BLAISE CENDRARES.

Блез Сандрар обожал кино и хотел многое совершить в кинематографе. К сожалению, почти всем его планам не дано было осуществиться, слишком фантастичны они были, слишком не соответствовали кинематографическим вкусам тех лет.

Блез Сандрар (настоящее имя Фредерик-Луи Созе) родился 1 сентября 1887 года в городке Ла-Шо-де-Фон в Швейцарии. В юности Сандрар много скитался по свету. С 1903 по 1907 был в России, где оказался свидетелем революции 1905 года, в 1909 году ездил в Америку. Он обосновался в Париже в 1911 году, а с 1912 года начал печатать стихи. Первые же его произведения выдвигают Сандрара в ряды наиболее крупных французских поэтов. Он близко сходится с Аполлинером, Жакобом, Шагалом, Модильяни. Поэмы Сандрара «Пасха в Нью-Йорке» и «Проза о транссибирском экспрессе и маленькой Жанне Французской» оказывают большое влияние на развитие французской поэзии, способствуют ее отходу от принципов символизма. Его огромный интерес к Октябрьской революции в России, молодому советскому искусству отражается в произведениях поэта, приобретающих эпический размах.

В 20-е годы Сандрар неустанно путешествует, работает репортером, создает с Фернаном Леже и Дариусом Мийо балет «Сотворение мира», пишет романы «Золото», «Мораважин», «Ден Иэк», «Ром». Умер Сандрар 20 января 1961 года.

Связь поэта с кинематографом установилась достаточно рано. Еще в 10-е годы он в кружке Аполлинера знакомится с Риччотто Канудо, с которым его связывают узы дружбы. В 1919 году Сандрар снялся в фильме Абеля Ганса «Я обвиняю» затем работал ассистентом на съемках «Колеса.. Сандрар рассматривал эту работу как подготовку к собственным постановкам, правда, Ганс весьма скептически отзывался о режиссерских возможностях Сандрара, в частности, писал: «Хотя Сандрар присутствовал на съемках «Колеса. С начала до конца, он не обладал ни малейшими практическими навыками в режиссерском ремесле».

В 1921 году Сандрар уезжает в Рим, где его стремление самостоятельно поставить фильм было, казалось, близко к осуществлению. Однако фильм так и не был снят. Не были реализованы и проекты иных фильмов поэта, в частности фильма о Бразилии.

Большой интерес представляет «кинематографическая» литература Сандрара. В 1917-1919 годах им был написан небольшой роман-сценарий «Конец мира, заснятый для кино ангелом собора Парижской Богоматери», где было развернуто фантастическое видение гибели мира, как бы снятое замедленной съемкой. Текст романа насыщен причудливой, «густой образностью, а сам образ мира как бы уподоблен огромному органическому образованию, испытывающему рост и распад, зафиксированные объективом. Некоторые мотивы этого произведения были, по-видимому, затем использованы в фильме друга Сандрара Ф. Леже «Механический балет»

Перу Сандрара принадлежит также сценарий «Лихорадящая жемчужина» (1920-1921) - пародия, странная смесь детектива, мелодрамы и ориентальной бульварщины. Сценарий одновременно мыслился и как описание самого процесса создания фильма.

Роман Сандрара «Золото» (1925) лег в основу одного из неосуществленных замыслов С. М. Эйзенштейна, фильма «Золото Зутера», который Эйзенштейн должен был снимать в Голливуде. При переработке книги в сценарий Эйзенштейн в значительной мере опирался на «кинематографические находки Сандрара.

В 1936 году Сандрар напечатал репортаж из Голливуда, книгу «Голлнвуд Мекка кинематографа».

Публикуемая ниже статья «Азбука кино» является одним из важнейших теоретических высказываний о кино начала 20-х годов. Здесь, как и в предлагаемом читателю «Интервью о кино», со всей ясностью формируется определенная программа развития кинематографа, намеченная уже в «Конце мира». Прежде всего кино для Сандрара - это средство преодолеть «интимистскую» антропоморфность буржуазного искусства, средство мыслить гигантскими по своим масштабам вселенскими образами в их движении. Новые культурологические возможности, которые поэт усматривает в новом средстве выражения, связываются им с новыми формами языка, беспрецедентными символическими возможностями (весь мир уподобляется символу). Для понимания кинематографической концепции Сандрара существенна его идея о «трех революциях» изобретении письменности, создании книгопечатания и, наконец, наступающей третьей революции, революции машинного века, несущей с собой глубочайшие социальные и культурные обновления. Для Сандрара очевидно, что социалистическая революция в России (не случайно текст датирован 7 ноября 1917 года) и культурная революция, одним из факторов которой он числит изобретение нового языка кино, преобразят лицо мира. Сандрар видит между кинематографом и социальной революцией неразрывную и органическую связь.

Блез Паскаль: «Я ХОТЕЛ ОТКРЫТЬ ВЕЧНЫЕ ЗАКОНЫ…» Паскаль – это Гоголь в науке. Та же безмерная талантливость, необыкновенная творческая щедрость и тот же духовней надлом, мистические кошмары, яд которых отравлял мозг, то же перечёркивание самого себя, которого не мог

Паскаль Блез Французский математик, физик, философ, писатель Родился в 1623 г. в семье одного из лучших юристов города Клермон-Ферран. Отец, глубоко интересуясь математикой, привил любовь к этой науке своему сыну, который впоследствии стал одним из крупнейших математиков и

(Книга из списка Бродского)

Ох уж этот список Бродского! Мне долго пришлось покопаться в нем, чтоб найти хоть что-то примерно из того репертуара, который я читаю. И вот блеск «Золота» привлек мое внимание:)

На самом деле, этой книге далеко до золота. Я бы сказала, что пока что это самородок, которому не хватает обработки для товарного вида. Таково мое мнение, и сейчас я расскажу, почему именно такое.

С самого начала было очень трудно читать. И не в том плане, что сложный текст и все такое. Наоборот, читалось быстро: коротенькие предложения, коротенькие главы. Сложно было понять, в чем же задумка автора. Ну, был такой Иоганн Август Сутер. Ну, захотел он поддельные документы. Ну, поплыл он в Америку. Ну, построил там свою Новую Швейцарию. Ну и что? Кто он и чем дышит? Есть ли у него семья? Почему он решил покорить Америку? Каким образом он это сделал? Эти и многие другие вопросы постоянно возникали в моей голове. А все из-за того, что текст переполнен описаниями окружающего мира в мельчайших подробностях и детальных описаниях. Создавалось впечатление, что я читала не о Сутере, а о кораблях, бродягах, пивнушках, индейцах, природе, фермах, Калифорнии и т. д. (Это, к стати, еще одна особенность текста – вот такое длиннющее перечисление деталей). Не хватало мыслей самого героя; было невозможно понять, какой же он человек: хороший или плохой? И события так резко сменяли друг друга, что мне казалось, будто я упустила часть текста. Вот Сутер встречает капитана корабля, но в следующем предложении уже рассказывается, что к нему в гости приходил сам губернатор! Из-за этого всего мне «Золото» кажется не доскональным произведением.

И вот появился он, проблеск надежды на интерес. Стиль повествования резко меняется, и я уже читаю записки самого Сутера. Наконец-то я стала понимать этого человека! Наконец-то я стала волноваться за его судьбу! Теперь я увидела, что же этот Сутер собой представляет, и оказалось, что он – хороший человек. А ведь сначала он как персонаж мне совсем не понравился.

Было интересно узнавать дальнейшую судьбу Иоганна Августа Сутера. Особенно меня поразил тот факт, что хоть и «золотая лихорадка» началась на его землях, у него под носом, так сказать, но он сам не поддался этой «болезни», а наоборот, говорил, что «золото разорило меня». До чего же парадоксальные слова! Мне кажется, что если бы Сутер серьезнее отнесся к той судьбоносной находке, все сложилось бы иначе, и он стал бы самым богатым человеком в мире. И наша человеческая история приобрела бы иной вид, нежели сейчас. Очень жаль, что этого героя-генерала постигла такая трагическая судьба.

Я даже не ожидала, что мне понравится эта книга. Поэтому, за историю, основанную на реальных событиях «золотой лихорадки» в Калифорнии, я ставлю 7 из 10.

Два тома автобиографических произведений Блеза Сандрара, швейцарского поэта, путешественника и писателя-анархиста, стали одним из самых ярких явлений «Библиотеки Плеяда», великого литературного проекта французского издательства «Gallimard». Как эти тексты читаются и воспринимаются в наши дни? Ответ на этот вопрос должно нам дать небольшое кругосветное путешествие.

Блез Сандрар был отнюдь не первым швейцарским литератором, чьи произведения удостоились включения в престижную книжную серию издательства «Gallimard», одного из самых влиятельных издательских домов Франции. Ранее в число этих литературных небожителей уже вошли Бенжамен Констан, Жан-Жак Руссо и немного более близкий к нашей эпохе Шарль-Фердинанд Рамю.

Для Блез Сандрара очень трудно отыскать в этом созвездии выдающихся имен какое-либо конкретное место. В какой раздел поместить его? Литературным прорывом, принесшим ему мировую известность, стала его «транссибирская» поэма, блестяще проиллюстрированная художницей Соней Делоне.

Но в то же время он еще и романист, экстравагантный сочинитель, относящийся к своим текстам с необычной серьезностью. Именно она заставляла его, например, надолго откладывать завершение своих романов. «Отрезанную руку», второй том «Воспоминаний», он начал писать еще в 1917 году только для того, чтобы завершить это произведение в году 1946-ом.

Сложный объект для критики

«Сандрару требуется время. Это очень «долгоразмышляющий» писатель и весьма сложный «предмет» для критики, зачастую просто пасующей перед зияющими в его литературной карьере разрывами. Специалисты потратили немало времени, прежде чем они увидели, наконец, в нем создателя истинных шедевров», - подчеркивает Клод Лерой (Claude Leroy), руководивший изданием «Полного собрания автобиографических произведений» Сандрара.

Амедео Модильяни. Блез Сандрар

«20 лет назад, - продолжает он, - нельзя было себе даже представить, что однажды этот писатель станет участником знаменитой книжной серии «Библиотека Плеяды» издательства «Gallimard». Сегодня этот факт кажется нам совершенно естественным, а его произведения, долго время сопротивлявшиеся какой-либо однозначной оценке, обрели, наконец, в наше время четкую оптику восприятия и внутреннюю целостность».

Большую роль в этом сыграло введение в оборот в начале 1980-х годов обнаруженных в Берне архивов Блеза Сандрара. Они позволили академическим исследователям из различных областей создать научные работы, которые, в свою очередь, способствовали возрождению его международной известности. Европа, Африка, Америка… И там тоже знают Сандрара.

Его успех на том или ином континенте зависит как от реальной связи поэта с данной страной, так и от мастерства переводчика. Черная Африка, например, открыла Сандрара, прежде всего, благодаря его «Негритянской антологии» («Anthologie nègre»), опубликованной в 1921 году.

«Книга может показаться сегодня старомодной, но в ту эпоху ее публикация была столь же важна, как открытие африканского искусства кубистами», - поясняет Клод Лерой.

Маргинал для американцев...

В США переводам текстов Сандрара не повезло - они либо недостаточны, либо неточны, оставляя после себя только ощущение досады и раздражения. С другой стороны, это обстоятельство можно вполне объяснить - свободо- и жизнелюбивому мыслителю и поэту нелегко было найти последователей в стране победившего пуританизма.

«Благодаря одному литературному агенту из Штатов Сандрару удалось опубликовать на английском свой роман «Золото», - рассказывает Кристин Ле Келек Коттье (Christine Le Quellec Cottier), директор «Центра изучения творческого наследия Блеза Сандрара» в Лозанне и Берне.

Однако потом начались сложности: публикация «Воспоминаний», а в особенности романа «Мораважин» начала затягиваться. Американцы увидели в этих книгах чрезмерное насилие, восприняв их в качестве литературного варианта анархии и нигилизма, имеющего корни в событиях русской революции. Но даже после публикации потребовалось еще немало лет, прежде чем швейцарский писатель обрел в Соединенных Штатах настоящее признание».

«Сандрар воистину широко известен в узких кругах», - подчеркивает Клод Лерой, считая, что до настоящего времени Сандрар не занимает в Америке того места, которое он заслуживает. «Там к нему всегда относились как к маргиналу. За исключением, может быть, представителей контркультуры и андеграунда, среди которых у него и сегодня есть свои читатели и поклонники. Рок-певица Патти Смитт (Patti Smith), например, называет себя его последовательницей».

Блез Сандрар далек от политкорректности. Так сказали бы критики, живи он сегодня. «Его ненависть к немцам, которую он многократно подчеркивает в «Мемуарах» («Отрезанная рука», «Я убивал») не способствует его успеху в Германии, где, тем не менее, как раз перевели большинство его произведений», - добавляет Клод Лерой.

…и гениальный поэт для бельгийцев

Совсем иначе воспринимают его в языковом пространстве франкоговорящей Европы. «В Бельгии в начале 1920-х годов он по-настоящему находит свое место благодаря молодому интеллектуалу из Брюсселя по имени Робер Гиетт (Robert Guiette). Он восхищался Сандраром, многократно приглашал его на чтения и ввел в бельгийские литературные круги в качестве поэта-авангардиста», - рассказывает Кристин Ле Келлек Коттье.

А во Франции? В этой стране Сандрар ощущал себя настолько дома, что во время Первой мировой войны он ради шутки даже записался во французскую армию. За этот «прикол» он заплатил потерей правой руки (ее ампутировали) и отказом швейцарцев считать его «своим» литератором.

Гнев на милость гельветы сменили только в год 100-летнего юбилея Б. Сандрара, в 1987 году. А ведь Швейцария всегда была страной, которую Сандрар любил искренне и беззаветно. Даже побывав в самых экзотических уголках мира, он продолжал восхищаться швейцарскими красотами.

Известному французскому издателю Пьеру Лазарефф (Pierre Lazareff), который однажды попросил Сандрара сделать репортаж о Швейцарии, писатель ответил: «Ты увидишь, я раскрою перед тобой страну намного более странную, чем экзотические острова, Амазония или центр Африки». Но Сандрар заболел, и репортаж так никогда и не был написан. А жаль!

Ганиа Адамо (Ghania Adamo) и Джули Хант (Julie Hunt)., swissinfo.ch
Перевод с французского и адаптация: Людмила Клот и Игорь Петров.

Сандрар в России

«…Я был в Москве, в этом городе тысячи трех колоколен и семи железнодорожных вокзалов, но мне не хватало ни этих вокзалов, ни тысячи трех колоколен, потому что юность моя безумной и пылкой была, и сердце в груди у меня пылало, как храм в Эфесе или как Красная Площадь в Москве, когда солнце садится; и глаза мои светом своим озаряли сплетения древних путей…» - писал Блез Сандрар в поэме «Проза о транссибирском экспрессе и маленькой Жанне французской» (1918, перевод М. Кудинова).

Когда эта поэма добралась до издательства, иллюстратором ее стала Соня Делоне, уроженка России и жена художника Роберта Делоне. Равноправное сочетание слова и образа предвосхитило будущее появление "графических романов".

Действительно ли Сандрар проехал по Транссибирской магистрали, или же он совершил этот путь в своем воображении? «Да кому какое дело, если я всех вас заставил в это поверить?» - ответил поэт на вопрос французского журналиста.

А поверить Сандрару было особенно легко, потому что с Россией его соединяла особая связь. Прожив там три года в юности, он стал свидетелем революции 1905 года. Бурная атмосфера мятежа была ему близка и интересна.

Есть версия, что именно в России Сандрар издал свою первую книгу, тиражом 14 экземпляров. Поэму под названием «Легенда о Новогороде», переведенную с французского на русский, якобы, нашел и опознал в букинистическом магазине Софии исследователь творчества Б. Сандрара болгарский поэт Кирил Кадийский.

Блез Сандрар был близким другом Марка Шагала. Они познакомились, когда молодой Шагал в 1911-1915 гг. приезжал в Париж учиться живописи. Этот период стал началом настоящей творческой и человеческой дружбы, поэт даже специально придумывает названия для картин художника.

«Вот еще один светоч, легкий и звенящий, ты, Блэз, друг мой Сандрар. Хромовая куртка, разноцветные носки. Лавина солнца, бедности и рифм... Я так часто это вспоминаю, а ты, Сандрар? Ты был первым, кто посетил меня в «Улье». Читал свои стихи, глядя в открытое окно или мне в глаза, улыбался моим картинам, и обоим нам было весело», - с тоской мысленно обращался Марк Шагал к парижским временам, будучи заточен в послереволюционной России (из книги «Моя жизнь»).

«Он берет церковь и пишет церковью Он берет корову и пишет коровой Головами, руками ножами Он пишет бычьим нервом Он пишет всеми нечистыми страстями еврейской деревушки Всей чрезмерной страстностью русской провинции», - так, без знаков препинания, Блез Сандрар объяснял шагаловскую живопись.

Чародей - так часто называют Гийома Аполлинера, но это имя прекрасно подошло бы и Блезу Сандрару (1987 - 1961). Голос Сандрара впервые громко зазвучал со страниц поэтического сборника «Пасха в Нью-Йорке» (1912), и в годы юности он был известен прежде всего своими стихами. После Первой мировой войны роман «Золото» (1925) приносит ему признание более широкой публики. И, наконец, начиная с тридцатых годов, его знают преимущественно как репортера и странника - кстати, именно его стараниями глагол «bourlinguer» («странствовать», «бродить по свету») будет включен в словарь французского языка.

Во всех этих ипостасях Сандрар остается писателем движения, певцом далекого и неожиданного. Гениальная поэма «Проза о транссибирском экспрессе», выпущенная в сентябре 1913 года в виде вытянутой вертикально книжки с иллюстрациями Сони Делоне, создавшей с помощью трафаретов настоящую «гармонию красок», служит этому прекрасным подтверждением: «В ту пору я только что с детством простился. Шестнадцать лет мне недавно исполнилось, и позабыть я о детстве стремился. Я был в шестнадцати тысячах лье от места, в котором родился… » . В эпоху символизма сестрой литературы была музыка, в начале 1910-х эту функцию стали выполнять живопись и другие изобразительные искусства. На смену увлечению мелодией пришло стремление к синхронности. Автомобиль, поезд, самолет, радиотелеграф… человечество вступило в эру скорости.

Единое целое

Тем не менее, сегодня «Bibliothèque de La Pléiade» принимает в свои ряды не поэта, не странника, не мастера приключенческого жанра, а позднего и, пожалуй, самого захватывающего Сандрара, автора необыкновенных книг в жанре, который он сам называл «немемуарными воспоминаниями». «Громом поверженный» (1945), «Ампутированная рука» (1946) и «Дележ неба» (1949) - это единое целое, удачно дополненное замечательными ранними текстами писателя, прежде всего отрывками из его первого автобиографического проекта, которому он собирался дать лучезарное название: «Под знаком Франсуа Вийона». Эта цельность не означает, что Сандрар всегда следовал одинаковой схеме: напротив, в каждой книге он находит принципиально новый метод повествования о собственной жизни. И все же во всех частях тетралогии мы слышим легко узнаваемый, неповторимый голос, и именно этот голос позволяет нам поставить Сандрара в один ряд с такими крупнейшими автобиографами двадцатого века, как Андре Жид, Жан-Поль Сартр, Мишель Лейрис и Натали Саррот.

Для заслуженного профессора Университета Париж-Нантер Клода Леруа издание «Плеяды» - итог долгой карьеры, посвященной изучению жизни и творчества Сандрара. Обилие фактической информации уравновешивается способностью «сандрароведов» сопереживать чувствам гениального мифобиографа. Итак, потеря правой руки («его руки писателя и солдата») заставляет Сандрара заново проделать путь к писательству, но на этот раз с левой стороны. Он находит свое новое литературное «я» в боли и дискомфорте, вдали от бессмысленного соперничества интеллектуалов из Сан-Жермен-де-Пре и гнета канонов эстетической благопристойности. Для него больше не существует границы между искренностью, мифоманией и художественным вымыслом. Он вольно обращается с хронологией и создает своих незабываемых персонажей, вдохновляясь простыми людьми, а не историческими фигурами. Один из этих персонажей - Освальду Падрозу (настоящее имя - Луис Буэну де Миранда), владелец фазенды Морро Азул в штате Сан-Паулу, выдумавший созвездие «Звездная Эйфелева башня», по понятной причине так и не признанное Французским астрономическим обществом, и долгое время живший затворником из-за несчастной любви к Саре Бернар, которой он каждую ночь писал стихотворные послания, скапливавшиеся затем у него в сейфе. Сандрар рассказывает о жизни этого человека в нескольких захватывающих эпизодах, вполне достойных увлекательнейшего романа и своей красотой и утонченностью напоминающих «Правила игры» (1948-1976) Мишеля Лейриса.

Все здесь становится предметом искреннего восхищения, практически ничем не отличающегося от того восторга, с которым «причесанный, начищенный и напомаженный» 11-летний Сандрар поджидал в доме на авеню Виктор Гюго свою первую взрослую любовь - красавицу Лиану де Пужи: «Когда она спускалась по лестнице со своего антресольного этажа, я вжимался в стену и, краснея до корней волос, широким жестом снимал шляпу, а затем низко кланялся, чтобы скрыть свое волнение и заодно проводить глазами ее платье в шелестящих оборках, клубящееся следом и водопадом скатывающееся по ступенькам винтовой лестницы. Эта картина будоражила, вселяла чувство восторга вперемешку с унынием и дурманила даже больше, чем тянущийся за платьем шлейф головокружительных ароматов». Излишне говорить, что юный Сандрар так и не удостоился внимания со стороны своего «ангела» (так бы назвал Лиану де Пужи Бальзак). Похожим приемом, чтобы приблизиться к герцогине Германтской, пользуется Марсель в романе «В поисках утраченного времени», но, в отличие от него, Сандрар не вынашивает план попадания в закрытые аристократические салоны и не пытается вернуть утраченное время: прошлое в его книгах возвращается короткими вспышками, как, например, этот взгляд, брошенный на оборки платья. Оно может быть нежным, жестоким, смешным, загадочным и пестрым, но всегда остается таким же удивительным и неожиданным, как в самый первый раз.