Глава IV ДРЕВНЯЯ ЕВРОПА И ИНДОЕВРОПЕЙСКАЯ ПРОБЛЕМА Ранняя этническая история народов Европы относится к проблемам, вызывающим оживленные дискуссии. Вопрос о том, что представляло собой население Европы в эпоху энеолита и бронзы, связан с проблемой формирования

Подлинная История Русского Народа

Ю. Д. Петухов

ДОРОГАМИ БОГОВ

Этногенез и мифогенезис индоевропейцев. Разрешение основной проблемы индоевропеистики.

Метагалактика 1998

УД К 931 "Подлинная История Русского ББК 63.3(0)3 Народа". Индекс 45898

Составитель Дм. Андреев Фотографии Н. И. Цепелевой и Ю. Д. Петухова

П31 Петухов Ю. Д. Дорогами Богов: Этногенез и мифогенезис индоевропейцев. Разрешение основной проблемы индоевропеистики: Монография. - М.: Издательство "Метагалактика", 1998. - 256 с., ил., фотоил., вкл. - (серия "Подлинная История Русского Народа", вып. 1).

В монографии известного историка Ю. Д. Петухова излагается суть совершенного им открытия в области индоевропеистики и всей Древней истории человечества: праэтносом индоевропейцев, породивших практически все народы Европы и многие народы Азии, были протославяне-русы, проживавшие в XV-П тыс. до н. э. в Малой Азии, на Балканах, Апеннинах, в Центральной Европе, по всему Средиземноморью, в Северном Причерноморье... Все без исключения языки индоевропейской языковой семьи, в т. ч. "древнегреческий" и санскрит, развились из единого языка проторусов. Там же истоки и всех мифологий, включая "античные", индоарийские, германскую, кельтскую и т. д.

Монография написана живо, образно, увлекательно, снабжена множеством иллюстраций и фотографий. Она представляет несомненный интерес не только для специалистов - лингвистов, историков, этнологов - но и для самых широких слоев читателей, интересующихся тайнами и загадками Истории.

"Дорогами Богов" - интеллектуальный бестселлер конца XX века.

ISBN 5-85141-022-1 УДК 931

ББК 63.3(0)3 (c) Ю. Д. Петухов, 1998 (c) Оформление "Метагалактика", 1998

Индекс 45896

Предисловие

Вы держите в руках не просто книгу, не просто очередной научный трактат, в коем изложена очередная версия очередного автора по сложнейшей проблеме исторической науки. Нет! Перед вами Открытие, по значимости своей не имеющее аналогов в мировой практике. Ни одно из открытий в физике, химии, астрономии и множестве прочих наук не может иметь того значения, которое имеет разгадка происхождения и становления самого человечества, так как для нас, носителей разума, человек, хомо сапиенс, и его род - первичны. Все остальное вторично: Мироздание существует вне нас и без нас. Но открытия в Нем совершаем мы и совершаем их для себя. Человек еще не до конца выяснил - кто он такой, где его корни... не хватает многих "звеньев", несовершенен исследовательский аппарат, методология поиска... И тем весомее вклад автора монографии, автора настоящего открытия в современную науку: теперь мы можем смело сказать, что генезис протоиндоевропейцев, более того, бореалов, то есть процесс формирования человека в последние тридцать тысячелетий нам известен. Да, у нас есть все основания говорить об этом, потому что в своем исследовании автор использовал материал, который не поддается фальсификации и разночтению. И потому его открытие дает нам картину Подлинной истории человечества, оно позволяет нам связать воедино и выстроить в логическую схему тысячи несвязуемых прежде фактов истории древности и средневековья. Попутно это открытие разрешает сотни иных проблем, существующих ныне в истории, археологии, антропологии, лингвистике и сопутствующих дисциплинах - проблем, порожденных отсутствием базовой исторической доктрины, зиждущейся не на умозаключениях историков и не на субъективных летописях-хрониках, а на реальном ходе Истории. Теперь такая база есть. Мировая наука получила не только точку опоры и точку отсчета, но и рычаг, при посредстве которого можно многое перевернуть в нашем мировоззрении, приближая его к объективному, реальному.

Около двадцати лет посвятил Ю. Д. Петухов исследованию протоиндоевропейской общности и этносов, вычленившихся из нее. И не напрасно. Результаты более чем внушительны. В этом вы убедитесь сами по прочтении монографии. В отличие от подавляющего большинства отечественных и зарубежных ученых ему удалось проводить свои научные изыскания не только в тиши кабинетов и библиотек, но и непосредственно на местах, в очагах зарождения и бытования протоиндо-европейцев - в Иерихоне, Чатал-Уюке, Алаче, Хирокитии, Хаттуссе, Язылыкае и др. Он шел, ехал, плыл тропами, дорогами, путями древних переселенцев, что разбрелись по всему свету, унося от далекой прародины корни своего языка, своей мифологии... унося своих богов. Поэтому книга и названа "Дорогами Богов". Лингво- и мифоанализ позволили проникнуть в глубины недоступные никаким хроникам и летописям - язык невозможно сфальсифицироватъ, как и саму архаику первоэт-носа, сохраненную его прямыми потомками.

Неопровержимость выводов Ю. Д. Петухова в его научном труде позволяет нам еще до широкого обсуждения в мировой академической печати утверждать, что им совершено открытие глобального характера. Проблема протоиндоевропейцев и бо-реалов, основная проблема индоевропеистики, разрешена. Остается лишь один вопрос - готова ли научная общественность мира к восприятию совершенного открытия.

Редакция

Наш путь ведет к божницам Персефоны, К глухим ключам, под сени скорбных рощ Раин и ив, где папоротник, хвощ И черный тисе одели леса склоны... Туда идем, к закатам темных дней Во сретенье тоскующих теней.

Максимилиан Волошин

Почти два века бьется ученый мир планеты над "неразрешимой" загадкой: древние индоевропейцы - кто они, откуда? В научных, околонаучных и псевдонаучных дискуссиях сломаны десятки тысяч скрестившихся копий, выстроены и разрушены сотни гипотетических зданий, попран не один десяток авторитетнейших мнений, издано бесчисленное множество самых различных по значимости трудов. Но при всем при этом сказать, что "академическая наука" уверенно приближается к разгадке одного из самых сложных и запутанных вопросов истории, было бы неверно. Почти два века индоевропеистике! А "академики" по-прежнему топчутся у самого подножия загадочного и непостижимого сфинкса.

Научное сито за все это время отсеяло около двух десятков наиболее достоверных гипотез о происхождении индоевропейцев и их дальнейших путях. И хотя некоторые из этих гипотез обрели ныне право почти непреложных догм и кочуют из издания в издание в сопровождении все новых и новых комментариев надо признать, и они остаются на данном этапе всего лишь предположениями. А если выражаться точнее, то некими гипотетическими схемами, выстроенными авторами с использованием, разумеется, вполне достоверного фактического материала, который укладывается в рамки этих схем и не разрушает построения. И как бы ни были привлекательны подобные схемы, мы должны отдавать себе отчет в том, что скажем, даже самым тщательным образом снятый план города еще не является самим городом или - пример из другой области, - как бы ни устраивала нас модель атома Бора-Резерфорда, она очень далека от самого атома, она является лишь упрощенной до предела схемой этого непостижимого микроскопического объекта. Но если план или карту города мы снимаем, составляем, имея перед собой сам город как вполне реальный объект, и свойства атома изучаем при помощи приборов, отмечающих опять-таки реально существующие ныне явления, то, берясь за воздвижение "индоевропейской" гипотетической башни, даже обремененный научными званиями автор должен, наверное, помнить - многие из камней, заложенных в основание, могут оказаться лишь призраками или же выстроенными в свою очередь схемами. Схема, помноженная на схему! Схематизм в квадрате. И трудно что-либо поделать, ибо не каждый день приносит нам наука новые и вполне достоверные открытия - дверь истории распахнута лишь в одну сторону.

Схематизм же приводит нас к однобокости и черно-белому видению мира: или так, или эдак! или только по схеме номер один, или только по схеме номер два! или норманизм, или антинорманизм! и т. д. до бесконечности. Школы и схемы воюют друг с другом, не желая уступить ни пяди. И тем самым проигрывают! В жизни не бывает "только так" или "только эдак". В жизни бывает "и так и эдак", говоря попросту. "Родина индоевропейцев - в Малой Азии!"- утверждает один исследователь. "Нет, только на Балканах, и нигде в ином месте!" - твердит свое другой. "Все не так, - утверждает третий, - в Центральной Европе!" И каждый находит неисчислимое множество аргументов для доказательства именно своей схемы.

Нам же, взявшимся обобщить некоторые данные по индоевропеистике и этногенезу славян, а также пытающимся в свою очередь высказать некоторые соображения и предположения, хорошо бы придерживаться мудрого совета Ф. М. Достоевского, сказавшего как-то, что жизнь значительно сложнее даже самой умнейшей из схем, в которую мы пытаемся ее втиснуть.

Но это вовсе не означает, что мы оттолкнем от себя проверенные временем модели человеческой истории, нет. Без учета накопленного опыта поколений, без знаний, которыми одарили нас предшественники нет пути вперед. Другое дело - отделить знания подлинные от голых, чисто умственных конструкций и ложных стереотипов. Непростое это дело! Вот, к примеру, ну как доказать современнику, что первобытный человек никогда не жил в пещерах, что пещеры эти были капищами, хранилищами, убежищами на время, но ни в коем случае не жильем? Как сделать это, если ложный стереотип о "пещерном человеке" вбивался в мозги поколений десятилетиями и продолжает вбиваться и поныне?! И на таких вот ложных стереотипах строятся ложные обобщающие схемы. Серьезные исследователи время от времени пытаются протестовать против подобной профанации. Но где им тягаться со средствами массовой информации и с учебниками, излагающими из года в год представления столетней давности!

Не будем говорить о постановке исторического образования в нашей стране, это безнадежная затея. Не из учебников и не на лекциях узнает наш современник об открытиях и находках, причем не то что новых, новейших, а десяти-, двадцати-, сорока- и шестидесятилетней давности, а из малотиражных научных да научно-популярных книг и брошюрок, из редкой исторической периодики. И потому он, современник, находится по сию пору не просто в неведении, а по большей части в плену ошибочных или устаревших представлений, облегчающих, разумеется, восприятие некоторых исторических процессов, но бесконечно далеких от подлинных событий истории.

Вот основная схема, знакомая нам с ранних лет, со средней школы. Этапы развития человеческого общества: первобытный мрак и невежество - Древний Египет - Древний Восток - Древняя Греция - Рим - варвары, в основном, галлы и германцы, и варварские королевства - европейское средневековье и т. д. Мы не будем пока забираться далеко на Восток или на Юг, а в рамках интересующей нас проблемы приглядимся к местам расселения народов индоевропейской языковой семьи и их ближайших соседей. Итак, что мы имеем из учебников? Да чуть ли не периодическую систему по типу системы Д. И. Менделеева, где каждому народу-элементу отведено строго указанное ему место в некой табличке - временной и географической. Ну до того все четко и строго, что диву даешься! И естественно, в Древнем Египте - египтяне, на Древнем Востоке - шумеры, ассирийцы, финикийцы и иудеи, в Греции - греки, в Риме - римляне, между двумя последними этносами полустрокой затесались вообще непонятные и необъясненные для школьника этруски, кстати и вовсе вычеркнутые из последней редакции, затем в Европе франки, алеманны, англы... Где-то с самого краешку чуть маячат славяне, да и то южные, появляющиеся лишь к V-VI вв. н. э. только с переселением их на Балканы, а потом авары, гунны, венгры... И все - кучками, группками, периодами, классами и подгруппками. Да простит меня читатель за невольное сравнение, но такое впечатление, что идешь вдоль какой-то временной оси по схематически выстроенному зоопарку, точнее - антропопарку, в котором все сидят строго по своим клеткам и вольерам без права выхода наружу и на каждой такой клетке-вольере табличка: такой-то и такой-то, с такого-то времени и по такое! В лучшем случае на той же табличке указано: тогда-то и тогда-то отразил (или не отразил) нападение обитателей соседней клетки. Не спорю, возможно именно такая упрощенная разбивка способствует лучшему усвоению школьником материала, как, впрочем, и студентом, но именно она и лишает возможности видеть историческую реальность как сложнейший и полиэтнический процесс.

На завершающем этапе формирования древнегреческой культуры мы видим "классических" греков и как-то спонтанно приписываем именно им, грекам, приоритет на всех предыдущих этапах. То же и с римлянами, и с другими "классическими" народами. Вместо многомерное(tm) и полифоничности в учебниках сплошные плоскости, временами пересекающиеся, но не перестающие от этого быть плоскостями.

Все классифицировано в схеме, все распределено и разграничено, за каждым народом закреплен как бы порядковый номер, каждому отведена своя не только экологическая, но и историческая "ниша".

Где-то в конце VIII, а то и Х в. непонятно откуда появляется фигура дикого и звероватого восточного славянина, будто с неба упавшего на свою землю. Вот и видим мы на картинке из учебника некое существо в долгополой рубахе, ковыряющее землю грубой деревянной палкой, и внешне-то не похожей даже на соху. Еще это существо собирает грибы, развешивает кадушки-борти и заостренной хворостиной бьет рыбу в реке. Такое вот представление получает молодой человек о своих предках - представление, которому не десять и не шестьдесят лет от роду, а исполняется двести лет в обед, которое годилось для миллеро-шлецеровских времен и которое упорно протаскивается из учебника в учебник и поныне. Воистину бессмертная схема!

Мы не будем сейчас вдаваться в детали и опровергать те ложные стереотипы, которые и так не выдерживают ни малейшей критики. Скажем лишь, что неизвестно откуда появившиеся существа за один-два века не смогли бы просто-напросто ни при каких обстоятельствах создать Гардарику - "страну городов" - на обширнейшей площади и самую древнюю в Европе литературу, уступающую по древности лишь литературам античного времени*, но превосходящую по тому же признаку литературы английскую, французскую, немецкую и пр. И все это непреложные факты. А схема живет! Тиражируется, навязывается. Но в рамках самой этой схемы жизни нет!

И можно биться внутри схемы-клетки, как бьется и мечется зверь в своем вольере, как рыба в садке, и ничего так и не понять, не увидеть, не осмыслить. Что же делать, как быть? Да очень просто - надо выйти из клетки-схемы, отойти подальше от нее и, не упуская из виду известных моделей и схем, пристальнее приглядеться к жизни во всем ее многообразии.

* В настоящее время все больше серьезных исследователей приходит к выводу, что "античные" произведения были написаны в Средневековье. А следовательно, русская литература по древности не уступает и им (прим. редакции).

Так мы и попытаемся поступить. И для начала немного напомним читателю основы индоевропеистики, то немногое, что достаточно достоверно и практически не вызывает сомнений.

Большая часть исследователей сходится на том, что индоевропейцы, как единая языковая и этническая общность, существовали в хронологических границах V-IV тысячелетий до н. э. Иногда границы расширяют то в одну, то в другую сторону на целую тысячу лет. Но если поиск в сторону удревления проблемы дает результаты хотя бы по части выяснения корней самих индоевропейцев (то есть, в вопросе происхождения праиндоевропейцев), то омолаживание, как правило, не приносит искомых плодов, ибо уже в III тысячелетии до н. э. мы наталкиваемся на расхождение индоевропейских диалектных групп, а следовательно, на расхождение самих этносов, выделявшихся из общеиндоевропейского.

Один могучий корень дал множество ветвей и еще больше побегов. Мы заведомо сейчас не касаемся немаловажной детали нашего "растения" - ствола, о чем речь пойдет ниже.

Но надо отдать должное лингвистам, которые, пожалуй, достигли наибольших успехов в индоевропеистике. Благодаря им мы можем довольно-таки четко ориентироваться в этом раскидистом древе, во всяком случае, не слишком плутать, ведь у нас есть проверенные и четкие вехи. Но сразу же добавим, речь идет об индоевропейской языковой семье. И потому не следует всегда однозначно отождествлять язык и народ, так как бывает, что эти понятия не соответствуют: неиндоевропейский этнос, подпавший под влияние индоевропейцев, может быть носителем их языка, и наоборот. В каждом конкретном случае необходимо помнить об этом.

Итак, за пять-семь тысячелетий существования народов этой семьи разрослась она необычайно. Назовем основные группы-ветви. Из италийской ветви вышли латынь, окский и умбрский языки. Первый из них послужил основой для французского, португальского, испанского, румынского, каталонского, итальянского языков. Из кельтской ветви вышли побеги бретонский и валлийский, ирландский и шотландский. Хетто-лувийская и тохарская ветви ограничились языками, заключенными в названиях самих ветвей. То же самое можно, пожалуй, сказать и об армянской, албанской и древнегреческой веточках - из них не вышло пышных побегов. Зато индийская ветвь расцвела вовсю - санскритом, бен-гали, непали, хинди, панджаби, ассамским, цыганским и другими языками. Почти такое же цветение дала иранская ветвь - она украшена авестийским, курдским, персидским, осетинским, пушту, таджикским, скифскими языками. На балтийской ветви три побега - латышский, литовский и прусский. Еще две могучие ветви, которые по праву могли бы быть названы уже сейчас стволами. Это германская, давшая языки английский, немецкий, испанский, нидерландский, датский, шведский, норвежский, фарерский. И славянская ветвь с ее старославянским, болгарским, сербскохорватским, чешским, словацким, словенским, польским, белорусским, украинским и русским языками. Одно перечисление далеко не всех языков семьи заняло достаточно много места. Территория же, занимаемая их носителями, и вовсе необъятна, даже если не включать в нее Нового Света и Австралии, а ограничиться лишь исконными землями, занятыми индоевропейскими народами к началу нашей эры.

Но ведь заняли они эти территории не сразу, ведь процесс расселения продолжался не одну тысячу лет, и была какая-то исходная, если не точка, то вполне реальное и осязаемое место, где сформировалась изначальная общность. То есть, встает вопрос о прародине, один из ключевых вопросов индоевропеистики и всей исторической науки в целом. Где эта земля обетованная для большинства нынешних европейских народов?! Ответа нет, во всяком случае, достаточно убедительного и однозначного. Таинственная и загадочная прародина индоевропейцев - найдем ли мы ее когда-нибудь?

А следом тянутся загадки не менее сложные и не поддающиеся разрешению, целой цепочкой тянутся. Как они расселились? В каких направлениях и в какой последовательности? Каким образом? И какие оставили следы на пути своем? Какие народы поглотили во время неостановимого своего движения? Какая часть их самих, где и когда была поглощена? И главный вопрос - кто же они были, в конце-то концов, эти загадочные наши предки - индоевропейцы?

Первоначально прародину искали на Востоке и в Центральной Азии, чем-то прельщали исследователей именно те места, в основном, близостью к Ирану и Индии. Предполагали, что она располагалась в районе Каспийского моря или в древней Бактрии, на ее земле. Были и вовсе фантастические теории о заснеженной и высокогорной прародине где-то в Гималаях. Все эти предположения отпали сами собой, когда лингвисты основательнее взялись за дело и установили, что в праиндоевропейском языке не было обозначений для среднеазиатских животных и растений, тем более, для гималайских или прочих столь же экзотических. И поиски сразу же переместились в Юго-Восточную Европу: от Дуная до Каспия. Были, правда, поиски на крайнем западе Европы и на ее севере. Но наличие там достаточно мощных субстратных слоев, пластов доиндоевропейских языков, как и следы позднего проникновения туда самих индоевропейцев, делало такие поиски безрезультатными:

Испания и Исландия со всеми прилегающими областями сразу выпадали из сферы интересов индоевропеистов. Северо-восток Европы был плотно заселен угро-финскими народами, об этом свидетельствовали гидронимы - названия рек, озер, болот, ручьев, притоков. Оставались центральная и восточная части Европы, а также весь ее обширный Юг. Балкано-Карпатский регион в совокупности с Малой Азией еще с глубокой древности представлял собой район, отличавшийся многочисленными связями культур. Большинство исследователей сосредоточили свое внимание на нем. Но не остались без внимания ни Передняя Азия, ни Эгеида, ни Северное Причерноморье, входящее в более обширную и также охваченную исследованиями циркумпонтийскую зону.

Нет необходимости пересказывать содержание бессчетных томов, составленных поисковиками. Можно сказать лишь одно: Центральная Европа и Передняя Азия как-то постепенно отошли на второй план, не исчезнув из поля зрения впрочем. А основные усилия исследователей обратились к районам Средиземноморья и Причерноморья. На этом дело застопорилось. Споры продолжаются. Ответа нет.

Но, несмотря на это, параллельно велись исследования и другой проблемы: как расселялись индоевропейцы? Времена излишне самоуверенных германских ученых, объявивших свою землю пупом Вселенной, из которого распространились цивилизаторы-культуртрегеры во все края земли, давно прошли. Позабылись басни о воинственных пратевтонах, которые под названием археологической культуры "боевых топоров" несли, якобы, праславянским народам силовыми методами цивилизацию. Оказалось, что вполне подлинная культура эта к "тевтонам" отношения не имела, а многие считают даже, что и распространялась она в обратном направлении. Но кое-что и германские историки, археологи, лингвисты сделали для решения проблемы, несмотря на явный националистический подход. И в частности, они смогли найти в себе силы для того, чтобы признать-таки существование праславян в те времена, на что никак не могут решиться наши составители учебников. Иными словами, теория германского культуртрегерства за минувшие десятилетия не оправдала себя.

Да, времена романтизма прошли! Канули в небытие и романтические теории "арийских завоеваний". Они выглядели слишком уж красиво - армады завоевателей, вооруженных до зубов и сплоченных не только необычайной дисциплиной, но и каким-то невероятным для тех времен национальным духом, - выражаясь языком Л. Н. Гумилева, некие неистовые суперпассионарии - огнем и мечом покоряли одну неведомую и экзотическую страну за другой, везде устанавливали свой жесткий, но справедливый порядок, попутно приобщая аборигенов к культуре. Сплошная романтика подвига и свершений! Все это лучшим образом подходило для романов и кинофильмов, щекотало нервы восторженным мечтателям, но не имело к жизни никакого отношения. Жизнь была значительно проще. Никакой романтики, никаких сантиментов! Лишь восемнадцатый век и начало девятнадцатого влили в нее струю романтического жанра, докатившуюся до века двадцатого и отхлынувшую под напором практицизма.

Не было никаких воинственных бестий. Это установлено достаточно точно. А были скотоводы-кочевники, переселявшиеся с места на место если и не черепашьими темпами, то во всяком случае и не со скоростью воинских порядков или же кочевников-тюрков средневековья с их стремительными набегами. Вот эти самые скотоводы, разводившие коров, быков, свиней, а также, что крайне важно, лошадей, переходили с пастбища на пастбище семьями, родами, племенами, удаляясь от какого-то центра в разные стороны. Безусловно, и у них были столкновения с местным населением тех краев, что они осваивали. Все было: и стычки, и сражения, и затяжные усобицы. Но не было одного - планомерного и целенаправленного завоевания земель с целью подчинения проживающих на них племен, народов. Потому-то и дошли до нас из древнейшей праиндоевро-пейской терминологии не названия оружия, а слова, обозначавшие упряжь, скот, растительность пастбищ и окрестностей, названия рыб, вылавливаемых в реках, зверей, живущих в лесах. Переселение это занимало очень длительные отрезки времени, за которые успевали изменяться до неузнаваемости языки и менялся внешний облик людей - последнее из-за смешения с аборигенами.

Существует, правда, еще одна теория о распространении индоевропейских языков не путем расселения самих носителей, а путем передачи языков и диалектов от соседа к соседу, то есть, в результате мирной конвергенции, вливания в соседствующие народы отдельных носителей. Безусловно, и такой способ передачи существовал. И его мы не вправе исключать. Но здесь нам надо вспомнить о вреде схематизма и о том, что не бывает "или так, или никак!". Можно с огромной долей уверенности говорить: языки распространялись всеми существующими способами, а тот, кто вольно или невольно настаивает лишь на "единственно правильной" своей теории, просто вводит нас в заблуждение. Ведь довольно-таки трудно предположить, чтобы язык сам по себе, без носителя, распространился от, скажем, Балкан до Индостанского полуострова - вероятность подобного "самостоятельного путешествия" ничтожно мала. Конечно, индоевропейцы передвигались. Здесь нет и предмета для спора. Другое дело - все ли они двигались, может, кое-кто и остался на месте, по крайней мере, не слишком удалился от этого места? Запомним сей момент в наших рассуждениях, к нему еще не раз придется возвращаться. Как, впрочем, и ко многим другим ключевым положениям, заложенным в этом нашем вступлении.

Сколько было индоевропейцев, хотя бы ориентировочно? Даже порядка мы не сможем назвать! Все сокрыто пеленою веков и тысячелетий. Но не только время тут виновато. Дело в том, что с этим вопросом столкнулись на заре индоевропеистики. Исследователи, задавшиеся им, тут же приходили к выводу, что без антропологических данных определить это число невозможно. А для того, чтобы выявить антропологический тип индоевропейца, надо найти его прародину. Кольцо замыкалось. Путем долгих сопоставлений и накапливания статистики в местах наиболее плотного расселения индоевропейских народов, изучения останков, найденных там, сравнения с основными европейскими расами, живущими ныне, удалось прояснить лишь одно: никакого особого индоевропейского антропологического типа не существовало. Его можно было выделить, сравнивая с соседними крупными расами, например, переднеа-зиатской, эфиопской, лапоноидной. Но вычленить его из рас европейских не было возможности. Легенда о какой-то особой пранации рассыпалась на мельчайшие кусочки, не оставив надежды какому-либо одному из современных народов, а точнее, группе изыскателей, представляющих этот народ, на приоритетность своего племени, своей нации по части непосредственного наследования. За исключением одного народа...

По всей видимости, древние индоевропейцы были уже тогда, в V-IV тысячелетиях до н. э., народом смешанным, состоявшим из представителей многих европейских, а может быть, и не только европейских этносов. И единым стержнем, вокруг которого складывалась новая по тем временам общность, служили, наверное, не только лишь кровнородственные отношения, но в первую очередь язык, культура. Не вызывает сомнений и тот факт, что смешанность первичная, если ее так можно назвать, по мере расселения перекрывалась и смешанностью вторичной, происходившей от вливания в общность иных этносов. Вот такая способность к ассимиляции и ассимилированию и явилась, пожалуй, самой характерной чертой, присущей индоевропейцам. Эта способность сослужила им добрую службу, так как в отличие от замкнутых, закрытых этносов, рано или поздно обреченных на вымирание, они были необыкновенно жизнестойки и обладали социальным противоядием против любых катаклизмов. Этой способности, надо думать, в немалой мере обязаны нынешние представители самой большой в мире языковой семьи. И что особо важно для нас, взявшихся за данное исследование, именно эта черта, именно это свойство помогут понять очень многое в европейской истории последних пяти-семи тысяч лет. Есть над чем задуматься: ведь срок немалый, и пробил себе путь через толщу тысячелетий, сохранил себя в какой-то мере не отдельный этнос, зародившийся в то далекое время, - нет, таковые давно исчезли с лица земли, а пробился к нам, в современность, если можно так выразиться, человеческий сплав. Сплав, обожженный в горниле времени.

Экземпляров: всего - 1 Петухов Ю.Д. Дорогами Богов: Этногенез и мифогенезис индоевропейцев . Разрешение основной проблемы индоевропеистики: Монография...

Размер: px

Начинать показ со страницы:

Транскрипт

1 Л. С. Клейн Древние миграции и происхождение индоевропейских народов Санкт-Петербург 2007

2 Оглавление Предисловие Введение. Этногенез и модель генеалогического древа: проблема кооперации археологии с лингвистикой. Глава I. Иранцы 1. Историческое предание 2. Скотоводы или земледельцы? 3. Бронзовый век: срубная и андроновская культуры 4. БМАК 5. Археология в опознавании иранского этноса 6. Андроновские культуры иранцы или индоиранцы? 7. Проблемы и поиски 8. Археологическое соответствие делению иранских языков 9. Проверка гипотезы 10. Заключение Обсуждение ПРИЛОЖЕНИЕ: А. А. Ковалев. Скифы-иранцы из Джунгарии и чемурчекская культура. Глава II. Индоарии 1. Индоарии как пришельцы в Индии 2. Ригведа и археология 3. Индоарии в Передней Азии 4. Протогородская и андроновская гипотезы 5. Катакомбные культуры и их индоарийские признаки 6. Контакт с финноуграми в языке и археологии 7. Оценка доказательств 8. Территориальные совпадения 9. Индоарийское наследие у скифов 10. Следствия для анализа контактных ситуаций Обсуждение Глава III. Арии и протоарии 1. Лингвистическая группировка и археологические сообщества бронзового века 2. Путь к исходному единству от срубно-андроновских культур 3. Путь к исходному единству от катакомбных культур 4. Лингвистическая ситуация 5. Проблема археологического соответствия 6. Ямная культура культура ариев? 7. Конь и колесница 8. Погребения с охрой на Западе 9. Сфера ямного воздействия Обсуждение Глава IV. Проблема грекоарийского единства 1. Языковое родство ариев с греками 2. Корни ямной культуры 3. Мегалитическая подоснова 4. Майкоп и его окружение 5. Европейский характер Новосвободненской культуры 6. Неожиданные параллели индоариям и грекам 7. Арии в Майкопе и Триполье? ПРИЛОЖЕНИЕ: Ю. Е. Березкин. К этногенезу индоевропейцев: некоторые мотивы сравнительной мифологии Глава V. Грекоарии и их происхождение 1. Антропоморфные стелы 2. Танцующие человечки и Нальчикская гробница (экскурс на Кавказ) 3. Святилища энеолита 4. Средний Стог

3 5. Хвалынская культура 6. Курганные культуры раннего энеолита 7. Корни ямной (репинской) культуры и западный вклад 8. Проблема совмещения культурнйо филиации с языковой 9. Импликации для лингвистов 10. Грекоарии единство в мифологиях: кентавры 11. Гандхарвы и киннары 12. «Керносовский идол» Глава VI. Миграции фригийцев и происхождение армян 1. Происхождение армян 2. Историческое предание 3. Фригийцы бхриги мушк 4. Хронология вторжения в Малую Азию 5. Археологическая идентификация мигрантов 6. Носатые сосуды и Насатья 7. Среднедунайские культуры бронзового века в Индии 8. Исходный очаг на Среднем Дунае 9. Этническая идентификация в Индии бхригу 10. Увязка фригийцев Малой Азии с Дунаем 11. Место фригийской миграции в истории Глава VII. Греки и фракийцы 1. Приход греков? 2. Аргументация автохтонистов 3. Выбор миграции 4. Пришельцы в Микенской культуре 5. Субстрат или суперстрат? Вопрос о фракийцах 6. Фракийские судьбы 7. Археологические соответствия 8. Идентификация протофракийцев 9. Этногенез фракийцев 10. Наследие протофракийцев Глава VIII. Греки и хетты 1. Искомая смена культуры 2. Проблема исходного очага миграции 3. Проблема истинного субстрата 4. Еще раз об исходном очаге: баденская культура 5. Хетты и другие 6. Катастрофы в Малой Азии 7. Хетто-лувийская экспансия в Европе 8. Проблема хетто-лувийского наследия у греков 9. Хетты и арии 10. Итог Глава IX. Неуловимые протогреки 1. Проблема и спектр возможностей решения 2. Невидимые миграции 3. Ближайшая аналогия приход дорийцев 4. Следы протогреков 5. Кто были греки? 6. Веер гипотез Глава X. Миграция тохаров в свете археологии 1. Под именем тохаров 2. Серы на шелковом пути 3. Еропеоидные соседи Китая 4. Индоевропейский вклад в китайских языке и культуре 5. Выбор археологической культуры для тохаров в Азии - карасук 6. Лесное прошлое тохаров и фатьяновская культура

4 7. Критика моей гипотезы и мои возражения Заключение: концепции и импликации 1. Результаты и три концепции 2. Три прародины 3. Эзотерическая археология 4. Методы преодоления искушений 5. Политизированная археология 6. Веер гипотез 7. Некоторые перспективы Литература Список участников обсуждений Указатели именной и предметный Список рисунков

5 Предисловие Эта книга написана мною в 2006 г. и обсуждалась по главам с ноября 2006 г. по июнь 2007 г. в серии докладов на заседаниях Школы Индоевропеистики под председательством чл.-кор. РАН проф. Н. Н. Казанского и проф. Л. Г. Герценберга в Институте лингвистических исследований Российской Академии Наук. В заседаниях и обсуждениях принимали участие сотрудники Института лингвистических исследований и Института истории материальной культуры РАН, Эрмитажа и Гос. музей истории религий, преподаватели и студенты Санкт-Петербургского университета. Приношу признательность руководству Школы и директору Института лингвистических исследований за поддержку, а участникам обсуждений за ценные советы и замечания. Особой благодарностью я должен отметить постоянную помощь студента кафедры археологии С. В. Воронятова в подготовке иллюстраций к докладам и книге. Обсуждение глав публикуется здесь же (в сокращении), после каждой главы. Коллеги великодушно предлагали мне опустить их частные критические замечания, с которыми я согласен, и просто ввести в текст поправки. Это, конечно, улучшило бы мой текст и, возможно, упростило бы чтение, но я счел бы такое тихое присвоение чужих вкладов нечестным. Кроме того, по себе знаю, что не только знание истин полезно, но и путь к нему тоже очень интересен для читателя. Поэтому я решил не изменять первоначального текста своих докладов (за исключением мелких поправок, не относящихся к сути), чтобы выступления моих коллег не утратили мотивировки, а дискуссия не утратила живости. Читатель, имея всю полноту дискуссии сам разберется, какой вариант решений считать последним словом.

6 Введение Этногенез и модель генеалогического древа: проблема кооперации археологии с лингвистикой 1. Археология: иллюзии и реальность. У лингвистов есть одна иллюзия относительно археологии, которую многие археологи разделяют. Построив красивое генеалогическое древо происхождения языков (от праязыка к дочерним и «внучатым»), лингвисты ожидают найти этому древу точное соответствие в археологии в генеалогическом древе происхождения археологических культур. Это с тем, чтобы, наложив одно на другое, получить для своего древа недостающие ему координаты места и времени. Если современная археология не может предоставить лингвистике такое древо, то это рассматривается как досадная, но временная задержка, обусловленная недоразвитостью археологии нехваткой собранных материалов или несовершенством методов, недостатком старания или злой волей (приверженностью априорным концепциям в угоду национальным амбициям разного рода). Предполагается, что с дальнейшим накоплением материалов и с их более совершенной обработкой, с повышением объективности, такое древо археологи обязательно построят. Что это произойдет вот-вот. И археологи стараются оправдать эти надежды. Но у них получаются десятки взаимоисключающих вариантов древа (гипотез о происхождении индоевропейцев уйма), и нет объективных критериев установить один вариант, отвечающий реальности. Эта ситуация не имеет перспектив положительного решения. Напротив, единого древа культур, построенного на независимых основаниях и соответствующего древу языков, нет и не будет построено никогда. Это принципиально невозможно. Этногенез и культурогенез не совпадают. Дело в том, что язык наследуется в основном как целое и изменяется только сугубо постепенно, иначе он не может функционировать. Во всех ситуациях взаимодействия и смешивания языков один остается основой, а другой дает примеси, более значительные в фонетике, менее в лексике (слабо затрагивая основной фонд), еще меньше в морфологии. Культура же может передаваться частями, может собираться из компонентов разного происхождения, взятых из разных источников, в любых сочетаниях и пропорциях, может изменяться быстро и радикально. Через каждые несколько сотен лет она претерпевает внезапные и коренные преобразования. На каждом этапе образуются, по сути, новые культуры, у каждой не один корень, а несколько; они расходятся в разные стороны, и выбрать этнически «главный» невозможно. Это невозможно потому, что ни количественные, ни качественные критерии что ни взять за основу: керамику, способы погребения, устройство жилища и т. д. не способны определить, с каким из вкладов сопряжена языковая преемственность. В каждом случае это происходит по-своему. Поэтому нити культурной преемственности образуют не древо, а сеть, из которой свои древеса археологи нарезают по произволу, в основном чтобы угодить лингвистам. У лингвистов не бывает споров о происхождении любого индоевропейского языка, если он достаточно полно представлен. Нет споров, принадлежит ли польский язык к иранской ветви или к славянской или к германской. Споры же о происхождении культур представляют не исключение, а правило. Существует по несколько гипотез о происхождении каждой археологической культуры. Большей частью все они верны, выбрать «самую верную» невозможно. На деле археологи, двигаясь ретроспективно по линиям культурной преемственности и стремясь нащупать соответствие языковой преемственности, вынуждены через каждые несколько шагов останавливаться на развилке и гадать, какую из нескольких дорог избрать (Клейн 1955: 271; 1969: 30). Для выбора они могут использовать только внеархеологические критерии, потому что внутри археологии таких критериев нет. Лишь в исключительных случаях, при особо благоприятных обстоятельствах (длительная изоляция, или резкое и целокомплексное переселение и т. п.) археологи могут собственными силами, по своим данным сделать надежное суждение о преемственности. Обычно же, осознанно или неосознанно, за нитью Ариадны они обращаются к лингвистике.

7 Есть и еще одна иллюзия, связанная с археологией, которую лингвистам следовало бы учитывать. Лингвисты знают, что у них в лингвистике есть лишь очень слабая возможность упорядочивать материал по абсолютной хронологии это глоттохронология Суодеша. А вот археология, полагают лингвисты, располагает истинной возможностью строить абсолютную хронологию и предлагает лингвистике надежную опору в этом. На самом же деле в археологии нет вовсе опор для абсолютной хронологии. Археология имеет внутри себя только возможности строить относительную хронологию. Построить нечто аналогичное глоттохронологии Суодеша в археологии невозможно. Ведь если язык имеет стабильную грамматическую систему и даже в лексике не может изменяться ни слишком быстро, ни слишком медленно, то материальная культура не является системой и способна изменяться любыми темпами, менять темпы и изменяться разными темпами в разных своих частях. Поэтому все свои абсолютные опоры археология берет извне в письменных источниках, палеонтологии, геологии, радиохимии, дендрохронологии и т. д. Другое дело, что она поднаторела в этом изыскании внешних опор, в упорядочении своих относительных дат и сведении их в сложные системы, а затем в надевании этих систем на внешние опоры абсолютной хронологии. Но это не ее собственные опоры, и она меняет свою хронологию, когда изменятся эти внешние опоры. Такими случаями и являются две радиоуглеродные революции первая произошла в 1950-е годы, когда радиоуглеродный метод углубил многие датировки на сотни лет, а вторая в конце 1960-х начале 1970-х, когда были выстроены колонки дендрохронологии протяженностью в десять тысяч лет, и радиоуглеродные даты стали выверены (калиброваны) по дендрохронологии. Это углубило даты еще больше, для энеолита - на добрую тысячу лет. И вот уже четвертое десятилетие археологи строят хронологию в этом новом ключе. 2. Лингвистика: преодоление иллюзий. Подобно тому, как лингвисты уповают на археологию, и археологи в свою очередь питают наивные надежды, что у лингвистов всё в порядке. Что генеалогическое древо индоевропейских языков, пройдя столетнюю обработку, приняло оптимальную форму и другим вырасти не могло. А это тоже иллюзия. Остаются разногласия и в вопросе о количестве ветвей, и об их взаимном расположении (какое выше на стволе, какое ниже), и о тех соках, которые по ним переданы листьям, и о прививках где и от чего они сделаны. Похоже, что и это не случайные и легко устранимые разногласия, а разногласия неизбежные, коренящиеся в противоречии между живой изменчивостью языкового материала и ригидностью модели генеалогического древа. Генеалогическое древо в идеале предполагает классификацию языков, соответствующую аристотелевым принципам непротиворечивого членения объема понятий: всё раскладывается по ящичкам на основе единого критерия, без остатка, без взаимоналожения. Схема более-менее соответствует результатам биологической эволюции. На деле же в языковом материале мы имеем скорее не классификацию, а типологию в Гётевском смысле: материал роится в многомерном поле признаков, выделяются кластеры, а разграничить их можно по-разному, в зависимости от избранных критериев. Это следствие сложности и переплетенности истории человеческих коллективов - этносов. В природе виды не скрещиваются, не обмениваются признаками. Иное дело человеческие коллективы, их языки. Да, языки взаимодействуют как системы, но когда сталкиваются близко родственные диалекты, системы становятся открытыми. История же индоевропейцев, как показали К. Бругман и А. Мейе, была на большом протяжении историей взаимодействующих диалектов. Отсюда путаница изоглосс. Открывшая эту путаницу ареальная школа лингвистики занялась изучением отдельных явлений, за которыми для нее исчезли вообще языки и семьи. Предпринимались и попытки сменить модель генезиса языковых семей: теория географического варьирования Г. Шухардта, теория волн И. Шмидта, пирамида Н. Я. Марра, близкая к ней модель Н. С. Трубецкого, лингвистический союз Пражской школы, языковая непрерывность Бубриха Толстова. Они не удержались в науке. В большинстве лингвисты остаются приверженными традиционной концепции и продолжают считать, что модель праязыка, из которого произрастает генеалогическое древо, сохраняет свою значимость и свой облик, хоть и с поправками на размытость границ и изначальную расчлененность праязыка на диалекты. Это в теории.

8 На практике же, восстанавливая раннюю историю индоевропейского массива на уровне диалектов и близкородственных языков, лингвисты последних десятилетий придерживаются совершенно иной модели. В их исследованиях мы обнаруживаем диалекты меняющими свои связи. То они образуют одни общности, то, перегруппировавшись, другие, а в языковом материале от этих группировок оседают изоглоссы: медиопассив на -r против медиопассива на -oi/moi, относительное местоимение k ho is против ios, и т. д. Таковы работы В. Георгиева, В. В. Мартынова, О. Н. Трубачева. Вместо динамики генеалогического древа в этих исследованиях предстает нечто, что можно было бы назвать моделью контрданса: все взаимодействуют в медленном танце, образуют пары, тройки и четверки, а через каждые несколько па, почти не сходя с места, кавалеры меняют дам. Но бывает, что те перебегают вовсе в другие построения. Это неплохо отвечает тому, что находит в своих материалах археология. В ней всё реже настаивают на принципиальном совпадении культуры и этноса (как у Брюсова 1956) и всё чаще говорят о многозначности понятия «археологическая культура». Говорят о возможности по-разному истолковывать археологические культуры (этнос, политическое объединение, религиозная общность и т. п.), о полиэтничных культурах (подразумеваются многоязычные), о перегруппировках населения по-новому в новых культурах (Кнабе 1959; Монгайт 1967; Клейн 1991:). Конечно, культура отражает некую общность населения на определенном этапе, но сколь прочную судить трудно. Конечно, от этой общности наверняка остался отпечаток в языке некий пучок изоглосс, но сложился ли в этих рамках единый особый диалект или язык, сказать трудно. Таким образом, в модели контрданса археологической культуре в принципе соответствует не диалект или язык, а пучок изоглосс. Я не говорю здесь вместе с В. Пизани, что «реальны для нас только изоглоссы» (Pisani 1947: 62). Несомненно, существовали языки и языковые семьи. Но археологической культуре соответствует не такой язык из конкретной языковой семьи, не срез одной из ветвей генеалогического древа, а так сказать связка нитей, которые в дальнейшей истории могут быть перевязаны иначе, в ином сочетании, в иные связки. Задача лингвистов определить относительную хронологию подобных связок (через диахронию звуковых законов, тенденции грамматического развития и т. п.). Задача археологов уточнить территорию и относительную, а по возможности и абсолютную хронологию образования этих пучков изоглосс, с учетом того, что последующие миграции, может быть, изменили среду, в которой эти пучки изоглосс отпечатались. Для применения модели генеалогического древа остаются лишь поздние этапы глоттогенеза, когда взаимодействовали уже не диалекты, а родственные языки. Но и здесь требуются существенные оговорки. 3. Миграции. Миграции не только изменяют последующую среду, не только расширяют (или сужают) поле событий. Они могут внести резкие перемены в саму расстановку участников, перетасовать их и развести соседей на дальние края и, наоборот, сомкнуть диалекты, прежде весьма удаленные друг от друга. Реконструкция миграций археологией дело очень трудное, но благодарное. Трудное оно потому, что критерии археологического распознавания миграций шатки, археологические маркеры (признаки, следы) миграций неустойчивы и разнообразны. Американец Хью Хенкен, в своем обзоре линвистических и археологических исследований по индоевропейцам пришел к пессимистическому заключению: «Короче говоря, нельзя сделать никаких правил наперед, потому что каждый случай приходится судить по его собственным критериям, смотря по тому, какие факты представлены, а они часто очень скудны» (Hencken 1955: 2). Но признаки миграций диверсифицированы по видам миграций. В учете этого обстоятельства кроется и возможность объективного распознавания и реконструкции миграций (Клейн 1973, 1999). Польза же от выявления миграций очень велика. Во- первых, выявленные миграции дают возможность проследить истинное развитие общества образно говоря, читать историю, не склеенную из разных книжек.

9 Ведь развитие шло не в рамках определенной местности, а в рамках определенного человеческого общества там, где это общество проживало. Если оно передвинулось, то передвинулось и развитие. Слепо прослеживая развитие в одной местности, мы незаметно для себя переключимся с одного развития на другое. Правда, обычно при смене населения всегда какая-то часть прежнего остается, но всё же это будет другое развитие, имеющее под собой другую логику. Для избежания этого сбоя я ввел в археологию концепцию секвенций (Клейн 1973). Секвенцией я назвал последовательность культур. Суть концепции в различении двух видов секвенций колонные я отличаю от трассовых. Под колонными я имею в виду ряды культур, последовательно сменяющих друг друга в одной местности. В этом виде перед нами предстает материал, и появляется искушение истолковать его как последовательное развитие одного населения, хотя это не всегда так. Под трассовой секвенцией я понимаю развернутую во времени цепь культур одного конкретного общества вне зависимости от территории, занимаемой им на разных этапах его существования. Эти культуры связаны преемственностью, хотя и не всегда на одной и той же территории. Развитие нужно прослеживать в трассовой секвенции, а не в колонной. Эта аксиома очень туго прививается в археологии, хотя всё же прививается (Щукин 1979; Манзура 2002: 245). А для выявления трассовых секвенций нужно распознавать миграции. Во- вторых, в статичном существовании этносы нередко трудно различимы для археолога в силу диффузности границ и возможностей распространения культуры на соседей. Именно дальние миграции позволяют археологам лучше распознать такие этносы. В дальних миграциях сталкиваются заведомо чуждые друг другу этносы, разграничение и противопоставление их проступает очень четко (Клейн 1988). Иное дело, что связь мигрировавшего этноса с исходной территорией и культурой не столь легка, как это представлялось еще недавно. Постепенно археологи стали избавляться от иллюзии, что с этносом передвигается вся его старая культура в неизменном виде. А с этим убеждением были связаны сверхстрогие критерии выявления миграций непременно нужно было найти и показать точное и полное подобие культуры пришельцев их культуре на их старом месте, а таких мест обычно и не находится. Народ редко уходит в миграцию в полном виде и со всей культурой, чаще это, скажем, только молодые воины-мужчины или (при контактах соседних народов) только женщины, поступающие в замужество, или некая религиозная секта. А миграция это такая встряска, что культура сильно и быстро изменяется в ходе миграции. 4. Генеалогическое древо и дельта реки. Существенным изъяном модели генеалогического древа являлось то, что в эту модель вложена неосознанная идея равномерного расширения индоевропейской территории лучеобразными радиально расходящимися и непересекающимися миграциями как растекается пролитая сметана. Еще Косинна в 1911 году рисовал 14 походов индогерманцев в неолите, несущих индогерманскую культуру и язык во все концы Европы, и ему подражал Брюсов (1957), только исходный очаг он перемещал из Германии в нашу степь. А до него это проделывали Эрнст Вале, Г. Чайлд и Т. Сулимирский, после него - М. Гимбутас. Этот центробежный миграционизм не очень далеко уходил от автохтонизма, какими бы дальними ни казались постулируемые им миграции. Во-первых, ядро в исходном очаге оставалось не сдвигаемым с места (Косинну в Германии звали автохтонистом, а не миграционистом), а во-вторых, движение виделось очень правильным это была не переброска, это было расширение ареала. Уже Мейе (1938: 420) говорил: «группировка языков, наиболее близких друг к другу, свидетельствует об их первоначальном расположении: произошло распространение этих языков, а не их перемещение». Такая картина вязалась с господствовавшими в археологии представлениями о нереальности дальних разовых миграций, о достоверности лишь медленного, «ползучего» распространения (доведенного до идеала в Ammerman and Cavalli-Sforza 1979; ср. Neustupny 1982). Эта приверженность оставлена многими российскими археологами еще три-четыре десятилетия назад (Клейн 1968; 1971;1973; Мерперт 1978 и др.), а сейчас страх перед дальними миграциями начал изживаться и в зарубежной археологии (Anthony 1990;

10 Champion 1990; Chapman 1997; Härke 1998). Становится понятно, что индоевропейцы всегда были очень подвижным населением, что на деле были у них и неожиданные переброски с одного конца индоевропейского ареала на другой, противоположный. Достаточно лишь напомнить о тохарах, галатах, готах и вандалах. Что существенного эта не учитываемая возможность вносит в истолкование лингвистических фактов? Во-первых, при определении заимствований обычно дальние совпадения исключаются как заведомо нереальные они относятся к разряду случайных. Это неправильно. Никакие контакты нельзя исключать, всё возможно. Во-вторых, продумывая распространенность некоторых локальных явлений, лингвисты, естественно, рассматривают как взаимосвязанные образования лишь те, что расположены на смежных территориях. Но те народы, которые сейчас разобщены, могли быть соседями в прошлом. Скажем, передвижение согласных, объединяющее германские языки с фракийским, фригийским и армянским, предполагает, что все их предковые диалекты находились в центре Европы. Включая армян. Как и тохаров. В-третьих, как осуществляется реконструкция праиндоевропейского словаря? Формируя ее принципы, Мейе понимал, что сохранность одной лексемы во всех группах индоевропейских языков редкость, «поэтому, - писал он, - приходится под ИЕ словами разуметь слова, общие нескольким ИЕ диалектам при условии, чтобы они представляли все фонетические и морфологические изменения, характеризующие те диалекты, к которым принадлежат, и чтобы исторические свидетельства не указывали на позднейшее их появление» (Мейе 1938: 382). Но эти условия не всегда удается гарантировать. Поэтому на практике в определении древности лексем и вообще редких явлений дальний их разброс считается свидетельством восхождения к общему фонду. Достаточно всего нескольким из индоевропейских языков, но разбросанным на противоположные концы индоевропейского ареала, иметь схожие формы, чтобы эти формы были объявлены восходящими к индоевропейскому праязыку. А ведь эта территориальная удаленность схожих форм друг от друга может быть результатом позднейших миграций, перенесших эти формы из положения изоляции народов в положение контакта. То есть эти формы могут быть локальными. А отсюда могут быть очень важные коррективы в картине индоевропейского глоттогенеза: то, что обычно относят к общеиндоевропейскому фонду и что в глазах лингвистов характеризует праиндоевропейскую культуру и среду, на деле может относиться к более позднему времени. Быть результатом дальних странствий, так сказать, перелетов с одного конца Европы на другой. К этому добавляется то, что такое же проецирование поздних явлений на праиндевропейское время происходит и в истории культуры, но там проецируются обычно те явления, которые являются общими для всех индоевропейцев в более позднее время. Так, праиндоевропейцам приписываются кремация как основной способ погребения и боевые колесницы. Между тем, оба явления возникли слишком поздно, чтобы быть праиндоевропейскими. Они возникли тогда, когда уже существовали отдельные индоевропейские языки. Хороший пример представляет ритуал ашвамедхи жертвоприношение царем белого коня. Он зафиксирован у индоариев, италиков и кельтов (Dumont 1927; Dumézil 1070). В нем реконструируется участие правого коня из упряжки, а сама парность связывается с близнечным культом через ашвинов, Диоскуров и германских Хорсу и Хенгиста. Но, как заметил Мэллори, использование коней в парных упряжках датируется не раньше середины III тыс. до н. э., а разделение индоевропейцев теперь относят к гораздо более раннему времени. Он находит в этом противоречие (Mallory 1989: 136). Разрешить это противоречие можно, лишь отделив контакты, в которых сложился этот ритуал, от общего индоевропейского прошлого и предположив тесное соседство народов, ныне разделенных большими территориями. Поэтому было бы лучше представлять происхождение индоевропейских языков даже на поздних этапах не в виде древа, а в виде дельты реки, рукава которой делятся и сливаются по-новому (рис. 1). Наглядный образ набросан в моем популярном очерке об индоевропейцах (Клейн 1984 но конкретизация путей развития там произвольна). И то образа дельты недостаточно надо еще представлять, что эти рукава могут

11 перебрасываться с одного края дельты на другой по туннелям или акведукам. А если уж представлять древо, то с очень переплетенными и сращивающимися ветвями таких в природе не бывает. Дэвид Кларк (Clarke 1968, fig. 20) отобразил это различие между природным и культурным развитием в наглядной таблице, сопоставив схемы антрополога А. Крёбера и биологов Р. Р. Сокала и П. Х. Э. Снита и добавив свою схему (рис. 2). Не нужно представлять себе историю прилежной работницей, послушно следующей законам, предписанным ей Марксом, Ясперсом, Тойнби или, на худой конец, Гумилевым. История капризная дама, порою соблюдающая законы, но нередко выкидывающая такие фортели, что только диву даешься. 5. Метод совмещения и ретроспективный метод. Таковы трудности, возникающие при попытках согласовать данные археологии и лингвистики на базе модели генеалогического древа. Поэтому остаются две возможности реконструкции, из которых одна рискованная: сразу перенестись к истокам и идентифицировать среду и время обитания индоевропейцев, исходя из их словаря и глоттохронологии. Е. Е. Кузьмина (1994: 265) называет это «методом совмещения». Это прыжок сразу к пранароду, праяыку и прародине. Я бы назвал это методом прыжка с шестом, потому что, применяя его (а шестом служит языкознание), приходится перелетать через ряд эпох от современности непосредственно к эпохе индоевропейского пранарода. В силу этого, а также из-за неустранимых погрешностей лингвистической реконструкции у метода есть свои ограничения. Рискованность этого прыжка состоит в том, что глоттохронология не гарантирует точности своих определений; названия же растений и животных переходили с одного на другое и табуировались; культурная лексика заимствовалась, и заимствования не всегда удается отличить от собственного фонда; наконец, в одной среде существовало по несколько совершенно различных культур. Очень трудно реконструировать чистый праязык, да в таком четком виде он и не существовал. Трудно определить его территорию и ареал, потому что с тех пор изменились географические характеристики (климат, природа, иногда и очертания рек и морей), менялись и значения слов. В последнее время киевский исследователь С. В. Конча (1998; 2002; 2004а) реабилитирует некоторые важные основания лингвистической палеонтологии, но и в его интерпретации результат остается вероятностным. Еще труднее ассоциировать язык и этот народ по таким зыбким признакам с определенной археологической культурой, потому что нет уверенности в этническом характере наличных культур, а часто их несколько в этом районе. В результате мы имеем и сегодня не одну реконструкцию, а ряд лингвистических гипотез о происхождении индоевропейцев, и у каждой свои преимущества и слабости. Какую принять археологам? Конча резонно избрал этот метод для выяснения очага происхождения индоевропейцев, но его результат может быть оспорен. На мой взгляд, основательно звучит помещение этого очага в Центральную Европу, но время распространения индоевропейской речи на степи Восточной Европы (ранний неолит или даже мезолит) этим методом не может быть доказано и представляется чересчур ранним Вторая же возможность ретроспективно продвинуться от каждого исторически засвидетельствованного индоевропейского народа, насколько позволяют материалы, вглубь веков, учитывая доисторические миграции. Таким образом, методу прямого совмещения противостоит ретроспективный метод двигаться от исторически известных языков и народов вглубь веков, прослеживая преемственность постепенно, шаг за шагом, пока где-то в древности корни родственных языков не соединятся в один праязык. Многие считают этот метод главным, ставят его на первое место (Кузьмина 1994: 264). Одно время советские археологи применяли исключительно вариант этого метода, названный Л. А. Гиндиным и Н. Я. Мерпертом (1984: 7) «локалистским» - ограничивали действие метода территорией нынешнего размещения народа, предки которого разыскиваются. Как это мягко формулирует Кузьмина (1994: 63), суть варианта «заключается в доказательстве непрерывной последовательности и преемственности археологических культур на определенной территории с сохранением основного комплекса до известных исторических этнических групп». Сама Кузьмина (1994: 64) настаивает на необходимости сочетать этот метод с «методом этнизирующих признаков», функционально не обусловленных, но главным признает «ретроспективный метод».

12 Отвергая гипотезы об индоиранской принадлежности носителей катакомбной и абашевской культур, Кузьмина (1994: 222) аргументирует свою позицию так: гипотезы отвергаются, «вопервых, потому, что не может быть использован признаваемый нами решающим ретроспективный метод, так как не установлены их прямые потомки и их языки». Ретроспективно двигаться вглубь веков можно только, пока народы прослеживаются историческими свидетельствами. Дальше проникать этим методом могут лингвисты, сводя воедино языковые ветви в одно генеалогическое древо и двигаясь от ветвей по стволу к корням. Загвоздка в том, что это возможно только в лингвистике, а лингвистика дает очень мало возможностей установить время и, главное, место существования пранарода. По культуре же проследить таким образом преемственность совершенно невозможно, потому что, в отличие от языка, объединенного грамматической системой и вынужденного изменяться очень постепенно, культура способна претерпевать радикальные и быстрые перемены, она принимает разные вклады и у нее много корней, нет главного корня. Каждый из корней оставил какой-то след в языке, но который из корней сопряжен с основной языковой преемственностью, неизвестно. Поэтому, если о родстве конкретного индоевропейского языка обычно споров нет, происхождение каждой культуры всегда спорно, а археолог вынужден на каждом шагу останавливаться перед развилкой и гадать, который из корней предпочесть. В этом гадании нередко определяющим фактором служит оглядка на национальное самолюбие и политические потребности. Для археологов ретроспективный метод в том виде, как он применяется, бесполезен. Как я уже объяснял в начале, корней у каждой культуры много, какой выбрать? Если лингвисты имеют в своем распоряжении много ветвей и должны (нередко ощупью) продвигаться к стволу, то у археологов в руках ствол одной культуры, а продвигаться нужно к корням, всегда ощупью, и найти тот, на котором нужный клубень неясно как, а только съев его, увидишь языковое древо. Ствол у них в руках, а корней много и они расходятся в разные стороны, какой из них был сопряжен с передачей основного языка, непонятно. Теоретически мог быть сопряжен любой. Нет корреляции между интенсивностью языкового и культурного вкладов. Тут и археология и лингвистика недостаточны. Норманны господствовали во всех русских городах, в культуре их вклад очень заметен, самоназвание народа происходит от них, а в язык вошла горстка слов. Волжские булгары захватили земли придунайских славян, а в язык вошло только три слова, в том числе самоназвание. С другой стороны, дорийские диалекты заполонили в начале I тыс. до н. э. всю Грецию, историки твердят о дорийском нашествии, а в археологии миграция с севера для этого времени не прослеживается. Всё же у археологов до сих пор не переводятся охотники работать ретроспективным методом, и только им. Основания для этого с одной стороны иллюзия, что можно действовать по примеру лингвистики, а с другой реалистичное представление, что близкие культуры легче узнать, чем далекие, и углубляться легче постепенно. Я не раз критиковал ретроспективный метод археологического исследования, показывая его бесперспективность для археологии в том виде, в каком он применяется (Клейн 1955; 1969). В то же время я понимал, что в этногенезе начинать свой путь археологи несомненно должны ретроспективным методом пока они движутся вместе с историками, опирающимися на письменные источники. В Индии до периода, освещенного Ригведой, в Иране Авестой и сообщениями клинописных табличек, в Греции до пределов критомикенской письменности. В каждом из этих районов нужно найти археологические культуры, соответствующие картине, обрисованной письменами источниками. Только создав эту базу, - так сказать, подвинув трамплин, насколько возможно, вперед, - совершить прыжок. Уже без поддержки письменных источников. Или точнее, несколько прыжков к последовательным сочленениям ветвей древа, всё более близким к общеиндоевропейскому стволу. Но не получается ли всё тот же ретроспективный метод? А он обладает указанными пороками. Я долго думал, как избежать этого противоречия. И пришел к выводу, что единственным способом будет замена письменных источников какой-то другой опорой для археологии. А такой опорой может быть прежде всего лингвистика. Не только она. Есть еще антропология, которая ныне обзавелась палеогенетическими методами и стала чрезвычайно мощным познавательным средством. Ее уже сделанный вклад в изучение неолитизации Европы неоценим. Сейчас уже можно уверенно сказать, что с

13 наступлением неолита значительная часть мезолитической Европы была заново заселена из Передней Азии. И можно узнать, какие области Европы были заселены пришельцами из Передней Азии, а какие неолитизировались в порядке влияний и ассимиляции (Ammerman and Cavalli-Sforza 1984; Renfrew and Boyle 2000; Zvelebil ans Lilley 2000; Novak 2001; Bentley et al. 2002; Gkiasta et al. 2003). Но коль скоро речь идет о судьбах языков, то и без лингвистики не обойтись. Здесь я исследую только кооперацию археологии с ней. Двигаясь ретроспективным методом, важно сознавать, что на каждом шагу возможно несколько путей и выбор самими археологическими данными не определяется. Поэтому здесь не подходит принцип «регрессивного пуризма» в деле синтеза разных источников, выдвинутый немецкими археологами (в частности Г.-Ю. Эггерсом и Р. Гахманом) и выраженный фразой немецких стратегов getrennt marschieren, zusammen kämpfen (Eggers 1959: ; Hachmann 1970: 10-11, 473). Согласно этому строгому методическому принципу каждая дисциплина должна прорабатывать материал самостоятельно, и только результат сопоставить с результатом другой дисциплины чтобы не было самообмана, невольного подлаживания результатов. Я критиковал этот принцип и отдельно (Klejn 1974; Клейн 1974), но здесь должен еще раз подчеркнуть его нереалистичность. Чтобы не быть слепыми в нащупывании нужного корня, археологу необходимо знать в каком направлении искать, то есть учитывать языковое родство, подсказанное лингвистами. И делать это на каждом шагу. Это тоже продвижение, носящее, в общем, ретроспективный характер. Но в таком продвижении видны одновременно все сочленения языкового древа впереди, так что археологи, останавливаясь на каждом развилке своего противоположно ориентированного древа, будут иметь перед глазами всё языковое древо и смогут выбрать на своем древе путь, ведущий к индоевропейскому стволу. Это уже не тот же ретроспективный метод. Это, так сказать, ретроспективный метод с прицелом. Можно ожидать, что он сузит круг, в котором стоит искать прародину индоевропейцев, и этим облегчит работу методом совмещения построенного лингвистами праязыка с данными археологии. Более того, он, возможно, откорректирует и само строительство праязыка. 6. Юговосточные индоевропейцы на схемах древа. Здесь я задался задачей исследовать эту возможность, приняв за отправные пункты несколько индоевропейских языков одной большой ветви ее называли то центральной, то юго-восточной. Задача очень непростая. Эта ветвь начала формироваться уже с самого начала истории выявления индоевропейского родства и модели праязыков и генеалогического древа. Уже у Шлейхера (1863) в его генеалогическом древе иранские и индийские языки стоят рядом и, вырастая из большой ветви, образуют одну веточку, а рядом от той же большой ветви отходит веточка с греческим и итало-кельтскими; славянские, балтские и германские на противоположном фланге (рис. 3-4). Но еще в 1853 г. Макс Мюллер, а в 1858 Э. Лоттнер и в 1871 г. А. Фик построили древо иначе, пустив иранские с индийскими отдельной ветвью, а все остальные - другой, от которой следующими отделяются греческий с латынью (рис. 5 7). Греческий и латынь у Фика сблизились с германскими, потому что он открыл деление языков на группы, позже названные «кентум» и «сатем». Еще более использует результат этого деления Ф. Мюллер (1873) в своем древе языков, ствол которого делится надвое, и греческий с италийскими и кельтскими растут на одной ветви, а иранские с индийскими на второй вместе с германскими, славянскими и балтийскими, только отдельно от них (рис. 8). Всё же схема Шлейхера долгое время оставалась наиболее авторитетной. Младограмматики перешли на другую модель родства, представленную лучше всего теорией волн И. Шмидта (1872) и выраженную в формально-лингвистическом плане пучками изоглосс (собственно графически модель Шмидта и представляет собой пучки изоглосс). В этих пучках мы находим индоиранские языки в одном круге изоглосс, охваченном более широким кругом, в котором по соседству с ними располагаются армянский, фракийский и фригийский языки, а с другой стороны поблизости балтославянские и албанский. Языки германские, кельтские и греческий в центре других кругов, лишь немного задевающих круг индоиранский (рис. 9 10).

14 Б. Дельбрюк в 1880 даже поставил под сомнение все группировки индоевропейских языков в семьи, кроме индоиранской. К. Бругман в 1886 признавал и некоторые другие, а главной счел разделение языков по судьбе в них палатальных переходят ли они в шипящие и свистящие или нет. Это разделило индоевропейские языки на восточные и западные. П. фон Брадтке в 1888 г. назвал эти группировки по звучанию слова сто языками «сатем» и «кентум». В начале ХХ века А. Мейе строил схему членения индоевропейских языков на основе анализа изоглосс как схему территориального разрастания. У него вся совокупность разделена надвое - на восточные и западные языки - вертикалью как раз по принципу «сатем» - «кентум». Но делит эту совокупность пополам и диагональ в этом случае по одну сторону окажутся как раз интересующие нас языки: греческий, армянский, иранский и индийский (правда, еще и албанский). Армянский и албанский у него в центре всей совокупности (рис. 11). В 1921 г. Б. Террачини ввел деление на центр и периферию как основной принцип деления. Он исходил из того, что все инновации распространяются из центра, а на периферии господствует консерватизм. Поэтому языки, развившиеся из центральных диалектов, более продвинуты в отходе от праиндоверопейских норм, а периферийные ближе к праиндоверопейскому (принцип, противоположный националистическому представлению германских ультрапатриотов). Принцип этот поддержали Бонфанте, Девото и др. У Бонфанте всё еще больше значения придается делению восток/запад, но заметно и выделение центра (рис. 12). И. А. Кернс и Б. Шварц (рис. 13) поместили в центр германский с балто-славянскими и греческий с арийскими, остальные расположились по периферии (у Бонфанте всё наоборот). К этому времени древо разрослось. Были открыты и идентифицированы индоевропейские языки Малой Азии хеттский, лувийский, палайский, которые, как считают почти все лингвисты, отделились от индоевропейского древа очень рано и оказались достаточно далеко на юго-востоке в Малой Азии. Затем по анализу субстратной лексики Балкан, топонимики, ономастики и немногих надписей были получены представления о палеобалканских языках фракийском, фригийском, карийском. Эти языки оказались, с одной стороны близки греческому («кентум»), а с другой индоиранским («сатем»). Затем были открыты и изучены тохарские языки, по лексике и морфемам близкие к центрально-европейским, но непонятным образом оказавшиеся еще гораздо дальше хеттского далеко к востоку от индийского. Деление по критерию «сатем» - «кентум» оказалось не коррелирующим с прочими отличиями и было признано поздней локальной инновацией, хотя и широко распространенной. Его и деление на центр и периферию отбросил в 1933 г. В Пизани. Именно он первым отверг генеалогическое значение разделения на группы «кентум» и «сатем». Согласно ему, праиндоевропейский язык не делился изначально на эти две группы. Превращение палатальных в шипящие возникло в одном месте и распространялось по диалектам оттуда. Превращение в свистящие - в другом месте и распространялось оттуда самостоятельно. Вообще многие соответствия, рассматривавшиеся как индоевропейское наследие, не являются таковым, а ведут свое происхождение от более поздних контактов. Это очень важное замечание, но оно не было последовательно проведено в жизнь и самим Пизани. На своей схеме диалекты в праиндоевропейском он размещает соответственно их нынешнему географическому положению (рис. 14). Как можно заметить по дальнейшим вариантам членения индоевропейской семьи (т. е. моделям ветвления древа языков) членение это со времени младограмматиков получало всё больше характер географической стабильности. То есть ветви расходились так, чтобы с минимумом изменений перейти в современное географическое распределение языков. Принималось, что со времени индоевропейского праязыка территория индоевропейцев сильно расширилась, но расширялась она постепенно, и в узком первоначальном ареале сразу же после разделения отдельные ветви занимали примерно те же сектора, которые языки этих ветвей занимают в нынешней большой области конечного расселения. То есть прагерманцы сидели на севере ареала, праславяне на северо-востоке, пракельты на западе, прагреки на юге, праиранцы на востоке, праиндийцы еще дальше на востоке. Это методический принцип простой центробежности, простого радиального расхождения. Так всё это выглядит на схемах Порцига и Краэ, созданных ближе к современности и выделяющих «древнеевропейское единство» из центральных или, скорее, западных

15 языков (Krahe 1954; 1959; Porzig 1954; Порциг 2002). (Любопытно, что оба ушли от необходимости как-то отобразить свои концепции графически.) Порциг (2003: 81) задает вопрос: «отражает ли размещение индоевропейских языков в историческую эпоху как бы в увеличенном виде положение индоевропейских племенных диалектов на их прародине?» И отвечает на этот вопрос положительно: разделение на две группы восточную и западную сохранилось, и те языки, которые были восточными остались на востоке, а те, что были западными, остались на западе. Антрополог Б. Лундман (Lundman 1961) изобразил этот принцип расселения очень наглядно в радиальной схеме (рис. 15). Порциг при этом подчеркивал, что периферийные языки (индоарийский, балтославянские и литовский) сохранили очень архаичные черты не только в грамматике, но и в лексике (2003;). Но другие исходили из противоположного принципа: центральные самые чистые. В 1978 г. Вольфганг Шмид (Schmid 1978: 5, схема) даже построил теоретическую модель родства (соотв. расселения) индоевропейцев в виде концентрических кругов, предположив в центре балтийский праязык как наиболее близкий к исходному (рис. 16). Ровно через сто лет после И. Шмидта в Америке издана книга Р. Антиллы (Antilla 1972), автор которой восстановил теорию волн и построил отношения между семьями индоевропейских языков на основе 24 изоглосс (рис. 17). Наиболее густые пучки изоглосс отделяют греческий от итало-кельтских и хеттского с тохарским, а с индоиранскими и армянским его связывает не так уж много изоглосс. В 1982 г. Франческо Адрадос (Adrados 1982a) практически вернулся к генеалогическому древу Шлейхера, вмонтировав в него хеттский и тохарский языки, рано отделившиеся. Одновременно с отделением тохарского остальная совокупность у Адрадоса распалась на два блока северный (объединяющий будущие западные языки с балтийскими и славянскими) и южный греко-фракийско-армянско-арийский (рис. 18). Гамкрелидзе и Иванов (1984, 1: 415, схема 3) повторили эту схему, причем, как и у Адрадоса, «арийско-греческо-армянский» у них одна ветвь (рис). Ренфру в 1987 г. предложил схожую концепцию (прародина в Анатолии), но он вдобавок исходил из модели постепенного растекания языков, поэтому ему нужно было, чтобы греческий отделился рано от остальных вскоре за хеттским, а индоиранские языки гораздо позже и от одной ветви с протославянскими. Он не дал схемы древа, но только так и можно понять его карту распространения языков из Анатолии (посмотрите на стрелки и прочтите объяснения в тексте см. рис. 21). Марек Звелебил опубликовал в 1995 г. чрезвычайно интересную статью с модификацией теории Ренфру на основе идей Трубецкого о том, что индоевропейского языка не существовало, а процесс индоевропеизации протекал параллельно с процессом неолитизации Европы и осуществлялся в значительной части посредством сплава при контактах (креолизация). В основном его концепция направлена против повсеместности миграций. Но распространение языка из одного первоначального источника (Анатолии) не отвергается, отвергается лишь деление пранарода. Конечная схема всё же очень напоминает древо (рис. 22). На этом древе ветвь индоиранцев далеко отстоит от ветви греков (и естественно: признав анатолийскую прародину, без такого разброса не обойтись). Изобретенная в середине ХХ века глоттохронология Морриса Суодеша поначалу поместила разделение северных ветвей индоевропейского древа в XVIII век до н. э. ± 4 века, что близко совпало с модной тогда схемой Гимбутас (Суодеш с радостью сообщал об этом). А работавший схожим методом, но замерявший по исторически самым ранним состояниям языков, Ифреим Кросс получил дату на 5 веков глубже (Swadesh 1953). Между тем, измерения проводились ведь над одними и теми же языками. И в тех случаях, когда можно проверить, например, в распаде романского и германского праязыков, глоттохронология Суодеша сильно ошиблась. После первого увлечения объективностью и абсолютной хронологией ее версий древа глоттохронология была фактически отстранена от решения этой проблемы. Но и пройдя период испытаний и усовершенствований, она стала выдавать решения, с которыми согласиться тоже не всегда возможно. Так в 2003 г. новозеландские биологи Рассел Грэй и Квентин Эткинсон (Gray and Atkinson 2003) опубликовали свою версию древа, рассчитанную со всеми возможными поправками и применением новейшей статистической методики. Они исследовали 87 индоевропейских языков, используя усовершенствованную базу Айседоры Дайен. По результатам подсчетов генерировали миллионы потенциально возможных древес и

16 отобрали из них по случайному критерию для анализа, а их проверяли на соответствие условиям реального существования древа. У них распад индоевропейского праязыка получился не в VI тыс. до н. э., как это выходило у большинства их предшественников, а приблизительно между гг и до н. э. (рис. 23). Первым отделившимся от общего ствола языком был хеттский, вторым (ок г.) тохарский, третьим (ок г.) грекоармянский, четвертым (ок г.) индоарийский. От оставшейся общности отделился балто-славянский (ок г.). И т. д. Новшества не только углубление возраста всего древа, но и то, что вместо греческого и армянского в одну ветвь с ариями помещен албанский. Схема выглядит более реалистичной, чем прежние, но всё же остается ряд сомнений. В обосновании этой схемы смущает именно обилие корректирующих факторов, которые мне трудно проконтролировать, а квалификация лингвистов, на которых опирались авторы, мне неизвестна. Скажем, они предварительно удаляли из базы заимствованные слова. Но я не уверен, что диагноз заимствованности был верен, а ведь удаление сказывается на вычислении процентов и, соответственно, хронологии. Как менялась скорость изменений в ходе эволюции, они устанавливают анализом топологии древа языков (упоминаются марковские цепи). Применяют также алгоритм сглаживания отношений для коррекции этих изменений. Желательно, чтобы правомерность и корректность применения всех этих средств были проверены квалифицированными лингвистами-статистиками. Авторов пленила близость их схемы по датировкам схеме Ренфру, и они объявили, что их выводы косвенно подтверждают анатолийскую прародину индоевропейцев, хотя ничего об этом прямо не говорит. Ведь и высокие даты, и отделение хеттского языка первым есть и в некоторых схемах с другой локализацией прародины. Просто они взяли для проверки на соответствие только две лингвистических концепции происхождения индоевропейцев - две самых модных: «Курганную» концепцию Гимбутас и анатолийскую концепцию Ренфру. Все остальные не затрагивались проверкой. Возможно, кроме того, Грэй и Эткинсон поверили в идею, что в первоначальном очаге должна остаться ветвь, отделившаяся первой (как в случае с африканской прародиной человечества). Но ведь это не непреложный закон, а только вероятность. Скажем, можно рассмотреть второй шаг той же схемы деления (отделение тохарских языков) как первый. Ведь предлагал же Стёртевант первый шаг рассматривать как разделение индо-хеттского праязыка, а только второй шаг трактовать как деление индоевропейского (Sturtevant 1942). И что же? Отделившаяся ветвь ушла далеко, а древо осталось на старом месте. Конечно, структура представленной схемы и датировки заслуживают внимания. Существенно, однако, что и глоттохронология делает все расчеты для идеальной модели распада, без учета пространственных перебросок. 7. Альтернатива. Между тем реальная преистория далеко не была столь регулярной и схематичной. Готы из своих северных обиталищ проникли на юго-восток и создали на Днепре свое государство, и еще в средние века в Крыму звучал готский язык, а вестготы оказались в Испании. Вандалы забрались в Северную Африку. Идея дольменов принесена на Северный Кавказ с дальнего запада (с Пиренейского полуострова и с Центральной Европы), как и в Иорданию и, может быть, в Болгарию. Культура колоколовидных кубков с крайнего запада Европы докатывается до Украины. С нашествием «народов моря» на Палестину и Египет туда прибыли не соседние хетты, а гораздо более северные европейцы. Феномен тохарских языков очень важен еще и потому, что он окончательно дискредитирует принятый в построении ареальных схем принцип простого радиального расхождения. Принцип этот был принят молчаливо и естественно в пору борьбы с миграционизмом, в пору отвержения любых дальних миграций, если о них нет прямых и бесспорных исторических сведений. Реконструировать дальние миграции запрещалось. В. Милойчич иронически называл это «Siebenmeilenstifeltypologie» - «типологией семимильных сапог». Несомненная дальняя миграция тохаров на восток из участка, отнюдь не самого восточного в ареале праиндоевропейцев, сбивает все построения, основанные на принципе простой центробежности, а многие достоверные аналогии этой

Генеалогическая классификация языков мира К.ф.н., доцент кафедры русского языка и лттературы М.К. Абаева План 1. Этапы становления и предыстория сравнительноисторического метода 2. Источники сведений об

Trip-point Travel Lifestyle Inspiration Исследования ДНК показали, европейцы потомки народов, населявших территорию России В понедельник журнал Nature опубликовал последние данные исследований образцов

Клейн Л. С. Этногенез и археология. Том 1: Теоретические исследования. СПб.: ЕВРАЗИЯ, 2013. 528 с.: ил. ISBN 978-5-91852-063-5(общ) ISBN 978-5-91852-064-2 Двухтомник «Этногенез и археология» представляет

КАЗАХСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ АБАЯ ИНСТИТУТ ФИЛОЛОГИИ И ПОЛИЯЗЫЧНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «Утверждаю» Директор Института филологии и полиязычного образования Б. Әбдіғазиұлы 2017 г. ПЛАН

Известная нам учебная и научная литература по исторической фонологии славянских языков преимущественно констатирует как факт результаты языковых явлений, происходивших в развитии фонологической системы

KLIN ID00044 Гаплогруппа/снипы: G1-M458 Гаплотип: 13 23 13 11 13-17 13 14 12 29 15 16 22 8 16 18 19 10 23 12 10 20 11 Регион: Казахстан, Средний жуз, племя Аргын. Возможно, Вас это разочарует, но представленные

Генетика первых земледельцев и их влияние на население Европы и Азии Анализ древней ДНК с Ближнего Востока показал, что большой вклад в генофонд первых ближневосточных земледельцев внесла древняя линия

117036, Москва, ул. Дм. Ульянова, 19. Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт археологии Российской академии наук Отзыв на автореферат диссертации Чаиркииой Наталии Михайловны «Торфяниковые

Введение в языкознание Лекция 1 Языкознание как наука Вопросы для обсуждения Определение науки и языке Разделы языкознания Связь языкознания с другими науками Понятие языка и речи Понятие синхронии и диахронии

ID00007 Персональная интерпретация для носителя 37-маркерного гаплотипа: 13 23 14 11 11-13 11 12 11 14 13 30 16 9-9 11 12 24 14 19 30 15-15-16-16 11 11 18-20 14 15 20 20 35-35 13 10 Надо отметить, что

Ригведа. Индоарии. Индоевропейцы. Кстати, вот такой любопытный факт, характеризующий "ДНК генетика" А.А.Клёсова. И в своей выложенной в Сети монографии три года назад, и недавно в выступлении в Московском

Содержание Отзывы на книгу «Лиминальное мышление» 10 Развернутое содержание 15 Предисловие 19 От автора. Как появилась эта книга 21 Введение. Что такое лиминальное мышление? 24 Часть I. Как убеждения создают

Идея метода В последнее время появилась новая методика проведения АВС анализа метод петли. Метод был предложен А.М. Гаджинским и опубликован в его же учебнике по логистике. Как утверждается метод более

Николай Николаевич Хоменко, 1997-1999, 2004 Аксиомы сильного мышления: ранние редакции (1997-1999, 2004) АКСИОМЫ СИЛЬНОГО МЫШЛЕНИЯ 1. АКСИОМА МОДЕЛЕЙ В процессе решения задачи мы мыслим моделями элементов,

УДК 630*284 В. Н. Денеко (Уральская государственная лесотехническая академия) ИНТЕРПРЕТАЦИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ ПОЛЕВЫХ ОПЫТОВ, ПРОВОДИМЫХ В ИССЛЕДОВАНИЯХ ПО ПОДСОЧКЕ ЛЕСА ПОДЕРЕВНЫМ МЕТОДОМ Дана характеристика

Казахи-аргыны потомки единого предка или союз племен? Изучение Y-хромосомных портретов крупнейшей родоплеменной группы казахов в сопоставлении с данными традиционной генеалогии позволяет выдвинуть гипотезу,

Государственное бюджетное общеобразовательное учреждение города Москвы «Школа 118» РАССМОТРЕНО И ПРИНЯТО на педагогическом совете протокол 1 от «29» августа 2018 г. УТВЕРЖДАЮ Директор ГБОУ Школа 118 И.Л.Туйчиева

Отзыв на диссертацию Утубаева Жанболата «Оседло-земледельческая культура Восточного Приаралья (вторая половина I тыс. до н.э.)», представленную на соискание ученой степени кандидата исторических наук по

ID00029 Персональная интерпретация для носителя 67-маркерного гаплотипа: 14 24 14 11 11 13 11 12 10 14 14 30 17 10 10 11 12 25 14 19 30 13 13 14 14 11 10 18 20 14 15 18 17 37 37 13 10 11 8 15 17 8 8 10

Дорогие ребята! В этом году вы начинаете изучать историю нашей многонациональной Родины России. Учебник, который вы держите в руках, охватывает период с древнейших времён до конца XVI века. В нём рассказано

Лидеры 2020: руководители нового поколения Значимость лидерства для компаний СМБ Каковы основные черты идеальной компании эпохи цифровой экономики? Ее отличает гибкость. Ее сотрудники мотивированы и находятся

KLIN ID00038 Гаплогруппа/снипы: R1a-Y2910 Гаплотип: 14 23 16 11 11 14 12 12 10 13 11 29 15 9 9 11 11 25 14 20 33 15 15 15 15 11 11 19 23 15 16 18 19 37 37 12 11 11 8 17 17 8 12 10 8 10 10 12 22 22 16 10

I. ОЖИДАЕМАЯ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ЖИЗНИ И СМЕРТНОСТЬ ПО ВОЗРАСТУ И ПОЛУ. С конца тридцатых годов, структура смертности по возрасту претерпела в России существенные изменения 1. Сравнение с западными странами

Ìàãíèòîãîðñêèé ãîñóäàðñòâåííûé óíèâåðñèòåò ÏÐÎßÂËÅÍÈÅ ÎÑÍÎÂÍÛÕ ÇÀÊÎÍΠÄÈÀËÅÊÒÈÊÈ Â ÍÀÓ ÍÎÌ ÏÎÇÍÀÍÈÈ Â ñòàòüå ðàññìàòðèâàåòñÿ ðîëü îñíîâíûõ çàêîíîâ äèàëåêòèêè (åäèíñòâà è áîðüáû ïðîòèâîïîëîæíîñòåé, ïåðåõîäà

Обработка экспертных оценок и интерпретация результатов. 1.Введение Целью обработки оценок является получение обобщенного мнения на основании множественных суждений экспертов. Совместной обработке обычно

Работа студентки ФЛБ-22 Шамовой Елены Древнегреческий язык (древнегр. ἡ Ἑλληνικὴ γλῶσσα) - это этап в развитии греческого языка, охватывающий период примерно с IX в. до н.э. до V в. н.э. Древнегреческий

К вопросу об интерпретации результатов одного социологического исследования. Недавно Левада-центр представил результаты своего исследования, посвященного анализу представлений россиян о самих себе. Результаты

В.И.Моисеев, 2010 Лекция 13. Логика антиномий План 1. Критерий логической демаркации 2. Антиномия Абсолютного 3. Видовая дифференциация субъекта в антиномии Абсолютного 4. Разрешение противоречия через

В книге представлены лекции акад. А. А. Шахматова по русской диалектологии, которые он читал в 1909-1915,1919 гг. студентам историко-филологического факультета Петербургского университета. Лекции были

KLIN ID00037 Персональная интерпретация для носителя 67-маркерного гаплотипа 13 25 15 10 11 14 12 12 12 13 11 29 17 9 10 11 11 23 14 20 32 12 12 15 15 11 10 19 23 17 16 19 20 34 42 15 11 11 8 17 17 8 11

30. «Фабрика мира»: передвижная интерактивная выставка, посвященная вопросам мира, конфликтов, свободы, предубеждений и феномену «козла отпущения» Название организации: Фонд «Проекты по образованию во

Применение подобных методик особенно актуально для тех, кто непосредственно вовлечен в процесс формирования документов, требующих детального описания процесса и результатов разрешения определенных проблем.

Н Б Рогов Как научиться решать задание B15 ЕГЭ по информатике (системы логических уравнений) за 180+ минут Материалы для занятий Раздел в сети: http://basicschoolru/?page=eam_info_b15 Теоретическое введение:

Спецификация теста по предмету всемирная история для Единого национального тестирования и комплексного тестирования (Утвержден для использования в Едином национальном тестировании и комплексном тестировании

ПОСЛЕСЛОВИЕ Каждая научная работа должна содержать новое знание, иначе она не является собственно научной. Исходя из этого, мы и хотели бы пояснить, что нового заключено в данной монографии. Краткое указание

2 автором и предшествующими исследователями, то есть, это первое полное исследование Каповой пещеры. Это обстоятельство придаёт работе В.С. Житенева несомненную научную новизну и делает её особенно актуальной.

Тождество и противоположность грамматических и логических форм 1 Работы Канта привели к ясному осознанию АНТИНОМИЙ. Кант пытался построить «аксиоматическую теорию Вселенной», частными случаями которой

И. В. Яковлев Материалы по математике MathUs.ru Квадратные уравнения и неравенства с параметрами. Данная статья посвящена вопросам расположения корней квадратного трёхчлена в зависимости от параметра.

Ю.Г. Захарова ИСТОРИЯ РУССКОГО ЯЗЫКА УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ ДЛЯ ПРАКТИЧЕСКИХ ЗАНЯТИЙ Допущено УМО по классическому университетскому образованию для студентов высших учебных заведений в качестве учебного пособия

Аннотации рабочих программ по специальности 35.02.08 Электрификация и автоматизация сельского хозяйства ОДБ.00 Общеобразовательный цикл «История» 1. Цель учебной дисциплины: формирование исторического

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ СПЕЦИАЛИЗИРОВАННЫЙ УЧЕБНО-НАУЧНЫЙ ЦЕНТР Математика 0 класс ПРЕДЕЛЫ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЕЙ Новосибирск Интуитивно

Роль науки и техники в экономическом развитии Эско Ахо, премьер-министр Финляндии в 1991 1995 гг., президент Финского национального фонда содействия исследованиям и развитию (SITRA) Есть одно правило,

Р. Торстендалъ ДИАЛОГ С АКАДЕМИКОМ И.Д. КОВАЛЬЧЕНКО О ХАРАКТЕРЕ ИСТОРИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ Академик И.Д. Ковальченко произвел на меня глубокое впечатление. Это был человек, который четко видел цели исторического

Под Воронежем обнаружены древнейшие стоянки человека возрастом 42-45 ты. лет Мы удивляемся историческим находкам в чужих краях, но мало внимания уделяем той земле, на которой живем. Ученые отправляются

The cosmic microwave background - the day when it go out. Реликтовое излучение день, когда оно погаснет. Путенихин П.В. [email protected] Аннотация The universe is expanding and someday relict photons become

Этногенез - момент зарождения и последующий процесс развития какого-либо народа, приведший к определенному состоянию, виду, явлению. Включает как начальные этапы возникновения какого-либо народа, так и дальнейшее формирование его этнографических, лингвистических и антропологических особенностей.

К восточнославянским народам относят русских, украинцев и белорусов, а также субэтнические группы малой численности: поморы, казаки донские, казаки запорожские, казаки-некрасовцы, русскоустьинцы, марковцы и некоторые другие. Территория проживания этих народов компактна, ограничена с запада Польшей, прибалтийскими странами, странами Скандинавии, с севера - Северным Ледовитым океаном, далее с востока реками Двина и Волга и с юга - Черным морем. Основная часть приходится на Восточноевропейскую равнину, которая диктует основной ландшафт территории (равнины, зона лиственных лесов). Климат умеренный.

Для восточных славян характерно два антропологических типа: атланто-балтийский и среднеевропейский.

Атланто-балтийская малая раса характеризуется светлой пигментацией кожи, светлыми оттенками глаз и волос. Волосы широковолнистые и мягкие, рост бороды средний и выше среднего, третичный волосяной покров - от среднего до слабого. Лицо и голова достаточно крупные. Головной указатель - на границы долихо - и мезокефалии, высота лица несколько преобладает над шириной. Высота нижнего отдела лица значительная. Нос обычно прямой и узкий, с высоким переносьем. Характерна для популяций русских и беларусов.

Среднеевропейская малая раса близка к атланто-балтийской, но отличается более сильной пигментацией волос ("пояс шатенов"). Головной указатель, как правило, брахикефальный. Большинство пропорций лица имеют средние значения. Рост бороды средний и выше среднего, третичный волосяной покров умеренный. Нос с прямой спинкой и высоким переносьем, длина его варьирует. Восточные варианты этой расы светлее. Характерна для русских и украинцев.

Кроме того, выделяется несколько комплексов (по Т.И. Алексеевой), в основе которых лежат черты, присущие населению той или иной территории: прибалтийский, белозерско-камский, валдайско-верхнеднепровский, центрально-восточноевропейский, приднепровский, степной, волго-камский и приуральский. Из перечисленных антропологических комплексов наибольшее распространение среди восточнославянского населения имеют три: валдайско-верхнеднапровский (широко распространён по всему Двинско-Припятскому междуречью, в среднем течении Западной Двины) - у белорусов и русского населения верховьев Днепра и истоков Волги, центрально-восточноевропейский (локализуется по Оке и её притокам, в верховьях Дона, по Клязьме, в верхнем и среднем течении Волги) - у большинства русских групп и приднепровский (распространён в среднем течении Днепра и по его притокам) - у украинцев. Остальные комплексы, отмеченные на территории Восточной Европы, обнаруживаются в славянском населении преимущественно в контактных зонах. Рассмотрение территориальных вариантов в антропологическом составе современного восточнославянского населения показало, что по всему комплексу расоводиагностических черт русские и белорусы тяготеют к северо-западным группам, украинцы к южным.

Самым важным итогом антропологических исследований на территории Восточной Европы к проблемам этногенеза восточнославянских народов является выделение восточноевропейского типа как особой самостоятельной ветви в пределах европеоидной расы. Тип этот характерен для населения центральных районов ареала русского народа.

В центральных областях Украины В.Д. Дяченко выделяет центрально-украинский тип (этот же тип, под названием приднепровский, выделяет Т.И. Алексеева). В этом нашло отражение известное своеобразие украинцев в антропологических особенностях по сравнению с русскими и беларусами. В целом особенности южной средиземноморской малой расы выражены у украинцев сильнее, чем у их соседей.

Люди, населявшие север и центр Восточно-Европейской равнины, говорили на индоевропейских и финноугорских языках. Восточно-славянские народы говорят на славянских языках индоевропейской группы. Эти языки близки к балтийским, на которых говорят литовцы и латыши. Ветвь славянских языков выделилась в V - VI вв н.э. И в то время, и в последующие века не было отчетливого соединения и размежевания племен по языковому признаку; племена враждовали или поддерживали добрососедские отношения, не придавая первостепенного значения этническим различиям или сходству.

Практически все источники весьма выразительно с привязкой к определенной территории фиксируют славян лишь с середины I тыс. н.э. (чаще всего с IV), т.е. тогда, когда они выступают на исторической арене Европы как многочисленная этническая общность.

Предыстория восточных славян начинается с III тыс. до н.э. Племена протославян уже знали мотыжное земледелие искотоводство . Установлено, что в рамках IV тыс. до н.э. скотоводческо-земледельские племена, носители Балкано-Дунайской археологической культуры, занимали область нижнего течения Днестра и Южного Буга. Следующим этапом было расселение "трипольских" племен - III тыс. до н.э. Это были племена с развитым для своего времени скотоводческо-земледельческим хозяйством, обитатели огромных поселков.

На время эпохи средневековья выделились следующие племена восточных славян: кривичи, словене новгородские, вятичи, радимичи, дреговичи, северяне, поляне, тиверцы, уличи, древляне.

Более или менее определенно можно говорить о значительном антропологическом сходстве восточнославянских племен, принимавших участие в формировании русского населения. Общим комплексом для всех славянских групп можно считать невысокое, сильно профилированное лицо, довольно широкий средне и сильно выступающий нос. Величины углов горизонтальной профилировки и выступания носа позволяет отнести восточно славянское население к кругу европеоидных форм, исключение составляют кривичи северо-восточных районов (ярославская, костромская, владимирско-рязанская группы), в которых европеоидные черты несколько ослаблены.

Несмотря на заметную однородность физического облика восточных славян, между отдельными их группами отмечаются различия. Это - различия по черепному указателю и скуловому диаметру. Комбинация этих размеров позволяет выделить на интересующей нас территории несколько антропологических комплексов: долихокранный узколицый у вятичей, долихокранный со средней шириной лица - у смоленских и тверских кривичей и северян.

Как же в общих чертах рисуется генезис русских, белорусов и украинцев?

Расселение славян в Восточную Европу осуществлялось из Центральной Европы. Здесь были представлены долихокраные, относительно широколицые южные формы. Первые больше проявляются в племенах, связанных с генезисом белорусов и русских, вторые - украинцев. По мере своего продвижения они включали в свой состав аборигенное финно-, балто- и ираноязычное население. В юго-восточных районах расселения славяне вступили в контакт и с кочевническими тюркоязычными группами. Антропологический состав восточных славян эпохи средневековья в большей мере отражает участие местных групп, нежели в последующие века. По-видимому, некоторые славянские группы средневековья, например вятичи и восточные кривичи, представляли собой не столько славян, сколько ассимилированное славянами финское население. Примерно то же можно сказать и в отношении полян, которых есть основание рассматривать как ассимилированных черняховцев.

В последующие века наблюдается прилив славянского населения, в какой-то мере нивелирующий антропологические различия между отдельными восточнославянскими группами. Однако и антропологическая неоднородность субстрата, и некоторые различия в исходных формах, и специфика этнической истории не могли не отразиться на физическом облике восточнославянских народов.

Русские в настоящее время оказываются более или менее гомогенным в антропологическом отношении народом, генетически связанным с северо-западным и западным населением, и впитавшим в себя черты местного финно-угорского субстрата. Выделяемые в нём антропологические варианты, кроме контактных зон, по-видимому, связаны с величиной круга брачных связей, а не с различными генетическими истоками.

Что касается финно-угорского субстрата в восточных славянах, то в средневековье он проявляется у вятичей и северо-восточных кривичей - племён, принимавших участие в сложении русского народа. Вятичи, отражая черты финно-угорского населения Восточно-Европейской равнины, через дьяконцев восходят к неолитическому населению этой территории, известному по единичным, правда, грацильным, европеоидным черепам из Володарской и Панфиловской стоянок. Северо-восточные кривичи обнаруживают особенности, характерные для неолитического населения культуры ямочно-гребенчатой керамики лесной полосы Восточной Европы. Черты финно-угорского субстрата прослеживаются в антропологическом облике русского народа, но удельный вес их в современном населении меньше, чем в эпоху средневековья. Это объясняется распространением славянского населения с западных и северо-западных территорий, по-видимому в эпоху позднего средневековья.

Украинцы, будучи связаны в своём генезисе со средневековыми тиверцами, уличами и древлянами, включили в свой антропологический состав черты среднеевропейского субстрата - относительно широколицего, мезокранного, известного по неолитическим племенам культуры колоколовидных кубков и населению l тыс. до н.э. левобережья Дуная.

В то же время, учитывая их антропологическое сходство с полянами, можно сделать заключение, что в сложении физического облика украинского народа принимали участие, наряду с о славянскими элементами, элементы дославянского субстрата, по-видимому ираноязычного. Как уже было отмечено, поляне представляют собой непосредственных потомков черняховцев, которые, в свою очередь, обнаруживают антропологическую преемственность со скифами лесной полосы (Алексеева, 1971).

Белорусы, судя по сходству их физического облика с дреговичами, радимичами и полоцкими кривичами, формировались на базе той ветви славянских племён, которая связана с северной частью славянской прародины. В то же время территориальная дифференциация антропологического состава белорусов допускает предположение об участии в их генезисе балтов, с одной стороны, и восточнославянских племён более южных территорий, в частности Волыни, с другой.

Формирование русского населения происходило на сравнительно однородной антропологической основе, в его состав в значительной мере вошли не только морфологически, но и генетически разнородные элементы.

Вопросы этнической истории русского населения неразрывно связаны с этнической историей летто-литовского и финно-угорского населения, этнические связи образовывались в период славянской колонизации Восточноевропейской равнины и в отчетливой форме проявляется до наших дней. Не исключено, что истоки этих связей восходят к более глубокой древности.