Бронзовый век это какой век. Ранний бронзовый век Что такое бронзовый век определение по истории

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Бро́нзовый век - выделяемая на основе данных археологии эпоха человеческой истории, характеризующаяся ведущей ролью изделий из бронзы , что было связано с улучшением обработки таких металлов , как медь и олово , получаемых из рудных месторождений, и последующим получением из них бронзы. Бронзовый век является второй, поздней фазой эпохи раннего металла , сменившей медный век и предшествовавшей железному веку . В целом, хронологические рамки бронзового века: 35/33 - 13/11 вв. до н. э., но у различных культур они отличаются.

Общая периодизация

Выделяют ранний, средний и поздний этапы бронзового века. В начале бронзового века зона культур с металлом охватывала не более 8-10 млн км², а к его концу их площадь возросла до 40-43 млн км². На протяжении бронзового века происходило формирование, развитие и смена ряда металлургических провинций.

Ранний бронзовый век

Рубежом, отделявшим медный век от бронзового века, был распад Балкано-Карпатской металлургической провинции (1-я половина 4 тыс.) и формирование ок. 35/33 вв. Циркумпонтийской металлургической провинции. В пределах Циркумпонтийской металлургической провинции, доминировавшей на протяжении раннего и среднего бронзового века, были открыты и начали эксплуатироваться меднорудные центры Южного Кавказа, Анатолии, Балкано-Карпатского региона, Эгейских островов. К западу от неё функционировали горно-металлургические центры Южных Альп, Иберийского полуострова, Британских островов, к югу и юго-востоку металлоносные культуры известны в Египте, Аравии, Иране и Афганистане, вплоть до Пакистана.

Место и время открытия способов получения бронзы достоверно неизвестно. Можно предположить, что бронза была одновременно открыта в нескольких местах. Самые ранние бронзовые изделия с примесями олова обнаружены в Ираке и Иране и датируются концом 4 тысячелетия до н. э. Содержащие примеси мышьяка изделия из бронзы производились в Анатолии и по обе стороны Кавказа в раннем 3 тысячелетии до н. э. А некоторые бронзовые изделия майкопской культуры датируются ещё серединой 4 тысячелетия до н. э. Хотя этот вопрос спорный и другие результаты анализов говорят о том, что те же самые Майкопские бронзовые изделия изготовлены в середине 3 тысячелетия до н. э.

С началом бронзового века оформились и начали активно взаимодействовать два блока человеческих сообществ Евразии. Южнее центрального складчатого горного пояса (Саяно-Алтай - Памир и Тянь-шань - Кавказ - Карпаты - Альпы) сформировались общества со сложной социальной структурой, хозяйством, основанном на земледелии в комплексе с животноводством, здесь появились города, письменность, государства. Севернее, в Евразийской степи сформировались воинственные общества подвижных скотоводов.

Средний бронзовый век

В среднем бронзовом веке (26/25-20/19 вв. до н. э.) происходит расширение (в основном на север) зоны, занятой металлоносными культурами. Циркумпонтийская металлургическая провинция в основном сохраняет свою структуру и продолжает являться центральной системой производящих металлургических очагов Евразии.

Поздний бронзовый век

Началом позднего бронзового века является распад Циркумпонтийской металлургической провинции на рубеже 3 и 2 тысячелетий и формирование целой цепи новых металлургических провинций, в разной степени отразивших важнейшие черты горно-металлургического производства, практиковавшиеся в центральных очагах Циркумпонтийской металлургической провинции.

Среди металлургических провинций позднего бронзового века наиболее крупной была Евразийская степная металлургическая провинция (до 8 млн км²), наследовавшая традиции Циркумпонтийской металлургической провинции . К ней с юга примыкала малая по площади, но отличающаяся особым богатством и разнообразием форм изделий, а также характером сплавов, Кавказская металлургическая провинция и Ирано-Афганская металлургическая провинция . От Саяно-Алтая до Индокитая распространились производящие центры сложной по характеру формирования Восточно-Азиатской металлургической провинции . Разнообразные формы высококачественных изделий Европейской металлургической провинции, простиравшейся от Северных Балкан до Атлантического побережья Европы, сосредоточены преимущественно в богатых и многочисленных кладах . С юга к ней примыкала Средиземноморская металлургическая провинция, существенно отличавшаяся от Европейской металлургической провинции производственными приемами и формами изделий.

К началу II тыс. до н. э. начинается распространение индоевропейских племён на восток и запад. Андроновская культура , связываемая с индоиранцами , занимает обширные пространства Центральной Евразии (см. Синташта , Аркаим) . Залогом успеха распространения индоевропейцев стало наличие у них таких новаторских технологий, как колесница и меч .

Влиянием европеоидных пришельцев с запада отмечены культуры бронзового века в Южной Сибири - в первую очередь, карасукская и тагарская . Находки идентичного оружия на территории в тысячи километров (т. н. сейминско-турбинский феномен) позволяют археологам предположить, что над туземными народами лесной полосы Евразии с XVI в. до н. э. господствовала некая подвижная дружинная элита

Бронзовый век на Ближнем Востоке

На Ближнем востоке 3 периодам соответствуют следующие датировки (даты очень приблизительные):

• РБВ - Ранний бронзовый век (3500-2000 до н. э.)
• СБВ - Средний бронзовый век (2000-1600 до н. э.)
• ПБВ - Поздний бронзовый век (1600-1200 до н. э.)

Каждый главный период может быть разделён на более короткие подкатегории: как пример РБВ I , РБВ II , СБВ IIa и т. д.

Бронзовый век на Ближнем востоке начался с Анатолии (современная Турция). Горы Анатолийского нагорья обладали богатыми залежами меди и олова. Также медь добывалась на Кипре , в Древнем Египте , Израиле , Армянском нагорье , Иране и вокруг Персидского залива . Медь обычно смешивалась с мышьяком, и всё же растущие потребности в регионе в олове привели к созданию торговых маршрутов, ведущих из Анатолии. Также морскими маршрутами медь импортировалась в Древний Египет и Древнюю Месопотамию .

Ранний бронзовый век характеризован урбанизацией и появлением городов-государств , а также появлением письменности (Урук , IV тысячелетие до н. э.). В Среднем бронзовом веке произошла существенная расстановка сил в регионе, (амореи , хетты , хурриты , гиксосы и возможно израильтяне).

Поздний бронзовый век характеризован конкуренцией мощных государств региона и их вассалов (Древний Египет , Ассирия , Вавилония , хетты , митаннийцы). Обширные контакты были установлены с эгейской цивилизацией (ахейцы), в которой медь играла немаловажную роль. Бронзовый век на Ближнем востоке завершился историческим явлением, которое в среде профессионалов принято называть бронзовый коллапс . Это явление отразилось на всём Восточном Средиземноморье и Ближнем востоке.

Подразделения Бронзового века

Древний ближневосточный Бронзовый век может быть разделён следующим образом:

ImageSize = width:400 height:665 PlotArea = width:300 height:640 left:80 bottom:20 AlignBars = justify Colors =

Id:time value:rgb(0.7,0.7,1) # id:period value:rgb(1,0.7,0.5) # id:age value:rgb(0.95,0.85,0.5) # id:era value:rgb(1,0.85,0.5) # id:eon value:rgb(1,0.85,0.7) # id:filler value:gray(0.8) # background bar id:black value:black

Period = from:1200 till:3500 TimeAxis = orientation:vertical ScaleMajor = unit:year increment:100 start:1200 ScaleMinor = unit:year increment:50 start:1200 PlotData =

Align:center textcolor:black fontsize:8 mark:(line,black) width:20 shift:(25,-5) bar:Phase color: era from: 3300 till: 3500 text:РБВ 0 from: 3300 till: 3000 text:РБВ I from: 3000 till: 2700 text:РБВ II from: 2700 till: 2200 text:РБВ III from: 2200 till: 2100 text:РБВ IV from: 2100 till: 2000 text:СБВ I from: 2000 till: 1750 text:СБВ II A from: 1750 till: 1650 text:СБВ II B from: 1650 till: 1550 text:СБВ II C from: 1550 till: 1400 text:ПБВ I from: 1400 till: 1300 text:ПБВ II A from: 1300 till: 1200 text:ПБВ II B bar:Period color: age from: 3300 till: 2100 text:Ранний Бронзовый век (РБВ) from: 2100 till: 1550 text:Средний Бронзовый век (СБВ) from: 2100 till: 1550 shift:(25,-20) text:(Промежуточный Бронзовый век) from: 1550 till: 1200 text:Поздний бронзовый век (ПБВ) bar:Age color: period from: 3300 till: 1200 shift:(-25,0) text:Бронзовый век

Европа

На бронзовый век приходится проникновение в Европу индоевропейских племён , которое положило конец многовековому развитию Старой Европы . Основные культуры бронзового века в Европе - унетицкая , погребальных полей , террамарская , лужицкая , белогрудовская .

Эгейские острова

Первые города-государства, образованные в XVII-XVI вв. до н. э. - Микены , Тиринф , Пилос - имели тесные культурные и торговые связи с Критом , микенская культура многое заимствовала от минойской цивилизации , влияние которой ощущается в культовых обрядах , светской жизни, художественных памятниках; несомненно, от критян было воспринято искусство постройки судов.

Восточная Азия

Китай

Историки расходятся в оценках того, в какие временные рамки следует заключать бронзовый век в Китае . Проблема состоит преимущественно в самом термине: он был изначально предназначен для обозначения такого исторического периода, который начался с вытеснением каменных орудий бронзовыми и закончился заменой последних железными - то есть использование нового материала автоматически означало устаревание прежнего. Применительно к Китаю, однако, попытки определить четкие границы эпохи осложняются тем фактом, что появление технологии выплавки железа не оказало явного единовременного влияния на употребление бронзовых орудий: они продолжали использоваться одновременно с железными. Наиболее ранние находки изделий из бронзы относятся к культуре Мацзяяо (3100 - 2700 годы до н. э.); начиная с этого момента, общество постепенно вступало в бронзовый век .

Зарождение китайской бронзовой металлургии ассоциируется с культурой Эрлитоу . Некоторые историки полагают, что соответствующий исторический период следует относить к династии Шан , иные убеждены, что речь следует вести о более ранней династии Ся . В свою очередь, специалисты Национальной галереи искусства США определяют бронзовый век в Китае как период между 2000 и 771 годами до н. э., увязывая его начало, опять-таки, с культурой Эрлитоу, а внезапное завершение - с падением династии Западного Чжоу . Такая трактовка обеспечивает четкость временных границ, однако в недостаточной степени учитывает сохранение важности и актуальности бронзы для китайской металлургии и культуры в целом.

Поскольку приведенные даты являются более поздними в сравнении, например, с моментом открытия бронзы в Древней Месопотамии , ряд исследователей усматривает основания предполагать, что соответствующие технологии были ввезены в Китай извне , а не разработаны жителями страны самостоятельно. Другие ученые, напротив, убеждены, что китайская бронзовая металлургия могла сформироваться автономно, без факторов внешнего влияния . Сторонники заимствования, в частности, ссылаются на открытие таримских мумий , которое, по их мнению, может свидетельствовать в пользу пути заимствования технологий с запада .

Железо обнаруживается на территории Китая с того исторического периода, который ассоциируется с династией Чжоу , однако масштаб его использования минимален. Китайская литература, датируемая шестым веком до н. э., свидетельствует о наличии знаний по выплавке железа, но, тем не менее, бронза и после этого момента продолжает занимать существенное место в результатах археологических и исторических изысканий . Историк Уильям Уайт , к примеру, утверждал, что бронза не была вытеснена железом вплоть до завершения династии Чжоу (256 год до н. э.), и бронзовые изделия составляют большинство среди металлических сосудов до самого начала династии Хань (221 год до н. э.) .

Китайские бронзовые артефакты , как правило, либо имеют утилитарно-прикладной характер (наконечники копий , лезвия тесел и т. п.), либо представляют собой образцы ритуальной утвари - более тщательно изготовленных образцов предметов повседневного обихода (сосудов , инструментов, оружия и так далее). В качестве примера могут быть приведены большие жертвенные треножники , известные под наименованием «Дин », хотя существовали и другие специфические формы, характеризуемые теми или иными отличиями. Та древнекитайская ритуальная утварь, которая сохранилась до наших дней, обычно богато украшена, часто с использованием мотивов таоте - иначе говоря, стилизованными изображениями морд зверей или демонов , а также разнообразными абстрактными символами . Многие крупные изделия также имеют на себе надписи, составляющие основной массив сохранившихся образцов древнекитайского письма ; с их помощью историки и археологи прослеживают течение истории Китая , в особенности на протяжении династии Чжоу (1046-256 годы до н. э.).

В частности, бронзовая утварь Западной Чжоу «документирует» обширные пласты истории, которые не описываются в сохранившихся текстах, за авторством людей с разным рангом или положением в обществе . По очевидным физическим причинам вероятность сохранения записей на бронзе существенно выше, чем рукописей . Эти записи, как правило, подразделяются на четыре основных части: отсылка к дате и месту событий, наименование запечатлеваемого происшествия, список товаров, переданных ремесленнику в обмен на изделие, и посвящение. Относительные опорные точки, обеспечиваемые данными сосудами, позволили историкам ассоциировать их с определенными периодами в рамках Западной Чжоу, а, следовательно, и проследить эволюцию не только самих изделий, но и событий, на них описанных .

Индокитай

Северная Африка

Древний Египет и ряд соседних культур северо-востока Африки (например, Нубия) сыграли важную роль в истории бронзового века. В северную Африку проникали европейские культуры бронзового века (так, в Марокко обнаружены следы культуры колоколовидных кубков), металлургия проникает туда лишь во времена финикийской колонизации, около 1100 г. до н. э., а на остальной территории Африки металлургия распространяется позднее, но начинается сразу с обработки железа .

Архитектура бронзового века

В эпоху бронзы преобладающее значение получила монументальная архитектура, возникновение которой связано с развитием религиозных представлений, с культом предков и природы, то есть с духовными представлениями общества. Мегалитические сооружения возводились усилиями всей первобытной общины и были выражением единства рода.

См. также

Напишите отзыв о статье "Бронзовый век"

Примечания

1. Балкано-карпатская металлургическая провинция // БРЭ. Т.2. М.,2005.
2. Евразийская степная металлургическая провинция // БРЭ. Т.9. М.,2007.
3. Кавказская металлургическая провинция // БРЭ. Т.12. М.,2008.
4. Ирано-афганская металлургическая провинция // БРЭ. Т.11. М.,2008.
5. Восточно-азиатская металлургическая провинция // БРЭ. Т.5. М.,2006.
6. Европейская металлургическая провинция // БРЭ. Т.9. М.,2007.
7. Меотская археологическая культура // БРЭ. Т.20. М.,2012.
8. Катакомбная культура // БРЭ. Т.13. М.,2008.
9. Арии // БРЭ. Т.2. М.,2005.
10. Каргалы // БРЭ. Т.13. М., 2008.
11. Аркаим // БРЭ. Т.2. М.,2005.
13. Лчашен // БРЭ. Т.18. М.,2011.
14. Луристанские бронзы // БРЭ. Т.18. М.,2011.
15. Martini, I. Peter. Landscapes and Societies: Selected Cases. - Springer , 2010. - P. 310. - ISBN 90-481-9412-1 .
16. Higham, Charles . Encyclopedia of ancient Asian civilizations. - Infobase Publishing , 2004. - P. 200. - ISBN 0-8160-4640-9 .
17. Chang, K. C.: «Studies of Shang Archaeology», pp. 6-7, 1. Yale University Press, 1982.
18. . Nga.gov. Проверено 17 января 2010. .
19. Li-Liu; The Chinese Neolithic, Cambridge University Press, 2005
20. Retrieved May 13, 2010
21. Jan Romgard (2008). «». Sino-Platonic Papers .
22. Barnard, N.: «Bronze Casting and Bronze Alloys in Ancient China», p. 14. The Australian National University and Monumenta Serica, 1961.
23. White, W. C.: «Bronze Culture of Ancient China», p. 208. University of Toronto Press, 1956.
24. Erdberg, E.: «Ancient Chinese Bronzes», p. 20. Siebenbad-Verlag, 1993.
25. Shaughnessy, E. L. «Sources of Western Zhou History». University of California Press, 1982.
27. Донгшон // БРЭ. Т.9. М.,2007.
28. Лунгхоа // БРЭ. Т.18. М.,2011.
29. Н.И. Кирей. Этнография народов Африки. М. 1983, с.26

Литература

• Черных Е. Н., Авилова Л. И., Орловская Л. Б. Металлургические провинции и радиоуглеродная хронология. М., 2000
• Черных Е. Н., Кузьминых С. В. Древняя металлургия Северной Евразии (сейминско-турбинский феномен). М., 1989
• A.F. Harding. European Societies in the Bronze Age. Camb., 2000
• Chernykh E.N. Ancient Metallurgy in the USSR. The Early Metal Age. Cambridge, 1992
• Metallurgy in Ancient Eastern Eurasia from the Urals to the Yellow River. Linduff (ed.). K., The Edwin Mellen Press, Ltd. 2004.
• The Bronze Age Civilization in Central Asia. Armonk. Kohl F.L. (ed.). N.Y., 1981

Ссылки

Основные археологические культуры бронзового века Евразии Атлантическая Европа Италия и Адриатика Карпаты, Балканы и Крит Центральная Европа Лесная полоса Евразии Евразийские степи Предкавказье, Северный Кавказ и Закавказье Средняя Азия Восточная Азия Южная Азия

Отрывок, характеризующий Бронзовый век

При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.

На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»

Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.

С наступлением раннего бронзового века на рубеже IV и III тыс. до н. э. наблюдаются значительные культурные перемены. Они прослеживаются на обширных пространствах Евразии, но особенно очевидно дают себя знать в Юго-Восточной Европе. Здесь бесследно исчезают яркие энеолитические культуры с расписной керамикой, а вместе с ними уходят в прошлое металлургические достижения Балкано-Карпатской металлургической провинции. Предполагают, что разрушение провинции было связано с первой мощной миграцией древнейших индоевропейских племен, переселение которых охватило обширную зону вокруг Черного моря [Тодорова X., 1979; Черных Е. Н., 1988].

Локализация индоевропейской прародины до сих пор является объектом острых дискуссий. Одни исследователи помещают ее в Карпато-Дунайской области, другие — в западной части степного региона Евразии (Прикаспийская область, Северное Причерноморье), третьи — в Передней и Малой Азии [Дьяконов И. М., 1982; Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В., 1984]. Однако многие предпочитают видеть в роли древнейших индоевропейцев носителей северопричерноморских курганных культур бронзового века. В их ряду обращают особое внимание на ямную культуру, а точнее, историческую общность, которая несет в себе многие черты, выделяемые на основе анализа индоевропейского «праязыка» [Петрухин В. Я., Раевский Д. С., 1998]. Этот анализ свидетельствует, что он зародился и развивался в среде подвижных скотоводов и коневодов, знавших колесо и колесный транспорт, использовавших фургоны на колесах, освоивших начатки земледелия, развивавших навыки обработки меди и бронзы. Образ жизни ямных племен в наибольшей мере соответствует предложенной картине, поэтому их связь с древнейшими индоевропейцами выглядит вполне вероятной.

По данным археологии известно, что ямные племена совершали дальние миграционные броски из Северного Причерноморья на запад и юго-запад. Возможно, именно они уничтожили балкано-карпатское население энеолита. Как бы то ни было, первые ямные погребения со скорченными и окрашенными костяками появляются на юго-востоке Европы (в Румынии, Болгарии, нижнем и среднем Подунавье) именно на рубеже энеолита и бронзового века.

По-видимому, ямные племена во время своих дальних походов не только разносили индоевропейскую речь, но и распространяли в северо-западной части Циркумпонтийского региона новые технологии обработки металла и новые типы орудий труда и оружия, отличные от энеолита. Неизвестный ранее стереотип металлургического производства связан с формированием Циркумпонтийской металлургической провинции (далее ЦМП), существовавшей на протяжении раннего и среднего бронзового века на огромной территории, расположенной преимущественно вокруг Черного моря. Она охватывала Балкано-Карпатье, юг Восточной Европы вплоть до Приуралья, Кавказ, Месопотамию, юго-западный Иран, Анатолию, Эгею, Левант (рис. 11). Таким образом, бывшие области Балкано-Карпатской провинции полностью вошли в пределы ЦМП, образовав ее северо-западную периферию .

Циркумпонтийская провинция объединяла культуры, сильно различающиеся и по географическому положению, и по характеру производящего хозяйства, и по специфике мест обитания населения. В северной зоне провинции сложились предпосылки для утверждения пастушества как господствующей формы экономики. Здесь преобладали культуры (рис. 33), практиковавшие подвижные формы скотоводства (новотитаровская культура Прикубанья, ямная культурно-историческая общность юга Восточной Европы, усатовская культура северо-западного Причерноморья). Скотоводческое население этой зоны оставило нам множество могильников, преимущественно курганных, и крайне мало поселений, как правило, с очень тонкими культурными напластованиями.

В южной зоне провинции, напротив, преобладали культуры, племена которых занимались преимущественно земледелием, лишь дополнявшимся скотоводством. Места обитания их носителей представлены долговременными, мощными по культурным отложениям жилыми холмами — теллями. Они представлены в ареале культуры Эзеро на Балканах, культуры Трои I в Анатолии, куро-аракской культуры Закавказья и т. д. (рис. 33). Степень социального развития населения южных, оседло-земледельческих культур в целом была более высокой. Это дает себя знать в появлении на их территории уже в раннем бронзовом веке объединений государственного типа с развитой городской структурой и письменностью (Месопотамия, юго-западный Иран).

При различиях в укладе хозяйства и уровне социального развития обе зоны обнаруживают много черт сходства. Сходство это, кроме металлических изделий и отчасти керамики, о которых речь пойдет дальше, проявляется в близости погребальных обрядов: захоронения совершаются, как правило, в прямоугольных ямах, погребенные в которых лежат скорченно на спине или на боку. Сходство можно увидеть и в том, что вдоль всего причерноморского кольца в раннем бронзовом веке появляются укрепленные поселения с валами и рвами и даже каменные крепости. Они были известны здесь и в более раннее, и в более позднее время. Но никогда они не представляли собой столь массового и регулярного явления. По-видимому, военные столкновения входивших в состав провинции племенных групп имели регулярный характер и сыграли немалую роль в оформлении стереотипа ее материальной культуры и производства [Черных Е. Н., 1989]. Но модель ее сложения, по-видимому, следует связывать и с мирным взаимодействием составляющего ее населения. Его согласованное развитие, многократное перемешивание, тесное взаимодействие развивалось не только за счет военных стычек, но и за счет тесных обменных и культурных контактов.

Рис. 33. Северная часть Циркумпонтийской металлургической провинции в раннем бронзовом веке (по Е. Н. Черных с дополнениями Н. В. Рындиной). Схема расположения археологических памятников и очагов металлопроизводства: 1 — культура Трои I (очаг металлургии); 2 — культура Эзеро (очаг металлообработки); 3 — трансильванский очаг; 4 — культура Брно-Лишни-Евизовице; 5 — ямная общность (очаг металлургии и очаг металлообработки); 6 — усатовская культура (очаг металлообработки); 7 — софиевская культура (очаг металлообработки); 8 — новотитаровская культура; 9 — майкопская культура (очаг металлургии); 10 — куро-аракская культура (очаг металлургии); 11 — границы ЦМП; 12 — предполагаемые границы.

В истории ЦМП можно выделить две основные фазы. Первая датируется преимущественно III тыс. до н. э., не заходя в пределы его последней трети; вторая — последней третью III — первой половиной II тыс. до н. э. С первой фазой можно связывать ранний бронзовый век, тогда как со второй, поздней фазой ассоциируется средний бронзовый век.

Для большинства производственных очагов ЦМП характерны пять основных видов орудий труда и оружия: 1) топоры втульчатые; 2) ножи и кинжалы двулезвийные, по преимуществу черенковые; 3) четырехгранные шилья с упором-утолщением на тыльной части орудия; 4) долота — четырехгранные или округлые в сечении, также с упором-утолщением; 5) тесла — плоские, сравнительно широкие и тонкие (рис. 34). Такой набор диагностических изделий мог варьировать в различных очагах как по количественному соотношению друг с другом, так и по некоторым деталям формы. Этот набор, кроме того, мог выступать в различных очагах не только в стандартной форме, но и в обогащенной или обедненной. К примеру, втульчатые топоры, почти повсеместно распространенные в очагах северной зоны, на юге встречаются гораздо реже. Для очагов южной зоны, наоборот, типичны четырехгранные «штыки» с упором и листовидные копья с упором, практически отсутствующие в северной части провинции [Черных Е. Н., 1978б].

Рис. 34. Набор изделий, характерных для раннего бронзового века в пределах Циркумпонтийской металлургической провинции. 1-5 — топоры втульчатые и форма для их отливки, открытая со стороны «брюшка» топора; 6-7 — тесла плоские; 8-10, 15, 16 — ножи-кинжалы двулезвийные; 11, 12, 17-19 — долота с упором-утолщением; 13, 14 — шилья с упором-утолщением.

Как уже отмечалось, технология металлопроизводства в очагах ЦМП пока изучена мало. В этих условиях особое значение приобретают находки литейных форм из глины и камня, анализ которых позволяет установить особенности литейных технологий. Специфика литейного дела раннего бронзового века наглядно выступает при изучении форм, в которых получали втульчатые топоры, самые крупные и функционально самые важные орудия ЦМП. Оказалось, что на всей обширной территории провинции в раннем бронзовом веке господствовала сходная традиция их получения с помощью двух основных их видов: 1) двустворчатых, полностью открытых со стороны «брюшка» топора; 2) двустворчатых, полностью открытых со стороны «спинки» топора . «Брюшком» топора считается та его грань, которая обращена вниз при его насадке на рукоять; «спинка» соотносится с гранью, обращенной вверх.

В рамках ЦМП уже на ранней фазе ее развития начинается массовое распространение первых искусственных бронз. Они представлены по преимуществу медно-мышьяковыми сплавами. Мышьяковые бронзы доминируют в раннем бронзовом веке на Кавказе, в Анатолии, в Эгейском бассейне. На северо-востоке Балкан и в степной зоне юга Восточной Европы наряду со сплавами меди с мышьяком продолжали использовать чистую медь. В северных, периферийных районах ЦМП (северо-запад Балкан, Поволжье, Южный Урал) орудия еще долго отливались из чистой меди, искусственные сплавы в раннем бронзовом веке здесь освоены не были. Рудные источники, с которыми связаны металлы раннего бронзового века, не всегда ясны. Однако считается, что основными горнорудными областями, сырьем которых питались очаги ЦМП, были Кавказ, Анатолия, Балкано-Карпатье и Приуралье.

В чем заключается преимущество медно-мышьяковых сплавов в сравнении с медью? Добавление даже небольшого количества As в медь (0, 5-1 %) значительно повышает ее жидкотекучесть, то есть способность заполнять без преждевременного застывания все, даже мельчайшие, полости литейной формы. Присутствие мышьяка в сплаве препятствует образованию в нем целого ряда хрупких составляющих, крайне нежелательных при ковке. Основная трудность при работе с мышьяковой бронзой состояла в том, что даже при незначительном ее нагреве (например, при ковке) происходило улетучивание мышьяка, которое было заметно любому, даже не искушенному в металлургии, человеку. Из сплава мышьяк удалялся в виде белых паров, образованных окислами этого металла. Ядовитые пары мышьяка, делавшие металлургов смертниками, отличались характерным чесночным запахом, позволявшим безошибочно отличать этот вредоносный сплав от чистой меди. По мнению большинства исследователей, именно летучесть и токсичность мышьяковых паров послужили причиной того, что мышьяк как добавка к меди постепенно уступает место олову. И все-таки, невзирая на недостатки и сложность работы с мышьяковыми бронзами, их открытие было гигантским шагом вперед в техническом прогрессе первобытных обществ [Равич И. Г., Рындина Н. В., 1984].

По-видимому, раньше всего искусственные сплавы на основе меди и мышьяка были открыты в Анатолии и на Кавказе. В обоих регионах свидетельства их использования восходят еще к неоэнеолитическому периоду. Без сомнения, этим регионам принадлежит приоритетная роль в зарождении и развитии металлургии ЦМП.

Приступая к характеристике конкретных очагов ЦМП, сразу следует отметить неравномерность их изучения в сравнении с очагами БКМП. Она проявляется и в аналитическом охвате материала, и в территориальном. Лучше всего изучены Кавказ, Северное Причерноморье, Балканы, отчасти Малая Азия. Более южные регионы еще ждут своего детального анализа. Учитывая реальное состояние изученности материалов, мы сконцентрируем внимание на рассмотрении культур и связанных с ними очагов, тяготеющих в географическом плане к бассейну Черного моря.
Обратимся прежде всего к Анатолии. В ее пределах в раннем бронзовом веке, по-видимому, особая роль принадлежала западному или троянскому очагу металлопроизводства (см. рис. 33). Его продукция представлена коллекциями металла Трои I и ряда островных поселений Эгейского моря (Полиохни, Терми, Эмпорио и др.). Она состоит из втульчатых топоров, вогнутолезвийных кинжалов, ножей, плоских тесел-долот. Все эти изделия отлиты из мышьяковых бронз. Источник их получения не вполне ясен; скорее всего, они связаны с месторождениями Центральной Анатолии.

Прежде чем перейти к более подробной характеристике культуры Трои I, несколько слов об истории исследования и стратиграфии троянского телля, получившего название Гиссарлыкский холм. Вначале, в 1870-1890 гг., раскопки памятника вел Г. Шлиман. Затем их продолжил, внеся большой вклад в систематизацию находок, В. Дерпфельд. С 1932 по 1938 гг. в Трое работала американская археологическая экспедиция под руководствам К. Блегена. В настоящее время раскопки возобновились под руководством немецкого археолога М. Корфмана. В воспетой Гомером Трое выявлено 9 слоев («городов»), относящихся ко времени от III тыс. до н. э. до римской эпохи. С бронзовым веком связано 6 нижних поселков Трои. Материалы первого поселка и были использованы при выделении культуры Трои I.

Жители Трои I возводили из крупных блоков камня прямоугольные дома, так называемые «мегароны». Они состояли из длинного зала с примыкающим к нему открытым во двор портиком. В главной комнате располагался округлый очаг, а вдоль стен устраивались каменные сидения, покрывавшиеся глиной или гипсом. Поселок окружала каменная стена с башнями и узкими воротными въездами, часто именуемыми «входными коридорами».

В жилых домах культуры Трои I зерно и другие пищевые запасы хранились в крупных сосудах. Определение зерен показало, что местное население выращивало пшеницу, ячмень, просо. Кроме того, оно занималось садоводством: в Полиохни найдены обгоревшие плоды инжира и косточки винограда. Заметную роль в хозяйстве играло скотоводство, основанное на разведении коров, коз, овец и свиней. Все еще использовались орудия труда и оружие из кремня, обсидиана и различных пород камня. Это ножи, вкладыши серпов, клиновидные топоры, тесла, сверленые боевые топоры, молоты, навершия булав. Множество пряслиц и грузил для ткацкого станка свидетельствуют о развитии ткачества .

Керамика ручной лепки имеет темно-серый, коричневый или красный цвет. Ее поверхность тщательно залощена, иногда украшена резным геометрическим орнаментом, заполненным белой пастой (рис. 35).
Типичны сосуды на кольцевом поддоне, кувшины с наискось срезанным горлом, кувшины с клювовидным сливом, трехногие кувшины и горшки, а также цилиндрические крышки к ним с рогообразными ручками .

Хозяйственные и торговые связи троянского очага металлургии ведут в основном в сторону Балканского полуострова в пределы очага типа Эзеро [Черных Е. Н., 1978а]. Этот очаг металлообработки, сопряженный с территорией одноименной культуры, охватывал в III тыс. до н. э. области северо-востока Балканского полуострова и долину Нижнего Дуная в пределах Северной Болгарии и Южной Румынии. Западный, или троянский, очаг Анатолии и очаг типа Эзеро Юго-Восточной Европы роднят сходные по составу мышьяковые бронзы, а также аналогичные типы орудий, и прежде всего тесла различных видов, большие и малые долота, кинжалы. Однако местная металлообработка имеет и свои отличительные черты. Они проявляются в спорадическом применении наряду с мышьяковым металлом «чистой» меди для отливки орудий. Кроме того, в ареале очага типа Эзеро представлены в значительных сериях втульчатые топоры с длинным клинком, в Анатолии они встречаются весьма редко (рис. 36). Примечательно, что в коллекции находок культуры Эзеро имеются и литейные формы для изготовления таких топоров. К сожалению, в настоящее время мы не можем сказать ничего определенного о рудных источниках меди и мышьяка, которыми пользовались местные мастера. Скорее всего, мастера работали на привозном сырье, из которого отковывали и отливали готовые изделия. Выплавкой металла они не занимались [Черных Е. Н., 1978а].

Типологические параллели между Анатолией и северо-восточными Балканами в раннем бронзовом веке не ограничиваются металлическими изделиями. В телле Эзеро у болгарского города Нова Загора, особенно в верхних его напластованиях, встречена керамика, сходная с посудой Трои I (одни и те же формы чаш, кувшинов, крышек). Значительную близость с троянскими коллекциями обнаруживают орудия труда и оружие культуры Эзеро, изготовленные из камня, кремня, кости и рога; украшения из этих памятников полностью идентичны троянским [Мерперт Н. Я., 1983]. Все эти материалы позволяют предположить, что на территории Балкано-Дунайского региона, северо-западной Анатолии и некоторых эгейских островов развивалась близкая культура, носителей которой, вероятно, можно считать этнически родственными племенами.

Рис. 36. Металлические находки культуры Эзеро, маркирующие специфику одноименного очага металлообработки. 1, 2 — тесла; 3-8, 11, 12 — кинжалы; 9, 10 — долота; 13-16 — втульчатые топоры.

Специфическим характером отличается лишь топография поселков и характер строительства жилищ [Эзеро…, 1979]. Телли культуры Эзеро располагаются преимущественно возле рек, озер или других водных источников. Установлено, что большая часть поселений построена на остатках теллей эпохи энеолита. Но никакой связи с предшествующей эпохой новая культура не обнаруживает. Некоторые телли были обнесены каменными стенами. Эзеро, например, в поздний период своего существования имело двойную линию обороны: одна стена ограждала верхнюю площадку холма, другая была вынесена за пределы его основания (V горизонт). Жилые дома построены из переплетенных лозой деревянных стоек, обмазанных глиной. Все они прямоугольные с входом с торцовой стороны. Противолежащая входу стена часто завершается апсидообразным закруглением. В большинстве домов найдены подковообразные в плане массивные печи, открытые очаги, площадки для сушки зерна, зернотерки.

Жители поселков занимались земледелием, основанном на возделывании ячменя, пшеницы, вики, гороха, винограда, а также разводили мелкий рогатый скот и свиней. Типичный для энеолита крупный рогатый скот утрачивает свое численное превосходство.

Таким образом, формирование культуры Эзеро и других культур Балкано-Карпатского региона в раннем бронзовом веке свидетельствует о резком разрыве с традициями местного энеолита и БКМП. По-видимому, местное население было вытеснено племенами, продвинувшимися сюда из степной зоны Восточной Европы.

В истории южной зоны ЦМП на фазе раннего бронзового века заметно выделяется куро-аракский металлургический очаг Закавказья. Племена куро-аракской культуры занимали территорию южного и центрального Закавказья, восточной Анатолии, северо-западного Ирана, Дагестана, Чечни, Ингушетии, отчасти северной Осетии (рис. 33). Точно локализовать в пределах этой огромной зоны производственные центры по выплавке и переработке металла затруднительно. Но, по-видимому, они тяготели к богатым медным месторождениям Малого Кавказа. На реальность такого предположения указывают данные о некоторых меднорудных выходах с древними выработками типа штолен и штреков. Примером этого являются месторождения Кафанского рудного поля Армении [Геворкян А. Т., 1980]. По данным химического состава Кафанских руд, они могли служить источником меди для металлургов куро-аракской культуры.

На двух поселениях куро-аракской культуры (Амиранис-Гора в Грузии и Баба-Дервиш в Азербайджане) найдены печи, связанные с процессом металлопроизводства [Махмудов и др., 1968; Кушнарева К. Х., Чубинишвили Т. Н., 1970]. Однако вопрос о том, являются ли они металлургическими, т. е. предназначенными для выплавки металла из руд, или литейными, т. е. связаннымис расплавлением готовой меди, до сих пор не решен. Не вызывает сомнений наличие собственной металлообработки, хотя овладение металлургическими процессами по ряду косвенных наблюдений также весьма вероятно. На ряде поселений найдены не только готовые бронзовые изделия, но и орудия их производства: сопла, тигли, льячки, литейные формы (рис. 37). Открыто множество шлаков, к сожалению до сих пор не изученных специальными, естественнонаучными методами [Кушнарева К. Х., 1994а; Кушнарева К. Х., 1994б].

Рис. 37. Остатки литейного производства с поселений куро-аракской культуры [Кушнарева К. Х., 1993]. 1, 2, 11, 12 — сопла из глины; 3 — форма для отливки плоского топора; 4, 5, 9 — формы для отливки втульчатых топоров; 6-8, 16 — формы для отливки брусков-заготовок; 10 — плавильная печь; 13 — форма для отливки копья; 14, 15 — медные бруски-заготовки и слиток в форме топора; 17 — льячки.

Металлические коллекции куро-аракской культуры включают изделия в целом характерные для ранней фазы ЦМП. Среди них многочисленные шилья с утолщением-упором, ножи и кинжалы, плоские тесла, втульчатые топоры (рис. 38). К числу редких находок относятся бронзовые долотовидные орудия [Глонти М. Г., 1982]. Значительна и многообразна группа украшений. Она включает бусы, спиральные височные кольца, спиральные браслеты, булавки с полукруглой, двуспиральной, Т-образной головками. Уникальна бронзовая диадема. На образующей ее пластине пуансонным орнаментом выбиты фигуры оленя и птицы (рис. 38 — 25). Морфологическое своеобразие куро-аракской металлопродукции выражено достаточно отчетливо. К числу специфических форм изделий относятся топоры-клевцы, штыки, черенковые наконечники копий, серпы (рис. 38 - 3, 4, 9, 23, 24). Большинство металлического инвентаря куро-аракской культуры изготовлено из сплавов меди с мышьяком.

Среди куро-аракских памятников преобладают поселения, хотя могильников также известно немало. Поселения расположены не только в равнинных, но и в предгорных и даже горных районах. Плотность населения была очень высокой [Кушнарева К. Х., 1993].

Дома на поселениях куро-аракской культуры, как правило, круглые, иногда обстроенные дополнительными прямоугольными помещениями, сложенными из сырцового кирпича. Круглые центральные комнаты, перекрытые коническими крышами, были вымощены галькой концентрическими кругами. На вымостке помещался круглый глиняный очаг со сложными лепестковыми вырезами, нависающими над его центральной частью. Толстые стенки-лепестки украшались налепными рельефными спиралями. Иногда рядом с круглыми очагами помещались очажные подставки (мангалы), напоминающие по форме подковы [Мунчаев Р. М., 1975]. Яркие образцы подобных построек открыты на поселении Шенгавит, раскопанном на территории Еревана. Круглые постройки Шенгавита окружены каменной стеной с башнями и рвами.

На поселениях куро-аракской культуры найдено много темно-серой или черной посуды, нередко залощенной до зеркального блеска [Кушнарева К. Х., 1994а; Мунчаев Р. М., 1975]. Наряду с неорнаментированными сосудами встречается керамика с рельефным, а позже нарезным орнаментом. Чаще всего это закрученные спирали, концентрические круги, ромбы, треугольники; известны изображения людей и животных (рис. 39). Формы посуды многообразны: кувшины яйцевидной формы, крупные широкогорлые сосуды с округлым туловом, горшки биконической формы.

Материалы, полученные на поселениях, говорят о том, что люди куро-аракской культуры были искусными земледельцами и скотоводами. Они сеяли различные виды пшениц, ячменей, проса. Культивировали также лен, который использовался для изготовления тканей. Даже в высокогорных поселениях находят запасы зерна, исчисляемые десятками килограммов (Галгалатли в Дагестане). Очевидно, что посевы пшеницы и ячменя доходят до отметки 2500 м над уровнем моря. В горной зоне осваиваются сложные системы ирригации, начинает развиваться террасное земледелие [Кушнарева К. Х., 1993]. Находка роговой сохи в грузинском поселении Квацхелеби свидетельствует о применении тягловой силы животных в землепашестве [Кушнарева К. Х., Лисицына Г. Н., 1997].

Скотоводство, вероятно, играло второстепенную роль. В стаде преобладал мелкий рогатый скот, крупный представлен незначительным числом особей. В ряде памятников зафиксированы остатки костей лошади. Скорее всего, она попала на Кавказ от восточноевропейских степных народов.

Люди куро-аракской культуры хоронили своих соплеменников, как правило, в грунтовых могильниках, иногда под курганными насыпями. Могильники часто располагались вблизи поселений. Поза погребенных чаще всего была скорченной, ориентация покойника — произвольной. Отсутствие строгих канонов в погребальном обряде иллюстрирует и многообразие погребальных ям. Встречаются, порою даже в одном могильнике, ямы подковообразные, прямоугольные, ямы с обкладкой стен сырцовым кирпичом или плитами камня (каменный ящик).

Рис. 40. Основные типы бронзовых орудий и оружия, составляющие продукцию майкопского металлургического очага. 1, 2 — втульчатые топоры; 3, 7, 9 — тесла; 4-6, 10 — кинжалы; 8, 11 — шилья; 12, 13, 16 — долота; 14 — втульчатая вилка; 15 — псалий.

Происхождение куро-аракской культуры до сих пор вызывает споры, но большинство исследователей признает ее местные, закавказские корни [Мунчаев Р. М., 1975; Кушнарева К. Х., 1994а].

Полученные для куро-аракской культуры радиоуглеродные даты укладываются в пределы XXIX-XXIII вв. до н. э. Однако нижний хронологический рубеж, по-видимому, в дальнейшем будет опущен в IV тыс. до н. э. [Кушнарева К. Х., 1994а].

На Северном Кавказе одновременно с куро-аракским очагом развертывалась деятельность майкопского металлургического очага. Его история охватывала время от конца IV до третьей четверти III тыс. до н. э. [Мунчаев Р. М., 1994]. Большая часть майкопского металла получена раскопками погребальных памятников, распространение которых очерчивает ареал этой интереснейшей культуры. Она занимает предгорную и степную зону Северного Кавказа от Прикубанья до Чечни и Ингушетии (рис. 33). И повсюду на этой территории встречаются изделия из мышьяковых бронз, типичные для начала бронзового века (рис. 40). Среди массовых категорий орудий представлены втульчатые топоры, отлитые в открытых двустворчатых формах; плоские тесла; долота с желобчатым лезвием и утолщением на тыльной части орудия; четырехгранные шилья. Весьма характерными формами представлены черенковые ножи-кинжалы. Чаще всего на их клинке имеется несколько выступающих параллельных ребер жесткости. Таких ребер может быть от двух до пяти (рис. 40 — 4, 5, 10). Стандартный набор «циркумпонтийских» изделий дополняется кроме того весьма специфическими по форме втульчатыми двузубыми «вилками» (рис. 40 — 14), металлическими псалиями (рис. 40 — 15), котлами и черпаками. Таким образом, типологическая обособленность некоторых видов майкопского металлического инвентаря позволяет говорить о местном его производстве.

Долгое время считалось, что майкопские племена только обрабатывали металл, пользуясь привозной куро-аракской медью . Сейчас стало ясно, что они и добывали, и плавили его самостоятельно. Об этом свидетельствует обогащенность значительной части майкопского металла никелем (от 0, 1 до 3% Ni). Никель попадал в медно-мышьяковую бронзу естественным путем не вместе с медью, а вместе с мышьяком [Галибин В. А., 1991]. Теперь удалось выяснить, что многие из известных на Северном Кавказе месторождений мышьяковых минералов содержат никелин (NiAs). Значит, не только морфологическая оригинальность местного металла, но и его состав уверенно говорят о существовании майкопского металлургического очага. Его продукция включала не только орудия и оружие из бронзы, но и изделия из драгоценных металлов — золота и серебра. Их набор многообразен и состоит из разного рода украшений и великолепных сосудов, полученных выколоткой из тонкого листа-заготовки.

Рис. 41. Находки в погребении большого Майкопского кургана (составлено С. Н. Кореневским). 1, 2 — серебряные сосуды; 3-6 — керамика; 7 — долото; 8 — топор; 9 — мотыга; 10 — нож-бритва; 11 — тесло; 12 — бесчеренковый нож; 13 — топор-мотыга.

В истории майкопской культуры выделяют два этапа — ранний и поздний. Основная часть металлических находок собрана в поздних памятниках.

Майкопская культура представлена редкими поселениями и многочисленными погребениями под курганами с большими могильными ямами. На позднем этапе появляются подкурганные дольмены. Так называют сооружения из тяжелых каменных глыб, четыре из которых поставлены вертикально, а пятая, перекрывающая их, лежит горизонтально.

К раннему этапу майкопской культуры относится курган, раскопанный в Майкопе, на реке Белой, притоке Кубани [Веселовский Н. И., 1897]. Под насыпью высотой 11 м находилась глубокая яма, разделенная деревянной перегородкой пополам на две камеры — северную и южную. Северная камера еще раз была поделена на два отсека: северо-западный и северо-восточный. В каждой камере находилось захоронение. Все покойники лежали на боку с подогнутыми ногами и были окрашены в красный цвет. В большой, южной камере находился мужчина; он буквально был усыпан золотыми украшениями. Среди них выделялись бляшки с изображениями львов и быков, многолепестковые розетки. Бляшки и розетки имели отверстия для нашивания на ткань. Рядом с костяком лежало 6 серебряных стержней, длина которых достигала более 1 м. На четырех из них были насажены скульптурные фигурки быков, две золотые и две серебряные. По-видимому, стержни поддерживали балдахин, на который и были нашиты золотые бляшки. У восточной стенки ямы стояли золотые и серебряные сосуды. На двух серебряных сосудах имелись чеканные изображения (рис. 41 — 1, 2). На одном сосуде изображен целый пейзаж с горами, деревьями, реками и животными; на другом сосуде показаны только вереницы животных. Ломаная, неправильная линия горных вершин, изображенная на первом сосуде, по-видимому, соответствует очертаниям Кавказского хребта, как он виден из Майкопа, и это позволяет говорить о его местном производстве (рис. 41 — 2). Анализ изображений на втором сосуде (рис. 41 — 1) позволил установить их значительную близость месопотамской торевтике эпохи Джемдет-Наср [Андреева М. В., 1979], что может свидетельствовать о его ближневосточном происхождении. Кроме серебряных и золотых сосудов покойника сопровождали сосуды из бронзы и глины, а также великолепный набор бронзового оружия и орудий труда: втульчатые топоры, топор-тесло, мотыга, нож-бритва и т. д. (рис. 41 — 7-13). Некоторые из этих находок (мотыга, втульчатый топор-тесло) вновь свидетельствуют о южных связях майкопских племен.

Покойники в двух северных отделениях могилы были почти лишены вещей; очевидно, что они имели подчиненное по отношению к основному погребенному положение.

Нет сомнений, что курган в Майкопе был насыпан над прахом вождя. Он свидетельствует о значительном накоплении богатств у племенной верхушки майкопского общества. Колоссальная имущественная и, по-видимому, социальная дифференциация указывают на начавшийся процесс классообразования в среде майкопских племен. Очень близкие Майкопскому кургану по обряду, но бедные по инвентарю погребения известны на Северном Кавказе повсюду [Мунчаев Р. М., 1975].

Чрезвычайно богатые курганы позднего этапа майкопской культуры сосредоточены в Закубанье у станицы Новосвободной. Здесь погребения совершены в дольменах, скрытых курганной насыпью [Попова Т. Б., 1963; Резепкин А. Д., 1991]. Инвентарь приобретает более многообразный характер. Он включает сверленые каменные топоры, вкладыши серпов, асимметричные наконечники стрел, чернолощеную посуду с орнаментом в виде налепных шишечек, разного рода сакральные предметы. Более внушительным становится число изделий из металла, хотя набор их категорий в целом близок раннему времени.
В позднем периоде развития культуры, как, впрочем, и в раннем, преобладали рядовые, скромные погребения, с небольшим количеством инвентаря. Богатые захоронения, подобные открытым у станицы Новосвободной, единичны.

Поселения майкопской культуры известны значительно хуже погребальных памятников. Наиболее изучено Галюгаевское поселение на среднем Тереке [Кореневский С. Н., 1993]. Его культурный слой залегает в толще невысокого холма, вытянутого вдоль древней поймы Терека. При раскопках этого поселения вскрыто три наземных жилища овально-округлой формы. Стены жилищ сделаны из вертикальных столбиков, досок, прутьев, обмазанных глиной. На земляном полу обнаружены остатки нескольких открытых очагов. В жилищах найдено много посуды: пифосов, кувшинов, горшков, мисок, чанов (рис. 42). Часть этой посуды изготовлена с помощью гончарного круга — древнейшего устройства такого рода на всей территории Восточной Европы. Кроме посуды, найдены грузики к ткацким станкам, зернотерки, терочники, вкладыши серпов. Изделия из металла представлены бронзовой мотыгой и обломками кинжала.

Хозяйство майкопских племен основывалось на сочетании мотыжного земледелия (мотыги, зернотерки) и придомного скотоводства. Реальных злаков не найдено, но многочисленные костные остатки выразительно фиксируют состав стада. Оно состояло из мелкого и крупного рогатого скота, свиней, лошадей.

Майкопская культура имеет двуприродный, северокавказско-переднеазиатский характер. В ее генезисе приняли участие носители южных культур, продвинувшиеся на Северный Кавказ и смешавшиеся с предшествующим майкопскому местным населением эпохи энеолита. Местные корни культуры иллюстрируют в наибольшей мере поселенческие материалы. Богатейшие захоронения с драгоценными вещами, имеющими ближневосточные параллели, указывают на пришлый компонент ее формирования [Мунчаев Р. М., 1975; Мунчаев Р. М., 1994].

Соседями позднемайкопского населения в степной части правобережной Кубани были племена недавно выделенной новотитаровской культуры [Гей А. Н., 1991; Гей А. Н., 2000]. Она известна по курганным могильникам, тяготеющим к пойме Кубани и степных речек, впадающих в восточную часть Азовского моря. Число захоронений в кургане колеблется от 1 до 10-15. Характерной чертой является наличие под насыпью двух-трех основных могил, расположенных в ряд по линии север-юг. Впускные захоронения, т. е. вырытые в готовой курганной насыпи, располагаются либо в ряд, либо по кольцу вокруг ее центра. Могилы представлены простыми прямоугольными ямами и ямами с уступами и ступеньками, приближающимися по форме к катакомбам. Таким образом, мы сталкиваемся здесь с чрезвычайно ранними случаями сооружения катакомб, переход к которым повсеместно наблюдается в степной зоне позднее, в эпоху среднего бронзового века. В такого рода катакомбы костяк помещался, как правило, в скорченной позе на боку. Он засыпался охрой и сопровождался погребальным инвентарем, несущим в себе черты позднемайкопских влияний. Так, близки по форме к новосвободненским образцам отдельные разновидности глиняной посуды. Металлические изделия и некоторые элементы позы погребенных также имеют черты, свойственные новосвободненским комплексам.

Ярчайшей особенностью новотитаровской культуры является широкое употребление в погребальной практике колесного транспорта в виде массивных деревянных четырехколесных повозок с дисковидными, обычно трехчастными колесами. Эти повозки устанавливались на краю могилы в целом или разобранном виде и служили, видимо, для доставки тела умершего к месту захоронения. Такие повозки-фургоны, запряженные быками или волами, по-видимому, широко использовались и в быту новотитаровских племен. При подвижных формах скотоводства, когда часть населения передвигалась за стадами, они служили жилищами на колесах. Скотоводство базировалось на разведении крупного и мелкого рогатого скота, лошадей. В приморских районах оно дополнялось земледелием. О его существовании говорят находки в погребениях крупных зернотерок, пифосообразных сосудов для хранения зерна. Известно даже изображение рала, нанесенное красной краской на циновку, обнаруженную в одной из могил [Гей А. Н., 1991].

Наличие собственной металлообработки иллюстрирует погребение кузнеца-литейщика в курганной группе Лебеди I [Гей А. Н., 1986]. В инвентаре погребения представлены каменная наковальня, каменные кузнечные молотки, глиняный тигель для плавки и две льячки для разлива металла, простые и составные формы для отливки втульчатых топоров и плоских тесел (рис. 43). По-видимому местное металлопроизводство возникло благодаря связям новотитаровского населения с Кавказом.

Следует иметь в виду, что металлургические влияния Кавказа в раннем бронзовом веке простирались далеко за пределы Прикубанья. Они оказали решающее воздействие на становление металлообработки в северной зоне ЦМП. Под влиянием кавказских мастеров на юге Восточной Европы возникают самостоятельные производственные центры и очаги, усвоившие все основные характеристики металлургических достижений майкопских и куро-аракских племен [Черных Е. Н., 1978б].

В начале III тыс. до н. э. кавказский медно-мышьяковый металл в виде слитков и готовых изделий появляется в степи и лесостепи Северного Причерноморья, где обитало ямное и усатовское, а позднее катакомбное и полтавкинское население. Е. Н. Черных установил, что кавказский металл, переносчиком традиций обработки которого, по-видимому, были странствующие мастера, быстро завоевывает огромные области от Правобережья Днепра на западе до Заволжья на востоке. Как показывают результаты спектральных анализов, особой популярностью он пользовался в среде ямной культурно-исторической общности, история которой охватывает время от начала III тыс. до н. э. до его последней четверти. Следует помнить, однако, что местами ямные племена доживают до начала II тыс. до н. э. и существуют рядом с населением катакомбных культур среднего бронзового века.

Ямные племена освоили гигантские пространства Каспийско-Причерноморских степей. Их памятники известны от Южного Приуралья и Заволжья на востоке до Молдавии, Северных Балкан и даже Среднего Подунавья на западе (рис. 33). На этой огромной территории, единой по типам керамики и погребальному обряду, выделяется более десяти локальных вариантов ямной общности.

Культура ямных племен известна нам преимущественно по раскопкам курганных погребений. Их исследовано в настоящее время около десяти тысяч. Первые курганные насыпи в виде земляных холмов над захоронениями древних людей появляются в степной зоне еще в энеолите. Но только ямные племена придали их распространению всеобщий характер. По-видимому, это связано с изменением представлений населения о потустороннем мире, предполагавшим возвеличивание предков с помощью особо сложного погребального ритуала. Ритуал этот достаточно единообразен на всей территории, освоенной ямными племенами. Земляные насыпи перекрывают могильные ямы преимущественно прямоугольной формы (рис. 44). Чаще всего в яме лежит один покойник скорченно — на спине или на боку, но иногда встречается и вытянутое положение погребенного. Яма порою перекрыта деревом или каменными плитами. Днища могил и сами тела, как правило, густо посыпаны охрой (Мерперт Н. Я., 1974).

Подавляющее число ямных погребений безынвентарно, а известные в редких случаях находки ограничиваются сосудами, кремневыми стрелами, скребками, ножами, костяными шильями и рыболовными крючками, костяными булавками с молоточковидными головками (см. рис. 44). Иногда в могилах встречаются изделия из меди и медно-мышьяковых сплавов. Как правило, они приурочены к богатым погребениям. Такие погребения известны в Поднепровье. В последнее время они открыты в южном Приуралье. Особенно интересны находки, обнаруженные недавно в Болдыревском I могильнике, раскопанном в Оренбургской области [Моргунова Н. Л., 2000]. Здесь под одним из самых крупных курганов покоилось тело мужчины, уложенное на правый бок. Оно было покрыто циновкой из органических волокон, украшенной аппликацией из белой коры в виде развернутых крыльев птицы. Голова покойного была увенчана «короной» из белой коры. Инвентарь, помещенный в могилу, был уложен вокруг диска из метеоритного железа, посыпанного охрой и имевшего, скорее всего, сакральный характер. В его состав входили многочисленные металлические предметы: тесло-рубанок из меди с приваренным лезвием из метеоритного железа, долото, шило, нож, втульчатый наконечник копья и кинжал. Пышный погребальный ритуал, богатство сопутствующего инвентаря указывают на высокий социальный статус захороненного мужчины. Возможно, он был вождем племени или союза племен.

Ямная керамика чаще всего круглодонна, сосуды отличаются яйцевидными очертаниями. Орнаментация их проста и состоит из расположенных горизонтальными зонами насечек, отпечатков гребенчатого штампа, отпечатков перевитого шнура. На заключительных этапах развития общности появляется плоскодонная посуда (рис. 45).

Рис. 44. Инвентарь памятников ямной культурно-исторической общности. 1 — схема погребального сооружения; 2 — костяная булавка с молоточковидной головкой; 3, 4 — кремневые кинжалы; 5 — наконечник копья; 6 — кремневый нож; 7 -роговой амулет; 8, 10 — каменные топоры-молоты; 9 — ожерелье из костяных пронизок и подвесок из клыков животных.

О подвижности ямного населения говорят погребения с деревянными повозками. Особенно много открыто их в степях Украины (Аккермень, Сторожевая Могила), хотя известны они и в Калмыкии. Повозки выступают в двух типах: 1) повозка с кузовом в виде ящика на двух или четырех колесах; 2) повозка с фургонным перекрытием. Повозка второго типа, как и у новотитаровского населения, могла служить подвижным жилищем. В повозки, как правило, запрягались быки. В последнее десятилетие в курганах Украины были открыты костяные предметы, некоторыми исследователями считающиеся псалиями [Ковалева И. Ф., 1993]. Тем самым признается существование у ямного населения запряженных лошадей, которые могли использоваться для верховой езды.

Распространение повозок и всадничества положило начало более широкому, чем в энеолите, распространению подвижных, кочевых форм скотоводства. О его конкретных формах идут споры . Кажется наиболее вероятным, что ямное кочевничество было основано на сезонных перемещениях населения вместе со стадами в пределах территорий, тяготеющих к речным долинам. В стаде преобладали овцы, козы и крупный рогатый скот; скромное место принадлежало лошади .

Поселения на территории ямной культурно-исторической общности встречаются редко. На востоке, в древнейшем ареале ямных племен, известны только временные, сезонные стоянки. Их культурный слой беден и в подавляющем большинстве случаев перемешан (Мерперт Н. Я., 1974). Единичные стационарные поселки со следами длительного обитания известны преимущественно в Поднепровье. Здесь, в зоне контактов ямных племен с раннеземледельческим населением, они оседали на землю и переходили к смешанным земледельческо-скотоводческим формам хозяйства. Наибольшую известность получило Михайловское поселение на Нижнем Днепре [Лагодовська и др., 1962]. В поселении открыто три слоя: первый слой связан с доямным временем, второй — с раннеямным, третий -с позднеямным. Наиболее интересны находки и архитектурные сооружения позднего слоя. Поселок в этот период имел сложные оборонительные сооружения. Они состояли из каменных стен высотой до трех метров и рвов. Внутри ограды размещались жилища двух типов: полуземлянки овальной формы и наземные глинобитные прямоугольные постройки на каменном цоколе. В культурном слое найдены кремневые изделия (скребки, ножи, наконечники стрел) и множество медных предметов (шилья, ножи, долота, тесло). Наряду с костными остатками домашнего скота в Михайловском поселении выявлены мотыги, вкладыши серпов. Земледелие здесь, безусловно, существовало, хотя и играло второстепенную роль. Многие исследователи полагают, что генетические корни ямного населения следует связывать с хвалынско-среднестоговскими племенами энеолита [Васильев И. Б., 1979; Турецкий М. А., 1992]. В их представлении основной импульс, который привел к широкому распространению ямных племен на юге Восточной Европы шел с востока на запад. Однако процесс формирования ямной общности, этнически неоднородной по составу, включал в себя и сложное взаимодействие других групп населения каспийско-черноморских степей (Мерперт Н. Я., 1974).

Для выделения очагов металлопроизводства на территории, занятой ямными племенами, большое значение имеет картографирование металлических изделий с учетом химического состава исходного сырья, из которого они изготовлены. Сейчас очевидно, что в ямном ареале функционировали по крайней мере два очага: приднепровский — металлообрабатывающий и волго-уральский — металлургический . Первый размещался в Поднепровье и, возможно, охватывал значительную часть Правобережной Украины и Молдовы; второй действовал на Южном Урале, в среднем и нижнем Поволжье.

Рис. 46. Продукция приднепровского металлообрабатывающего очага, действовавшего в ареале ямных племен . 1-4 — шилья; 5-9, 13, 14 — кинжалы; 10-12 — ножи-бритвы; 15, 16 — украшения; 17, 18 — тесла; 19-22 — втульчатые топоры; 23 — литейная форма для отливки топоров.

Приднепровский очаг возник под влиянием перекрестных импульсов, идущих с Балкан и Северного Кавказа, хотя роль последнего была решающей. Здесь господствовали в производстве мышьяковые бронзы, по составу обнаруживающие большое сходство с металлом позднего этапа майкопской культуры [Черных Е. Н., 1966]. Однако, наряду с этим, есть металл, близкий культуре Эзеро. Металлическая продукция этого очага представлена двулезвийными кинжалами, ножами-бритвами, теслами, втульчатыми топорами, шильями (рис. 46). В этом традиционном для ЦМП наборе предметов отсутствуют только долота. Большинство ямных изделий Приднепровья перекликается по форме с находками поздних памятников майкопской культуры. Однако их местное производство не вызывает сомнений по трем причинам. Во-первых, металлографическое исследование выявило весьма специфические способы обработки их металла, заметно отличные от майкопских. Наиболее популярная у ямных мастеров Приднепровья технологическая схема холодной формующей ковки литых заготовок орудий в майкопской среде неизвестна совсем [Рындина Н. В., 1998а; Рындина Н. В., 1998б]. Во-вторых, в поздних культурных напластованиях Михайловского поселения кроме готовых изделий из металла обнаружены инструменты и приспособления, связанные с процессом их обработки. Так, здесь найдено большое количество каменных молотков и наковален для ковки металла. Особенно существенной находкой можно считать сопло; его глиняную трубку вставляли в кожаные меха для нагнетания воздуха в медеплавильный горн [Лагодовська и др., 1962]. В-третьих, наличие местного металлопроизводства подтверждают открытия погребений литейщиков под курганами на острове Самарском близ Днепропетровска и у с. Верхняя Маевка в междуречье Орели и Самары — левых притоков Днепра [Ковалева и др., 1977; Ковалева И. Ф., 1979]. В обоих погребениях обнаружены кроме кузнечных инструментов глиняные двустворчатые литейные формы для отливки заготовок втульчатых топоров.

Территория другого, волго-уральского очага практически совпадала с одноименным локальным вариантом ямной общности. Коллекция его металлических изделий связана с памятниками степного и лесостепного Заволжья и южного Приуралья (рис. 47). Шилья и долота этой коллекции отмечены морфологическим своеобразием. В отличие от приднепровских орудий утолщение-упор на их черенках присутствует не всегда. Печатью своеобразия отмечены и втульчатые топоры: они имеют самое короткое лезвие из всех известных в ЦМП орудий этой категории .

О высокоразвитом местном металлургическом производстве говорят и уникальные изделия из могильников южного Приуралья, не имеющие аналогов в других ареалах ямной общности (рис. 47). Это втульчатое долото, топорик-клевец, двуобушковый молоток, массивное копье с разомкнутой втулкой, тесло-рубанок, изготовленный из медного стержня с железным лезвием в одном из концов [Моргунова Н. Л., Кравцов А. Ю., 1994].

Мастера волго-уральского металлургического очага очень редко используют в своей производственной практике привозные с Кавказа мышьяковые бронзы. Изделия из нее единичны. Основная часть местной продукции откована и отлита из чистой меди. Ее химический состав соответствует окисленным медным рудам месторождения Каргалы, расположенного в 50 км от Оренбурга. Исследования, проведенные на огромном Каргалинском рудном поле, размерами 50 Х 10 км, зафиксировали здесь многие тысячи древних шахт, штолен, отвалов «пустой породы» [Черных Е. Н., 1997в]. Этот древнейший для всей северной Евразии горно-металлургический комплекс начал функционировать уже в ямное время [Черных Е. Н., 2001]. Доказательством этого служат не только геохимические данные, но и археологические. Так, в погребальном инвентаре ряда ямных курганов Волго-Уралья найдены куски каргалинской руды. Аргументом, хотя и косвенным, в пользу ее активного использования в местном металлопроизводстве служит погребение юноши-литейщика в Першинском кургане на Каргалах [Черных и др., 2000]. По-видимому, исходный импульс для развития местной металлургической активности был также получен с Кавказа. Дело в том, что некоторые выпускаемые в волго-уральских мастерских ножи и топоры имеют вполне кавказский облик.

Рис. 47. Продукция волго-уральского металлургического очага, действовавшего в ареале ямных племен. 1-6 — шилья; 7, 16 — долота; 8-15, 20, 32 — ножи и кинжалы; 17-19 — тесла; 21 -молоток; 22-28 — втульчатые топоры; 29 — топорик-клевец; 30 — тесло-рубанок с деревянной рукоятью; 31 — наконечник копья; 33 — браслет.

В степной зоне Северо-Западного Причерноморья в раннем бронзовом веке действовал еще один — усатовский — очаг металлообработки (рис. 33). Он сопоставляется с одноименной, усатовской культурой, хотя, видимо, более оправданно говорить не об особой культуре, а об усатовском локальном варианте позднего Триполья, испытавшем сильное влияние племен кавказского происхождения и носителей ямной культуры [Збенович В. Г., 1974].

Поселения и могильники усатовского типа рассеяны между низовьями Прута и Дуная на западе и низовьем Южного Буга на востоке (южная зона Украины, юг Молдовы, юго-восток Румынии). Поселения (Усатово, Маяки под Одессой и др.) расположены на краях высоких плато, по берегам рек и лиманов. Иногда они укреплены рвами. Раскопками выявлены полуземлянки и легкие наземные жилища. Глинобитные дома, столь характерные для раннего и среднего Триполья, на усатовских поселениях не выявлены [Дергачев В. А., 1980].

Намного чаще поселений встречаются могильники усатовского типа — курганные и грунтовые [Патокова Э. Ф., 1979; Дергачев В. А., Манзура И. В., 1991]. Часто в одном месте сосредоточено несколько могильников. В Усатово находятся два курганных и два грунтовых могильника, в Маяках — один курганный и один грунтовый. Курганы высотой до 2, 0-2, 5 м опоясаны по основанию кромлехами, которые представляют из себя кольца из каменных плит. В кромлехи часто вставлены вертикальные каменные плиты, украшенные рельефными или прочерченными изображениями людей и животных. Считается, что эти сооружения связаны с культом солнца. Внутри кромлеха располагались прямоугольные могильные ямы (от одной до пяти), которые часто перекрывались каменными блоками. Обычно они содержат скорченные трупоположения на левом боку. Иногда на черепе или костях ног погребенных заметны следы красной охры. В курганных захоронениях присутствует довольно богатый инвентарь: столовая посуда с росписями, выполненными черной, коричневой, красной красками; кухонная посуда со шнуровыми орнаментами; металлические орудия, оружие и украшения; орудия из кремня и кости (рис. 48). Особенно интересны глиняные антропоморфные изображения в виде фигурок с кубическими телами, увенчанными длинной, вытянутой вперед шеей со сплющенной головкой.

Грунтовые могильники сооружались одновременно с курганами. Погребальный ритуал здесь такой же, как и в курганах, однако, инвентарь крайне беден. Отсутствие сложных каменных и земляных сооружений, скромный набор погребальных даров заставляют думать, что в грунтовых могилах хоронили рядовых членов общины, в то время как курганы предназначались для погребения элиты родоплеменных коллективов — вождей, военачальников, родовых старейшин .

Рис. 48. Находки из усатовских поселений и могильников [Збенович В. Г., 1971]. 1-7 — сосуды; 8-10 — орудия из кремня; 11-13 — орудия и украшения из металла; 15-17 — глиняная скульптура; 18, 19 — орудия из кости.

В экономике усатовских племен доминировало скотоводство. Оно, по-видимому, имело полукочевой характер и базировалось на разведении овец и лошадей. Земледелие было известно, но не играло существенной роли в хозяйстве [Збенович В. Г., 1974]. Производство продукции, не связанной с земледелием и скотоводством, осуществлялось на базе домашних промыслов. Тенденция к возникновению специализированного ремесла проявилась только в развитии металлообработки. Прямым свидетельством ее существования служит находка на Усатовском поселении тигля со следами медной плавки, а также орудий из камня для ковки и дробления руды .

Для реконструкции в рамках усатовской культуры очага металлообработки важную роль играет изучение типологического своеобразия местных изделий из металла. В ряду традиционного для ЦМП набора орудий (четырехгранные шилья, плоские тесла, долота с расширением-упором) здесь отсутствуют втульчатые топоры и ножи с черенком. Ножи и кинжалы в пяточной части имеют трапециевидный выступ с небольшими отверстиями для крепления накладной рукояти из кости или дерева (рис. 48).

Мышьяковые бронзы, из которых изготовлены усатовские изделия, связаны уже не с кавказскими, а, скорее всего, с балканскими и эгейскими источниками . Существуют отдельные примеры использования «чистой» меди, которая, по-видимому, также восходит к рудным районам Балкано-Карпатья. Кроме орудий и оружия в усатовских коллекциях представлена значительная серия украшений — колечек, спиральных подвесок, трубчатых пронизок. Многих из них сделаны из серебряной проволоки.

Металлографическое исследование усатовских бронзовых предметов показало, что они исполнены в технике литья в двусторонних формах, а затем доработаны ковкой. Ковка не только придавала орудиям окончательный облик, но и, как правило упрочняла их рабочие края [Рындина Н. В., 1971; Конькова Л. В., 1979]. Отличную от основной массы находок технологию обнаружили большие усатовские кинжалы. Долгое время считалось, что после литья они покрывались серебряной фольгой, поскольку их поверхность отличалась серебристым цветом. Металлографическое исследование установило, что иллюзию «серебрения» создавал мышьяк, концентрация которого в приповерхностном слое тонких отливок повышалась за счет расслаивания (ликвации) медно-мышьякового сплава, отлитого в холодную форму. Сходная технология получения серебристых покрытий была освоена анатолийскими мастерами раннего бронзового века . Вполне вероятно, что крупные усатовские кинжалы попали в Северо-Западное Причерноморье из Малой Азии [Рындина Н. В., Конькова Л. В., 1982].

Интеграция позднетрипольского населения с чуждыми ему племенами раннего бронзового века привела к образованию еще одной культурной группировки, которая получила название софиевской по могильнику, раскопанному под Киевом. Софиевские памятники привлекают наше внимание набором металлических вещей, которые также принято рассматривать в рамках ЦМП. Известны поселения на правом и левом берегах Среднего Днепра и четыре могильника (Софиевка, Чернин, Красный Хутор, Заваловка). Поселения небольшие, расположенные в основном на мысах днепровских лессовых террас. Для них характерны углубленные овальные жилища (Круц В. А., 1977). Грунтовые могильники резко отличаются по обряду от южных, усатовских некрополей. Они содержат трупосожжения: обожженные костные остатки помещены в глиняные сосуды-урны или высыпаны на дно небольших ям. Рядом с ними расположен погребальный инвентарь: горшки и амфоры, покрытые коричневым или красным ангобом; кремневые серпы на крупных изогнутых пластинах; каменные боевые топоры-молоты; медные орудия и украшения (рис. 49). Своеобразие медных находок заставляет думать, что и в Среднем Поднепровье действовал особый очаг металлообработки ЦМП. Набор орудий включает плоские тесла, долота, шилья, как округлого, так и четырехгранного сечения. Ножи-кинжалы представлены как черенковыми, так и бесчеренковыми изделиями. К числу украшений относятся трубчатые пронизки, бусы, пластинчатые браслеты. В софиевском очаге доминируют изделия из металлургически «чистой» меди, источник которой не вполне ясен. Е. Н. Черных считает вероятной ее привязку к рудным месторождениям Карпатского региона .

Рис. 49. Находки из софиевских памятников [Захарук Ю. М., 1971]. 1, 6, 9, 10 — сосуды; 2-4 — орудия из металла; 5, 7, 8, 11 — орудия из кремня и камня.

Завершая характеристику раннего бронзового века в пределах ЦМП, следует еще раз подчеркнуть, что в системе ее очагов на территории Восточной Европы наблюдалось разное по силе воздействие трех горно-металлургических областей: Кавказа, Балкано-Карпатья и Урала. Распространение кавказских влияний четко прослеживается по путям движения металла и отчасти готовых изделий: один путь шел вдоль побережий Азовского и Черного морей в Северное Причерноморье, другой, менее интенсивный — по Волге до Южного Урала. Воздействие Балкано-Карпатского региона выражено слабее, хотя его металлическое сырье доходило до Северо-Западного Причерноморья и Среднего Поднепровья. Роль Южного Урала в развитии металлургии раннего бронзового века выглядит еще скромнее. Уральская медь, связанная с Каргалинским рудным комплексом, расходилась только в пределах Поволжья и Приуралья. Таким образом, направление и протяженность торгово-обменных контактов III тыс. до н. э. на юге Восточной Европы в значительной степени определялись движением металла разных рудных источников.

В этот день:

• Дни смерти
• 1898 Умер Габриэль де Мортилье - французский антрополог и археолог, один из основоположников современной научной археологии, создатель классификации каменного века; также считается одним из основателей французской школы антропологии.

В начале II тыс. до н.э. завершается распад Циркумпонтийской металлургической провинции. Вся прежняя система культурно-производственных связей в Северной Евразии перестраивается. Границы новых этнокультурных образований и производственных систем приобретают в позднем бронзовом веке совершенно иные очертания. С пространствами бывшего северного блока Циркумпонтийской провинции (Балкано-Карпатский регион, Восточная Европа и Кавказ) связаны три металлургические провинции: Евразийская, Европейская и Кавказская. Очаги металлургии и металлообработки юга Восточной и отчасти Западной Сибири вошли в систему Центрально-Азиатской провинции, а южных районов Средней Азии - в систему Ирано-Афганской. Эти процессы сопровождались исчезновением старых культур, активными миграциями крупных групп населения, формированием новых культур и общностей, что коренным образом изменило весь ход этнокультурной истории в северной зоне Евразии.

Формирование и развитие культур позднего бронзового века в значительной степени были связаны с ландшафтно-климатическими изменениями. Ранняя и финальная фазы развития этих культур происходят на фоне особенно резкой аридизации климата.

В позднем бронзовом веке происходит значительное расширение зоны культур с производящими формами хозяйства, особенно в северном, северо-восточном и восточном направлениях. Мир металлоносных культур достигает Европейского Севера и охватывает гигантские пространства Северной и Центральной Азии. Во всей этой зоне быстро и повсеместно распространяется технология изготовления оловянных бронз как ведущего типа сплавов на медной основе и тонкостенного литья орудий труда и оружия. Здесь были открыты сотни новых месторождений медной и оловянной руды. В Донецком кряже, на Кавказе и Урале, в Казахстане и Средней Азии, Саяно-Алтае, Прибайкалье и Забайкалье существенно выросли масштабы горных работ и производство меди и бронз. В знаменитых Каргалинских рудниках в Южном Приуралье и на меднорудных месторождениях Джезказ¬ган и Кенказган в Казахстане за 3-4 столетия было добыто несколько миллионов тонн руды, из которой выплавлено огромное количество меди. Торговля и обмен металлом, как и в предшествующие эпохи, являлись важнейшим фактором развития культур позднебронзового времени.

В эту эпоху на большей части евразийской степи и лесостепи - от Днепра и Северского Донца на западе вплоть до Минусинской котловины на востоке - сформировался скотоводческий хозяйственно-культурный тип производящей экономики. Основой жизнеобеспечения культур этой зоны являлось, прежде всего, пастушеское скотоводство, но отнюдь не земледелие, как это считалось ранее. Бескрайние и богатые травостои степи и лесостепи позволяли выпасать огромное количество крупного и мелкого рогатого скота и лошадей, а также создавать достаточный запас кормов на зиму.

Отгонное и полукочевое скотоводство практиковалось в основном в горных и полупустынных районах Кавказа, Казахстана, Средней и Центральной Азии. Земледелие, причем в ограниченных масштабах, появляется в этой части Евразии только в финале бронзового века. Культуры Северного Причерноморья, Кавказа и юга Средней Азии унаследовали земледельческо-скотоводческий хозяйственно-культурный тип, сформировавшийся здесь еще на заре эпохи раннего металла. Северная лесостепь и юг лесной зоны входят в ареал многоотраслевой экономики с динамичным сочетанием производящих и присваивающих занятий. Последние остаются основой жизнеобеспечения населения глубинных лесных и таежных районов Восточной Европы и Сибири, различаясь лишь подвижным или оседлым образом жизни обществ охотников и рыболовов.

Поздний бронзовый век - время активных этно- и культурогенетических процессов в Северной Евразии. Многие археологи и лингвисты считают, что именно в степной и лесостепной зоне Восточной Европы происходит дальнейшее разделение индоевропейской языковой семьи - выделение индоиранской группы, отождествляемой в современной науке с населением срубной и андроновской общностей. В Западной и Центральной Европе формируется другой блок культур (так называемые культуры полей погребений или культуры полей погребальных урн), с которым связаны истоки германо-балто-славянского праязыкового единства. В лесной полосе Восточной Европы и Западной Сибири концентрировался массив прафинно-угорских народов. Пограничье леса и лесостепи являлось естественным рубежом, разделявшим и соединявшим культуры древних финно-угров и индоиранцев. Прародина народов алтайской языковой семьи находилась в Южной Сибири, в районах Саяно-Алтая. Остаются дискуссионными этапы истории северокавказской языковой семьи, прародина которой локализуется лингвистами в Переднеазиатском регионе.

В этнической истории Старого Света колоссальная роль принадлежит степной и лесостепной зонам Восточной Европы, являвшимся прародиной народов индоиранской языковой группы. Именно с носителями последней правомерно отождествлять термин «арии, арийцы», служивший самоназванием определенной индоиранской группы индоевропейских племен, затем разделившихся на индоарийскую и индоиранскую ветви. Многие ученые связывают гибель древнеиндийских цивилизаций Мохенджодаро и Хараппы с нашествием северных степных народов. Переселение и инфильтрация носителей индоарийских и индоиранских диалектов были длительным
процессом, не сопровождавшимся сменой аборигенного населения на территории Средней Азии, Афганистана, Индостана и Ирана. При этом пришлые племена усваивали образ жизни и культуру местных народов. Тем не менее пути миграции археологически фиксируются в материальной культуре аборигенного населения. Это прежде всего появление лепной керамики, металлических изделий, погребальных комплексов, новых сюжетов и образов в наскальной живописи, характерных для северных степных народов, а также распространение колесного транспорта и культа коня.

Отголоски активных миграционных процессов на территории Евразии в начале позднего бронзового века зафиксированы в хеттских документах, ведийских текстах, иранской Авесте. Они донесли до нас первые письменные сведения о древнейших индоариях и индоиранцах, которые наряду с лингвистическими данными привлекаются для реконструкции лексики, связанной с материальной и духовной культурой племен эпохи поздней бронзы. Согласно исследованиям, эти племена занимались скотоводством и земледелием; особое значение придавалось коневодству; в военном деле использовались колесницы. У них были развитая металлургия и другие ремесла, сложная социально-иерархическая структура общества, употреблялось понятие «царь». Титул правителя обозначал буквально «управляющий когтями». По отношению к привилегированной военной знати использовался термин «стоящий на колеснице». Выделилось сословие жрецов, которое осуществляло регулирование системы правовых и нравственно-этических норм через сложные обряды и ритуалы.

ПОЗДНИЙ БРОНЗОВЫЙ ВЕК В ПРЕДЕЛАХ ЕВРАЗИЙСКОЙ МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОЙ ПРОВИНЦИИ

Поздний бронзовый век в пределах России и бывшего СССР связан с формированием и развитием Евразийской металлургической провинции (ЕАМП). Время существования входивших в нее культур - XVIII/ХVII — IX/VIII вв. до н.э. (в рамках традиционной хронологии). В период расцвета территория ЕАМП простиралась от Левобережной Украины на западе до Саяно-Алтая на востоке, от предгорий Кавказа и оазисов Средней Азии на юге до лесных районов Сибири и Восточной Европы на севере.

Создание такой колоссальной системы было обусловлено производственной и этнокультурной консолидацией подвижных скотоводческих племен степи и лесостепи и оседлого населения лесной зоны. Наиболее тесное и длительное взаимодействие лесных (прафинно-угорских) и степных (индоиранских) народов происходило как раз в эпоху поздней бронзы. Скорее всего, именно в это время произошло массовое внедрение лексики, связанной с металлургией, скотоводством и земледелием, в языки древних финно-угров, а прафинно-угорской - в индоиранскую речь.

Общими и наиболее употребимыми в основных очагах Евразийской провинции становятся следующие категории металлических изделий: 1) топоры; 2) кельты с боковыми и лобным ушками; 3) наконечники копий с прорезями и без прорезей на крыльях пера; 4) втульчатые и черешковые наконечники стрел; 5) двулезвийные ножи и кинжалы с плоским и стержневидным черенком с упором и без упора; 6) втульчатые и плоские тесла и долота; 7) массивные серпы-секачи; 8) разнообразные украшения (браслеты, подвески, кольца, гривны и др.).

Инвентарь абашевской культурно-исторической общности:
1 - план Пепкинского кургана; 2 - реконструкция облика абашевского мужчины; 3 - варианты женских головных уборов; 4 - пронизи и бляшки; 5 - очковидная подвеска; 6-12 - керамика; 13 - глиняная форма для отливки топора; 14 - сверленый топор; 15, 16 - клиновидные топор и долото; 17-19- наконечники стрел; 20- топор; 21, 22- ножи; 23- струг; 24, 25- плоское и втульчатое тесла; 26 - наконечник копья; 27 - глиняный тигель; 28, 29 - браслеты; 30 - гривна; 31 - гарпун (3-5, 20-26, 28-31 - медь и мышьяковая бронза; 14-18- камень; 19- кость)

В развитии культур и очагов металлообработки Евразийской провинции намечается несколько хронологических периодов - фаза сложения (XVIII/XVTI-XVI вв. до н.э.); формирование в степи и лесостепи срубно-андроновского блока культур и стабилизация основных производственных центров (ХVI-ХV/ХIV вв. до н.э.); перестройка культур срубно-андроновского мира и передислокация основных очагов металлообработки в лесную и лесостепную зоны (XV/XIV-XII/XI вв. до н.э.); последняя фаза связана с нарастающими процессами деструкции и распада Евразийской провинции (XII/XI-IX/VIII вв. до н.э.).

На ранней фазе ЕАМП складываются два крупных блока культур и производящих центров. Первый из них связан с бабинской, абашевской, синташтинской, петровской и раннесрубной культурами. Деятельность металлургических и металлообрабатывающих очагов блока охватывала значительные пространства восточноевропейских степей и лесостепей, Южное Зауралье, Северный и Центральный Казахстан.

Второй блок культур производящих центров локализуется в горах и предгорьях Саяно-Алтая, западносибирской лесостепи, зауральской тайге, лесах Восточной Европы и связан, прежде всего, с сейминско-турбинскими памятниками.
Рудной базой первого блока очагов являлись как ранее эксплуатировавшиеся месторождения медистых песчаников Приуралья, так и вновь освоенные коренные месторождения Южного Зауралья, Мугоджар, северных и центральных областей Казахстана. Примечательно, что Кавказ перестал служить важнейшим источником меди и бронз для степных и лесостепных культур Восточной Европы, как это было в эпохи ранней и средней бронзы. Мышьяковая бронза, по-прежнему заметная в абашевских и синташтинском очагах, а также серебро стали выплавляться на Урале (рудники Таш-Казган и Никольское). Сейминско-турбинские центры использовали оловянные и оловянно-мышьяковые бронзы. Появление этих легкотекучих сплавов стало возможным с открытием и началом разработки богатейших медно- и оловорудных источников на севере Алтайской горной страны. На последующих фазах развития Евразийской провинции Рудный Алтай станет важнейшим поставщиком на трансъевразийские торговые маршруты олова - драгоценной лигатуры древности.

В западных очагах ЕАМП продолжается изготовление орудий и оружия, в которых без труда узнается традиционный набор, характерный для производства предшествующей Циркумпонтийской провинции: втулъчатые топоры, плоские и желобчатые тесла и долота, черенковые двулезвийные ножи и кинжалы, кованые наконечники копий и др. Начинается изготовление серпов-секачей и пластинчатых серповидных орудий, появляются первые литые предметы со «слепой» (т.е. не сквозной) втулкой (наконечники копий). В сейминско-турбинских центрах отливаются втульчатые топоры-кельты, кельты-лопатки, тесла, наконечники копий и дротиков, а также выгнутообушковые однолезвийные и пластинчатые двулезвийные ножи и кинжалы.

Среди первого блока культур и производящих центров начала позднего бронзового века ведущая роль принадлежала абашевской культурно-исторической общности. Название происходит от села Абашево в Чувашии, близ которого впервые были изучены курганы этого типа. Ареал - преимущественно лесостепные пространства Восточной Европы от Северского Донца на западе до междуречья Урала и Тобола - на востоке, на юге - с выходом в степь до излучины Волги и Дона; отдельные могильники известны в лесной зоне. В общности выделяются доно-волжская, средневолжская и уральская культуры.

Памятники абашевской общности датируются первой третью II тыс. до н.э. В ее развитии намечаются ранний и поздний периоды. Однако в центре Русской равнины выделяется, кроме того, пласт протоабашевских древностей, относящийся к среднебронзовой эпохе. Его формирование происходило во взаимодействии южных культур ямно-катакомбного круга и северных - области боевых топоров и шнуровой керамики. В начале II тыс. до н.э. абашевцы расселяются на восток (Южный Урал) и северо-восток (Среднее Поволжье). Поздний период характеризуется активными контактами с населением раннесрубной (покровской) и синташтинской культур. Памятники представлены поселениями, могильниками, рудными выработками (Таш-Казган и Никольское), кладами металлических изделий (Верхне-Кизильский, Красноярский, Долгая Грива).

Абашевцы селились обычно по берегам рек, на возвышенных мысах, на дюнах, редко - на вершинах скальных выступов (Урал). Поселения с мощным культурным слоем и остатками наземных, слабо углубленных, реже земляночных и полуземляночных построек, иногда окруженные рвами, выявлены в бассейне Дона и на Южном Урале. Постройки сооружались с применением каркасной (столбовой) конструкции; крыша - двускатная или четырехскатная; внутри - очаг или несколько очагов открытого типа, хозяйственные и жертвенные ямы, иногда колодец.

Погребения - от одного до нескольких - совершались под круглыми или овальными насыпями. В Подонье и в Самарском Поволжье известны захоронения в более ранние курганы, а также грунтовые могильники. На Средней Волге и Оке курганы иногда окружались кольцевыми ровиками и столбовыми оградами, в Южном Приуралье сооружались каменные ограды. Могильники в основном небольшие; крупные - до 50 (Пеленгерский 1) и даже 100 (Подклетненский) курганов - являются исключением. Погребения совершались в ямах прямоугольной или овальной формы, реже в камерах с деревянной или каменной облицовкой стен и иногда с перекрытием из бревен, плах или плит камня. Погребенные - одиночные, реже парами, рядами и коллективные - укладывались на спину с подогнутыми огами, иногда на левый бок, в слабо скорченном положении. Известны случаи расчлененных и частичных костяков, а также кенотафы. Погребенные сопровождались керамикой, медными и серебряными украшениями, иногда ножами и шильями, изделиями из камня и кости.

Среди абашевских памятников выделяется одиночный Пепкинский курган в Поволжье (Марий Эл). Под невысокой овальной насыпью вскрыто три погребения. Одно из них поразило исследователей своими размерами и картиной, представшей после расчистки. На дне траншеи (10,2 х 1,6 х 0,65-0,7 м) с деревянным перекрытием и берестяным покрытием дна покоились останки 27 костяков и два отдельно положенных черепа. Все принадлежали мужчинам, погибшим насильственной смертью и погребенным в братской могиле. Почти на каждом костяке обнаружены следы тяжелых травм и смертельных ран - рубленые и стреляные повреждения, нанесенные медным топором и кремневыми наконечниками стрел. На некоторых черепах сохранились следы надрезов, оставленных, как предполагают антропологи, при снятии скальпов. Один из костяков (кузнец-литейщик) сопровождался уникальным набором инструментов (глиняная литейная форма для отливки топоров, тигли, каменные наковальня, молот, молотки и абразивы).

Инвентарь «элитных» позднеабашевских погребений:
1-5- керамика; 6-8 - костяные псалии; 9, 10- каменные наконечники стрел; 11 - топор; 12, 13 - наконечники копий; 14 - нож; 15 - тесло; 16 - навершие-лопаточка из кости; 17 - каменная булава; 18 - костяная пряжка (11-15- медь и бронза)

Лишь на позднем этапе абашевской общности в Среднем Подонье появляются погребения с характерным воинским инвентарем, жертвоприношениями лошадей, собак, мелкого рогатого скот а (Кондрашкинский, Селезни 2). По всей видимости, это могилы представителей элиты общества - вождей, жрецов и их ближайшего окружения. Они сопровождались специфическим набором знаков власти, а именно: каменными булавами, костяными навершиями-лопаточками, медными боевыми топорами, наконечниками копий, ножами-кинжалами, колесничим комплектом (костяные шитковые и дисковидные псалии, распределители ремней, пряжки от портупей).

Материальная культура абашевского населения самобытна. Керамика представлена плоскодонными горшками, банками, мисками с примесью ракушки в тесте. Оригинальны колоколовидные и острореберные сосуды с геометрической орнаментацией, особенно пышной на погребальной посуде. Найдено много металлических орудий - узкообушных топоров, плоских тесел, наконечников копий с разомкнутой втулкой, двулезвийных ножей с перекрестьем и перехватом, слабо изогнутых серповидных орудий, рыболовных крюков и гарпунов. Яркий колорит культуре придают украшения из меди, серебра и биллона: браслеты, очковидные подвески из проволоки, височные подвески в 1,5 оборота, гривны, бляшки, пронизи-спирали из тонкой пластины, но прежде всего - литые нашивные бляшки-розетки - характерный этнографический признак абашевского женского костюма, в особенности головного убора. Своеобразны каменные (наконечники стрел, топоры, молотки, песты, наковальни и др.), костяные (псалии с монолитными и вставными шипами, пряжки, застежки, навершия-лопаточки, наконечники стрел и др.) и глиняные (тигли, модели колес) изделия.

Система жизнеобеспечения абашевских племен опиралась на пастушеское скотоводство, металлургию и металлообработку и дополнялась другими отраслями хозяйственной деятельности: охотой, рыбной ловлей, домашними промыслами и собирательством. Прямые свидетельства о занятии земледелием (т.е. остатки культурных злаков) отсутствуют.

С абашевской общностью связана деятельность донского металлообрабатывающего и южноуральского металлургического очагов. Второй из них являлся базовым и обеспечивал металлом население всей общности. Выплавка и обработка «чистой» и мышьяковой меди, а также серебра и биллонов осуществлялись в специализированных центрах (Береговский, Тюбякский и др.) в излучине р. Белой и предгорьях Урала, богатых лесами.

В процессах культурогенеза позднего бронзового века абашевской общности - наряду с сейминско-турбинской - принадлежала стержневая роль. В ареале этой общности сформировались скотоводческий хозяйственно-культурный тип и стереотипы технологии металлургии и металлообработки, укоренившиеся в степи и лесостепи Восточной Европы, Западной Сибири и Казахстана на последующих фазах развития Евразийской металлурги-ческой провинции. Исторические судьбы доно-волжской и уральской абашевских культур непосредственно связаны с формированием степных и
лесостепных культур Волго-Уральского региона - синташтинской, раннесрубной и петровской.

В начале позднего бронзового века важную роль в культурно-исторических процессах на значительных пространствах степи и лесостепи от Дуная до Волги играла бабинская культура. По характерной керамике с валиками ее называют также культурой многоватковой керамики. Она представлена сотнями поселений и курганных могильников, а также кладами. Предполагается, что в их числе знаменитый Бородинский (Бессарабский) клад под Одессой. Ядро культуры - в Днепро-Донецком междуречье, а ее истоки - в поздних культурах ямно-катакомбного мира, а также области боевых топоров и шнуровой керамики. Исторические судьбы бабинской культуры связаны с формированием памятников срубной и сабатиновской культур этого региона.

Культурно-исторические процессы в центре евразийского степного пояса в первые века II тыс. до н.э. связаны с трансформацией поздних ямно-катакомбных и абашевских древностей. Они привели к формированию синташтинской, а также петровской и раннесрубной культур.

Синташтинская культура, получившая название по эпонимному комплексу памятников на юге Челябинской области, выделяется среди степного блока культур и производственных центров начала позднего бронзового века рядом ярких черт. Ее ареал компактен - это небольшая территория (400×200 км) вдоль восточного склона Уральского хребта. Здесь известно около 20 укрепленных центров (иногда их неправомерно называют протогородами) с соответствующей округой (могильники, святилища, селища); наиболее известные - Синташта, Аркаим, Устье в Челябинской области и Аландское в Оренбургской. Округлая или прямоугольная форма оборонительных стен и рвов и радиальная структура кварталов плотной застройки придают этим центрам вид крепостей, напоминая в большей степени южные урбанизированные поселки (Алтын-депе и др.), нежели обычные степные. Спор о том, являлись ли синташтинские городища крепостями, убежищами, сакральными, металлургическими или торговыми центрами, далеко не разрешен. Вероятнее всего, они были многофункциональны. Жилища построены из глины и бревенчатых каркасов, иногда сырцового кирпича. В глубине жилища находились колодец, очаг, хозяйственные ямы.

Синташтинские курганные и грунтовые могильники (Синташта, Кривое озеро, Большекараганский) расположены на краю террасы либо на водоразделе у слияния небольших рек. Погребения в курганах расположены линейно или по кругу. В ряде случаев они перекрывают друг друга, образуя ярусные комплексы. Захоронения - индивидуальные или коллективные - совершены в грунтовых ямах, подбоях, катакомбах, иногда в деревянных камерах, перекрытых бревнами. Преобладающее положение погребенных - слабо скорченное на левом боку, зафиксировано также вытянутое положение на спине с согнутыми в коленях ногами.

Обращает на себя внимание военизированный характер синташтинского общества. Известны экстраординарные погребения, содержащие колесничные комплексы (остатки боевых колесниц-двуколок, вкопанные колеса, костяные псалии). Часто они сопровождались захоронением 1-3 пар коней в самой могиле или в специальном отсеке. В мужских погребениях многочисленны предметы вооружения (медные и бронзовые боевые топоры, наконечники копий, кинжалы, каменные булавы, наконечники стрел и др.). Немало в них орудий (плоские и желобчатые тесла и долота, пластинчатые и серповидные орудия, ножи, шилья, рыболовные крюки и гарпуны из меди и бронз, каменные молотки, абразивы и др.), а также украшений и керамики (горшки с широкой горловиной и острореберные банки). Орнамент в виде желобков, треугольников, ромбов, меандров покрывал весь сосуд или его большую часть. По размерам сосуды двух групп: небольшие, объемом до 7 л, и крупные, объемом от 8 до 50 л. Первые являлись столовой посудой, в крупных же хранили продукты и воду, готовили пищу.

Синташтинская культура:
1 - женский головной убор (бронза, серебро, бисер, камень)’, 2 - бусина; 3 - булава; 4, 11, 13-16 - керамика; 5 - навершие-лопаточка из кости; 6-9 - наконечники стрел; 10 - топор; 12 - костя¬ной псалий (2, 3, 6-10- камень)

Для синташтинской культуры характерен высокий уровень развития придомного и отгонного скотоводства, металлургии и металлообработки. Основные категории изделий синташтинского металлургического очага изготавливались по циркумпонтийским стереотипам. Для отливки заготовок и последующей отковки орудий труда и оружия использовалась главным образом низколегированная мышьяковая бронза, а также «чистая» медь. Незначительная часть предметов (ножи и украшения) изготовлена из оловянной бронзы и биллона. Те же рецепты сплавов и уровень технологии характерны для территориально близких уральских абашевских центров.

Реконструкция погребальной камеры (могильник Синташта):
в нижней камере - погребальная повозка с останками умершего, в средней - захоронение
в верхней - захоронения жертвенных животных, поверх камеры - жертвенный костер и насыпь кургана

Характер погребального обряда, наличие укрепленных центров со сложными фортификационными сооружениями, ремесленная специализация позволяют предположить, что синташтинские племена имели развитую социальную структуру. Намечаются три социальные группы: воины, жрецы и рядовые общинники.

Трансформация культурных образований в азиатской степи в начале позднего бронзового века, безусловно, связана с изначальным западным импульсом, в результате которого постнеолитические группы населения этого обширного региона восприняли новые хозяйственные и социальные стереотипы. Итогом стало формирование андроновской культурно-исторической общности. Название дано по могильнику у д. Андроново в Минусинской котловине. Эта общность состоит из двух самостоятельных культур - алакульской и федоровской, занимающих разную территорию и в то же время обширное совместное пространство, имеющих своеобразные черты погребальной обрядности, керамику, типы металлических орудий. Памятники раннего этапа алакульской культуры археологи выделяют иногда в особую петровскую культуру.

Металлические изделия синташтинской культуры:
1 - наконечник копья; 2 - боевой топор; 3, 4 - плоское тесло и втульчатое долото; 5,6 - серповидные орудия; 7, 8 - наконечники стрел; 9 - рыболовный крюк; 10-12 - ножи; 13 - очковидная подвеска

Памятники петровского типа впервые были изучены у с. Петровка на р. Ишим на севере Казахстана - отсюда и название культуры. Ее истоки - в Южном Зауралье и прилегающих районах Казахстана. Расселение петровских племен на восток стимулировалось открытием и разработкой богатейших меднорудных месторождений Зауралья и Казахстана, которые с того времени станут базовыми для производящих центров Евразийской провинции.

Петровские поселения иногда были укреплены глиняными валами и рвами (Петровка 2, Новоникольское 1, Кулевчи 3). Большинство поселков имело выраженную металлургическую специализацию. Свидетельство тому - значительные серии медных и бронзовых орудий и производственных остатков (шлаки, слитки, сплески, тигли и льячки, литейные формы, лом изделий).

Погребения взрослых совершались под невысокими земляными курганами (Петровка, Верхняя Алабуга). Детские захоронения производили за пределами курганов. Насыпь перекрывала одну или несколько могил (до 30). Погребенные сопровождались богатым инвентарем - оружием, украшениями, частями боевых колесниц, а также жертвенными животными (лошади). Умершие покоились на левом или правом боку, иногда в вытянутом положении на спине. В редких случаях в больших центральных ямах погребали женщин с богатым и разнообразным набором украшений, в том числе с роскошными накосниками на кожаной основе.

Керамика петровской культуры представлена плоскодонными горшками и банками, иногда с ребром в верхней части или профилированными. Орнамент в виде треугольников и ромбов, горизонтальных зигзагов и линий нанесен в верхней и придонной частях сосудов, редко - по всей поверхности. Среди инвентаря - каменные булавы, топоры и наконечники стрел, костяные псалии и наконечники стрел. Металлические оружие и орудия труда представлены боевыми топорами, наконечниками копий, плоскими и втульчатыми теслами, долотами и крюками, серповидными орудиями, ножами, шильями и иглами. Разнообразны украшения. Среди них специфически петровским типом являются крестовидные подвески и накладки. Орудия изготовлены в основном из чистой меди, оружие и украшения - из оловянных бронз.

С распространением в лесной и лесостепной зонах Евразии - от Саяно-Алтая до Северной Финляндии памятников сейминско-турбинского типа связан восточный импульс сложения Евразийской провинции. Эти памятники включают 6 крупных грунтовых некрополей (Ростовка, Сатыга, Турбино, Усть-Ветлуга, Сейма и Решное), малые и условные могильники, одиночные погребения на площади инокультурных кладбищ (Сопка 2), захоронение шаманского комплекта (Галичский клад), святилище в Канинской пещере на Печоре, единичные находки бронзового оружия и литейных форм. Все основные некрополи приурочены к крупным водным магистралям, часто к устьям больших рек. Однако до сих пор неизвестны поселения, которые можно было бы связать с этими могильниками.

В большинстве могил человеческие останки отсутствуют или не сохранились; возможно, какая-то часть этих могил является кенотафами. В них редко ставили керамику. Выделяются захоронения кузнецов-литейщиков (Ростовка, Сопка 2, Сатыга). Погребальный инвентарь носит выраженный воинский характер (бронзовые топоры-кельты, наконечники копий, ножи-кинжалы, чеканы, каменные наконечники стрел, кожаные и костяные латы и щиты и др.), что позволяет рассматривать сейминско-турбинские могильники как дружинные некрополи. Сами формы металлических оружия и орудий, костяные пластинчатые доспехи, нефритовые украшения ранее вообще были неизвестны в большинстве культур Северной Евразии. Литье позволяло украшать топоры рельефными поясками, треугольниками и ромбами, а кинжалы и наконечники копий - скульптурными фигурками животных и людей. Кинжалы относятся к оружию княжеского ранга - каждый из них неповторим. Их рукояти с фигурками и головами животных (лошади, архары, быки, лоси, змеи) и человека отливались с использованием утрачиваемых восковых моделей. На ноже из Ростовки прилито скульптурное навершие - фигурки лошади и держащего ее за повод лыжника. В некрополях найдены уникальные нефритовые украшения - кольца, браслеты, бусины, не характерные для других культур Евразийской провинции.

Инвентарь Турбинского могильника:
1,2 - нефритовый и бронзовый браслеты; 3-5 - наконечники стрел; 6-8, 13 - ножи-вкладыши; 9- подвеска; 10, 11 - кельты; 12, 14- топоры; 15-18- наконечники копий; 19- тесло; 20 - серповидное орудие; 21-23 - ножи и кинжал (3 8, 13, 14- камень; 16, 18- биллон; 9-12, 15, 17,
19 23 - бронза)

В Турбинском могильнике (ныне в черте г. Перми) вскрыто 10 четко зафиксированных погребений и 101 условное. Выявлено также 80-90 единичных находок, которые могут быть связаны как с могилами (в том числе кенотафами), так и с жертвенными комплексами. На площади некрополя намечаются группировки могил. Здесь найдено более 3000 предметов, в основном кремневые (наконечники стрел, ножи, вкладыши составных орудий, скребки, скобели, пластины) и металлические (кельты, топоры, наконечники копий, ножи и кинжалы, чеканы, браслеты, височные кольца, подвески) изделия, а также 36 нефритовых колец.

Инвентарь Ростовкинского могильника:
1, 4, 7, 8 - ножи; 2, 9 - шилья; 3- стамеска; 5, 6 - керамика; 10, 11 - кинжалы; 12-15 - наконечники копий; 16, 17 - кельты (1-4, 7, 8, 10-17 - бронза, 9 - кость и бронза)

В могильнике Ростовка, расположенном на южной окраине г. Омска, обнаружено 38 грунтовых могил и ряд скоплений вещей вне могил. Захоронения совершены в ямах подпрямоугольной формы. Погребальный обряд разнообразен - трупоположение, трупосожжение на стороне с помещением обгорелых костей в могильную яму, захоронения без черепов, захоронение черепа. Многие погребения еще в древности подверглись разрушению и осквернению, вероятно, с целью нанесения «врагу» непоправимого урона - раскапывали могилу, разбивали черепа, ворошили верхнюю часть туловища, выкидывали останки из ямы. В то же время инвентарь, включая бронзовое оружие, золотые, нефритовые, лазуритовые и хрустальные кольца и бусины, оставался нетронутым. В двух могилах обнаружены тальковые и глиняные литейные формы. Вся керамика найдена вне могил.

Галичский клад, найденный близ с. Туровское в Костромской области, содержал в основном вещи ритуально-культового назначения - кинжал со змеиноголовой рукоятью, изогнутые ножи-ланцеты, фигурки идолов, увенчанные масками, маски-личины, зооморфные и антропоморфные фигуры, «шумящие» украшения и др. Предполагается, что это комплект вещей, которые сопровождали захоронение шамана, или кенотаф с культовой одеждой и соответствующими атрибутами шаманской ритуальной практики.

Канинская пещера расположена в верховьях р. Малая Печора в Республике Коми. Жертвоприношения совершались в глубине грота. Это поврежденные медные и бронзовые ножи и кинжалы, но главным образом кремневые и костяные наконечники стрел.

Памятники сейминско-турбинского типа рассматриваются как своеобразный транскультурный феномен: они распространены на огромных пространствах в окружении множества культур, контакты с которыми были явными, однако исключительно своей, строго очерченной территории они не имеют. Подвижность, динамичность, агрессивность носителей сейминско-турбинского феномена очевидна - от этапа формирования данной культуры в самом начале II тыс. до н.э. и ее стремительного продвижения на запад и северо-запад вплоть до исчезновения.

Два компонента легли в основу сейминско-турбинского феномена. Первый локализовался в степях, лесостепях и предгорьях Алтая и связан с племенами металлургов и коневодов (елунинская, логиновская, кротовская и другие культуры). Именно в этой алтайской среде зародились принципиально новые образцы втульчатого оружия и образы искусства (лошади, быки, бараны, верблюды и др.). Второй компонент - саянский - восходит к подвижным охотникам и рыболовам южной зоны восточносибирской тайги, известным по памятникам глазковской, шиверской и других культур Прибайкалья и бассейна Ангары. Носители этих культур добились совершенства в изготовлении кремневого, нефритового и костяного инвентаря; знали они и бронзолитейное дело, изготавливая, в частности, простейшие формы двулезвийных пластинчатых клинков, ножи-скобели, пилки. Все эти достижения, а также образы таежного мира (змея, лось, медведь и др.) они привнесли в культуру сейминско-турбинских племен. Органическое слияние алтайского и саянского компонентов в единую культуру произошло, вероятно, в лесостепных предгорьях между Обью и Иртышом.

Переходы-миграции сейминско-турбинских племен были стремительными. Первый этап проходил по Западной Сибири. Скорее всего, уже первые столкновения с петровскими племенами в иртышской лесостепи заставили сейминско-турбинские группы двигаться к Уралу более северными путями. По достижении Урала в состав сейминско-турбинских популяций включается абашевский компонент. Восточноевропейский этап характеризоваися различными направлениями передвижений: по Каме вверх и вниз вплоть до Волги и низовьев Оки, на север - до бассейнов Печоры и Вычегды, на запад по волжскому пути - вплоть до Белого озера и северных районов Финляндии.

В степных и лесостепных районах Западной Сибири выявляется целая группа культур - елунинская, логиновская и кротовская, в той или иной мере причастных к формированию сейминско-турбинского феномена. В погребальных и поселенческих памятниках этих культур (Елунино, Цыганкова Сопка 2, Черноозерье 6 и др.) известны единичные образцы оружия сейминско-турбинских типов (ножи, кельты, наконечники копий) и три литейные формы для отливки вильчатых наконечников копий. Керамика из поминальных тризн могильника Ростовка является кротовской и в небольшом количестве - петровской. Близки к кротовским сосуды из могильника Сатыга на таежной Конде. Поселенческие памятники других культур западносибирской лесостепи и южнотаежной зоны (одиновская, вишневская, ташковская и др.) не связаны с формированием сейминско-турбинских древностей. Металлообработка этих культур основана на использовании «чистой» меди, но появляются и первые изделия из оловянных бронз.

Срубно-андроновский мир и его периферия

В XVII-XVI вв. до н.э. завершается процесс формирования Евразийской металлургической провинции, происходит стабилизация производственных центров и значительная унификация продукции в основных регионах ЕАМП. На этой фазе все пространство евразийских степей и лесостепей занято памятниками срубной, алакульской и федоровской культур. Название срубной культуры восходит к форме погребального сооружения (сруб), других - связано с озером Алакуль и с. Федоровка в Зауралье, где раскопаны первые курганы этих культур. Фаза активного и динамичного существования срубной и алакульской общностей протекала, вероятно, в пределах второй четверти II тыс. до н.э. Условной границей между ними принято считать Уральские горы и реку Урал.

Срубно-алакулъский мир - это по преимуществу мир скотоводов и металлургов. Археологические источники не фиксируют каких-либо серьезных отклонений от модели хозяйственно-культурного типа, сложившейся в предшествующее время (пастушеское скотоводство). Существенно сокращается число богатых и социально престижных захоронений и количество вещей в них. Увеличивается количество безынвентарных погребений. Умершие хоронились скорченно, обычно на левом боку и сопровождались одним или несколькими сосудами, иногда медным или бронзовым ножом и шилом. В целом же культура срубно-алакульского мира удивительно монотонна и стандартизирована. Это проявляется в домостроительстве, курганном обряде захоронения, керамике и ее лаконичном декоре, изделиях из металла, кости и камня и т.д. В кратчайшие сроки срубные и алакульские скотоводы освоили не только пространство вдоль крупных водных магистралей, но и маловодные глубинные лесостепные и степные ландшафты. Судя по числу известных поселений (счет которых идет на тысячи), в эту эпоху происходит настоящий демографический взрыв. Никогда позже, вплоть до колонизации XVIII-XIX вв., В евразийской степи и лесостепи не было такой плотности населения.

Формирование срубно-алакульского блока культур стало ключевым моментом в стабилизации производящих центров Евразийской провинции. На этой фазе в основных регионах ЕАМП происходит значительная унификация металлической продукции, повсеместно распространяются оловянные и оловянно-мышьяковые бронзы. Огромное большинство металла сосредоточено прежде всего в степных и лесостепных центрах. Очаги металлообработки культур северной лесостепи и таежной зоны являются в это время еще сравнительно маломощными. В формах изделий и технологии металлообработки лесостепных и южнотаежных культур (поздняковская, приказанская, черкаскулъская и др.) особенно заметно воздействие срубных и алакульских центров. Производство культур таежной зоны и восточных областей Западной Сибири (самусъская и гребенчато-ямочной керамики) развивается под влиянием сейминско-турбинского импульса.

Ареал алакульской культуры был значительно расширен по сравнению с петровской до Иртыша на востоке, на юге - до севера Средней Азии. Исчезают оборонительные сооружения вокруг поселков, увеличиваются размеры жилищ. На многих поселениях обнаружены печи для выплавки меди из руды, в том числе сложной конструкции - с воздуходувными каналами для подачи кислорода в плавильную камеру.

Погребальный инвентарь алакульской культуры:
1-5- керамика; 6-8, 13- накладки; 9- браслет; 10- височное кольцо; 11- перстень; 12 - подвеска; 14, 15 - топоры; 16-18 - ножи; 19 - костяной псалий; 20, 21 - бляшки (6-10- бронза и золотая фольга, 11-18, 20, 21 - бронза)

Погребальный инвентарь федоровской культуры:
1 - план каменной оградки с могилой в центре; 2-4 - керамика; 5 - глиняная жаровня;
6 - браслет; 7 - бусы; 8 - каменная подвеска; 9-11 - накладки; 12, 13 - височные кольца; 14 - деревянная бадейка; 15, 16 - ножи; 17 - серп (6, 7, 9-13, 15-17 - бронза)

Погребальные сооружения в могильниках становятся более многообразными - встречаются земляные и каменные насыпи, оградки из каменных плит (Алакуль, Кулевчи 6). Внутри ямы - сруб или облицовка стен плахами с перекрытием в виде деревянного наката, каменные ящики, перекрытые плитами. Погребенные сопровождались посудой с мясной или молочной пищей. Чаще всего это профилированные горшки, украшенные по шейке и тулову меандрами, треугольниками, лентами зигзага. В мужских погребениях обычны медные и бронзовые ножи и шилья, иногда встречаются каменные топоры, булавы, молотки, кремневые, костяные и бронзовые наконечники стрел. Редкими становятся предметы конской упряжи. При этом щитковые псалии, пряжки и другие детали узды обнаруживаются в основном в поселениях, но не в могильниках. Погребения женщин сопровождались традиционным набором бронзовых украшений костюма (бляшки, накладки, браслеты, перстни, височные кольца, бусины и др.), головного убора (накосники) и даже обуви.

В алакулъских очагах металлообработки в Центральном, Северном, Западном Казахстане и Зауралье использовалась почти исключительно оловянная бронза. Из этого сплава отливались втульчатые топоры, наконечники копий и стрел, черешковые и втульчатые тесла, долота, пробойники и чеканы, серпы-секачи, двулезвийные и реже однолезвийные ножи, разнообразные украшения (бляшки, накладки, браслеты, кольца, подвески, пронизи и др.). Большинство браслетов и колец покрыто тонкой золотой фольгой, а на многих бляшках, накладках и пронизях с помощью матриц нанесены рельефные линии и узоры.

Ведущей формой хозяйственной деятельности являлось пастушеское животноводство, прежде всего разведение крупного рогатого скота. Возможно, в районах сухих степей и полупустынь практиковалось полукочевое скотоводство. Важная роль принадлежала лошади - наряду с быками она стала использоваться в эту эпоху как тягловое животное. Грузы перевозились, вероятно, и двугорбыми верблюдами, костные остатки которых найдены в слоях алакульских поселений. Ранее предполагалось наличие мотыжного пойменного земледелия, однако прямые его свидетельства - остатки зерен злаков - в археологических памятниках отсутствуют. Металлургическое производство алакульских очагов по обеспеченности сырьевыми ресурсами являлось наиболее мощным в Евразийской провинции. Алакульские горняки разрабатывали меднорудные и полиметаллические месторождения Мугоджар, Северного и Центрального Казахстана, Рудного Алтая. Особое значение приобретают оловорудные разработки в Калбинском и Нарымском хребтах, ставшие в это время главным источником лигатуры бронз для всей Евразийской провинции. Были освоены также месторождения золота в Северном Казахстане и на Алтае.

Финал алакульской культуры (XV/XIV вв. до н.э.) связан с формированием памятников алексеевско-саргаринского типа, изученных в Зауралье, Казахстане, Семиречье и на Алтае.

Памятники федоровской культуры не образуют сплошного массива: они исследованы несколькими локальными группами в Зауралье, Казахстане, на юге Западной Сибири, в Минусинской котловине, горах Средней Азии. Происхождение и хронология этих памятников являются предметом споров. Наиболее обоснована гипотеза о центрально- и восточноказахстанских истоках федоровской культуры. Древности ее раннего этапа существовали синхронно с алакульскими, а позднефедоровские памятники, вероятно, сосуществуют какое-то время с алексеевско-саргаринскими.

Основной принцип планировки поселков - линейный. Дома расположены в 1-2 ряда вдоль береговой кромки реки. Это легкие каркасные жилища или крупные многокамерные полуземлянки с мощными стенами. Производственные металлургические сооружения на территории поселков обособлены от жилых (Атасу). Могильники представляют собой невысокие насыпи, окруженные каменными оградками округлой или прямоугольной формы (Федоровский, Путиловская Заимка); известны и грунтовые некрополи. Встречаются долговременные памятники (30-120 и более сооружений) и небольшие могильники (6-25 курганов). Количество могил в кургане невелико - одна или несколько. Ямы расположены в центре кургана, по кругу или в ряд. Погребальные камеры сооружались из камня, дерева или глины, что придавало могильным ямам вид жилища-склепа. Особенно характерны для этой культуры каменные ящики и цисты. У федоровцев фиксируется устойчивый обряд сожжения и помещения праха в могилу, но распространен и обряд трупоположения. Известны могилы с погребальным инвентарем, но без останков умершего, а также символические погребения без инвентаря и останков.

Керамика представлена двумя группами сосудов: парадно-ритуальной и хозяйственно-бытовой. Первая - профилированные горшки с орнаментом в виде косых треугольников, ромбов, меандров, образующих сложные ковровые узоры, - сосредоточена в основном в погребениях, вторая, горшки и банки с более простыми узорами - в слоях поселений. Из оловянной бронзы изготовлялись втульчатые топоры, крюки и наконечники стрел, двулезвийные и реже однолезвийные ножи и кинжалы, серпы-секачи, разнообразные украшения, часто обложенные золотой фольгой. Особенно характерны для федоровской металлообработки браслеты со спиралевидными «рогатыми» концами, кольца с раструбом, накладки со штампованным узором, ножевидные подвески.

Ареал срубной культурно-исторической общности - степи, лесостепи и полупустыни Восточной Европы, Южного Зауралья и Западного Казахстана. Происхождение срубных древностей остается одной из самых сложных проблем археологии бронзового века. Ранее предполагалось, что первоначальное ядро срубной культуры сложилось на основе позднеямной культуры в Заволжье. Отсюда якобы началось ее распространение на запад до Днепра и на восток до Урала. В настоящее время предполагается, что срубная культура Днепровско-Донецкого междуречья сформировалась на основе местной бабинской культуры при участии населения донской абашевской культуры. В Доно-Волго-Уральском междуречье истоки раннесрубных древностей связываются с предшествующими культурами - позднекатакомбными, позднеямной, абашевской и синташтинской.

В пределах срубной общности выделяется несколько локальных вариантов и даже культур. Намечаются три этапа ее развития. Раннесрубный соответствует началу формирования этих древностей (XVII/XVI вв. до н.э.). На данном этапе отчетливо проявляются черты эпохи средней бронзы. Второй и третий этапы (XVI/XV-XV/XIV вв. до н.э.) - период сложения, стабильного развития, а затем трансформации срубной общности. Характерной чертой данных этапов является активное взаимодействие с восточным андроновским - алакульским и федоровским - миром, а затем с «андроноидными» культурами - черкаскульской, сусканской и др.

Памятники срубной общности представлены поселениями, курганными и грунтовыми могильниками, рудными выработками, кладами медных слитков и орудий, а также случайными находками. Поселения расположены обычно на низких речных террасах. Жилища - наземные, полуземлянки и землянки, с двускатной или шатровой крышей - сооружались с использованием каркасно-столбовой конструкции. Стены сложены из дерна, бревен, редко - камня-плитняка. В больших постройках жилая часть чаще всего обособлена от подсобно-хозяйственной. Внутри жилищ располагались один или несколько очагов, подпольные ямы, иногда колодец.

Срубная культурно-историческая общность:
1 - реконструкция жилища; 2-5, 14- керамика; 6, 9, 11, 13 - подвески; 7 - модель булавы; 8, 12- накладки; 10- обоймица; 15- браслет; 16- кольцо; 17, 19- наконечники копий; 18 - шило; 20-24 - ножи и кинжалы; 25 - булава из мрамора; 26 - долото; 27 - серп-секач; 28 - топор; 29, 30 - глиняные формы для отливки топора и серпов-секачей (6, 7- кость; 8-13, 15-24,
26-28 - медь и бронза)

Курганные могильники (Бережновка, Ягодное, Хрящевка) размещаются на террасах или возвышенностях по берегам рек, реже - на водоразделах. Они включают небольшое число насыпей - от 2 до 10-15; одиночные курганы и огромные некрополи являются редкостью. Могильные конструкции - прямоугольной формы - представлены ямами, деревянными срубами и каменными ящиками. Они часто перекрывались бревенчатым накатом или плахами. Погребенные лежали скорченно, обычно на левом боку в позе адорации. В грунтовых могильниках (Смеловский, Алексеевский, Съезжинский) захоронения располагались радами. В могилу клали части туш домашних животных в качестве заупокойной пищи, один или несколько сосудов, иногда вместе с медным или бронзовым ножом, шилом, украшениями. В восточных районах общности известны женские захоронения с богатыми накосниками, изготовленными алакульскими мастерами из листовой бронзы, золотой и серебряной фольги (Пузановский, Ново-Ябалаклинский 1).

Керамика поселений и могильников представлена баночными, горшковидными и острореберными сосудами. Она украшена горизонтальными и наклонными линиями, каннелюрами, зигзагом, елочкой, геометрическими фигурами. В погребениях встречается деревянная посуда, иногда с бронзовыми оковками. Разнообразные орудия труда и оружие из камня представлены сверлеными топорами и булавами, наконечниками стрел, скребками, молотами и молотками, наковальнями, рудотерками, абразивами и др.; известны и украшения - бусины, подвески. Не менее разнообразны изделия из кости: рукояти металлических ножей и шильев, лощила и шпатели, проколки, иглы и спицы, совки и лопаты, наконечники стрел, псалии, кольца, пуговицы, пронизи, игральные (гадальные) кости и др.

Горно-металлургическое производство срубной общности базировалось на медистых песчаниках Приуралья и Донецкого кряжа на востоке Украины. Основные производящие центры - Каргалинский (доминирующий) и Донецкий - расположены на периферии общности. Эксплуатировались и маломощные рудопроявления Среднего Поволжья (Михайло-Овсянка и др.). Распространение меди из этих центров имело главным образом широтный характер, в пределах восточноевропейской степи и лесостепи. Значительная часть металла, особенно украшений, поступала из мастерских алакульской общности Казахстана. Медь Каргалинского горно-металлургического центра использовалась только в Волго-Уральском регионе, не переходя восточную границу срубного ареала. Несмотря на большой импорт сырья и украшений с востока (оловянные и сурьмяно-мышьяковые бронзы), стратегически важная сфера изготовления орудий труда и оружия оставалась в руках срубных кузнецов и литейщиков, использовавших в основном «чистую» каргалинскую и донецкую медь.

Поражают масштабы производственной деятельности Каргалинского центра - крупнейшего в Северной Евразии горнодобывающего, металлургического и металлообрабатывающего комплекса. Здесь открыты более 70 поселков горняков и металлургов срубной общности, многие тысячи следов поверхностных и подземных выработок. Для добычи и первичной обработки руды требовалось огромное количество медных, костяных и каменных инструментов.

Каргалинский горно-металлургический центр:
1 - площадка поселения Горный (в центре) и следы древних и старинных горнопроходческих работ, аэрофотоснимок (черный квадрат - место сосредоточения археологических раскопов); 2 - лабиринт зафиксированных подземных выработок (на глубине 10-15 м) на Мясниковском участке

Базовое производство металлических изделий осуществлялось в несколь¬ких специализированных центрах - Горный 1 (Приуралье), Липовый Ов¬раг (Среднее Поволжье), Мосоловка (Подонье), Усово озеро (Восточная Украина) и др. Но если металлообработка Горного была направлена на изготовление горнопроходческих орудий (пешни, кирки, кайла, клинья) использовавшихся здесь же, на Каргалах, то продукция Мосоловки и других центров (серпы-секачи, топоры, наконечники копий, тесла и долота) предназначалась прежде всего для внешнего товарного обмена.

Основные формы орудий и оружия в очагах металлообработки срубной общности восходят к стереотипам предшествующей Циркумпонтийской оовиндии - это топоры, плоские и желобчатые тесла и долота, черенковые ножи и кинжалы и др. Топоры и серпы-секачи становятся более массивными. Появляются новые образцы орудий - кельты-тесла с открытой втулкой. Внедряется технология тонкостенного литья втульчатых наконеч¬ников копий, тесел и долот, но отливка заготовок и последующая ковка все еще остаются важнейшими приемами формообразования орудий. Срубные кузнецы овладевают секретами получения кричного железа, из которого отковываются еще немногочисленные ножи и шилья. Несмотря на обилие и разнообразие украшений (браслеты, кольца, подвески, накладки, бусы и др.) и использование драгоценных металлов - золота и серебра при их изготовлении, ювелирное дело срубной общности заметно уступает по своим масштабам и качеству исполнения восточному - алакульскому и федоровскому.

Горный - поселение горняков и металлургов срубной общности:
1 - наковальня; 2, 3 - молотки; 4 - кувалда; 5, 9 - наконечники стрел; 6 - накладка; 7 - отходы выплавки и плавки меди; 8, 12 - формы для отливки кирки-пешни и серпов-секачей; 10 - костяные игральные (гадальные) кости; 11 - кирка-пешня (1-4, 8, 12-камень; 5, 6, 9, 11 -медь и бронза)

Ранее традиционно считалось, что для срубной общности характерен оседлый скотоводческо-земледельческий тип хозяйства. Однако единичные зерна культурных злаков (в основном просо) обнаружены лишь в Донецко-Днепровском междуречье, в зоне пограничья срубной и сабатиновской культур. Возможно, это свидетельствует о наличии здесь пойменного земледелия. Для основного ареала срубной общности ведущей формой хозяйственной деятельности являлось придомное и отгонное скотоводство, а в районах предкавказских и прикаспийских степей и полупустынь, возможно, практиковалась его полукочевая форма. Разведение крупного рогатого скота являлось основой жизнеобеспечения, меньшая роль принадлежала овцам, козам и лошадям.

Давно замечено сходство черт погребального обряда, керамики, бронзовых, железных и костяных орудий и оружия срубной общности и культур предскифского и скифского времени на юге Восточной Европы. Многие исследователи полагают, что археологические культуры, связываемые с исторически известными народами - киммерийцами и скифами, являются продолжением срубной.

Население срубной и алакульской общностей оказало заметное воздействие на культуру и экономику народов лесной полосы Восточной Европы и северной лесостепи Западной Сибири. Однако воздействие срубно-алакульского мира не простирается на глубинные районы евразийской тайги. Для населения севера Восточной Европы характерен довольно примитивный уровень металлообработки. Пример тому - культура асбестовой керамики в Карелии. Население этого края не воспринимает новые технологии и использует все те же приемы ковки и литья самородной меди, укоренившиеся здесь в энеолитическую эпоху. На севере Восточной Европы известны единичные образцы топоров-кельтов (Вис 2), которые можно связать с воспроизводством сейминско-турбинского оружия. Они имеют характерную деталь - «ложные» ушки.

Только в пограничье лесостепи и леса, вдоль Оки, среднего течения Волги и низовий Камы - происходит трансформация аборигенных культур. Эти культуры, прежде всего поздняковская и ранняя приказанская (Поздняково, Подборное, Займище 3), восприняли новый социально-экономический уклад и стереотипы ЕАМП, связанные с абашевской и срубной металлообработкой. Особенно отчетливо это проявилось в формах втульчатых наконечников копий, двулезвийных черенковых ножей, плоских тесел, кованых долот с разомкнутой втулкой, серпов-секачей, разнообразных типов украшений. Влияние южных лесостепных культур сказалось также в наборе керамики и погребальном обряде окского и волго-камского населения.

Культуры северной периферии срубно-андроновского мира (1-16 - поздняковская; 17-19- черкаскульская; 20-29- черноозерско-томский вариант):
1-3, 17, 18, 20-22 - керамика; 4 - скребок; 5-7 - наконечники стрел и дротика; 8 - наконечник копья; 9-11, 28, 29- ножи и кинжалы; 12, 23- височные кольца; 13- накладка; 14, 15, 27 - браслеты; 16 - пронизки; 19 - форма для отливки долота и ножей; 24, 25 - бляшки; 26 - перстень (4-7- кремень; 12 - бронза и золотая фольга; 19- тальк; 8-11, 13-16, 23-29- бронза)

Аналогичные процессы протекали в северной лесостепи и в южнотаежной зоне Западной Сибири. Здесь, особенно в Тоболо-Иртышском междуречье, наблюдается проникновение на север алакульских и федоровских коллективов. Взаимодействие их с аборигенным населением привело к формированию своеобразных древностей коптяковской и черкаскулъской культур (Коптяки 5, Березки 5г, Липовая Курья, Палатки 1), называемых в литературе «андроноидными». Они пришли здесь на смену памятникам ташковской культуры.

В таежной зоне Западной Сибири локализуются культуры гребенчато¬ямочной керамики (Сайгатино-6, Волвонча 1, Пашкин Бор 1), которые различаются лишь деталями декора керамики. Металлообработка этой зоны представлена в основном литейными формами топоров-кельтов. Реконструируемые орудия формой и орнаментом (поясок из горизонтальных рельефных линий) напоминают, с одной стороны, кельты Турбинского могильника, а с другой - более поздние образцы ананьинской и кулайской общностей эпохи раннего железа.

В Обь-Иртышском междуречье проникновение алакульских и федоровских групп в северные районы лесостепи не было столь заметным. В этих районах продолжилось устойчивое развитие кротовской культуры. Памятники ее второго этапа представлены в основном поселениями (Инберень 10, Преображенка 3, Каргат 6). В керамике по-прежнему доминируют баночные формы, но изживается орнаментальная традиция (накольчато-отступающая), присущая раннему этапу культуры. Увеличилось количество сосудов с гребенчатым декором и валиками под шейкой. На высоком уровне остается обработка камня и кости. Исчезли бронзовые орудия и оружие сейминско-турбинских типов, но появились изделия и литейные формы андроновских типов (двулезвийные черенковые ножи, наконечники копий с «манжетой» на устье втулки, украшения). В многоотраслевом хозяйстве кротовских племен сочетались производящие (скотоводство, металлообработка) и присваивающие отрасли (охота, рыболовство, собирательство).

Традиции сейминско-турбинской металлообработки укоренились в эту эпоху лишь в таежной зоне Западной и Восточной Сибири, в Кузнецко-Салаирской горной системе и в узкой полосе ленточных боров Верхнего Приобья. Формы топоров-кельтов и наконечников копий, получившие название «самусьско-кижировских», отличаются от сейминско-турбинских существенными деталями («ложные» ушки, пышный «ковровый» орнамент, «псевдовилка»). Они характерны для самусьской культуры Верхнего и Среднего Приобья, Кузнецкой котловины (Самусь-4, Крохалевка 1, Танай-4). Восточнее, в районах Саяно-Алтая, развиваются окуневская и каракольская культуры Саяно-Алтая (Окунев улус, Черновая 8, Озерное, Каракол). Для этих сибирских культур характерны своеобразные и сходные антропо- и зооморфные сюжеты на керамике, стелах и плитах погребальных камер.

Инвентарь кротовской (1-8), самусьской (9-11) и окуневской (12-22) культур: 1-4, 15-18 — керамика; 5-8, 13, 14 — ножи и кинжалы; 9 — литейная форма для отливки кельта; 10,11 —
кельты; 12-кольцо 19- ожерелья; 20, 21 — пластинки с изображениями женских лиц;
22 пряжка (5-8, 10-14- бронза; 19, 22 - камень; 20, 21 - кость)

Общность КВК и «андроноидные» культуры

На третьем этапе развития Евразийской провинции основные культурно-исторические процессы характеризуются двумя коренными явлениями. Степные пространства стали ареной консолидации населения срубно-андроновского мира, что в итоге привело к формированию общности культур с валиковой керамикой (КВК). Эта перестройка культур степного пояса, вероятно, была вызвана начавшейся аридизацией климата, иссушением почв и ухудшением пастбищных угодий. Напротив, в лесостепных и южнотаежных широтах наблюдается мозаичность культур, которая плавно переходит в монотонную картину мира лесных охотников и рыболовов с присущей этим обществам гребенчато-ямочной керамикой на востоке и текстильной - на западе. В этот период происходит передислокация основных очагов металлообработки ЕАМП в лесную и лесостепную зоны. Горно-металлургические центры Саяно-Алтая, Казахстана и Урала направляют основную долю производимого металла в эти районы. В технологии производства и в морфологии металлических изделий происходят существенные изменения. Повсеместно используются искусственные сплавы. Наряду с изготовлением двулезвийных ножей и кинжалов, втульчатых топоров, плоских и желобчатых тесел и долот, восходящих к ранним циркумпонтийским стереотипам, в степи и лесостепи начинается массовое производство втульчатых топоров-кельтов, наконечников копий и стрел, тесел, однолезвийных ножей. Технология тонкостенного литья становится ведущей в металлообработке. Появляются новые образцы орудий и оружия, например массивные серпы-секачи и прорезные наконечники копий.

Общность КВК в азиатских и европейских степях характеризуется на ранней стадии заметным единством материальной культуры. Свое название она получила от характерной детали декора сосудов - налепных валиков под венчиком, по горлу или плечикам, иногда со свисающими концами в виде «усов». Культуры валиковой керамики охватили территорию от Алтая на востоке до Нижнего Дуная и Восточных Карпат на западе. В ней выделены две основные зоны - западная (фракийская) и восточная. Граница между ними - в междуречье Северского Донца и Днепра.

Восточная зона общности простиралась от Доно-Донецкого междуречья на западе до Верхней Оби на востоке и северных полупустынь Средней Азии на юге. К ней относят памятники ивановского типа восточноевропейской степи (их порою еще называют хвалынскими или позднесрубными) и алексеевского, саргаринского и дандыбай-бегазинского - азиатской. Однако за разными названиями памятников азиатских степей, по сути, кроются единые по своей материальной культуре древности. Общие черты в культурах общности КВК проявляются, помимо керамических традиций, в отказе от подкурганного обряда погребения, в приемах домостроительства, распространении земледелия, структуре скотоводческого хозяйства, в котором возрастает роль овец и лошадей. Весьма сходным оказался и морфологический состав металлического инвентаря.

Изобразительные памятники окуневской культуры:
1 - знаки-символы на каменных стелах; 2 - антропоморфные фигуры с головами птиц рядом с личиной (на плите из могильника Тас-Хаза); 3,5 - личины на сосуде и каменной плите; 4, 6-10 -
стелы с многофигурными изображениями

Массовыми, особенно в западной зоне, становятся клады медных и бронзовых предметов. В восточной зоне их существенно меньше (Сосново-Мазинский, Дербеденевский, Кармановский, Терешковский, Шамшинский и др.). В состав кладов входили в основном серпы и топоры-кельты, не встречающиеся в погребениях. В кладе из Сосновой Мазы близ г. Хвалынска на Волге у массивных серпов-косарей и кинжалов после отливки не устранены литейные швы и заусеницы. На изготовление орудий этого клада пошло два медных слитка весом по 7-8 кг каждый.

В этот период в лесостепных и южнотаежных районах Волго-Уралья активизировался процесс «андронизации» местных культур, связанный с распространением федоровских и черкаскулъских древностей. Примером тому памятники сусканского и приказанского типов (Сускан 1, Луговсое 1, Карташиха). Отдельные районы лесостепи, в частности, верховья Дона, остаются в сфере формирующейся общности КВК (Мельгуново 3). В Волго-Окском междуречье памятники поздняковской культуры замещаются древностями культуры ранней «текстильной» керамики (Тюков Городок, Фефелов Бор 1, Дикариха). Предполагается исход значительной части населения поздняковской культуры в юго-западные районы и его вклад в формирование памятников бондарихинской культуры Восточной Украины.

Инвентарь общности культур с «валиковой» керамикой (восточная зона):
1, 2, 6, 7 - керамика; 3,4 - костяные псалии; 5 - браслет; 8, 10, 11 - накладки; 9 - височное кольцо; 12, 20- зеркала; 13- топор; 14, 15- серпы-секачи; 16- наконечник копья; 17-19 - наконечники стрел; 21-23- долота и тесла; 24-26- ножи и кинжалы (5, 9, 10, 12-26- медь
и бронза; 8, 11- кость)

В западносибирской лесостепи какое-то время соседствуют коллективы поздне кротовской и федоровской культур. Наиболее яркими памятниками той эпохи являются Черноозерское городище, курганные и грунтовые могильники Черноозеръе 1, Сопка 2, Еловка 1-2. Наблюдается заметное разнообразие вариантов погребального обряда: вытянутое на спине и скорченное на боку положение умерших, иногда с согнутыми и поднятыми вверх коленями или в сидячем положении, отмечены и ярусные захоронения. Среди инвентаря - каменные и костяные наконечники стрел проколки и иглы, бронзовые двулезвийные и однолезвийные ножи и кинжалы, шилья и иглы, разнообразные украшения (браслеты, подвески, кольца, бляхи, накладки и др.). Керамика поселений и могильников представлена в основном баночными и горшковидными формами. В декоре наблюдается сочетание двух орнаментальных традиций - гребенчато-ямочной (кротовской) и геометрической (андроновской) на погребальной посуде как реликт сохраняются валики (Сопка 2).

В этот период часть аборигенного населения оттесняется к северу. «Андроноидные» культуры предтаежной и таежной зон (черкаскульская, еловская, сузгунская и др.) отличаются от лесостепных древностей более заметным включением в орнаментальный декор элементов лесных культур. Некоторые черты андроновской (федоровской) орнаментики воспринимаются и культурами ареала гребенчато-ямочной керамики; но этот мир - от бассейна Печоры на северо-востоке Европы до Томско-Чулымского Приобья в Сибири - с его комплексной присваивающей экономикой сохраняет устойчивость внутреннего развития, что проявляется и в характере таежной металлообработки (самуско-кижировские топоры-кельты с орнаментом из горизонтальных рельефных линий).

В финале бронзового века (XII/XI-X/IX вв. до н.э.) нарастают процессы деструкции и распада Евразийской провинции, сопровождаемые переоформлением этнокультурной карты большинства районов Северной Евразии.

Общность КВК азиатских и европейских степей на поздней стадии своего развития теряет былое единство материальной культуры. Памятники трушниковского, донгальского и бегазинского типов в Казахстане и на юге Западной Сибири, нурского - в Волго-Уралье и Среднеазиатском междуречье фактически демонстрируют распад этой общности. Степи к востоку от Северского Донца пустеют. В азиатских степях плотность населения также заметно уменьшается, но именно в это время в Центральном Казахстане появляются поселения, претендующие на статус городов. К примеру, площадь поселения Кент достигает 30 га, Бугулы и Мыржик - соответственно 14 и 3 га. Наблюдается отток степных коллективов в северную лесостепь, предгорья Алтая и Тянь-Шаня и в раннеземледельческие оазисы Средней Азии.

Этнокультурная карта лесостепных и южнотаежных пространств меняется в финале бронзового века коренным образом. Набирают силу интеграционные процессы. Мозаичность культур, характерная для предшествующей фазы развития ЕАМП, уходит в прошлое: здесь формируются огромные культурно-исторические общности. В Волго-Окском бассейне и лесном Поволжье распространяются памятники общности культур с «текстильной» керамикой. В Волго-Камье складывается предананьинская (маклашеевская) общность. В Приуралье и Зауралье памятники межовской и бархатовской культур приходят на смену «андроноидным».

Западносибирская лесостепь и южнотаежные районы Приобья становятся зоной распространения корнажкинской и ирменской культур.

На этих огромных пространствах происходит своеобразный «ренессанс» аборигенных культур, выразившийся в заметном росте народонаселения, коренной переработке и даже отказе от некоторых привнесенных в предшествующие эпохи стереотипов культур срубно-андроновского мира. Особенно ярко это проявляется в повсеместном распространении круглодонной керамики, ее орнаментальном декоре, постепенном отказе от курганного обряда захоронения, этнографическом своеобразии женских украшений. Поселенческие памятники этих культур представлены в основном селищами на высоких и низких берегах рек и озер. Некоторые из них укреплены валами и рвами. Могильники - грунтовые или курганные с невысокими насыпями. Погребения - вытянутые или скорченные - совершены в неглубоких ямах или на уровне погребенной почвы. Могилы чаще всего расположены рядами или группами.

Мир таежных евразийских культур продолжает развиваться в русле сложившихся традиций, хотя и испытывает определенные сторонние воздействия. В этот период более выразительной становится локальная специфика регионов.

Лебяжская культура Северного Приуралья, атлымская, позднесузгунская, лозьвинская, барсовская, еловская культуры Зауралья и Западной Сибири демонстрируют трансформацию некогда нерасчленимого культурного пространства, индикатором единства которого служила гребенчато-ямочная керамика. В конце бронзового века эта орнаментальная традиция в различных регионах приобретает специфическую окраску за счет внедрения фигурно-штампованного и змейчатого (мелкоструйчатого) орнамента в канонические схемы декора. Особенности декора фактически являются единственным критерием выделения археологических культур в таежной зоне. Здесь не выявлены обычные грунтовые захоронения и широко распространены святилища.

Система производящих центров ЕАМП в финале позднего бронзового века наследует структуру предшествующего периода. Горно-металлургические центры Рудного Алтая и Казахстана по-прежнему направляют основную часть меди и бронз в очаги металлообработки лесостепных и лесных культур. Затухает производство меди в Уральской горно-металлургической области и в то же время возрастает импорт саянской мышьяковой меди и готовых изделий, особенно в ирменские центры Обь-Енисейского междуречья. На западе, в днепровско-донецком пограничье Евразийской и Европейской (Карпатской) металлургических провинций, увеличивается приток карпатских оловянных бронз, но в более восточных центрах - бондарихинских и маклашеевских - приток этих бронз уже не ощутим.

Более важные изменения связаны с локализацией очагов металлообработки Восточной Европы. Почти полностью прекращают свою деятельность степные и лесостепные центры. По сути, «диким полем» становится Волго-Уралье. Лишь в западных районах лесостепи незначительное по объему производство осуществляется литейщиками бондарихинской культуры. В финале позднего бронзового века основные очаги металлообработки - предананьинский и культуры текстильной керамики - передислоцируются
в южные районы лесной полосы. В азиатской зоне Евразийской провинции южнотаежные центры, напротив, уступают главенствующую роль лесостепным, ирменским.

В конце бронзового века сохраняется производство тех же категорий орудий, оружия и украшений, что и в предшествующий период. Сам набор металлического инвентаря кардинально не меняется (втульчатые кельты наконечники копий и стрел, тесла, ножи с одним и двумя лезвиями, разнообразные украшения). Модифицируются лишь их формы, определяя специфику тех или иных центров. Эволюция этих форм продолжится и в начале раннего железного века, но только в таежных производящих центрах ананьинской, иткулъской, протокулайской и других культур.

ПОЗДНИЙ БРОНЗОВЫЙ ВЕК В ПРЕДЕЛАХ ЦЕНТРАЛЬНО-АЗИАТСКОЙ ПРОВИНЦИИ

Центрально-Азиатская металлургическая провинция охватывала территорию Саяно-Алтая, Забайкалья, Монголии, Северо-Западного и Северо-Восточного Китая. Здесь в постандроновскую эпоху сформировалась общность культур карасукского круга (карасукская, лугавская и плиточных могил, ранний этап), памятники которых датируются XV/XIV-IX/VTII вв. до н.э. В северной зоне провинции наиболее мощным был карасукский металлургический очаг. Его деятельность осуществлялась на базе рудных источников Саяно-Алтайской горно-металлургической области. Литейщики карасукской и лугавской культур использовали в основном медно-мышьяковые сплавы, хотя ранее, в окуневской и андроновской (федоровской) культурах, в Минусинской и Кузнецкой котловинах были распространены оловянные и оловянно-мышьяковые бронзы. Андроновское наследие в металлообработке культур карасукского круга малозаметно, в отличие от сейминско-турбинского, которое особенно ярко проявилось в формах и декоре удивительно разнообразных однолезвийных изогнутых ножей и кинжалов.

Среди культур Центрально-Азиатской провинции наиболее хорошо изучена карасукская. Основной массив памятников сосредоточен в Минусинской котловине. Здесь раскопано более 1600 каменных погребальных оград (Карасук-4, Малые Копены 3), несколько поселений (Каменный Лог 1, Торгожак) и медеплавилен (Темир). Жилища - с учетом холодных зим - были небольшими или просторными глубокими землянками и полуземлянками, с несколькими очагами для приготовления пищи и обогрева. Стены сооружались из бревен, глины и каменных плит. Крыша утеплялась землей, вынутой из котлована.

Ограды вокруг могил квадратные, реже круглые, внутри 1-2 погребения в каменных ящиках (из тонких плит) или цистах, углубленных до метра. Преобладают захоронения в вытянутом положении на спине или левом боку. У головы ставили 1-2 сосуда, в ноги на деревянном подносе - часть туши барана, коровы, редко лошади. Поверх костей животных помещали конец лезвия бронзового ножа, реже - целый нож. Других орудий и оружия в могилы не клали, за исключением шильев и игл, но и мужчин и, в особенности, женщин хоронили с большим количеством разнообразных украшений. Среди них - бронзовые бляшки, серьги, кольца, подвески, цепочки, пронизи, гребни, каменные и пастовые бусины, раковины-каури.

Погребальные и поселенческие комплексы карасукской культуры:
1 - планы погребальных сооружений; 2, 4 - гальки с изображениями; 3 - керамика; 5 - каменный пест; 6 - деревянный гребень; 7, 8 - мотыги; 9 - кельт; 10, 11 - ножи; 12, 19 - накладки; 13, 21- подвески; 14, 15- браслеты; 16, 20- перстни; 17, 18- бляхи (7, 8- рог; 9- бронза
и дерево; 10-21 - бронза)

Керамика поселений и могильников - круглодонная, с шаровидным туловом, иногда с уплощенным дном, чаще всего лощеная до блеска. Часть сосудов - без орнамента или только с пояском из ямок по горловине, другие богато украшены ромбами, треугольниками, фестонами, вдавлениями прочерченными линиями; иногда узоры инкрустированы белой пастой.

Основная отрасль хозяйства - пастушеское скотоводство. Предполагается, что карасукцы перешли к подвижной системе выпаса скота. Однако ограниченные размеры Минусинской котловины и состав стада - с заметным преобладанием крупного рогатого скота - свидетельствуют о возможных перемещениях с ним лишь на небольшие расстояния. Коневодство, овцеводство, охота на косуль и благородного оленя являлись важным источником мясного питания, однако основу рациона питания составляли молочные продукты. Для карасукской эпохи отсутствуют прямые свидетельства земледелия, столь явные в последующую - тагарскую (см. раздел III).

ПОЗДНИЙ БРОНЗОВЫЙ ВЕК ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ
И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА

На огромной территории Восточной Сибири известны редкие поселения со следами бронзолитейного производства. Столь же немногочисленны металлические орудия и украшения в могильниках. Появление меди и бронзы способствовало совершенствованию орудий охоты и рыбной ловли, но не изменило коренным образом неолитического облика культур этого региона (глазковская, шиверская, ымыяхтахская, устъ-белъская и др.). Здесь известны отдельные находки сейминско-турбинских и самусьско-кижировских кельтов, кинжалов карасукского типа, характерных для Евразийской и Центрально-Азиатской провинций, однако непосредственно в системы этих провинций восточносибирские культуры не входили.

В Прибайкалье, в бассейне Ангары и верховьях Лены, и в Южном Забайкалье открыты памятники глазковской культуры, которые представлены в основном погребениями, кратковременными стоянками и материалами в слоях инокультурных поселений (Улан-Хода на Байкале).

Большинство могил покрывалось каменной выкладкой, иногда в виде лодки, некоторые отмечены на поверхности каменной кольцевой кладкой. Захоронения совершены в скорченном, вытянутом или сидячем положении. Их характерная особенность - ориентировка по реке, чаще головой вверх по течению. Мужские погребения обычно сопровождаются каменными, костяными, реже медными орудиями рыбной ловли и охоты (гарпуны, острия, рыболовные крючки, ножи, долота и тесла, наконечники копий и стрел и др.)- В женских захоронениях встречается инвентарь, связанный с обработкой рыбы или убитых на охоте животных (скребки, иглы, игольники и др.), а также большое количество украшений. Среди них особенно примечательны нефритовые, перламутровые и пирофиллитовые диски, кольца и бусины, клыки и резцы животных, которые нашивались на меховые богато декорированные нагрудники и головные уборы. Погребальная и поселенческая керамика, круглодонная и остродонная, украшена обычно по всей поверхности отпечатками лопаточки-штампа, ямками-жемчужинами, резными линиями. В финале культуры появились сосуды с уплощенными днищами. Богато декорировались и костяные изделия.

Культуры бронзового века Восточной Сибири (1-21 - глазковская;
22-29 - ымыяхтахская):
1 - реконструкция облика охотника (по материалам погребения 1 могильника Ленковка); 2 - острога; 3 - гарпун; 4 - наконечник копья (с лезвием из тонких кремневых вкладышей); 5 - проколка; 6-8- керамика; 9- топор; 10, 12, 13, 25-27- наконечники стрел; 11, 15, 23, 24 - ножи; 14, 16 - рыболовные крючки; 17, 18, 22 - антропоморфные фигурки; 19, 28- лопаточки; 20- ложечка; 21 - кирка; 29 - игольник (9-13, 23-25- камень; 14- кость и камень; 15- медь и кость; 16- медь; 21 - дерево и рог; 2-5, 17-20, 22, 26-29- кость)

Племена глазковской, ымыяхтахской, устъ-белъской и других культура это подвижные и полуоседлые группы охотников и рыболовов горно-лесной тайги Восточной Сибири и северных районов Дальнего Востока. Сформировавшийся в их среде хозяйственно-культурный тип сохранился здесь вплоть до исторически известных тунгусоязычных народов и юкагиров Поздний бронзовый век южных районов Дальнего Востока известен по поселениям лидовской, маргаритовской, синегайской, эворонской и других культур. Металлические вещи в этих культурах являются редкостью (наконечники копий, однолезвийные ножи, наконечники стрел, бляшки и др.) но бесспорным признаком знакомства с ними служат каменные орудий труда и оружие, имитирующие бронзовые образцы, а также литейные формы. На поселениях строились углубленные и наземные жилища каркасной конструкции с несколькими очагами внутри. Стены некоторых сооружений выложены из камня. Основной археологический материал представлен керамикой - это горшки, банки, чаши, корчаги, амфоры, иногда лощеные и расписные. Орудия труда и оружие изготовлены, как правило, из сланца: топоры, тесла, ножи, наконечники копий и стрел. Для культур Приморья и Приамурья характерно многоотраслевое хозяйство (мотыжное земледелие, скотоводство, рыболовство, охота и собирательство). О занятиях земледелием свидетельствуют прямые данные - остатки проса в слоях поселений. Становление металлообработки произошло под влиянием культур южной зоны Центрально-Азиатской провинции (Маньчжурия, Ордос, Монголия, Саяно-Алтай).

Культуры позднего бронзового века Приамурья и Приморья (1-6, 10 - синегайская; 7-9, 11, 12 - маргаритовская; 13-22 - лидовская):
1, 2, 18- каменные имитации бронзовых наконечников копий; 3-5, 7, 8, 15, 17 - керамика; 9, 14- каменные топоры; 10- глиняный диск; 11 - пряслице; 12, 13- наконечники стрел; 16 - глиняная фигурка; 19-21 - ножи; 22 - мотыга (12, 13, 19-21, 22- камень)

ПОЗДНИЙ БРОНЗОВЫЙ ВЕК В ПРЕДЕЛАХ КАВКАЗСКОЙ МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОЙ ПРОВИНЦИИ

Среди металлургических провинций позднего бронзового века в Кавказской наблюдаются наиболее заметные изменения, пожалуй, даже отказ от стереотипов производства предшествующей провинции - Циркумпонтийской. На смену былому единству Кавказа и степи пришла, по сути, их полная изоляция. Редкие изделия кавказских типов появятся в степи только в самом финале бронзового века. Кардинально изменился набор орудий, оружия и украшений, имеющий мало общего с образцами среднего бронзового века. Масштабы производства и количество металлических изделий возросли многократно. Это стимулировало разработку рудников, расположенных в высокогорье (Башкапсара). Активно осваиваются не только окисленные, но и сульфидные руды. Металлообработка базировалась на использовании многокомпонентных сплавов. В то же время практически прекратилось изготовление золотых и серебряных вещей, столь характерных здесь для предшествующей эпохи. Появляются первые изделия из железа.

Среди бронзовых изделий обращают на себя внимание топоры кобанского и колхидского типов, кинжалы, наконечники копий и стрел, булавы, разнообразные украшения. Многие из них отлиты по утрачиваемой (восковой) модели, имеют изысканный декор, гравировку, инкрустацию новым, тогда еще редким материалом - железом. Огромное большинство металла изготавливается только для «мира мертвых». В могильниках и святилищах захоронены тонны меди и бронз - овеществленный огромный труд горняков, металлургов и кузнецов кобанской, колхидской и других культур.

Ареал кобанской культуры - по обе стороны Главного Кавказского хребта, т.е. в центре этой горной страны. Эта культура сформировалась еще в эпоху поздней бронзы (XIII/XII-IV вв. до н.э.) и, подобно галыптатской и «текстильной» на западе и севере Европы, плавно перешла в стадию железного века и просуществовала в течение всей скифской эпохи.

Бронзовые орудия и оружие культур позднего бронзового века Кавказа:
1-3, 5-8 - топоры и секиры; 4 - кинжал; 9, 10 - мечи; 11 - серп; 12 - ножны; 13 - булава

Этноним ее создателей неизвестен (название культуре дано по имени современного селения Верхний Кобан в Северной Осетии, где были сделаны первые важнейшие находки), однако ясно, что их предки населяли эту территорию еще со времен бронзового века, когда сформировался кавкасионский антропологический тип европеоидной расы. Истоки кобанской культуры - в среде культур предгорных и горных районов Кавказа среднебронзовой эпохи.

Кобанские племена практиковали скотоводство (отгонное с преобладанием овец - в горах, придомное с доминированием крупного рогатого скота и свиней - в предгорьях) в сочетании с земледелием (выращивали твердую и мягкую пшеницу, ячмень, рожь, просо). Высокого уровня достигли цветная и черная металлургия и металлообработка, в том числе художественная.

Кобанские мастера не только переняли сначала у киммерийцев, а затем у скифов многие образцы вооружения и конского снаряжения, но усовершенствовали конструкцию этих предметов и наладили их массовое производство для собственных нужд и для тех же кочевников.

Кобанцы жили в основном на неукрепленных поселениях, размещавшихся в малодоступных местах: на предгорных возвышенностях, порой даже на отвесных скалах, по долинам рек на высоких плато, в ущельях на плоских отрогах (Сержень-Юрт, Бамут). Жилища были глинобитными или «турлучными» (деревянный каркас с глиняной обмазкой), иногда на булыжных фундаментах. В высокогорье встречаются и каменные дома. Они чаще стояли группами, стенами друг к другу, иногда целыми кварталами разделенными улицами, мощеными булыжником. На поселениях обнаруживаются также гончарные и кузнечные мастерские.

Инвентарь культур позднего бронзового века Кавказа:
1 - браслет; 2, 11 - подвески; 3, 4 - фибулы; 5, 6, 9, 10 - зоо- и антропоморфные фигурки; 7 - гривна; 8 - булавка; 12-17 - керамика (1-11 - бронза)

Основу погребального обряда составляло трупоположение, но известны и случаи кремации. Могильники, как правило, бескурганные; сооружение курганов практиковалось нечасто и было следствием влияния степных кочевников. Весьма разнообразны могильные конструкции: это и обычные ямы, и ямы, обложенные по краям рваным камнем или булыжником и каменные ящики со стенками из массивных песчаниковых или сланцевых плит, перекрытые еще более мощной плитой, и т.д. В могилы клали орудия труда, оружие (обязательный атрибут мужских погребений), уздечку, сосуды, напутственную пищу. Известны захоронения мужчин со взнузданным конем.

ПОЗДНИЙ БРОНЗОВЫЙ ВЕК В ПРЕДЕЛАХ ВОСТОЧНОЙ ЗОНЫ ЕВРОПЕЙСКОЙ МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОЙ ПРОВИНЦИИ

Европейская металлургическая провинция охватывала территорию Центральной, Западной, Северной и отчасти Восточной Европы. В нее входили очаги металлообработки, отличавшиеся заметным своеобразием, однако не дифференцированные с достаточной степенью надежности. Восточная зона Европейской провинции (о которой ниже пойдет речь) включала в себя два блока культур и производящих центров, которые датируются в системе традиционной хронологии XVII/XVI-X/IX вв. до н.э.
Южный - стержневой - блок связан с общностью культур с валиковой керамикой (КВК) (см. главу 7.1 - о культурах общности КВК, входившей в Евразийскую провинцию). Ареал западных культур общности КВК - степь и южная лесостепь от междуречья Северского Донца и Днепра до Нижнего Дуная и Восточных Карпат. Здесь выделяются две зоны культур: фракийская и северопричерноморская. В первой из них намечены культуры Пшеничево и Бабадаг на северо-востоке Балканского полуострова и в Добрудже, Кослоджень - в низовьях Дуная, Ноа и хронологически последующие за ней так называемые раннегальштатские культуры (или памятники культуры фракийского гальштата) - в Карпато-Дунайском регионе. Северное Причерноморье является контактной зоной Европейской и Евразийской провинций. Здесь локализуются сабатиновская и генетически связанная с ней белозерская культуры. В низовьях Дона и Кубани к ним примыкают памятники кобяковской и прикубанской культур.

Северопричерноморские культуры общности КВК формируются на основе местной бабинской культуры (или культуры многоваликовой керамики; см. 7.1) и при явном импульсе с востока (абашевская и раннесрубная культуры).

Культуры Европейской металлургической провинции:
1-5 - ножи и кинжалы; 6-8 - наконечники копий; 9-11 - булавки; 12 - фибула; 13-18 - кельты; 19 - подвеска; 20, 21 - браслеты; 22, 23 - формы для отливки серпа-секача и наконечника копья; 24-27 - псалии; 28 - штамп для тиснения кожи; 29-33 - наконечники стрел; 34-41 - керамика (1-2, 4-10, 12-21- бронза; 3- бронза и железо; 11, 24-33- кость; 22, 23- камень)

Северный блок связан с европейскими культурами так называемого «постшнурового горизонта». Их ареал - лесостепь и зона широколиствен ных лесов Правобережной и части Левобережной Украины, Южная Белоруссия, Прибалтика. На западе, в Польше, Словакии, Чехии, они локализуются в основном севернее Карпат. Наиболее ранние культуры этого блока - лужицкая, тшинецкая, маръяновская, комаровская и др. С ними генетически связаны культуры финала бронзового века - белогрудовская высоцкая, лебедовская, бондарихинская, ранняя чернолесская и др.

Формирование культур северного блока происходило на основе культур шнуровой керамики и боевых топоров раннего и среднего бронзового веков - среднеднепровской, унетицкой и др. В сложении памятников раннего (малобудковского) этапа бондарихинской культуры важную роль сыгралa миграция групп населения, генетически связанных с постнеолитическими культурами ямочно-гребенчатой керамики, поздняковской и ранней «текстильной» Волго-Окского междуречья.

Тшинецкая и белогрудовская (14, 15) культуры Северной Украины:
1 - фибула; 2 - спираль; 3-6 - кремнёвые наконечники стрел; 7-9 - пронизи; 10, 11 - булавки; 12 - височное кольцо; 13 - топор; 14, 15 - серпы; 16, 17, 20-24 - керамика; 18 - пряслице; 19 - тесло (1, 2, 7-12- бронза; 13, 19- камень; 14, 15- кремень и рог)

Формирование восточной зоны Европейской провинции во многом определялось экономическим подъемом, который в начале II тыс. до н.э. охватил Карпато-Дунайский регион. Особенно заметен рост металлообработки во фракийской и северопричерноморской зонах общности КВК. Производство меди осуществлялось, прежде всего, на базе богатых медных и полиметаллических месторождений Трансильвании и других регионов Балкано-Карпатья. Существенно меньшую роль играл Донецкий горно-металлургический центр и импорт сырья из производящих центров Евразийской провинции. В Карпатах по сравнению с предшествующей эпохой заметно выросла добыча золота. Оно шло на изготовление не только украшений, но и драгоценной посуды и парадного оружия.

Взрывной рост металлопроизводства сопровождался качественными изменениями. Как и в Евразийской провинции, на западе входят в употребление оловянные бронзы, используются каменные литейные формы, начинается отливка орудий и оружия со слепой (несквозной) втулкой. Среди них - кельты (безушковые, одно- или двуушковые), наконечники копий (без прорезей и с прорезями на пере), долота и тесла. Изготавливаются также серпы различных модификаций, короткие мечи, одно- и двулезвийные ножи, плоские тесла и др. В финале бронзового века становятся все более частыми находки железных и биметаллических изделий, особенно ножей. Продукция очагов металлообработки Европейской провинции (ингуло-красномаяцкий, кардашинский, завадово-лобойковский и др.) отличалась выразительной стандартностью форм орудий труда и оружия, а также огромными сериями последних. Они сосредоточены в основном в кладах - малых и больших, иногда гигантских. В кладах сокрыты и собрания литейных форм. Возможно, они принадлежали отдельным семьям или даже кланам кузнецов.

Производство бронзовых изделий в северных культурах этой провинции (их еще называют «постшнуровыми») характеризуется существенно меньшими масштабами. Заметная роль в нем принадлежит разнообразным украшениям, в которых легко угадываются формы предшествующей - среднебронзовой эпохи. Типы орудий и оружия повторяют северопричерно¬морские и балкано-карпатские образцы.

Процессы культурогенеза в восточной зоне Европейской провинции характеризовались активными контактами и взаимодействием культур южного и северного блоков. Это нашло отражение в появлении в постшнуровых культурах (особенно в белогрудовской) керамики с валиками, которая считается характерной для сабатиновской, ноа, белозерской и других культур общности КВК. В финале бронзового века под влиянием культур фракийского галыитата в северной лесостепи, в высоцкой и белогрудовской культурах, появляются черные лощеные кубки, миски, корчаги, иногда с инкрустацией белой пастой. В то же время в степных сабатиновской и белозерской культурах известны тюльпановидные формы сосудов, характерные для постшнуровых культур. В ранних бондарихинских памятниках днепровского Левобережья выразительны сосуды с вертикальными расчесами и «текстильными» отпечатками на внешней поверхности, истоки которых - в Волго-Окском междуречье.

Для южного и северного блоков культур Европейской провинции характерны общие и особенные черты в домостроительстве. В числе общих - сочетание углубленных землянок и полуземлянок с наземными жилищами и хозяйственными постройками, расположенных на берегах рек, лиманов, озер, балок. На юге, в сабатиновской и белозерской культурах, распространены также жилища с каменным основанием стен. Крыши были плоскими, одно- и двускатными, шатровыми. Жилища сооружались с использованием каркасно-столбовой конструкции, когда на центральные столбы укладывалась матица, служившая основой для стропил; обогревались 1-3 очагами.

Для культур восточной зоны Европейской провинции характерны большие и малые грунтовые могильники. В то же время и на юге, и на севере Украины в начале позднего бронзового века сохраняется подкурганный обряд захоронения, но в лесостепи древние традиции местных культур - с характерными для них фунтовыми могильниками - возобладали быстрее. Они без внешних признаков, из нескольких десятков погребений, сгруппирован¬ных по 3-4 вместе. Известны небольшие грунтовые могильники, расположенные на территории поселений. Сохраняются каменные конструкции, широко распространенные в предшествующих культурах шнуровой керамики (особенно на Волыни и в Подолии), но они становятся проще (каменные ящики; грунтовые ямы, обложенные камнями; оградка из камней вокруг захоронений на горизонте). Наиболее массовыми остаются захоронения в простых грунтовых ямах, иногда облицованных и перекрытых деревом.

В начале позднего бронзового века доминировал обряд трупоположения, скорченно на боку, с различной ориентацией по странам света. На днепровском Левобережье он сохранится до конца бронзового века. На Правобережье постепенно на смену ему пришел обряд кремации погребенных. К концу эпохи он уже доминировал. В Поднестровье трупосожжения выявлены не только в грунтовых могильниках, но и в курганах (на уровне древнего горизонта), в урнах. Кремация в большинстве случаев производилась на стороне, а останки ссыпались в сосуды-урны или в ямки.

Жилище позднего бронзового века (Пустынка):
1 - реконструкция процесса сооружения жилища каркасно-столбовой конструкции; 2 - реконст¬рукция внешнего вида жилища

Таким образом, в конце бронзового века в обширную европейскую область культур полей погребальных урн, простирающихся далеко на запад, вошли культуры, связанные истоками с такой же обширной областью культур шнуровой керамики и боевых топоров среднебронзовой эпохи. Население этих культур отождествляется с северной ветвью древнейших индоевропейцев. Миграция раннегальштатских культур в восточном направлении привела к изменению этнокультурной карты в Северном Причерноморье. На западе региона доминирующая роль перешла к фракийским этнокультурным группам.

В этот день:

• Дни смерти
• 1898 Умер Габриэль де Мортилье - французский антрополог и археолог, один из основоположников современной научной археологии, создатель классификации каменного века; также считается одним из основателей французской школы антропологии.

Бронзовый век является второй, поздней фазой эпохи раннего металла, сменившей медный век и предшествовавшей железному веку. В целом, хронологические рамки бронзового века: 35/33 - 13/11 вв. до н. э., но у различных культур они отличаются.

Выделяют ранний, средний и поздний этапы бронзового века. В начале бронзового века зона культур с металлом охватывала не более 8-10 млн км², а к его концу их площадь возросла до 40-43 млн км². На протяжении бронзового века происходило формирование, развитие и смена ряда металлургических провинций.

Первичный центр зарождения металлургии связывается сейчас со значительным районом Ближнего Востока, протянувшимся от Анатолии и Восточного Средиземноморья на западе до Иранского нагорья на востоке. Там, бронзу находят в памятниках так называемого «докерамического неолита» (конец VIII - VII тыс. до н.э.). Наиболее известные среди них - Чайеню-Тепези и Чатал Гуюк в Анатолии, Телль Рамад в Сирии, Телль Магзалия на севере Месопотамии. Обитатели этих поселений не знали керамики, но уже стали осваивать земледелие, скотоводство и металлургию. Древнейшие медные находки Европы, датируемые второй четвертью V тыс. до н.э., также не выходят за рамки неолита. Примечательно, что первые медные изделия сосредоточены в Балкано-Карпатском регионе, откуда впоследствии они продвигаются в среднюю и южную часть Восточной Европы.

Первое появление медных изделий в значительной степени было связано с изготовлением украшений из самородков и малахита и поэтому мало влияло на развитие человеческого общества.

Вся периодизация и относительная хронология культур эпох энеолита и бронзы Передней Азии и Балкано-Дунайской Европы строится, прежде всего, на стратиграфической основе. Преимущественное использование этого метода объясняется тем, что основными памятниками, с которым здесь приходится иметь дело археологам, являются так называемые «теми» - огромные жилые холмы, возникшие на поселениях, существовавших длительное время на одном месте. Дома в таких поселках строились из недолговечного сырцового кирпича или глины.

В Западной и Восточной Европе, в Сибири, в Казахстане, на большей части Средней Азии телли отсутствуют. Периодизация памятников эпохи раннего металла, представленных здесь в основном однослойными поселками и могильниками, строится в большей мере с помощью типологического метода.

Хронология культур III- II тыс. до н.э., т.е. в основном бронзового века, до сих пор в наибольшей мере основана на исторических датах древнейших письменных источников. Для периодов, предшествующих III тыс. до н.э., единственным критерием верной хронологической оценки можно считать даты радиоуглеродных анализов.

Указать четкие хронологически рамки энеолита и бронзового века для территории России и бывшего СССР весьма затруднительно. На огромных просторах Евразии обнаруживаются заметные колебания в датах наступления и развития эпохи раннего металла.

Неравномерность дает о себе знать при попытке обозначить временные границы бронзового века. На Кавказе и на юге Восточной Европы он длится от конца IV до начала I тыс. до н.э., а на севере Восточной Европы и в азиатской части России вписывается во II - начало I тыс. до н.э.

Хозяйственная специфика археологических культур эпохи раннего металла также проявляется по-разному в различных регионах. В южной зоне - на Ближнем Востоке, в Средиземноморье, на юге Европы, в Средней Азии, на Кавказе - мощные центры металлургии и металлообработки, как правило, сопряжены с ярчайшими очагами земледелия и скотоводства. При этом здесь идет процесс формирования специализированных их форм, которые в данной природной среде и при данном уровне развития металлических орудий труда обеспечивают наибольшую продуктивность. К примеру, в аридной, засушливой зоне Ближнего Востока и юга Средней Азии именно в эпоху раннего металла зарождается ирригационное земледелие. В лесостепной зоне Европы распространяется подсечно-огневое и переложное земледелие, а на Кавказе - террасное земледелие

В значительном многообразии форм выступает скотоводство. В Юго- Восточной Европе отчетливо прослеживаются следы мясомолочного, придомного хозяйства с преобладанием в стаде крупного рогатого скота и свиней. На Кавказе и в Загросской зоне Месопотамии формируется отгонная форма скотоводства на основе разведения овец и коз. Специфическая форма подвижного скотоводства сложилась в степях Восточной Европы.

Иная картина наблюдается в северной части Евразии: появление орудий из металла не вызвало здесь заметных хозяйственных перемен и имело явно меньшее значение, чем на юге. На севере в эпоху раннего металла идет процесс совершенствования и интенсификации традиционных форм присваивающей экономики (охоты и рыболовства) и делаются лишь первые шаги в освоении скотоводства. Развитие земледелия начинается здесь лишь в самом конце бронзового века.

В социально-исторической сфере эпоха раннего металла связана с разложением первобытнообщинных отношений.

Крупные поселения энеолита со временем перерастают в города бронзового века, которые отличает не только высокая концентрация населения, но и высочайший уровень развития ремесел и торговли, возникновение сложной монументальной архитектуры. Развитие городов сопровождается зарождением письменности, появлением первых в истории цивилизаций бронзового века.

Наиболее ранние цивилизации бронзового века возникают в долинах великих рек субтропиков Старого Света. Соответствующий период характеризуют археологические материалы Египта в долине Нила (начиная со второго династического периода), Суз «С» и «Д» в Эламе в долине Кару- на и Керхе, позднего Урука и Джемдет Насра в долинах Тигра и Евфрата в Месопотамии, Хараппы в долине Инда в Индостане, позднее - Шан-Иня в Китае в долине Хуанхэ. Среди внеречных цивилизаций эпохи бронзы можно назвать лишь Хеттское царство в Малой Азии, цивилизацию Эблы в Сирии, крито-микенскую цивилизацию эгейского бассейна Европы.

Продолжался от 3500 лет до 1100 лет до н. э. Однако у различных культур бронзовый век наступил в разное время, так что в разных точках планеты эти временные рамки могут отличаться. Как бы то ни было, считается, что люди начали использовать бронзу 3500-3000 лет до н.э. В это время закончился последний период каменного века или медный век, после чего наступила эпоха бронзовой культуры.

Название бронзовому веку дало главное изобретение человека в это время. После открытия меди и олова, человек научился создавать их сплав (бронзу), что дало новый толчок к развитию и усовершенствованию предметов труда и охоты. Всего выделяют три этапа бронзового века - ранний, средний и поздний. На раннем этапе зона культур, была относительно небольшой, однако с ходом времени всё больше и больше территорий, заселённых людьми, перенимало металлургию с использованием бронзы, превращая её буквально в повсеместную.

Как известно, холодная ковка меди появилась ещё в предыдущем - медном периоде. Стоит отметить, что учёные до сих пор не могут однозначно ответить, каким образом древним людям удалось догадаться, что медь можно обрабатывать при помощи огня и плавления. Как одно из предположений: кусочки меди, которые оказались в породе или которые остались после холодной ковки, попали в сильный костёр и впоследствии расплавились. Люди это увидели и стали использовать огонь для того, чтобы плавить медь и создавать таким образом более современные изделия. Но и тут возникают вопросы. Дело в том, что температура горения костра достигает разве только 700 градусов, тогда как температура плавления меди превышает 1000 градусов. Случайно ли было открыто плавление меди, например, в результате длительного нахождения кусочков в самом эпицентре возгорания или при горении каких-либо сильногорючих материалов, или каким-то другим способом, но факт остаётся фактом. Люди обнаружили такую особенность меди и придумали новый способ обработки.

Где именно впервые был изобретён способ получения бронзы остаётся спорным вопросом, однако, судя по археологическим данным, первые изделия из меди с примесью олова обнаружены в Ираке и Иране. Данные находки датируются IV тысячелетием до н.э. Также древние бронзовые изделия, датирующиеся примерно тем же временем, найдены на Северном Кавказе и в Анатолии. Это может говорить о том, что открытие бронзы могло произойти одновременно в нескольких местах.

Социальная сторона человеческого общества в бронзовом веке продолжала развиваться. В обществе заметны всё большие различия между богатыми и бедными. Зажиточные люди начинают отделять себя от бедных слоёв, появляются первые богатые дома. Зачастую вокруг этих домов строятся другие богатые дома, организуя таким образом зажиточные районы, вокруг которых вырастают поселения обычных людей, занимающихся сельским хозяйством, животноводством, различными ремёслами. Таким образом растёт количество крупных городов. Помимо ремёсел активно развивается торговое дело, которому способствует переход человека от охоты и собирательства к скотоводству и земледелию, а также производство изделий из меди и бронзы. Скупка и продажа изделий из металла, а также самих материалов приобрела значительных размах. Помимо изделий, которые изготавливались из практичных соображений, то есть для труда и охоты, большое распространение получили предметы украшений. Также считается, что в бронзовом веке зарождается первая письменность, которая оказалась необходима людям, которые теперь жили не маленькими поселениями, независимо друг от друга, а в больших городах, которые сообщаются с другими городами, ведут с ними торговлю и другие дела.

Следующим после бронзового стал железный век.