящему ненавидеть буржуазию, торгующую Францией. Именно так ставит теперь Арагон проблему «перехода» на новые позиции, к которой и в «Коммунистах» постоянно обращается. Люди из разных слоев общества, проникаясь патриотическими и гуманными идеями, идут вперед и тем самым идут к компартии, становятся ее союзниками, а порой и членами (история адвоката Ватрена, полковника Авуана и др.).

Перед нами живые образы коммунистов, а не схематическое воплощение системы идей. Арагон говорит о сложности жизни, о сложности людей и их судеб, о том, что и такие далекие от политики люди, как Сесиль и Жан, в дни, когда каждому французу приходится определить свое отношение к стране, становятся рядом с коммунистами.

Арагон говорил, что «Коммунисты» — это роман о любви, не только о любви к родине, но и о любви мужчины и женщины. Только эта любовь тоже нуждается в победе народа. И здесь, как в «Базельских колоколах», внимание писателя приковано к образу женщины, к тем неограниченным возможностям, которые раскрываются перед женщиной, когда она осознает себя гражданином, борцом. Такова судьба Сесиль.

Арагон — мастер языка. Свободная, живая, богатая интонациями речь характерца для его прозы. Писатель легко переходит от авторского повествования к речи героя. Как и многие другие современные писатели, он широко использует внутренние монологи, несобственно-прямую речь. Это очень оживляет повествование, делает его эмоциональным, гибким, помогает подвижному и детальному воспроизведению внутреннего мира героя. При этом писатель обильно насыщает язык (как авторский, так и речи персонажей) разговорной лексикой, не останавливаясь перед отклонением от литературной нормы.

Выдающееся достижение Арагона — это создание эпоса, органически соединяющего повествование о судьбе нации, об исторических событиях с рассказом о частной жизни людей. Арагон выводит героя на простор больших общественных дел, видит в нем творца истории, возвращает человеку его полноценность и силу. Герои Арагона любят, страдают, они могут в чем-то сомневаться, чего-то не понимать, но они уже познали силу человека и его возможности, их не сломить: они коммунисты.

В «Страстной неделе», как и в «Коммунистах», Арагон стремится к объективному ^полному, всестороннему отражению жизни. Это роман писателя-исследователя: перед читателем встает Франция 1815 г., целая эпоха, раскрытая в своем существе и с неповторимыми деталями бытия различных классов. Арагон снова избирает переломный момент в жизни страны, когда с особенным драматизмом перед каждым французом встают вопросы общенационального значения и судьба человека тесно сплетается с судьбой народа.

Арагон сохраняет и здесь свою манеру повествования, строит этот роман как гигантский «монолог», копирующий процесс мышления героев и самого автора, и достигает этим чрезвычайного оживления, приближает далекое прошлое.

Герой романа Жерико открывает для себя Францию, когда обнаруживает тех, ранее Неизвестных ему людей, которые глубоко взволнованы судьбой страны, а не судьбой королей и императоров. Жерико начинает думать о других людях, ощущать глубокий смысл во всем происходящем. Художник остается во Франции и решает отдать народу свое искусство.

ЛУИ АРАГОН

«Чувство пути» в острой степени было свойственно Арагону(1897-1982). Его творческий путь «взрывчат», сопряжен с постоянной ломкой устоявшихся форм. Любое произведение Арагона - прозаическое или поэтическое - пронизано стремлением «преодолеть самого себя», отбросить шаблон "заученных слов", писать - как в первый раз. В книге «Я так и не научился писать» (1969) звучит заветная, кровно выстраданная мысль: вся жизнь была нескончаемым поиском - «вопреки бурям, болезням и возрасту»,- поиском слова. В послевоенные годы поиск нового слова идет в разных направлениях, одно из которых - это как бы испытание добротных, традиционных моделей "в новом режиме". В это время Арагон окончательно завершает цикл «Реальный мир» , начатый в 1934 г. "Базельскими колоколами": он пишет панорамное полотно - роман "Коммунисты" (1949-1951) , а в 1967 г. создает его вторую редакцию.

Роман "Коммунисты" публиковался частями в 1949-1951 гг. и критиками разных направлений был воспринят как этапное произведение французской литературы. Хотя автору не удалось полностью реализовать свой замысел - отразить события 1939-1945 гг. , им была воссоздана одна из самых трагических страниц в истории Франции, когда она оказалась под пятой гитлеровцев, а также показано возникновение первых очагов Сопротивления.

Справедлива, по-видимому, мысль о том, что по-настоящему этапное произведение, открыв тему, ее же и закрывает. Если не навсегда, то надолго.

Как "Война и мир" - тему Отечественной войны 1812 г. Закрывает, то есть делает все, что только возможно, в данном направлении. В самом деле, атмосфера толстовской эпопеи, ее события, герои, картины жизни являются для нас едва ли не главной реальностью эпохи 1812 г. Если подойти с этим критерием к роману Арагона, то можно сказать, что он в известной степени «открыл» во французской литературе тему "партии расстрелянных" и, сделав все возможное в художественном воплощении этой темы, "закрыл" ее.

Однако в художественном воплощении этой темы есть известная противоречивость. Автору хотелось нарисовать "настоящих героев" , как бы они ни были неприметны, скромны. Но гораздо интереснее ему были люди, находящиеся на распутье , не выбравшие ни партии, ни лагеря, люди, отчаянно ищущие ускользающую правду,- вот почему центральными персонажами оказываются Сесиль Виснер и Жан Монсе, а персонажи, чья партийная принадлежность обозначена заглавием романа, выглядят неизмеримо бледнее, составляя скорее некий "групповой портрет".

Историзм, документальная строгость, стремление показать "судьбу человеческую" в неразрывной связи с "судьбой народной" дали основание критике поставить этот роман Арагона в ряд широко известных произведений социалистического реализма.

Сразу надо, однако, отметить, что автор толковал понятийные категории социалистического реализма максимально расширительно, считая главным опять же своеобразное "чувство пути", некую историческую перспективу, почему и связывал с этим понятием свой исторический роман "Страстная неделя". Создавая вторую редакцию романа "Коммунисты" (1967),Луи Арагон значительно сократил его, снял повторы, некоторые второстепенные линии сюжета, лежавшие далеко на периферии романного пространства. В самом деле, по первоначальному замыслу, роман должен был охватывать время до января 1945 г., а в итоге завершился событиями лета 1940-го. Во второй редакции Арагон убрал около десятка бесполезных, на его взгляд, "силуэтов" и связанных с ними эпизодов - "погибшие зерна ненаписанных романов".

Изменения коснулись и имен. Многим историческим персонажам Арагон вернул их подлинные имена. Так, французский физик-коммунист Жак Соломон (в первой редакции - Ф. Борман) выступает в новой редакции под собственным именем.

Были уточнены и некоторые исторические факты, в основном касающиеся СССР и связанные с культом личности Сталина. "Чувство ответственности",как говорит Арагон в предисловии ко второй редакции, диктует ему эту правку. Чтобы пояснить свою мысль, писатель обращается к одному эпизоду: в разгар "странной войны" один из главных героев - Жан де Монсе - говорит, что ничего не понимает в происходящем. Тогда коммунист Рауль Бланшар советует своему молодому другу почитать "Краткий курс истории ВКП(б)", написанный, как известно, Сталиным. Снять эпизод с Жаном де Монсе было бы, по мысли Арагона, отступлением от исторической правды: ведь с именем Сталина на устах погибали борцы-антифашисты во всем мире.

Оставить эпизод в неизменном виде значило бы для писателя сказать, что его отношение к Сталину не изменилось после суровой критики культа личности, а это было не так. И Арагон избирает такое решение: сохранив эпизод, он в конце с горькой усмешкой, с самоиронией добавляет всего лишь одну фразу: "Как прекрасна доверчивость..."

изменения ощутимы и в стиле . Арагон старается преодолеть

объективированную форму традиционного романа, старается приблизить повествование к современности, активно заменяет глагольные формы прошедшего времени на настоящее время, включает лирические отступления, написанные от лица того, кто за это время стал автором "Меджнуна Эльзы"("Одержимый Эльзой") и "Гибели всерьез".

В целом же творческая задача во второй редакции романа оставалась прежней - показать «перелом в человеке, перестройку национального сознания французов перед лицом таких событий, как конец "странной войны",поражение Франции, оккупация и Сопротивление», осмыслить, как "в самой разрухе возникали начала будущего".

Перемены, которые наметились в художественной практике Арагона с конца 50-х годов, разительны, глобальны. В прозе нарастание нового качества сказалось уже в романе "Страстная неделя" , завершенном в 1959 г.

Арагон создает новаторскую книгу, которая стала предвестием возрождения

исторического жанра во французской литературе 70-80-х годов. В "Страстной неделе" Арагон обновляет сложившиеся в жанре исторического романа традиции. Он отказывается от привычной структуры романа вальтерскоттовского типа, в котором главенствует частная жизнь некоего вымышленного персонажа. Но нельзя сказать, чтобы автор следовал и другой, не менее устойчивой традиции исторической прозы, ставящей в центр повествования крупную историческую фигуру. Истинным героем "Страстной недели" стала сама "страстная неделя" - эти семь дней марта 1815 г.,- момент слома истории, через который и пропущены многочисленные персонажи, исторические и вымышленные, создающие "коллективный образ" нации.

Новая концепция исторического романа предполагала и новый принцип построения образов - принцип "стереоскопии" , как называл его автор. В этом романе о прошлом Арагон словно выхватывает из исторического потока отдельные судьбы и проглядывает их далеко вперед, так что, по его словам, нарушаются "временные границы и хронология романа" и всевозможные воспоминания наизнанку, всевозможные "воспоминания о будущем" переполняют "Страстную неделю".

Новую конструктивную роль выполняет в романе и авторское "я",которое "в нарушение священных правил романа" активно вмешивается в объективное повествование.

Эти и некоторые другие элементы поэтики "Страстной недели", созданной на рубеже 60-х годов, подготавливают в известной степени новый период в творчестве Арагона, который пришелся на 60-70-е годы и получил название "экспериментального". Эти два десятилетия в жизни Луи Арагона были чрезвычайно насыщены творчески. Он пишет три так называемых экспериментальных" романа ("Гибель всерьез", 1965; "Бланш, или Забвение", 1967; "Театр/роман", 1974); заканчивает многолетний труд над книгой "Анри Матисс, роман" (1971). В эти же годы он работает над поэтическими циклами "Одержимый Эльзой" (1963), "Путешествие в Голландию"(1964-1965), "Комнаты" (1969), "Прощания" (1982). Много труда вложено Арагоном в "Перекрестное собрание романов" - совместное с Эльзой Триоде собрание сочинений в 42 томах - и в многотомное издание поэтических произведений, тщательно им прокомментированное.

"Я пишу не столько для того, чтобы создать новую книгу, сколько для того, чтобы заставить забыть книги, которые я написал",- скажет он в беседе с Франсисом Кремье. Важно понять истоки столь резкого поворота в творчестве писателя. Его, разумеется, нельзя объяснить только особенностями творческой натуры Арагона, устремленной к постоянным исканиям, пересмотру и переосмыслению сделанного. Творческая эволюция большого писателя, совершающаяся по своим внутренним, суверенным законам, тем не менее не может быть отторгнута от историко-литературной ситуации в стране, всей ее общественной атмосферы; она сама - необходимое слагаемое этой атмосферы.

Во Франции 60-х годов реалистическая литература, реалистическая эстетика "сосуществовали" с многообразными явлениями неоавангардистского экспериментаторства. Восходящие еще к середине 50-х годов "антидрама", "апоэзия", "новый роман", более поздняя модификация "алитературы" - "новый новый роман" - такого рода поисковая литература определяла, пожалуй, историко-литературный процесс во Франции в эти десятилетия. В историко-литературной обстановке 60-х годов формируются новые эстетические взгляды Арагона. В ряде своих теоретических выступлений ("Вечная весна", 1958; "Нужно называть вещи своими именами", 1959; "Пражская речь", 1962; "Реализм становления", 1965, и др.) Арагон стремится осмыслить новое как в своей художественной практике, так и в творчестве других современных писателей. Он исходит, как и прежде, из веры в безграничные возможности реализма, убежденный в неисчерпаемости этого метода. Арагон выдвигает широкую эстетическую программу , отстаивая реализм "открытый" . Арагон, как и Гароди, ценит реализм, "способный ответить на вопросы, которые выдвигает сама жизнь, реализм, следующий за великими открытиями, за новой наукой, постигающий неизведанные области, предстающие перед человеком в ускоряющемся ритме"6. Он - ярый противник реализма вульгарного, враг популистского бытописания, литературы "стандартных версий". Его заботит необходимость расширить эстетические пределы реализма. Социалистический реализм он называет "несущими крыльями литературы". Если отсечь эти крылья от живого тела, они погибнут. Если лишить социалистический реализм точек соприкосновения с остальной литературой, он будет обеднен, ибо не сможет рассчитывать на приход к нему "писателей, ранее творивших по-другому".

Переходя от теоретических постулатов "открытой концепции социалистического реализма" к реальной практике текущего дня, Арагон отдает предпочтение явлениям, далеко отстоящим от традиционных форм реализма,- произведениям Кафки, Мишеля Бютора, Филиппа Соллерса. Л.Арагон, по сути дела, в этих статьях снимал жесткую альтернативу: реализм или модернизм, отстаивая действительно широкую платформу реалистического искусства, не отгороженного "гранитными берегами" от других стилей, течений, направлений.

собственная художественная практика Арагона 60-70-х годов была в известной мере полным аналогом его концепции реализма. И все-таки,как всегда, живая плоть искусства оказалась глубже, интереснее, противоречивее, чем теория. Романы Арагона 60-70-х годов следует рассматривать в системе европейской и шире - мировой литературы, в сопоставлении с тем экспериментом, который вели в те годы латиноамериканские писатели (Г. Гарсия Маркес, А. Карпентьер, М. Варгас Льоса, А. Роа Бастос, X. Кортасар) или создатели новых форм романа в европейских литературах (Г. Грасс, М.Фриш, Л. Мештерхази и др.).

К новаторству побуждала, властно звала сама жизнь. В обществе, где "на излете" были героические идеи эпохи Сопротивления, где потребительская психология завоевывала все новые плацдармы, автор "Реального мира" хочет писать по-новому :

Быть понятым людьми пора настала,

При этом помня и о тех, кто глух, -

скажет он в поэме "Неоконченный роман". И не менее убежденно - в книге "Я открываю карты": "Я далек от того, чтобы гордиться своим положением зрячего среди слепых и не очень-то дорожу способностью видеть, если она не разделена другими". Как разделить с людьми эту зоркость видения? Если писать по-старому, тебя могут не понять. "Быть понятым" - отнюдь не означает быть легко понятым. Здесь другое: тебя должны услышать, понять твою тревогу не только твои единомышленники. Пересмотри в себе все, откажись от прежних, казалось бы выверенных, приемов письма и прямого воздействия на читателя, найди небывалый, немыслимый прежде "глагол" и обрати его к людям.

Арагон избирает новый подход к изображению человека - подход как бы изнутри, из глубин индивидуального сознания.

60-70-е годы - новый, значительный этап в творчестве Луи Арагона.

Первый экспериментальный роман Арагона "Гибель всерьез" опубликован в 1965 г. Уже в аннотации к книге автор сообщает читателю: "Действие романа связано с жизнью XX века, две войны, Народный фронт, смерть Горького и сегодняшние дни: реальный мир, с какой бы стороны вы ни посмотрели, это еще реальный мир". Пока "еще реальный мир". Но, видимо, есть что-то новое в воспроизведении этого реального мира. Оговорка не случайна. Весь этот неохватный реальный мир пропущен через лирическое "я" писателя.

Роман начинается с глубоко личного эпизода, когда мужчина ищет имя для любимой, называя ее то Зарей (Aube), то Соболем (Zibeline). Первые строки звучат так: "Сначала он называл ее Мадам, ты - в тот же вечер, Об - утром. Потом два-три раза он попробовал Зибелин. Я не скажу вам имя, которое он дал ей много лет назад, это их дело. Предположим, он выбрал Фужер. Для других она была Ингеборг, судите сами".

С первых же строк читатель погружается в стихию зашифрованности,

"засекреченности". О смысле прочитанного можно лишь гадать. Автор-повествователь - лицо не слишком определенное. У него появляются двойники, а потом они множатся чуть ли не в геометрической прогрессии, повествование легко перемещается от "я" к "ты", "он", "они" и т.д.

Смысл первых страниц "Гибели всерьез" расшифровывает сам Арагон в работе "Я так и не научился писать". «Пятого ноября 1928 года,- объясняет нам Арагон,- я встретил Эльзу в пять часов вечера и мог назвать ее только Мадам. С той минуты мы никогда больше не разлучались... "ты в тот же вечер"... конечно... "я не скажу вам имя, которое он дал ей много лет назад, это их дело"... это строго автобиографично, вот уже скоро сорок один год, как мы храним этот секрет...»

"Запечатлеть свою тайну" - к этому как будто стремится Арагон.

Лирическая проза Арагона, словно включившись в "силовое поле" поэзии, как бы ассимилируя ее, становится музыкальнее, тоньше, откровеннее.

Проза пишется по законам поэзии. "Арагону... доставляет физическое наслаждение расталкивать слова во фразе, чтобы поставить причастие прошедшего времени или глагол неопределенной формы на такое место, какое было бы естественным у поэта XVI века, но поражает нас сегодня. Это создает чудесные диссонансы. Они будоражат и захватывают читателя",- писал о "Гибели всерьез" Андре Моруа.

По-своему "будоражат" стиль романа необычные, художественно емкие

тропы, введением которых "взрывается" привычное течение прозы.

Художественный образ в "Гибели всерьез" часто строится по законам поэзии - емко, экономно, без уточнений, присущих прозе, нередко - через парадокс. "Красный запах снега" - это образ, заставляющий работать читательское воображение. Связующие звенья ассоциаций здесь пропущены, но они легко "прощупываются" в ткани повествования. Герой романа слушает "Карнавал" Шумана в исполнении Рихтера - музыку той мощи и совершенства, что заставляет обо всем забыть, возрождает в памяти самое дорогое и святое, наполняет человека новыми силами, словно бодрящий, морозный воздух, от которого живее пульсирует кровь и горит румянец.

"Гибель всерьез" - это роман о любви, о верности, о муках ревности, обо всем том, без чего жизнь теряет смысл. В нем поистине с ренессансной силой сотворен культ женщины. В изображении любви Арагон не чурается и горьких страниц, пишет, сколь трагично само бытие человека, трагична приближающаяся старость, горькое предчувствие конца, разлуки любящих: "...настанет время, когда мы не будем больше вместе... Что они сделают с тобой, когда я не смогу больше тебя защитить?"

Предельная экспрессия чувств, стремление выразить вершинные состояния человеческого духа, оторванность от прозы жизни, музыкальность речи, напряженность, даже некоторая избыточность стиля, раскованность поэтической мысли и фантазии - вот характерные особенности стиля романа "Гибель всерьез".

Однако принципы лирической организации материала в "Гибели всерьез" не замыкаются только на явлениях стиля и языка произведения. Они охватывают всю сюжетную и композиционную структуру романа в целом.

Реализуя один из своих художественных принципов - "роман должен

опираться на открытия поэзии",- Арагон ввел в литературный обиход новый тип романного жанра, которому нет аналогов в прошлом,- роман-поэму.

Роман лирический, "субъективная эпопея", по признанию многих критиков, выдвинулся в XX в. на одно из ведущих мест благодаря открытиям целого ряда художников мирового значения - М. Пруста, Т. Манна, У. Фолкнера, Г. Гессе, Э. Хемингуэя и многих других. Творческие искания Арагона взаимодействуют с этой тенденцией развития литературы.

Открытия Арагона в жанре романа-поэмы несомненно оказали существенное влияние на современную французскую литературу. Один из исследователей, Пьер Абраам, говорил о "Гибели всерьез" как об этапном произведении, имея в виду как раз жанровые особенности романа: «Для меня не подлежит сомнению,- писал он,- правомерность деления французской литературы на периоды до и после выхода в свет романа Арагона "Гибель всерьез"».

Со спецификой нового жанра связаны многие другие структурные особенности романа. Исторические события подаются в романе не как самостоятельные эпические единицы, а возникают как "опознавательные знаки ", по которым мы дорисовываем эпоху, время действия. В "Гибели" не найти, к примеру, пространных картин войны - есть эпизодический образ солдата(опять-таки узнается автор), который, укрывшись в соломе, ловит "хриплые от ярости голоса незнакомых радиостанций", передающих, что Париж сдан, и зовущих к сопротивлению. Одна деталь, но по ней дорисовывается картина минувшей войны. "Если рассматривать эту книгу под определенным углом зрения, она представляет собой кусок современной истории",- писал А. Моруа. Особенно "насыщена" историей первая глава - "Венецианское зеркало",- повествующая о поездке героев в 1936 г. в Советский Союз, о похоронах Горького, о встречах в Париже с Михаилом Кольцовым... Сейчас многие страницы романа прочитываются по-иному, чем в годы, когда они писались.

На московском коллоквиуме (1987 г.), посвященном 90-летию со дня рождения Арагона, говорилось, что исторические страницы "Гибели всерьез" были во многом предвестьем той бескомпромиссности в оценке прошлого, которая утверждалась у нас в те годы. Как известно, писался роман вскоре после XX съезда КПСС, трагические уроки которого были большим нравственным испытанием для Арагона и многих его единомышленников. Эта незакрывшаяся рана не раз дает о себе знать в романе: как наваждение преследует, например, героя "Гибели" взгляд молодчика из парижского кафе, следящего за Михаилом Кольцовым, нередко приезжавшим во Францию в 30-е годы. Эта же гнетущая атмосфера подозрительности, неясных страхов, какой-то суетности воссоздана в эпизоде похорон Горького. Арагона поразили тогда слухи о возможных причинах болезни и смерти писателя: врачи, лечившие Горького, были объявлены убийцами. Не менее страшным был факт исчезновения философа И. Луппола, автора книги о Дидро. Как все связать воедино, найти "момент истины"? Доминирующим в романе становится чувство глубочайшей личной ответственности за историю, за ее трагические ошибки даже тогда, когда для их настоящего осмысления еще не пришла пора. В романе Фужер говорит: "Почему Сталин такой недоверчивый? Я не понимаю тот мир, где подозрение - закон, и раз уж менять мир,то разве не для того, чтобы в нем царило доверие?" А герой мучается, потому что не знает ответа, не может дать оценку происходящему, убедительную для себя самого... Это мучается сам Арагон, не находя ответа на многие вопросы времени. Скоро стало очевидным, что в конце 60-х годов начался пересмотр линии, намеченной XX съездом партии, что разоблачение культа личности Сталина было половинчатым, что работа не была доведена до конца. Все это усугубляло духовную драму Арагона.

Роман "Гибель всерьез", однако, исполнен аллюзий, связанных не только с политическими событиями. Как известно, название роману дала строка из стихотворения Б. Пастернака:

Но старость это Рим, который

Взамен турусов и колес

Не читки требует с актера,

А полной гибели всерьез.

В романе центральный герой далеко не столь прост и ясен, как может показаться из приведенных выше примеров. Лирический герой постоянно перевоплощается, объективируется, переходя из одной ипостаси в другую, принимая разные облики. Это оказывается возможным потому, что герой внутренне расщеплен и предстает как бы в трех лицах: двойники Антуан- Знаменитый и Альфред, а также лирический герой романа-поэмы, который иногда "реализуется" в образе реального Луи Арагона, выступающего в романе под собственным именем. Двойники - Альфред и Антуан - любят одну женщину, великую певицу Ингеборг д"Ушер (она же Мюрмюр и Фужер). Трагический финал романа с трудом воспринимается в логически-реальных категориях: Альфред убивает Антуана, разбив зеркало с его отражением, и, как можно предположить, погибает сам.

В романе раздвоение героя, его расщепленность принимает поистине

глобальный характер. "Я" чувствует себя одновременно Яго, Гамлетом, Чичиковым, Маниловым, Жюльеном Сорелем, Печориным, князем Мышкиным, Ланселотом и т.д. Рой двойников окружает главного героя романа, тем самым как бы демонстрируя множественность, раздвоение личности, связанные с крайне усложнившимися условиями жизни в XX столетии. Еще о романе "Богатые кварталы", где действие происходит в преддверии первой мировой войны, Арагон так говорил в интервью: "1913 год - год людей-двойников: люди могли одновременно испытывать ужас перед лицом надвигающейся войны и способствовать ее развязыванию". В наши дни, по мысли Арагона, для двойничества также остается достаточно богатая почва.

Многоликость персонажа призвана, по Арагону, передать также его эволюцию во времени, прочертить тот сложный путь, в конце которого человек далеко не равен себе молодому, в чем-то отрицает самого себя. И, наконец, множественность человеческой личности заложена в самой природе художественного творчества, когда автор "раздает" свое "я" множеству персонажей.

Такова авторская трактовка проблемы двойничества в романе. Однако "расколотость" сознания и психики героев как бы еще усилена многократно восприятием мира самого писателя, "апокалипсисом" в его душе. «Какой хаос, боже мой, какой хаос! Не только я потерял свое отражение. Весь наш век не может больше сопоставить то, что у него перед глазами, с тем, что у него в душе».

"Тотальный" характер двойничества в романе (эту судьбу испытывают

все, даже эпизодические персонажи "Гибели..."), рационализм авторских построений в известной мере девальвируют сам художественный прием, обесценивают его. Порою сконструированные автором "модели" героев отрываются от жизни, повисают в разреженном пространстве интеллектуальной игры, им не хватает воздуха, жизни, той самой "почвы и судьбы" из стихотворения Пастернака, выбранного Арагоном в качестве эпиграфа к роману. Художественный прием девальвируется от многократного повторения, а ощущение трагичности бытия человека в расколотом мире ослабевает.

Мучительная внутренняя борьба, сомнения и метания личности теряют порой в романе свой трагедийный характер, приближаются к сюжетной игре.

"Алгебраизм" в структуре романа усугубляется приемом зеркального отражения одного персонажа в другом и множестве других. Прием начинает "выпирать", порою становясь самоцелью.

И все-таки "исповедь сына века", рассказ о жизни духа одного из самых сложных людей XX столетия, т.е. реалистическая основа романа, его сердце- вина оказались настолько сильными, что ассимилировали, подчинили себе многие из тех элементов формальной игры, которые воспринимаются у нас как "знаки" авангардистских систем.

Второй экспериментальный роман «Бланш, или Забвение» опубликован

два года спустя после «Гибели всерьез». В нем как бы дублируются многие структурные принципы первого романа: лирическая основа, в которую "вмонтированы" исторические реалии, множественность "я", от лица которых ведется повествование, и т.д. Однако в "Бланш" в "эксперимент" вводятся новые условия, о которых дает представление авторская аннотация к роману. В ней Арагон предлагает следующий "ключ" к своей книге: „Речь идет о забвении лингвистическом, о забвении в языке”. Лингвистический экскурс дополняется иллюстрацией: в раковине, которую покинул рак-отшельник, поселяется улитка, давая ей вторую жизнь. Не так ли и роман, предавая забвению одно и воскрешая другое, призван вдохнуть жизнь в «пустую раковину», „привнести в ирреальность меру реальности, стереть границы воображения”... Возможно, основываясь на подобных рассуждениях писателя, некоторые французские критики объявили роман лингвистической структурой. Известные основания для этого есть. "Бланш" - наиболее формализованный из романов Арагона этого периода . Но принципиально важно то, что Арагон на страницах романа вступает в спор с адептами литературного структурализма, объявляя сомнительными попытки свести роман только к лингвоструктуре. И в свете этой полемики уже не один лишь лингвистический, а философский, общечеловеческий смысл приобретает в романе образ забвения. В противоборстве двух начал и развивается роман"Бланш, или Забвение" - между лингвоструктурой и реальным повествованием о человеке и драме его существования.

Структура романа как бы включает в себя три стадии авторского вымысла, три уровня персонажей, между которыми устанавливается диалог реального и воображаемого: это Гэффье, главный герой романа, филолог, лингвист, изучающий восточные языки; Бланш, жена Гэффье, покинувшая его после двадцати лет совместной жизни. Она живет только в воспоминаниях героя, как бы на втором уровне авторского вымысла. Бланш ушла, и смысл жизни потерян. Чтобы понять Бланш, причины ее ухода, чтобы как-то приблизиться к ней, восстановить разбитое зеркало памяти, Гэффье в своем воображении создает образ Мари-Нуар. Эта молодая женщина 24 лет, типичная представительница молодого поколения, как полагает Гэффье, должна помочь ему понять ту, далекую Бланш - Бланш 30-х годов, времен ее молодости. Гэффье стремится "найти объяснение одному человеку в другом человеке". Это, так сказать, третий уровень авторского вымысла.

Однако эта "тройственная структура" постепенно начинает восприниматься как художественная условность, оставляя право голоса лишь за образом главного героя - Гэффье, в котором, несмотря на все оговорки автора, угадывается личность самого Арагона.

Его лирическое и интеллектуальное присутствие в повествовании наполняет жизнью довольно сложное композиционное построение, на первый план выступает главное, ради чего написан роман,- проблемы совести, боли за человека, ответственности за все, что происходит на Земле. Все эти проблемы, словно звенья единой цепи, скреплены одним словом-символом: "забвение". Забвение - то ядро, в орбиту влияния которого входят основные частицы общечеловеческого содержания книги.

Однажды Арагон заметил с горечью, что люди до сих пор не составили

Луи Арагон (урожденный Луи Мари Андриё) (1897-1982гг.)- французский поэт и прозаик, член Гонкуровской академии. Деятель Французской коммунистической партии, лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1957). Супруг французской писательницы и переводчицы Эльзы Триоле.

Луи Мари Андриё родился 3 октября 1897 года в Париже. Был внебрачным сыном Маргариты Тука, записавшей его как приёмного сына своей матери и отчима - политического деятеля Андриё. Впоследствии выбрал себе псевдоним Арагон по названию испанской исторической области. С 1915 года учился на медицинском факультете в Париже. Участвовал в Первой мировой войне санитаром. В 1919-1924 годах входил в парижскую группу дадаистов; в 1924 году вместе с Андре Бретоном и Филиппом Супо основал движение сюрреалистов. В 1927 году вступил во Французскую коммунистическую партию и начал активно заниматься журналистикой. В августе 1932 года посетил СССР в составе интернациональной бригады писателей, изучавшей новостройки социалистического Урала, в том числе города Магнитогорск, Челябинск и Кабаковск (ныне Серов). Свои впечатления от поездки отразил в написанном по горячим следам цикле стихов «Ура, Урал!».

27 февраля 1928 года женился на младшей сестре Лили Брик - французской писательнице и переводчице Эльзе Триоле, которой посвящал многие свои стихи.

Во время Второй мировой войны участвовал в движении Сопротивления.

В 1957 году стал лауреатом Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами». Популяризовал во Франции советскую литературу; редактировал газету "Les Lettres francaises" (1953-1972), выходившую при финансовой поддержке Французской коммунистической партии. В последующие годы резко выступал против авторитаризма коммунистического режима в СССР. Осуждал судебные процессы против советских писателей, в частности Процесс Синявского и Даниэля (1966). В 1968 году резко протестовал против ввода советских войск в Чехословакию. Лично обратился к Л. И. Брежневу с требованием освободить кинорежиссёра Сергея Параджанова.

После выезда на Запад Виктора Некрасова его жене и пасынку Виктору Кондыреву власти СССР не разрешали выехать из страны. Некрасов обратился за помощью к Арагону, которого советское руководство к 80-летию (1977) решило наградить орденом Дружбы народов. Придя в советское посольство в Париже на вручение награды, Арагон заявил советскому послу С. В. Червоненко, что при дальнейшем удержании в СССР сына Некрасова он открыто откажется от ордена. Угроза подействовала, и Виктора Кондырева выпустили «под нажимом мировой коммунистической общественности»

27 марта 2012 года в Париже по адресу Набережная Бурбонов, 45 (Quai de Bourbon) на острове Святого Людовика была открыта площадь имени Луи Арагона.

Орден Дружбы народов (03.11.1977)
Орден Октябрьской Революции (02.10.1972)

Основные произведения

Луи Арагоном написано 11 романов, среди которых: «Парижский крестьянин»(1926), «Базельские колокола»(1934), «Путешественники на империале» (1941), «Гибель всерьёз» (1965), романы «Страстная неделя» (1959) и «Анри Матисс» (1971) переведены на русский язык; сборники стихов: «Фейерверк» (1920), «Ура, Урал!» (1932) «Нож в сердце» (1941), «Глаза Эльзы» (1942), «Паноптикум» (1943); поэма «Красный фронт» (1931).

Луи Арагон родился 3 октября 1897 г. в Париже. Он был внебрачным сыном Маргариты Тука, которая записала его как приёмного сына своей матери и отчима, политического деятеля Андриё. Впоследствии Луи выбрал себе псевдоним Арагон по названию испанской исторической области.

С 1915 года учился на медицинском факультете в Париже. Участвовал в Первой мировой войне санитаром.

В 1919 - 1924 годах входил в парижскую группу дадаистов, в 1924 году вместе с Андре Бретоном и Филиппом Супо основал движение сюрреалистов.

В 1927 году поэт вступил во Французскую коммунистическую партию и начал активно заниматься журналистикой.

В августе 1932 Луи Арагон посетил СССР в составе интернациональной бригады писателей, изучавшей новостройки социалистического Урала, в том числе - города Магнитогорск, Челябинск и Кабаковск (ныне Серов). Свои впечатления от поездки Арагон отразил в написанном по горячим следам цикле стихов «Ура, Урал!».

В 1929 году женился на писательнице Эльзе Триоле (сестре Лили Брик), которой посвящал многие свои стихи.

Во время Второй мировой войны Арагон участвовал в движении Сопротивления.

В 1957 стал лауреатом Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами». Редактировал газету «Les Lettres fran?aises». В последующие годы резко выступает против авторитаризма советского коммунизма. Осуждает процессы против писателей в СССР, в частности Процесс Синявского и Даниэля в 1966 году. В 1968-м резко протестует против ввода войск в Чехословакию, лично обратился к Брежневу с требованием освободить кинорежиссёра Сергея Параджанова.

27 марта 2012 года в Париже по адресу набережная Бурбонов 45(quai de Bourbon) на острове Святого Людовика была открыта площадь имени Луи Арагона.

Произведения

• сборник стихов «Фейерверк» (Feu de joie, 1920),
• повесть «Анисе» (Anicet ou le panorama, 1921)
• роман «Парижский крестьянин» (Le Paysan de Paris, 1926)
• «Трактат о стиле» (Trait? du style, 1928)
• поэма «Красный фронт» (Front rouge, 1931) - вызвала судебные преследования
• роман «Базельские колокола» (Les Cloches de B?le, 1934)
• роман «Богатые кварталы» (Les Beaux Quartiers, 1936)
• роман «Путешественники на империале» (Les Voyageurs de l’Imp?riale, 1941)
• сборник поэзии «Нож в сердце» (Le Cr?ve-c?ur, 1941)
• сборник поэзии «Глаза Эльзы» (Les Yeux d’Elsa, 1942)
• сборник поэзии «Паноптикум» (Le Mus?e Gr?vin, 1943)
• роман «Орельен» (Aur?lien, 1944)
• роман «Гибель всерьез» (La Mise ? mort, 1965)
• Исторический роман о Ста днях Наполеона «Страстная неделя» (La Semaine sainte, 1959)
• История СССР (Histoire de l’U.R.S.S.)
• роман «Анри Матисс» (Henri Matisse, 1971).

Издания Луи Арагона на русском языке

• Арагон Л. Собр. сочинений, т. 1-11, М., 1957-61.
• Арагон Л. Литература и искусство. Избранные статьи и речи, М., 1957,
• Арагон Л. Неоконченный роман. Эльза. Поэмы, М., 1960.
• Арагон Л. Лоно Ирены // Арагон Л., Батай Ж., Луис П., Жене Ж. Четыре шага в береду: Французская маргинальная проза первой половины ХХ в. [:сб.] / Перев., сост. и предисл. М.Климовой и В.Кондратовича. Изд. 2-е, испр. СПб.: Гуманитарный проект, 2002. - ISBN 5-93762-001-1

Имя при рождении: Луи-Мари Андриё Louis-Marie Andrieux
Имя на языке-оригинале: Louis Aragon
Годы жизни: 3 октября 1897 - 24 декабря 1982
Род деятельности: поэт, прозаик

Биография
Луи Арагон родился 3 октября 1897 г. в Париже. Он был внебрачным сыном Маргариты Тука, которая записала его как приёмного сына своей матери и отчима, политического деятеля Андриё. Впоследствии Луи выбрал себе псевдоним Арагон по названию испанской исторической области. С 1915 года учился на медицинском факультете в Париже. Участвовал в Первой мировой войне санитаром. В молодости был близок к кругу дадаистов и сюрреалистов. В 1927 поэт вступил во Французскую коммунистическую партию и начал активно заниматься журналистикой. В августе 1932 Луи Арагон посетил СССР в составе интернациональной бригады писателей, изучавшей новостройки социалистического Урала, в том числе - города Магнитогорск,Челябинск и Кабаковск, ныне Серов. Свои впечатления от поездки Арагон отразил в написанном по горячим следам цикле стихов «Ура, Урал!». В 1929 году женился на писательнице Эльзе Триоле (сестре Лили Брик), которой посвящал многие свои стихи. Во время Второй мировой войны Арагон участвовал в движении Сопротивления. В 1957 стал лауреатом Ленинской премии за укрепление мира между народами. Редактировал газету «Les Lettres françaises». В последующие годы резко выступает против авторитаризма советского коммунизма. Осуждает процессы против писателей в СССР, в частности дело Синявского-Даниэля в 1966 году. В 1968-м резко протестует против ввода войск в Чехословакию. Поэт скончался 24 декабря 1982 г. в Париже. Произведения сборник стихов «Фейерверк» (Feu de joie, 1920), повесть «Анисе» (Anicet ou le panorama, 1921) роман «Парижский крестьянин» (Le Paysan de Paris, 1926) «Трактат о стиле» (Traité du style, 1928) повесть Лоно Ирены (Le Con d’Irène, 1928) поэма «Красный фронт» (Front rouge, 1931) - вызвала судебные преследования роман «Базельские колокола» (Les Cloches de Bâle, 1934) роман «Богатые кварталы» (Les Beaux Quartiers, 1936) роман «Путешественники на империале» (Les Voyageurs de l’Impériale, 1941) сборник поэзии «Нож в сердце» (Le Crève-cœur, 1941) сборник поэзии «Глаза Эльзы» (Les Yeux d’Elsa, 1942) сборник поэзии «Паноптикум» (Le Musée Grévin, 1943) роман «Орельен» (Aurélien, 1944) роман «Гибель всерьез» (La Mise à mort, 1965) Исторический роман о Ста днях Наполеона «Страстная неделя» (La Semaine sainte, 1959) История СССР (Histoire de l’U.R.S.S.) роман «Анри Матисс» (Henri Matisse, 1971).