Все о джеке лондоне. Джек лондон - биография, информация, личная жизнь

Девушки старательно вырезали из журналов его портреты. Издатели дрались за право опубликовать его рукопись. Интеллектуалы считали его одним из самых интересных собеседников. Заходившие к нему в дом бродяги знали наверняка: у Джека их всегда ждет стаканчик виски... Всю жизнь его любили - и всю жизнь он страдал от неистребимого одиночества.

Не потому ли, что когда-то родной отец отказался считать его сыном? Или оттого, что мать девушки, которую он любил, тоже не пожелала называть его "мой сын"? А может быть, потому, что собственного сына, о котором он так страстно мечтал, ему не дал Господь?

Он родился в той части мира, где люди максимум позволяли себе мечтать о сытном ужине, паре крепких башмаков и крыше, которая не протекает. А он оказался неисправимым фантазером и, работая на консервной фабрике, мечтал стать великим писателем, покорить море и заставить сушу считаться с его существованием.

Его рабочий день длился 10 часов, платили ему 10 центов в час. Он вел строгий учет денег: 5 центов истрачено на лимоны, 6-на молоко, 4 - на хлеб. Это - за неделю. Мать следила, чтобы, умываясь, он экономно расходовал грязный обмылок: иначе чем ей, скажите на милость, мыть посуду? Отчим, Джон Лондон, недавно угодивший под поезд, лежал на топчане, покрытом лохмотьями, ничем не напоминающими простыни, и клял судьбу: это ж надо так неудачно попасть в аварию, чтобы остаться калекой, но при этом - калекой живым?! Теперь вот Джеку приходится кормить всю ораву: свою мать Флору, двух сводных сестер (его, Джона, дочерей), самого Джона... А мальчишке всего 13, и ведь, похоже, у него есть голова на плечах. Читал бы книжки, ходил бы в эту свою библиотеку в Окленде - глядишь, из него и вышел бы толк... Чертова судьба! И Джон, кряхтя, поворачивался на другой бок, чтобы случайно не встретиться взглядом с Джеком. Он любил своего пасынка и почти простил Флоре, что она родила его невесть от кого...

Болтали, что его отец - известный профессор астрологии, ирландец, мистер Чани. Болтали также, что он никогда не был женат на его матери, хотя и жил с ней в меблированных комнатах на Первой авеню в Сан-Франциско, и именно благодаря ему она какое-то время тоже занималась астрологией, а попутно - спиритизмом... Болтали еще, что, забеременев, Флора сначала откровенно заявила профессору, что вряд ли ребенок от него: он слишком стар (Чани в ту пору было около пятидесяти), а когда он отказался признать ребенка, предприняла попытку самоубийства. Был страшный скандал: газета "Кроникл" вылила на мистера Чани не один ушат грязи, хотя никто даже не удосужился проверить, действительно ли эта особа неудачно выстрелила себе в висок, или (что более вероятно) просто расковыряла кожу на голове, чтобы вызвать сочувствие соседей... Маленький Джек тем не менее появился на свет крепким и здоровым младенцем с хорошо поставленным голосом. Он хотел жить, хотел есть и орал как резаный. А Флора решительно не знала, чем ему помочь, ибо была целиком и полностью поглощена перспективой грядущего брака с Джоном Лондоном, вдовцом и весьма достойным человеком. Младенцу, чтобы тот оставил ее в покое, нашли кормилицу - негритянку Дженни. Сердце Дженни было столь же огромно, как размер бюста. Она пела маленькому белому мальчику негритянские песни, расчесывала его локоны и любила с той нежностью, на которую не была способна его взбалмошная мать. Став взрослым, Джек простил Флору и не забыл Дженни. Он помогал им обеим, считая себя сыном и той, и другой.

И отчима, Джона, он тоже любил. С ним было здорово бродить по полям, ничего не говоря друг другу, но все понимая. С ним было здорово ездить на базар продавать картошку - в те счастливые, но быстро канувшие в небытие годы, когда Джон был вполне преуспевающим фермером, а Флора со своей разрушительной энергией еще не успела внести пару рацпредложений в хозяйство и тем окончательно его разорить. С ним можно было удить рыбу на набережной или охотиться на уток: Джон даже подарил Джеку маленькое ружье и удочку, настоящие! С Джоном, наконец, можно было иногда ходить в оклендский театр. По воскресеньям публика угощалась там незамысловатыми пьесами, сандвичами и пивом, так что это было скорее нечто среднее между пивной и храмом искусств, но маленькому Джеку все было по вкусу: отчим сажал его прямо на стол, откуда было прекрасно видно сцену, трепал по макушке, весело смеялся... Но отец! Кто он? Какой он? Почему бросил в том далеком 1876 году беспутную, но беззлобную Флору Уэллман?.. Почему ни разу не дал о себе знать, ни разу не приехал, чтобы хоть мельком взглянуть на сына?..

Однако все это было в прошлом: и походы в театр, и начальная школа, которую он успел закончить, и публичная библиотека, где добрая миссис Айна Кулбрит припасала для него книжки о неведомых землях и храбрых, насквозь просоленных моряках и парусах, трепещущих в ожидании ветра... В настоящем были только ненавистная консервная фабрика и работа до изнеможения. А в будущем?..

Я буду писателем, Фрэнк, вот увидишь, - сказал однажды Джек своему школьному приятелю, с которым они вместе стреляли из рогаток по диким кошкам на Пьедмонтских холмах.

Ну ты сказал! Писателем! - присвистнул Фрэнк.

По его разумению, с тем же успехом можно хотеть стать королем Англии или наследным принцем. В окрестностях их жизни не водилось ни одного живого писателя - все сплошь измочаленные работники фабрик, почтальоны, дворники да носильщики. При известной доле воображения можно было помечтать о карьере школьного учителя или врача, хотя ясно, что на получение любого диплома нужна такая куча денег, которую ни в жизнь не заработать закручиванием консервных банок. А кто еще-то есть на свете? Ах да, моряки!

Море плескалось тут же, поблизости, в трех шагах от лачуги, которую Джек называл домом. Море манило свободой, простором, синевой, и его населяли персонажи, больше похожие на героев приключенческих романов, чем на живых людей: честные рыбаки и пираты-устричники, устраивающие набеги на чужие садки... "Устрицы, устрицы, покупайте устрицы!" - с утра кричали на пристани торговки, купив их на рассвете у пиратов, "взявших" ночью чужой улов. Эти пираты - Джек знал - имеют в день столько же, сколько он зарабатывает за несколько месяцев. И уже не в первый раз, еле живой возвращаясь с завода и слыша, как пираты, ругаясь и хохоча, собираются на дело, думал: лучше жить не слишком честно - так, как они, чем умереть, послушно отстояв за станком отпущенные тебе годы... Вот только где взять лодку?..

И однажды он узнал, что один из пиратов по прозвищу Француз, пропойца и буян, продает свой шлюп. Цена - 300 долларов. Джек не раздумывая сказал: "Покупаю!" - и кинулся к своей кормилице, чернокожей маме Дженни.

Дженни, мне нужны деньги!

Конечно, мой мальчик, - сказала она и полезла под матрац, где хранила все свои сокровища. - Сколько?

Триста долларов, Дженни!

Хорошо, Джек... Но это все, что у меня есть.

Я отдам. Вот увидишь, я отдам. Очень скоро, Дженни!

Ему и в голову не пришло, что пиратами "работают" взрослые прожженные мужчины, а ему еще нет и пятнадцати, что море не только прекрасно, но и опасно, и что случись крепкий шторм - он ни за что не справится со шлюпом, и няня навсегда лишится своих 300 долларов, а возможно, и своего любимого мальчика. Такое простое и распространенное, в сущности, чувство - страх - было ему совершенно незнакомо. Он его не испытывал никогда.

И Джек купил у Француза лодку, а вместе с ней, как оказалось, и его подружку, шестнадцатилетнюю Мэми. Мэми влюбилась в белокурого красавца, едва взглянула на него. И пока Француз пересчитывал деньги, спряталась в каюте шлюпа. Завершив сделку, вне себя от радости, Джек обошел свое сокровище - и обнаружил девчонку, причем прехорошенькую.

Я буду теперь твоей, Джек, - заявила Мэми. - Можно?

Н-н-ну ладно, - промямлил Джек. Не признаваться же этой пигалице, что он пока не очень-то в курсе, что делают с девчонками настоящие пираты!

Однако Мэми быстро научила его этой нехитрой науке, а он, судя по всему, оказался способным учеником. И хотя за право "прописаться" в этом своеобразном коллективе и наравне со всеми воровать чужих устриц (да еще с чужой девчонкой!) Джеку пришлось пустить в ход кулаки - что с того! Зато за первый же свой набег он заработал столько же, сколько за три месяца работы на фабрике. Он купил Мэми блестящую безделушку, отдал часть долга няне, а остальные деньги принес матери. И Флора, не говоря ни слова, в тот же день купила новый кусок мыла.

Джек еще не успел толком вырасти, а его взрослая жизнь уже началась. Он пил виски наравне с пиратами, и даже больше их. Ругался, как они, и даже громче. Ввязывался в самые жестокие драки, где погибнуть было проще, чем остаться в живых, и в одной из них потерял два передних зуба. Выводил свой шлюп в море в такие ночи, когда даже самые отчаянные оставались на берегу. Позволял Мэми заботиться о себе и при всех целовал ее в губы. В общем, делал все, чтобы никто не посмел усомниться: он - настоящий мужчина. "Этот парень не протянет и года, - судачили о нем старые моряки, чей жизненный опыт весил больше, чем самый большой устричный улов. - А жаль: из него вышел бы отличный капитан". "Сопьется", - вздыхали одни. "Убьют", - качали головой другие. "Погибнет на рифах!" - предсказывали третьи. "Но его любит море, - возражали им четвертые. - И он не боится ни черта..." "Его слишком любит море, - был ответ. - И он слишком не боится. Таких отчаянных море забирает себе..."

Джек только хохотал, слушая такие пророчества. Он вообще делал все громко, почти напоказ. И лишь одному занятию предавался в полном уединении, тщательно следя за тем, чтобы двери в каюте шлюпа были как следует задраены, - чтению. Едва продрав утром глаза и окунув гудящую голову в соленую морскую воду, он страстно, запоем читал то, что по-прежнему припасала для него миссис Айна Кулбрит. Все новинки нью-йоркского книжного рынка, еще пахнущие типографией томики Золя, Мелвилла и Киплинга были прочитаны вдоль и поперек и почти выучены наизусть. Сатана Нельсон умер бы от хохота, узнай, какому экзотическому досугу предается его юный друг в свободное от пьянства и разбоя время!

Но Сатана Нельсон погиб от ножа в какой-то пьяной драке, так и не успев уличить Джека в этой слабости. А Джек, не успев погибнуть, ушел в настоящее большое плавание - и слава Богу, иначе сбылись бы мрачные предсказания старых моряков. Он, ни разу не выходивший в открытое море, нанялся - неслыханная наглость! - матросом первого класса на один из последних в мире парусников - быстроходную шхуну "Софи Сазерленд", державшую курс на Корею и Японию... И будь он хоть чуть-чуть трусливее и чуть-чуть ленивее, знай он хоть на йоту меньше психологию моряков, в этом плавании ему бы не поздоровилось. "Сопляк! Ему бы бегать юнгой! - думали матросы, не один год проведшие в море. - А он наболтал черт знает что, чтобы заработать побольше..."Все это Джек читал в их прищуренных глазах, как в своих любимых книжках. И знал, что есть только один способ доказать, что ты - не трепло: раскрывать рот как можно реже и вкалывать как можно больше. Он взлетал по вантам как птица. Он уходил с вахты последним. Он спускался в кубрик, только когда лично убеждался, что весь такелаж в порядке. И все равно ему простили его молодость только тогда, когда "Софи Сазерленд" угодила в жестокий шторм и он, задыхаясь от ветра, целый час вел судно правильным курсом - так, что даже капитан, одобрительно кивнув, спокойно отправился ужинать... После этой бури Джеку никто не сказал ни слова, но он понял, что стал своим.

Он мог бы навсегда остаться в этом мире. Он любил море, и оно любило его. Но лежа по ночам на палубе, глядя в огромное небо, считая звезды над головой, Джек искал среди них свою - самую большую и яркую - и говорил ей шепотом: "Я стану писателем. Слышишь? Я стану писателем, и мой отец, кем бы он ни был, будет гордиться мной!" Это звучало не как просьба - скорее, как сговор или даже приказ.

Вот только он пока не знал, что для этого нужно делать. И поэтому каждый раз, возвращаясь в Окленд, Джек, утешая мать, обещал одуматься и устраивался на какую-нибудь тоскливую работу, за которую платили гроши - теперь даже меньше, чем когда-то, ибо грянул кризис 1893 года. Восемь тысяч предприятий Америки потерпели крах, и неунывающие острословы замечали безработных в США стало больше, чем покойников. Но ему пока везло, он был так молод и силен, что его брали то на джутовую фабрику, то на электростанцию Оклендского трамвайного парка на переброску угля. Он возил уголь в кочегарку так проворно, что рабочие не поспевали за ним, и получал за это $ 30 в месяц... А потом опять не выдерживал, срывался, уезжал, убегал, уплывал прочь. Когда грянет "золотая лихорадка", он уедет в Клондайк и привезет оттуда больше, чем самый удачливый золотоискатель, - "руду" для своих блистательных рассказов. Но это позже. А пока он нашел себе новое приключение, новое братство - братство людей Дороги. Это означало следующее: ты нигде не живешь, но везде путешествуешь. Разумеется, без денег и билетов. Разумеется, на свой страх и риск. Где сможешь - выпросишь милостыню или кусок хлеба. Где не сможешь - украдешь. Зачем? А чтобы видеть мир, в то время как другие умирают с голоду или от усталости, вкалывая по 15 часов в сутки. Если ты остаешься дома и при этом твоя фамилия не Рокфеллер, то иного пути Америка конца XIX века предложить тебе не в состоянии. Зато Дорога ждет тебя всегда!

И Джек стал рыцарем Дороги. Он колесил по стране то на крыше вагона, то под ним, вцепившись намертво в железные выступы; умирая от холода и задыхаясь от жары; по трое суток не имея во рту ни крошки. Однажды ему несказанно повезло: он целый вечер рассказывал байки какой-то состоятельной впечатлительной старой даме, а она за это кормила его настоящими пирожками с настоящим мясом... Травить истории Джеку было не впервой: порой он не попадал в полицейский участок лишь потому, что мог заговорить насмерть, наплести с три короба и полностью убедить "копа", что он не бродяга, а просто несчастный, отставший от поезда.

Пирожки у дамы кончились раньше, чем байки у Джека, и она предложила ему чай с сырным пирогом. А потом спросила, кем бы он стал, если бы не роковые обстоятельства жизни (которые он только чуть-чуть припудрил выдумкой, а в основном выдал чистую правду: про отца, почти астролога, и мать, почти сумасшедшую, про устриц и пиратов, про ловлю морских котиков у берегов Японии). "Кем бы я был? - повторил Джек, уплетая пирог и прихлебывая чай из тонкой фарфоровой чашки, которую он боялся с непривычки раздавить. - Я был бы писателем. Да я им и так буду!" Дама посмотрела на него - оборванного, грязного, без передних зубов, но все-таки невероятно красивого 18-летнего мальчика - и расхохоталась от души. Откуда ей было знать, что этим же вечером он карандашным огрызком набросает ее портрет в своей засаленной записной книжке и она станет одним из персонажей его Дороги, тем самым войдя в историю - вместе со своими фарфоровыми чашками, сырным пирогом и легкой картавостью?

А ты знаешь, что хорош собой? - отсмеявшись, спросила дама, чтобы сгладить неловкость.

Знаю, - буркнул Джек.

Откуда? - деланно удивилась дама.

Мне мать говорила, - ответил он.

На самом деле ему говорила об этом давным-давно оставленная им Мэми. И те недвусмысленные взгляды, которые бросали на него разбитные бабенки с Дороги, и та легкость, с которой незамысловатые девчонки в порту делили с ним постель, и то, что ему не составляло труда проникнуть без билета куда угодно, если контролер был женского пола. Но беда заключалась в том, что Джеку нравились совсем другие девушки. Те, что носили длинные пышные юбки и скромные блузки с круглыми воротничками. Те, которые выходили из дома лишь для того, чтобы отправиться в церковь, колледж или университет. Те, которые не то что не говорили - никогда не слышали ругательств. Короче, Джеку нравились девушки "из хороших семей". И он, не боявшийся ни черта, ни дьявола, отчаянно робел даже приблизиться к таким девушкам. Он рассматривал их издали, исподтишка, так же опасаясь быть застигнутым врасплох за этим недостойным занятием, как когда-то - за чтением книг. Жажда чистой любви в его мире казалась таким же аномальным явлением, как жажда читать, а тем более - писать. В этом мире женщины были даны мужчинам для двух насущных надобностей - удовольствия и продолжения рода. Испытывать к ним чувства было так же странно, как любить кружку пива или кусок мяса. Джеку же хотелось ими восхищаться. А девицей, которая, смачно сплюнув, тут же задирала юбку ("Эй, красавчик... Давай же, я вся горю!"), он не мог восхищаться при всем желании.

Джек опять вернулся в Окленд, закончил-таки среднюю школу (одному Богу известно, чего стоило ему, 19-летнему укротителю моря и рыцарю Дороги, оказаться в одном классе с желторотыми сопляками!), поступил в Калифорнийский университет и полюбил студентку того же университета Мейбл Эпплгарт, девушку из интеллигентной английской семьи, с безупречным произношением и пышными волосами цвета солнца. Талию этого небесного создания Джек мог обхватить пальцами - если бы, конечно, осмелился к ней прикоснуться. Мейбл Эпплгарт играла на фортепиано и ни разу в жизни не мыла посуду... Короче, она была совершенством, и Джек понял, что пропал навсегда.

К счастью, у Мейбл был брат Эдвард, умный парень без чванливых замашек и с вирусом социалистических идей о всеобщем равенстве. Эдвард нашел общество Джека очень занятным. Они часами вели серьезные беседы о бесклассовом обществе, трактовали друг другу постулаты коммунизма, который уже бродил, подобно призраку, не только по Европе, но и по Америке. Иногда к этим беседам присоединялась и Мейбл. Тогда Джек особенно следил за тем, чтобы соленые словечки не вылетали у него в разгаре спора, а потому часто в этих дискуссиях проигрывал...

Самым невероятным было то, что Мейбл Эпплгарт тоже влюбилась в Джека Лондона. Впрочем, это казалось невозможным только ему самому. На самом деле его грубая, почти животная мужская сила, которой она не встречала, да и не могла встретить в интеллигентных мальчиках своего круга, влекла Мейбл также неудержимо, как его - ее хрупкость, женственность и манеры настоящей леди. Воскресными днями, когда позволяли погода и время, они плавали вдвоем на лодке. Она читала ему печальные стихи поэта Суинберна. Он говорил ей: "Я буду писателем!" И Мейбл стала первой, кто не удивился и не рассмеялся, услышав от Джека эти слова.

Впрочем, нет. Еще одна женщина поверила в то, что он сможет писать. Как ни странно, это была Флора. Похоронив мужа и дождавшись в очередной раз возвращения своего блудного сына - на этот раз он ездил за золотом на Аляску, - она показала Джеку газету, в которой объявлялся конкурс на лучший рассказ. И именно Флора позволила ему взять из семейного бюджета несколько центов на бумагу, марку и конверт. (Впрочем, Джек же и пополнял этот скудный бюджет, в свободное от занятий время работая в прачечной, где до одури сортировал, стирал, крахмалил и гладил чьи-то сорочки, брюки и воротнички.) Он отправил свой рассказ - и победил! Он заработал первые несколько долларов писательским трудом! Он будет настоящим писателем, богатым человеком, и Мейбл Эпплгарт непременно станет его женой! Пусть она только подождет - ждала же она, пока Джек 16 месяцев, бросив университет, шлялся по Северу в поисках золотых гор. А ведь он, уезжая, даже не рискнул просить ее руки: что мог он ей предложить, кроме своей безумной любви? Участь Флоры, двадцать лет носящей одно и то же платье?..

Он ничего не сказал ей на прощание. Но за те полтора года, пока его не было, разумная Мейбл поняла: никто и никогда не даст ей больше, чем этот красавец без денег, роду и племени. Ни с кем ей не будет так покойно и надежно, как с ним, вспыльчивым и горячим парнем из самых низов. Никто не будет смотреть на нее так, как будто она - сокровище из музея. И - самое главное - ничьи руки не будут притягивать ее к себе сильнее, чем его большие, шершавые, твердые и такие... такие... Дальше думать Мейбл не могла: у нее перехватывало дыхание.

Джек переболел цингой и вернулся с Севера без единого цента. Узнал, что умер отчим. Понял, что любит Мейбл еще сильнее, чем прежде. Почти что устроился на работу почтальоном - то есть прошел отборочное собеседование (последствия кризиса все еще давали о себе знать, конкурс даже на самые низкооплачиваемые должности был очень высоким). Нужно было просто подождать, пока освободится место, на которое его приняли, - и потом бегать с сумкой на ремне по окрестностям Окленда за более или менее сносные деньги. Джек засел писать: настал час вытряхнуть содержимое записных книжек, которые он вел еще со времен Дороги. Все, что он увидел, узнал, перечувствовал, испытал на собственной шкуре, все люди, с которыми он плавал, бродяжничал, мыл золото, которые стали ему родными и которых он потерял навсегда, - все просилось, рвалось наружу. Он просеивал свою жизнь, как старатель промывает породу чтобы найти несколько крупиц чистого золота. Нужно было бережно перенести эти крупицы на бумагу, не потерять, найти правильные слова... Он писал по сто страниц в день. Флора покорно молчала, приносила ему жидкий кофе. На марки и конверты уходили почти все деньги. Журналы отвечали вежливыми отказами. Джек позволял себе поесть один раз в неделю, на обеде у Мейбл, и то не досыта (любимая девушка не должна заподозрить, что он голодает), и всерьез подумывал о самоубийстве. Как вдруг известный журнал "Трансконтинентальный ежемесячник" сообщил, что его рассказ об Аляске - "За тех, кто в пути" - будет опубликован! И тут же другой журнал прислал ответ: принят еще один рассказ!..

На следующий день на холме, откуда был виден весь Сан-Франциско, он впервые разрешил себе поцеловать Мейбл Эпплгарт. И сделал ей предложение. Она, вспыхнув от счастья, ответила: "Да..." И добавила осторожно: "Но что скажет мама?" Гнев ее матери - ничто по сравнению со штормом на "Софи Сазерленд", успокоил Джек. В течение года они будут помолвлены, а этого года ему хватит, чтобы стать знаменитым писателем. Когда это произойдет, ее мать будет просто счастлива, что дочь так удачно вышла замуж. Он купит маленький домик. Ее картины, книги, рояль - все это переедет туда. Он будет писать, она будет просматривать его рукописи на предмет грамматических ошибок... И конечно, родит ему сына. "Да", - снова согласилась она...

Но все получилось чуть-чуть по-другому, чем виделось Джеку в тот ясный день с высокого холма. Его рассказы стали печатать, но пока еще не платили за них так, чтобы можно было есть хотя бы каждый день. За пять опубликованных вещей он получил всего около 20 долларов, но тем не менее успел отказаться от подоспевшей наконец должности почтальона. Баснословные гонорары, драки издателей за его рукописи, покупка тысяч акров земли - просто потому, что так хотелось, строительство собственного корабля, слава нового гения новой Америки - все это было впереди, но так далеко, что Мейбл не сумела разглядеть на горизонте будущее счастье.

Может быть, ты все-таки пойдешь работать на почту? - спросила она через полгода после помолвки.

Нет, дорогая, нет! Тогда я не смогу стать писателем! У меня просто не хватит времени, понимаешь?.. Прошу тебя, подожди еще немного, пожалуйста!

И тогда Мейбл Эпплгарт заплакала. Она плакала и говорила то, что не следовало говорить: что его рассказы ей совершенно не нравятся, они грубо сделаны, что язык его коряв, неотесан и что он пишет только про страдания и смерть, тогда как в жизни есть еще и любовь... Она его любит, любит... Но он, Джек, никакой не писатель, а просто фан.. фанта... Она так и не смогла выговорить до конца это слово, оно утонуло в ее слезах и всхлипах.

Их помолвка медленно сошла на нет. Просто застыла, как застывает вода на морозе... Нет, он еще продолжал любить ее. Ездил на велосипеде по 40 километров в день, чтобы только ее увидеть. Писал ей письма, страстные, как и положено. Но не пошел работать на почту и не бросил свои "фантазии" относительно писательского труда, и вдруг заметил, что в Сан-Франциско много женщин, и многие из них красивы, умны, изысканны, хорошо воспитанны и вовсе не стесняются его, мальчишку с оклендской набережной...

Последнюю попытку жениться на Мейбл Эпплгарт он предпринял в самом начале нового, XX века.

Что ж, прекрасно, - холодно сказала мать Мейбл. - Но мой муж, отец Мейбл, как вам, должно быть, известно, умер. Так что я ставлю условие: либо вы живете тут, в этом доме, либо я живу с вами в вашем этом... как его? Окленде. Моя дочь - правда ведь, Мейбл? - не бросит меня на старости лет одну.

Правда, мама... - прошептала Мейбл, понимая, что ее единственной, самой настоящей в жизни любви подписывается смертный приговор.

Но миссис Эпплгарт, я еще не зарабатываю столько, чтобы содержать такой дом, как ваш... А что касается Окленда, то моя мать, Флора... Я сомневаюсь, что вы уживетесь с ней... - И пока Джек произносил эти слова, он понял, что и его единственная, самая настоящая любовь рушится, летит ко всем чертям и никто ей уже не в силах помочь. Выдержать постоянное присутствие этой женщины, которая станет руководить им - им, которым руководить невозможно! Нет, эта жизнь будет не счастьем. Она будет кошмаром, не прекращающимся ни на миг... Еще, чего доброго, ему снова укажут на необоснованность его фантазий и отправят работать на почту или в прачечную... да хоть в правительство! Главное, ему не дадут стать писателем... Вот если бы Мейбл сказала сейчас, что она уйдет с ним, несмотря ни на что... Мейбл, ну же, Мейбл!..

Конечно, мама... Я всегда буду с тобой...

Джек Лондон вскоре женился на подруге Мейбл Эпплгарт, Бесси. Не потому, что любил ее, а потому, что она любила его рассказы. Бесси родила ему двоих детей - к сожалению, девочек, а ведь он так мечтал о сыне! И отца своего он не нашел, хотя всю жизнь ждал, что вдруг из небытия возникнет некто и скажет: "Здравствуй, я твой отец!" Что же до профессора астрологии Чани, то в молодости Джек написал ему вежливое письмо - и получил вежливый ответ: нет, нет и еще раз нет, профессор очень сожалеет, но не имеет ни малейшего отношения... Через несколько лет Джек развелся с Бесси и женился на Чармиан - не потому, что не мог без нее жить, а потому, что ему наскучила Бесси. К тому же Чармиан была не в пример отчаянней, чем пресная Бесси, и чем-то напоминала ему Флору. Но сына Чармиан ему тоже не родила. Он собрался было расстаться и с Чармиан, но вдруг вся эта затея, именуемая "жизнью", показалась ему пустым и неинтересным делом. И, став великим, настоящим писателем, знаменитым, богатым и всеми обожаемым, на 41-м году жизни Джек Лондон покончил с собой, приняв смертельную дозу морфия.

А Мейбл Эпплгарт так и не вышла замуж. И больше никого никогда не полюбила. Чармиан однажды встретила ее на публичных чтениях "Мартина Идена": тоненькая женщина сидела в пятом ряду, слушала историю своей любви и плакала.

Замечательный писатель начала века Джек Лондон (его настоящее имя – Джон Гриффит) писал о судьбах простых людей своей страны. Любовь писателя к людям труда, стремление к социальной справедливости, ненависть к эгоизму, корыстолюбию близки и понятны демократическому читателю всего мира. С увлечением читает его романы, повести, рассказы молодежь.

Родившись в семье обедневшего фермера, Лондон с детства начал работать продавцом газет, рабочим консервной фабрики, исходил немало дорог в поисках заработка. Тогда-то Лондон и познал судьбу трудящихся капиталистической Америки, которых безработица превратила в бездомных бродяг. Он плавал матросом на промысловой шхуне в Тихом океане, переменил множество профессий и, наконец, «заболев» так называемой золотой горячкой, в 1897 г. поехал на Аляску, где незадолго до этого обнаружили золото. Ему не удалось разбогатеть, но полученные на Аляске впечатления послужили ему материалом для первых увлекательных рассказов о борьбе человека с суровой северной природой.

Уже ранние произведения Лондона (сборник рассказов «Северная Одиссея», «Сказки южных морей») привлекают любовью к природе, романтикой приключений. Его герои-смельчаки живут вдалеке от капиталистических городов, от мира корысти и хищничества. Это энергичные, верные в дружбе люди. Таков Мэзон в рассказе «Белое безмолвие». Он раздавлен деревом, но не страшится смерти. Последняя его забота не о себе, а о своих спутниках. Мэзон просит, чтобы они не рисковали жизнью ради него и продолжали свой путь к человеческому жилью.

Мужество и стойкость помогают почти уми­рающему человеку в рассказе «Любовь к жизни» победить волка. Этот рассказ Д. Лондона очень нравился В. И. Ленину.

У писателя есть немало произведений («Белый клык», «Зов предков», «Майкл, брат Джерри»), где он с глубоким знанием и теплотой изображает животных.

Джек Лондон, испытавший унижения и тяжкие муки безработицы, хорошо знал, что не только с суровой природой вынужден бороться человек, отстаивая личную свободу. Путь к подлинной свободе людей писатель видит в борьбе против общественной несправедливости. Эти мысли он развивает в известном романе «Желез­ная пята» (1907), которым в свое время зачитывались рабочие многих стран. В романе звучала уверенность в победе социалистической революции над миром капиталистического зла, несмотря да возможные временные поражения. В этот период Джек Лондон принимал непосредственное участие в рабочем движении Америки, но отошел в сторону в годы его затишья. Судьбе писателя в буржуазном обществе, трагической, даже если он в конце концов достиг славы и богатства, посвящена одна из лучших и наиболее глубоких книг Лондона – роман «Мартин Иден» (1909). Герой произведения, Мартин Иден, – человек из народа. Ценой огромных усилий и жертв он сумел осуществить свою мечту и стать известным писателем. Но слава принесла ему лишь чувство глубокого разочарования и душевной пустоты. Иден увидел, как корыстны и ничтожны люди, которые казались ему раньше носителями культуры. Он пришел к ложной мыли, что подлинное искусство, искусство правды никому не нужно. В состоянии глубокого душевного одиночества и разочарования в своих творческих возможностях Мартин кончает жизнь самоубийством.

В последние годы Лондон написал несколько мелких по содержанию, художественно слабых произведений, стремясь приспособиться к ограниченным вкусам буржуазно-мещанского читателя.

Но мы ценим лучшие книги Лондона, в которых раскрывается его свободолюбие, уважение к творческой энергии, мужеству, силе человека, где видна страстная любовь автора к величественной и неиссякаемой красоте природы.

Во время первого урока в школе учительница спросила маленького мальчика: «Как тебя зовут?», и он ответил: «Джек Лондон». Несмотря на то, что в книге он был записан как Джон Гриффит Чейни, имя Джек очень нравилось парню и осталось с ним на всю жизнь.

В литературе мы также знаем писателя именно под этим псевдонимом, многие критики пытались узнать все его сокровенные тайны жизни и некоторые все же стали достоянием всемирной общественности.

Родился Джек под несчастливой звездой, 12 января 1876 года. Брак родителей астролога Чани и добропорядочной Флорой был незаконный, да и не совсем счастливый. Отец многие годы скитался по морям и писал астрологические мемуары, а мыть ушла в ранней юности из дома и бродила по различным городам и селам, зарабатывая на хлеб уроками музыки.

В 33 года она переболела тифом, стала некрасивой, носила накладные волосы и держалась подальше от людей и общества. Свел их вместе роковой день, когда Чани находился на пристани одного маленького городишка, оторванного от мира.

Флора родила ребенка под злосчастные крики мужу – убей его и не показывай мне. Она не смогла выдержать такое мучение и выстрелила себе в висок.

После всех этих ужасных событий мужчина покинул город навсегда, так и не признав ребенка своим сыном.

Дальнейшая жизнь Джека Лондона

Позже оказалось, что самоубийство Флоры было фальшивым, придуманным Чаном для более правдивого его отъезда с города, а одинокая мать уже на восьмом месяце жизни малыша выходит замуж за Джона Лондона и проживает с ним всю свою оставшуюся жизнь.

Отчим любил ребенка, баловал и почитал его, это был мягкий по натуре и очень красивый внешне человек. Он внес в мир Джека яркие краски, тепло и семейный уют. Подарил мальчику двух превосходных сестер, от первого брака, Эльзу и Марту.

Позже семейство переехали в Окленд, пригород Сан-Франциско, в связи с материальным положением. Поэтому с 10 лет мальчик уже самостоятельно зарабатывал на жизнь.

В литературном биографическом очерке он позже заметит: «Всем, что во мне есть, я обязан только самому себе!». Труд и только труд сделали с Джека сильного и волевого человека.

Первое время ребенок продавал газеты на улицах, когда ему исполнилось 14 лет, Джек поступил рабочим на консервную фабрику. Много читал, рисовал, изучал таинственные истории городов и поселений. В 15 лет его нарекли устричным пиратом, ведь он промышлял незаконной ловлей морской рыбы. Товар он сбывал в рестораны и имел неплохой заработок.

А вскоре в 1893 году матросом уходит на длительное плаванье к берегам Японии. Возвращается в родной дом через восемь месяцев с одним стремлением – поступить в университет. Но что бы заработать денег и далее выполняет все черновую работу, парень позже напишет: «Я не знал ни одной лошади, которая работала бы больше, чем я!».

К писательству подтолкнула сына мать, когда долгими вечерами Джек рассказывал ей о великих странствиях путешественника и превращал свои мечты в реальность. Так за одну ночь появился первый рассказ Джека Лондона «Тайфун у Японских берегов».

Первая премия, похвала зрителей и поощрительные отзывы критиков, которые и не подозревали, что автором произведения является 17-летний юноша без оконченного среднего образования.

В 1896 году юный писатель готовится к поступлению в университет. Экзамены сдал на отлично и начал проводить счастливые студенческие будни в учебном заведении. К сожалению, Джек проучился только семестр, а далее не хватало средств для существования. Пришлось бросить учебу и работать целыми днями гладильщиком в Бельмонтской прачечной. Также он работал на джутовой фабрике и кочегаром. Этот нелегкий жизненный опыт автор впоследствии передал в своем автобиографическом романе “Мартин Иден” (1909).

Из плена тяжелых испытаний его вырвала клондайская золотая лихорадка. 25 июля 1897 году юноша уплывает на корабле на Аляску за желанным золотом. Долгие месяцы он проведет на грани жизни и смерти, многочисленные опасности будут подстерегать его на каждом шагу. За это время Молодой Джек напишет много очерков и наблюдений, которые в после сослужат ему великую почесть. К сожалению, денег он так и не заработал, вернулся домой с пустыми карманами и узнал, что эго любимый отчим умер. Теперь вся ответственность за семью легла на его плечи.

Весь клондайский опыт перешел на страницы довольно известной и популярной в наши дни «Сын волка», критики восхищались и писали яркие и хвалебные рецензии. Но пока от этого было мало толка, Джек много работал, а после тяжелого дня садился обессиленный за стол и писал новые очерки. Все было так сложно, что в один черный день он стал задумываться о смерти. Слава Богу, что в этот момент стали поступать письма с солидных литературных изданий «Ежемесячник», «Черная кошка», которые стали платить юному дарованию первые гонорары. Литературная удача пришла в его дом!

Позже он устроится в почтовое ведомство за 65 долларов в день. Это было для его семьи целое состояние, позволившее Джеку жениться на любимой Мэйбл.

Писать он никогда не переставал, его цель была – тысяча слов в день, и он никогда не отступал от своих желаний. Духовными отцами писателя стали Дарвин, Спенсер, Маркс и Ницше.

С первыми литературными удачами пришли в его жизнь уверенность и жизнелюбие.

В 1901 году он пишет первый свой роман «Дочь снегов», далее собирает материалы для другой своей книги «Люди бездны», и за право изданий начинает получать по 150 долларов каждый месяц.

Горести и разочарования

Мать возлюбленной Мэйбл не позволила дочери согласиться на предложение руки и сердца пылкого Джека, поэтому он по расчету разума вскоре женился на невесте погибшего друга Бэсси. Да, в браке они нажили двоих дочерей, но вскоре скандально разошлись. Разлучницей стала пылкая страсть к Чарминан, на 6 лет старше Джека. Желанного сына она так и не смогла ему родить, да и совместная дочь умерла через месяц после рождения. Но душевная привязанность и сплоченность их отношений всегда грела душу странствующему писателю.

В 1908 году тяжелая болезнь уложила Джека Лондона в постель, далее он переживает операцию и спустя год возвращается на свое ранчо в Глен Элен и пишет новый роман «Время не ждет». Автобиографический очерк о своей непростой жизни.

О ком бы ни писал Джек, он всегда ставит героев в такие ситуации, где они должны проявить свои самые лучшие качества, показать свою суть, смелость и силу духа.

Последние годы жизни великого писателя

В 1916 году Джек Лондон заболевает уремией, постоянная усталость, депрессия, отсутствие радости и наслаждения приводят писателя к гробной доске.

ДЖЕК ЛОНДОН
(1876-1916)

Родился 12 января 1876 года в Сан-Франциско. При рождении получил имя Джон Чейни, но восемь месяцев спустя, когда мама вышла замуж, стал Джоном Гриффитом Лондоном. Мама писателя — Флора Уеллман — происходила из безбедной уэльской семьи, была умной и начитанной женщиной, которая окончила институт, обучалась музыке, но имела нервный нрав с стремительно меняющимся настроением. В 20 лет она переболела тифом и после заболевания, у нее осталось некое «смятение в голове». Это привело к тому, что всю свою жизнь Флора была очень специфичной дамой, увлекалась гаданием, спиритизмом и не уделяла подобающего внимания воспитанию отпрыска. Материнские обязанности были Флоре не по нраву. Ей некогда было смотреть за мальчуганом, который начал болеть. По совету доктора семья переехала в сельский район. Флора занялась поисками кормилицы. Ею стала негритянка Дженни Прентис, которая не так давно потеряла малыша. Она стала для Джека не только лишь кормилицей, да и приемной мамой и всю свою неизрасходованную любовь перенесла на маленького белоснежного мальчугана. Лондон всегда с теплотой и нежностью вспоминал свою черную маму.

Детство Лондона прошло в Сан-Франциско. Он много читал, представляя себя героем приключенческих романов. Джек стал неизменным гостем местной общественной библиотеки. Каждую книжку он практически проглатывал. Он читал ночью, читал с утра, читал, когда шел в школу, читал по дороге домой и опять шел в библиотеку за новой книжкой.

В школе каждое утро ученики пели хором. В один прекрасный момент, заметив, что Джек молчит, учительница отправила его к директору. Была долгая и суровая беседа, в итоге которой директор отослал мальчугана назад к классу с запиской, в какой говорилось, что можно освободить ученика Лондона от пения, но вместо того Джек был должен писать сочинения каждое утро в течение тех пор, пока другие ученики пели хором. Позднее Джек Лондон приписывал этому наказанию свою способность писать каждое утро тысячу слов.

В 13 лет Лондон окончил младшую школу, но в среднюю школу ходить не мог: в семье не было средств, чтоб платить за обучение. А уже в 15 лет Джек был должен идти на фабрику, чтоб обеспечить семью, так как его отчим попал под поезд и стал калекой. Неизменное недосыпание, вялость и желание хоть 1-но утро отдохнуть и не пойти на приевшуюся работу через годы вдохновляет всемирно известного писателя на создание пронзительного и сильного рассказ «Отступник», герой которого после месяцев томного труда, что превратил его практически в животное, бунтует и вместо дымного цеха идет в поле, ложится в травку и в первый раз за длительное время встречает восход солнца (детское желание создателя реализуется в литературном персонаже).

Молодость Лондона пришлась на времена экономической депрессии и безработицы, материальное положение семьи становилось все ужаснее. До 23-х лет он сменил огромное количество занятий: был «устричным пиратом» (браконьером); инспектором рыбацкого патруля; матросом на шхуне «Софи Сазерленд», где участвовал в охоте на морских котиков; рабочим на джутовой фабрике; арестовывался за бродяжничество (участвовал в походе безработных на Вашингтон); был старателем на Аляске во время «золотой лихорадки». Это были годы возмужания и обретения актуального опыта, что так пригодился Лондону в предстоящей литературной деятельности.

В 1893 году Джек Лондон завоевал место в литературном конкурсе газеты «Сан-Франциско колл». Его очерк «Тайфун у берегов Страны восходящего солнца» занял 1-ое место и принес создателю 1-ый гонорар — 25 долларов (знаменательно, что 2-ое и третье места получили студенты Калифорнийского и Стэнфордского институтов). Это побудило Лондона серьезно задуматься над последующими перспективами. Актуальный опыт давал подсказку, что человеку физического труда тяжело, а время от времени совершенно нереально достигнуть успеха в жизни, в противовес человеку интеллектуального труда, который с возрастом не иссякает, а приобретает расцвет, духовного развития. И Джек Лондон осознанно решает стать писателем. Для этого он занимается самообразованием, сдает вступительные экзамены в Калифорнийский институт и даже удачно обучается в течение 1-го семестра (на большее не хватало средств).

Предстоящая жизнь профессионального юношу связана с насыщенным самообразованием и жестокой творческой работой, направленной на овладение тяжеленной писательской деятельности, выработка личного стиля. Этот период жизни писателя очень ярко обрисовано Лондоном в автобиографическом романе «Мартин Иден»(1909). 1896 год круто изменил жизнь Джека Лондона: на Аляске найдено золото, начинается так именуемая золотая лихорадка, в какой участвует и юный писатель. Ему так и не судьба отыскать золото после пары лет изнурительного труда, но реальным сокровищем для Лондона становятся личные воспоминания и опыт этого типичного края, получивший заглавие в следующих произведениях — «Белоснежное Безмолвие». Аляска, становится литературным Клондайком писателя: он создает личный, ни с чем несравненный мир томных испытаний, грозных природных критерий, крепкой людской дружбы и любви, которые преодолевают любые препятствия. Так именуемые северные рассказы принесли славу юному создателю.

В 1900 выходит 1-ый сборник рассказов «Сын волка», потом 2-ая — «Бог его отцов» (1901) и, в конце концов,- роман «Дочь снегов» (1902). Джек Лондон становится всемирно известным писателем со своим особенным стилем, неподражаемой манерой письма, уникальной проблематикой. В следующие семнадцать лет он выпускал по две, даже по три книжки в год. Секрет необыкновенной популярности Джека Лондона заключается, по словам известного южноамериканского литературоведа Вана Вика Брукса, в той «свежайшей интонации» его произведений, что «так контрастировала с общей слащавой направленностью американской литературы» и была прямым вызовом «кропотливо процеженный, подслащенному молочку актуальных иллюзий», которым угощали публику создатели массовой беллетристики.

Увлекшись мыслями К. Маркса и Ф. Энгельса (освоение которых совпало с личной заинтригованностью писателя неувязками социальной справедливости), Лондон в 1901 году вступает в ряды социалистической партии. В то же время писатель увлекается трудами Г. Спенсера и Ф. Ницше. Отражение предпочтений Лондона тех времен можно узреть на страничках романа «Мартин Иден» (1909), насыщенных политическими, философскими и литературными обсуждениями.
Литературный и актуальный путь Джека Лондона был сложным. Он был одним из виднейших социалистов Соединенных Штатов начала XX века и оставался в то же время убежденным индивидуалистом. Он сделал образы обычных мужественных людей и сразу не был далек от «специфичного тщеславия», воспевал стойкость «белых золотоискателей» в схватках с «Белоснежным Безмолвием» Аляски. Его перу принадлежат и насыщенные подлинным дыханием жизни романы и повести, и ремесленные изделия, недалекие и, время от времени с привкусом расистских теорий. И всё таки наблюдения Лондона того периода свидетельствуют о глубочайшем осознании творческого своеобразия разных писателей, об умении оценить общее состояние современной американской литературы.

Джек Лондон был одним из основоположников анималистической традиции не только лишь в американской, да и в мировой литературе. Изображения одичавших и домашних питомцев у Лондона сказывается не только лишь большой любовью к «братьям нашим наименьшим», да и познанием мира животных, их поведения и повадок. Наилучшими среди анималистических произведений, непременно, были «Зов предков» (1903), «Белый клык» (1906), «Джерри-островитянин» (1917), «Майкл, брат Джерри» (1917). Конкретно собаки и волки являются самыми возлюбленными животными Джека Лондона (собственный большой дом в Лунной равнине писатель именовал «Домом Волка»).

Значимым явлением американской литературы начала XX века стал роман Лондона «Морской волк» (1904), что, с одной стороны, открывает заинтригованность писателя «сильной личностью» (которым является капитан Вульф Ларсен), с другой стороны, является выразительной критикой и раскрытием пагубности самой идеи «сильной личности» как антисоциального.
Результатом активной штатской позиции и социалистических предпочтений Джека Лондона была именитая «Стальная пята» (1907) — роман-утопия, роман-предупреждение.

Одним из лучших произведений Джека Лондона считается роман «Мартин Иден» (1909), посвященный судьбе профессиональной личности в буржуазном обществе. Автобиографический образ Мартина Съеденная становится примером огромных возможностей человека из народа. Обычный матрос, благодаря сверхчеловеческой напористости и природному таланту, становится известным писателем. Роман стал типичным гимном творческим способностям человека.
Задачи упрощения, бегства из городов — носителей соц. конфликтов, возвращение к земле, к сельскохозяйственному труду получают силы и художественного проигрывания в наилучшем романе позднего периода «Лунная равнина» (1913).
В конце жизни Лондон тяжело болеет уремией и для уменьшения болей принимает морфий, всякий раз повышая дозу. В ночь на 22 ноября 1916 года он был найден мертвым в собственном кабинете в коттедже в Глен-Эллен (Калифорния). На ночном столике было найдено лечущее средство и бумажка с расчетами новой, более сильной дозы морфия, которая оказалась смертельной. Что это было — трагическая случайность либо осознанный шаг тяжело больного человека — осталось непонятно. Но если вспомнить роман «Мартин Иден» и последний поступок главного героя, можно с большой толикой убежденности говорить о самоубийстве величавого южноамериканского писателя.

Лондон является одним из наиболее переводимых американских писателей. Самыми большими тиражами переводы его книг издаются в Советском Союзе, где высоко ценят его социалистические принципы и философию. Борьба за выживание как основная тема практически всех литературных произведений Лондона сформировалась у него, видимо, когда он был еще в утробе матери.

За семь месяцев до рождения Джека в газете "Сан-Франциско Кроникл" была опубликована статья под заголовком "Брошенная жена, или почему госпожа Чейни дважды пыталась покончить жизнь самоубийством".

Подзаголовок статьи гласил: "Ее выгнали из дома за то, что она отказалась уничтожить свое не родившееся дитя. Один из сюжетов на тему о бессердечии и семейной жизни в нищете". Народившимся ребенком был Джек. В статье, впрочем, была ошибка. Будущей матерью, которую выгнали на улицу, была Флора Уэллмэн, и ее нельзя было назвать "госпожой Чейни", поскольку она не являлась женой господина Чейни. Флора сожительствовала с ним в то время. Когда она забеременела, У.Г.Чейни стал утверждать, что, во-первых, он импотент, а во-вторых, он вообще не любит и не хочет никаких детей. Несмотря на все переживания и на скандал, который вызвало появление статьи в газете, Флора успешно родила ребенка, которого назвали Джеком.

Мальчик вырос в портовом районе города, отличавшемся высоким уровнем преступности. Воспитывали Джека улица и его отчим Джон Лондон. В 14-летнем возрасте юноша с сильным и независимым характером под фамилией своего отчима покинул дом и отправился посмотреть на мир. Он бродяжничал, из-за чего даже однажды провел месяц в тюрьме, искал золото в Клондайке и охотился на тюленей в Сибири. Домом своим Лондон сделал Калифорнию, но это не мешало ему время от времени отправляться в какое-нибудь очередное путешествие, часто рискованное и авантюрное. Он побывал в трущобах Лондона, много путешествовал в южной части Тихого океана и был военным корреспондентом во время русско-японской войны. Отказавшись выполнять указания врача, который рекомендовал ему прекратить пить и изменить свой образ жизни, Лондон умер, приняв слишком сильную дозу морфия и атропина. Ему было 40 лет.

Первая сексуальная связь у 15-летнего Лондона была с девушкой из Сан-Франциско по имени Мейми, которую все называли "Королевой устричных пиратов" Позже друзья дали Лондону кличку "Жеребец", а один из биографов назвал его "сексуальным анархистом". Для Лондона весь смысл сексуальных отношений между мужчиной и женщиной заключался в одной истории, которую он часто рассказывал друзьям и знакомым. Однажды в поезде он познакомился с женщиной и все три дня поездки провел с ней в постели. Сиделка присматривала в это время за ребенком этой женщины. Как только поезд остановился, и их путешествие подошло к концу, Лондон попрощался с женщиной и покинул ее навсегда, поскольку уже получил от нее все, что хотел.

К жене у Лондона было лишь два требования: она должна родить сына и терпеливо относиться к его похождениям и связям с другими женщинами. Первая большая любовь в его жизни, Мейбл Эпплгарт, нежная девушка с возвышенными идеалами и утонченными манерами, дала ему в придачу еще и тещу которую, смело можно назвать настоящим диктатором. Мейбл была одной из "правильных" девушек, которых Лондон повстречал на своем пути в Окленде в конце 90-х годов прошлого столетия. Он вложил немало душевных сил и энергии в то, чтобы подняться на более высокий уровень и попытался достичь ее социального положения. Все эти попытки оказались напрасными, поскольку для матери Мейбл Джек Лондон так и остался навсегда человеком из низов, социальное положение которого не позволяло ему рассчитывать на брак с ее дочерью. Лондон безуспешно пытался ухаживать за Мейбл несколько лет, но затем его страсть улеглась. Женщина, на которой он женился в 1900 году, наградила его двумя дочерьми и разводом. Бесс Мэддерн, кстати, близкая подруга Мейбл, не смогла долго выдерживать его постоянные измены, а Лондон был убежден в том, что борьба с искушениями плоти ведет к потере силы воли. Они развелись в 1903 году. На процессе Бесс заявила, что основной причиной развода является связь Лондона с Анной Струнски, его соратницей по социалистическому движению. Бесс и не подозревала, что подлинной причиной развода была его связь с Чармиан Киттредж. Джек женился на Чармиан в Чикаго в 1905 году, сразу после того, как получил развод в Калифорнии. Штат Иллинойс, однако, объявил его брак с Чармиан незаконным, поскольку по законам штата решение о любом разводе вступало в силу лишь через год после его принятия. Разразился грандиозный скандал. Уже начатое лекционное турне Лондона по стране было сорвано. Одна из женских организаций приняла резолюцию, заклеймившую Лондона позором. Ради Чармиан Лондон, однако, был готов пережить и не такое. Она умела боксировать и фехтовать как мужчина, любила путешествовать, а сам Лондон называл ее "женщина-товарищ", что было для него самым лучшим из тех слов, которыми он мог наградить женщину. Совместная жизнь их, однако, не сложилась. В 1911 году, когда Чармиан родила больную дочь, прожившую лишь три дня, страшно разочарованный Лондон превратился в "дикий водоворот "и погрузился в пучину пьяного разгула, пытаясь развеять тоску, навалившуюся на него от того. что и в этот раз он не стал отцом сына. Чармиан прекрасно сознавала, что в мире полным-полно потенциальных соперниц и начала с ними безнадежную борьбу, не оставляя Лондона в обществе женщины больше, чем на две минуты. Женщины, тем не менее, продолжали бросаться на "бешеного любовника самого Господа Бога", как называл себя Джек Лондон , голубоглазый крепыш с красивыми вьющимися волосами и атлетической фигурой. Совместная жизнь супругов превратилась в сосуществование, заполненное ссорами и взаимными упреками. В последние годы жизни Лондона они с Чармиан отправились в путешествие на Гавайи. Состоя ние здоровья Лондона резко ухудшилось: стали отказывать почки. Именно в это время он встретил женщину, к которой испытал последнюю в своей жизни любовь. Он по-настоящему полюбил, но нище и никому ничего о ней не рассказывал. Позже лучший друг Джека Джордж Стерлинг рассказал его дочери Джоан Лондон лишь о том, что такая связь у ее отца действительно была. Больше, впрочем, он ничего не сказал ей об этой таинственной женщине. Лондон дошел уже до такого состояния, что не мог заставить себя потребовать от Чармиан развода. Последние годы совместной жизни супруги провели в своем доме в Глен Эллен (штат Калифорния) . Ночи они проводили в разных комнатах. Джек при этом поклялся, что согласится спать с любой женщиной, которая сможет родить ему сына. Когда он умер, Чармиан, страдавшая от хронической бессонницы из-за страха уступить своего мужа другой женщине, проспала тридцать шесть часов подряд.