Трифонов личная жизнь. «Одна большая и общая усталость» Юрий Трифонов

Написала в заглавии слово «драма», а подумала – «трагедия». 28 августа исполнилось 90 лет со дня рождения замечательного, но сегодня полузабытого писателя, - Юрия Трифонова (1925-1981).

Как написать о нем? Как рассказать? Показалось, что сделать это мне поможет фильм, снятый по его повести «Долгое прощание» режиссером Сергеем Урсуляком. Фильм, - а я перечитала повесть еще раз, - ничуть ей не уступающий и даже углубляющий, проясняющий и делающий более объемным ее содержание. Фильм был снят в 2004 году. Смотрела – и словно пелена спадала с глаз, словно проявлялась переводная картинка, так отчетливо я увидела то, о чем это и почему называется «Долгое прощание».

В свое время читала эту вещь Трифонова, появившуюся в 1971- м году в толстом журнале вслед за предыдущими «московскими повестями» - «Обмен» (1969) и «Предварительные итоги» (1970) , сразу вызвавшими споры, пересуды и читательский интерес.

Вроде бы и «Долгое прощание», как и первые две, сосредоточено на обычной жизни («Обмен» даже упрекали в «бытовизме», ибо его конфликт крутился вокруг обыкновенного квартирного обмена), разве что герои повести - начинающая актриса и начинающий писатель...

Не было у меня тогда и мысли об «автобиографичности» повествования, о том, что писалось произведение по следам незаживающей раны. Да и что я тогда знала о личной жизни писателя Юрия Трифонова? Очень хорошо запомнилась «очередь за подушками», в которой героиня стоит в конце повествования. Печальный итог жизни актрисы. И вот сейчас, много лет спустя, благодаря редкостной по поэтичности и проникновению в самую суть сюжета картине Сергея Урсуляка, я поняла. «Долгое прощание» - позднее "прости" молодости и неперегоревшей любви, любви, омраченной тяжелой драмой, если не трагедией.

Но по порядку. О чем повесть Трифонова?

Ее действие разворачивается в начале 1950-х, в конце сталинщины.

Молодая вктриса Людмила (Ляля) Телепнева замужем за начинающим писателем Гришей Ребровым, живущим в семье жены. Оба на старте, обоим «не фартит». Ляле не дают ролей, Гришу не печатают.

Мягкая сердцем Ляля, однажды пожалев бездарного драматурга Николая Демьяновича, над которым смеются ее собратья-актеры, втягивается в связь, в итоге сделавшую ее премьершей в театре. Николай, хоть и бездарен, но обладает мертвой хваткой и знает, чего хотят от драматургов идеологи. Этой "мертвой хватки" не хватает Грише. Гриша весь день занимается в библиотеке, читает исторические сочинения, он слаб, беспомощен в решении житейских вопросов. Но он тонок, талантлив, он умеет любить...

Урсуляк рассказал о любви этой молодой пары с помощью черно-белых кадров зимней Москвы, трамваев (в титрах - благодарность трамвайному парку), падающего снега, собаки, приютившейся на остановке, а потом едущей в трамвае вместе с таким же «побитым» Гришей. А как хороша безмолвная сцена, когда двое любящих смотрят друг на доуга сквозь замерзшее зимнее стекло! О любви этих двоих говорит завораживающая музыка Моцарта, Баха и Вивальди, звучащая в картине. Ну и конечно, стихотворение «Снег идет» Бориса Пастернака, прочитанное голосом режиссера и становящееся лейтмотивом фильма, утверждением чего-то, что стоит над бытом, над страшным временем, над поворотами судьбы...

Актриса Полина Агуреева так играет Лялю, что ей не только веришь, но и оправдываешь ее во всем.

О да, она обманывает Гришу, но она хочет ему помочь с помощью «сильного» Николая. Она видит разницу между ними, один – талантливый, но пока не слишком везучий писатель, другой пишет «заказные» пьесы на злобу дня, «д... средней руки».

Ей приходится лавировать в этой жизни, где, не будь Николая Демьяновича, у нее не было бы ролей, где у нее болен отец, а сад, посаженный отцовскими руками, отбирает и вырубает милиция, где мать - в вечной борьбе с зятем и дочерью- бранится и пишет письма «в инстанции».

Чего стоят мытарства Гриши со справками! Справки – это знамение времени, непременный атрибут советского быта. Недаром Урсуляк не пропустил этой линии ни в романе Гроссмана «Жизнь и судьба», где героиня все той же Полины Агуреевой никак не могла раздобыть себе справку с места жительства, ни в повести Трифонова, где несчастный Гриша (alter ego Трифонова) на трех своих «неверных» работах так и не получает от администрации справку для домоуправления.

А без такой справки он как тунеядец может быть выселен из Москвы. Краем уха слышала, что закон о «тунеядстве» снова хотят принять в России. Что ж, реставрация так реставрация. В сталинщину, однако, было кое-что еще покруче.

В повести этот момент смазан. Николай Демьянович привозит Лялю на день рожденья некоего Агабекова. Затем пропадает, Ляля остается у всесильного «начальника», который лезет к ней с объятиями, но она вырывается и убегает. Так в книге.

Но не так в фильме, не убоявшемся восстановить подлинную картину (авторы сценария Эльга Лындина и Сергей Урсуляк).

Дом, куда кондовый драматург привозит Лялю, принадлежит Лаврентию Берии. Это его очки, его цепкий взгяд, направленный на новую жертву. Звучат грузинские песни, Лялю тоже просят спеть – и отказаться нельзя. Актриса Полина Агуреева поет свою собственную песню на стихи Цветаевой «Моя маленькая». Чудесная песня, прекрасно исполненная! Но ни Бог, ни иконка, ни ангел, в ней упоминаемые, не могут спасти Лялю от дьявольщины, от насилия. Драматург советует ей по телефону «вести себя хорошо», Лаврентий Павлович, встретив сопротивление, угрожает: «В противном случае...», а бедная жертва, поняв, что попала в западню, только и может, что выдавить из себя улыбку и спросить: «А Николай Демьянович очень вас боится»?

Страшная сцена. Страшны рыдания несчастной женщины под окнами ближайшего помощника советского самодержца.

Реальная жертва насилия ушла из жизни в возрасте 43-х лет. Говорю о , первой жене Юрия Трифонова. Была она оперной певицей, колоратурным сопрано, обладая прекрасными внешними и вокальными данными, была принята в Большой театр, пела Розину в «Севильском цирюльнике»...

Красивая молодая солистка понравилась Берии. В 1956 году в Большом театре был обнародован список актрис, которых возили к Лаврентию Павловичу. Как это могло случиться? По какому праву? Кто смел горе и трагедию этих несчастных женщин сделать достоянием общества! К ранам внутренним кто посмел добавить еще и позор разглашения?! Вообще эта сторона сталинщины еще недостаточно известна.

Когда-то в Перестройку читала книгу Ларисы Васильевой, рассказывающую о наложницах Берии, сластолюбивого слуги Главного сатрапа. Страшные, ужасающие истории, искалеченные женские судьбы. Но палач и развратитель, губитель человеческих душ ушел от ответа, ушел от суда. За все ответили невинные жертвы, получив, кроме искореженной судьбы и надломленной психики, еще и сплетни и злоязычие окружающих.

Нина Нелина ушла из Большого, сначала пела в Госконцерте, потом уволилась и оттуда.

Первый брак Юрия Трифонова, длившийся 15 лет, был не слишком удачен. Молодые любили друг друга, но часто ссорились, тяжесть быта несла на себе жена, она же воспитывала дочку.

А Трифонов с начала 1950-х по начало 1960-х, целое десятилетие, где-то пропадал. Обычно это десятилетие писательского молчания объясняют литературными причинами.

После повести «Студенты» (1950 год, писателю всего-навсего 25 лет), удостоенного Сталинской премии третьей степени, он-де ищет себя, ищет свою тему... Трифонов уезжает из Москвы, уезжает от семьи, только в Туркестан за эти годы он ездил восемь раз. Нет, не клеилась его тогдашняя жизнь, и не была ли трещина в семейных отношениях проложена той страшной ночью в квартире человека со змеиным прищуром?!

В фильме, как, впрочем, и в повести, Гриша Ребров уезжает. Жизнь с Лялей у него не сложилась, начинался какой-то иной период, приведший его к успеху и известности. Гришин прототип, писатель Юрий Трифонов, в 1970–е создал свои лучшие произведения – повести «Другая жизнь», «Дом на набережной», «Старик», роман «Время и место».

Мне показалось, что в Грише Реброве режиссер Урсуляк увидел не только молодого Трифонова, но и себя, ведь линия его собственной жизни – с ее зигзагами - поразительно напоминает трифоновскую. В актере Андрее Щенникове очень большое сходство с молодым Сергеем Урсуляком, впрочем, как и с Трифоновым. В фильме столько нежности и любви, что становится ясно: режиссер привнес в картину свои воспоминания, свою ностальгию и боль. Несколько раз звучат в фильме слова Достоевского, что человеку для счастья нужно столько же счастья, сколько и несчастья. Молодые годы, первая большая любовь - невзирая на все разочарования и потери - бесконечно притягательны для всех нас.

Трифонов ушел из жизни очень рано, в пятьдесят пять лет... Не сомневаюсь, что тяжелым грузом на его совести лежала смерть его первой жены. Перед ее роковым отъездом на отдых в Друскининкай, они поссорились, а на ее телефонный звонок оттуда, с просьбой чтобы он приехал, он не отозвался. Нина Нелина умерла 26 сентября 1966 года. Официальная причина ее смерти – инфаркт миокарда. Но ходили слухи, что она наложила на себя руки, приняв большое количество снотворного.

Любовь, смерть, судьба...

Один из последних рассказов писателя из цикла «Опрокинутый дом» (1981) называется «Вечные темы». Помню этот рассказ как сейчас. Писатель встречает за границей своего бывшего редактора, когда-то отвергнувшего его рассказ со словами: «Опять у вас вечные темы!». Этот старый, истрепанный жизнью человек рассказывает писателю о своей судьбе – несчастная любовь, смерть близкого человека... Увы, никуда от них не денешься - ни в жизни, ни в литературе - от этих вечных для человеческого рода «вечных тем»!

Родился в Москве в семье партийного работника. Отец Трифонова начал революционную деятельность во время революции 1905. После Октябрьской революции 1917 стал одним из организаторов Красной Армии. В 1937 был репрессирован.

История семьи художественно воплощена во многих произведениях Трифонова, в т.ч. в документальной повести Отблеск костра (1965) и в романе Дом на набережной (1976). В 1942, в эвакуации в Ташкенте, Трифонов окончил среднюю школу. По возвращении в Москву работал на авиационном заводе. В 1944 поступил в Литературный институт им. А.М. Горького, который окончил в 1949. Будучи студентом, в 1947 Трифонов опубликовал свои первые рассказы. Публикация романа Студенты (1950) принесла молодому прозаику известность: он был отмечен Государственной премией и, соответственно, вниманием критики. Тема романа определялась его названием: Трифонов писал о том, что было ему хорошо известно, – о жизни ровесников.

После первого успеха Трифонов долго и трудно искал свою тему в прозе, вырабатывал собственное видение жизни. Писал рассказы разного стилевого и тематического диапазона, опубликовал роман Утоление жажды (1963), в котором шла речь о строительстве оросительного канала в пустыне. Принципиально новым этапом в творчестве Трифонова стали повести т.н. «московского цикла», в которых осмыслялась жизнь столичных интеллигентов, шла речь о сохранении человеческого достоинства в засасывающей повседневности.

Первым произведением «московского цикла» стала повесть «Обмен» (1969). Ее главный герой, инженер Дмитриев, мучился необходимостью сделать решительный нравственный выбор: остаться в коммунальной квартире или съехаться с больной матерью, отношения с которой строились у Дмитриева таким образом, что обмен жилплощади стал бы для нее явным свидетельством того, что ее дни сочтены. В финале повести Дмитриев выбирал улучшение жилищных условий, подтверждая слова его сестры о том, что он давно уже совершил обмен на житейские удобства всего лучшего, что было в его душе. Не делятся на «хороших и плохих» и главные герои повести «Другая жизнь» (1973) – историк Сергей Троицкий и его жена Ольга, взаимопониманию которых мешает душевная глухота. Понимание внутренней жизни мужа, его несостоявшихся надежд и разочарований (например, в парапсихологии, в которой он пытался найти панацею от житейских невзгод) приходит к Ольге только после его смерти – и приходит как дар, а не в результате логического осмысления. Название повести «Предварительные итоги» (1970) обозначило особый тип повествования. Герой повести, переводчик Геннадий Сергеевич, приходит к промежуточному нравственному рубежу, после которого его жизнь должна коренным образом измениться. Трифонов собирался сделать предварительные итоги его жизни окончательными: герой должен был умереть. Однако по мере работы над повестью писатель переменил замысел. Геннадий Сергеевич выжил, в житейском отношении стал вполне благополучен, но утратил способность к внутреннему совершенствованию. По сути, его жизнь свелась к поддержанию физического существования. Таким же образом выходит из тяжелого душевного кризиса актриса Ляля, героиня повести «Долгое прощание» (1971). Вспоминая о времени, когда ее жизнь была трудна, но душевно интенсивна, она испытывает только «странную мгновенную боль, сжатие сердца, не то радость, не то сожаление оттого, что все это было с нею когда-то».

Некоторые критики упрекали Трифонова в «бытовизме» его «московских повестей». Однако быт для Трифонова является не угрозой нравственности, а сферой ее проявления. В предисловии к отдельному изданию «московских повестей» критик А. Бочаров писал: «Проводя своих героев через испытание бытом, испытание повседневной жизнью, он выявляет не всегда уловимую связь бытового, повседневного с высоким, идеальным, обнажает пласт за пластом всю многосоставность натуры человека, всю сложность влияний окружающей среды». Для Трифонова всегда была важной историческая тема. Напрямую она проявилась в романе о террористах-народовольцах «Нетерпение» (1973). Во всех «московских повестях» также чувствуется авторский взгляд на повседневность под углом истории. Наиболее ярко он выражен в романе «Старик» (1978), тематически примыкающем к «московскому циклу». На примере семьи старого революционера Летунова, на склоне лет размышляющего о своем участии в кровавом расказачивании и, одновременно, о жизненной неустроенности своих детей, Трифонов показал тесное переплетение прошлого и будущего. Устами одного из героев романа он высказал суть своего отношения к истории и повседневности: «Жизнь – такая система, где все загадочным образом и по какому-то высшему плану закольцовано, ничто не существует отдельно, в клочках, все тянется и тянется, переплетаясь одно с другим, не исчезая совсем». В романе повторяются мысли, высказанные героем повести Другая жизнь историком Троицким – о том, что «человек есть нить», протянувшаяся из прошлого в будущее, и по этой нити можно изучать нравственную жизнь общества.

Завершением «московского цикла» стал роман «Дом на набережной» (1976). Его публикация стала событием литературной и общественной жизни. На примере судьбы одного из жильцов знаменитого московского дома, в котором жили семьи партийных работников (в т.ч. и семья Трифонова во времена его детства), писатель показал механизм формирования конформистского общественного сознания. История преуспевающего критика Глебова, не вступившегося когда-то за своего учителя-профессора, стала в романе историей психологического самооправдания предательства. В отличие от героя, автор отказывался оправдывать предательство жестокими историческими обстоятельствами 1930–1940-х годов. Весь творческий путь Трифонова, от раннего романа «Студенты» до посмертно опубликованного романа «Время и место» (1981), посвящен поиску воплощения Времени – в сюжетах, характерах, стиле.

Путь Трифонова:

1942 – оканчивает среднюю школу в эвакуации в Ташкенте.

1947 – начинает печататься.

1947 – получив необходимый рабочий стаж (как "сын врага народа" он после средней школы не может поступить ни в один вуз, поэтому после школы работает на авиационном заводе слесарем, диспетчером цеха, редактором заводской многотиражки), Трифонов поступает в Литературный институт им. М.Горького, который оканчивает в 1949.

1950 – выходит роман "Студенты" (Государственная премия СССР, 1951), принесший Трифонову известность.

1952 – уезжает в командировку в Каракумы, на трассу Главного Туркменского канала. На долгие годы писательская судьба Ю.Трифонова оказывается связанной с Туркменией.

1955 – реабилитация отца.

1959 – появляется цикл рассказов и очерков "Под солнцем".

1965 – документальная повесть "Отблеск костра", созданная на основе сохранившегося архива отца.

В 1966 - 69 пишет ряд рассказов - "Вера и Зойка", "В грибную осень" и др.

1969 – выходит первая повесть из цикла "городских" "Обмен", за нею следуют "Предварительные итоги" (1970), "Долгое прощание" (1971), "Другая жизнь" (1975), "Дом на набережной" (1976).

1970 – сборник «Игры в сумерках».

1973 – издан роман о народовольцах – "Нетерпение".

В последние годы были написаны: роман "Старик" о судьбах казачества во время Гражданской войны (1978), роман «Исчезновение» о репрессиях 30-х гг. (опубликован в 1987), роман «Время и место» (1980), цикл путевых очерков о заграничных поездках и воспоминаний "Опрокинутый дом" (1981).

1981 – Юрий Трифонов умер в Москве.

Основные произведения:

Романы:

«Студенты» (1950; Государственная премия СССР, 1951)

«Утоление жажды» (1963) исторический роман «Нетерпение» (1973)

Документально-мемуарная книга «Отблеск костра» (1965)

Повести:

«Обмен» (1969)

«Предварительные итоги» (1970)

«Долгое прощание» (1971)

«Другая жизнь» (1975)

«Дом на набережной» (1976)

«Старик» (1978)

«Время и место» (1981).

В 1973 году вышел роман о народовольцах «Нетерпение», в 1978 году - роман «Старик». Их можно объединить в условную трилогию, начало которой положил «Отблеск костра». «Старик», герой которого, старый участник Гражданской войны, заново переосмысливает молодость и подводит итоги жизни, стал одним из наиболее значительных художественных произведений советской литературы о первых послереволюционных годах. Как всегда у Трифонова, история в «Старике» тысячами незримых нитей связана с современностью, повествование незаметно и свободно «соскальзывает» в разные временные пласты.

В 1981 году Трифонов закончил роман «Время и место», структура которого была подробно проработана писателем ещё в 1974 году. Эта книга, одна из наиболее автобиографичных у прозаика, получила прохладные оценки критики тех лет: автора обвиняли в «недостаточной художественности», повторении пройденного. В то же время «Время и место» по праву может быть назван итоговым романом Трифонова, подводящим итоги его творчества, прощанием с юностью, трезвым взглядом в лицо собственным иллюзиям и надеждам, жёстким, порой даже жестоким самоанализом. Действие романа происходит на протяжении четырёх десятилетий - 1930-е, 40-е, 50-е, 70-е годы.

В 1987 году был посмертно издан роман «Исчезновение».

Юрий Трифонов умер 28 марта 1981 года от тромбоэмболии лёгочной артерии. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Награды и премии

Сталинская премия третьей степени (1951) - за повесть «Студенты» (1950)
орден «Знак Почёта» (1975)
медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

Личная жизнь

Первая жена Юрия Трифонова (1949-1966) - оперная певица (колоратурное сопрано), солистка Большого театра Нина Нелина (настоящее имя - Неля Амшеевна Нюренберг; 1923-1966), дочь известного художника Амшея Нюренберга (1887-1979), племянница художника Давида Девинова (настоящее имя - Давид Маркович Нюренберг; 1896-1964). В 1951 году у Юрия Трифонова и Нины Нелиной родилась дочь Ольга - в замужестве Ольга Юрьевна Тангян, кандидат филологических наук, ныне живущая в Дюссельдорфе .

Вторая жена (с 1968 года) - редактор серии «Пламенные революционеры» Издательства политической литературы ЦК КПСС Алла Павловна Пастухова.

Третья жена (с 1975 года, фактический брак; она же обладатель авторских прав наравне с двумя детьми Ю. В. Трифонова) - писательница Ольга Мирошниченко (род. 1938; её первый муж - писатель Георгий Берёзко). Их сын - Валентин Юрьевич Трифонов (род. 1979).

Отец Юрия Трифонова - революционер, председатель Военной коллегии Верховного суда СССР Валентин Андреевич Трифонов (1888-1938). Мать - зоотехник, затем инженер-экономист и детская писательница Евгения Абрамовна Лурье (1904-1975; литературный псевдоним - Е. Таюрина).

В 1937-1938 годах родители Юрия Трифонова были репрессированы. Вместе с сестрой Тингой (в замужестве Татьяной Валентиновной Рейзнер) будущий писатель воспитывался бабушкой, Татьяной Александровной Лурье (урожд. Словатинской, 1879-1957), в молодости - профессиональной революционеркой, участницей Гражданской войны; в годы Великой Отечественной войны вместе с бабушкой и сестрой жил в эвакуации в Ташкенте. Дед - меньшевик-подпольщик Абрам Лурье (1875-1924); его брат - Арон Лурия, публицист, один из организаторов социал-демократического «Рабочего знамени»; двоюродный брат - советский политический деятель Арон Сольц.

Дядя писателя по отцу - командарм Евгений Трифонов (псевдоним - Е. Бражнов; 1885-1937); его сын (двоюродный брат Юрия Трифонова) - писатель-невозвращенец Михаил Дёмин (настоящее имя - Георгий Евгеньевич Трифонов; 1926-1984), автор нескольких поэтических сборников и автобиографической прозы.

Биография. Творчество

Ещё в школе Юрий Трифонов заинтересовался литературой. Был редактором классных газет, сочинял стихи и рассказы. В 1942-1945 годах работал на заводе сначала слесарем, потом - диспетчером цеха. Весной-осенью 1945 года редактировал заводскую газету. В 1944-1945 годах учился в Литературном институте имени А. М. Горького.

В 1948 году были напечатаны два рассказа молодого писателя - «Знакомые места» (в журнале «Молодой колхозник») и «В степи» (в альманахе «Молодая гвардия», № 2). Дипломная работа Юрия Трифонова - повесть «Студенты» (1950), опубликованная в ведущем литературном журнале СССР «Новый мир», удостоенная Сталинской премии третьей степени и сразу принёсшая автору широкую известность - была посвящена молодому послевоенному поколениию. В 1959 году вышел цикл рассказов и очерков «Под солнцем». В начале 1960-х годов выходят роман «Утоление жажды» (1963), рассказы на спортивные темы; в 1966-1969 годах - рассказы «Вера и Зойка», «В грибную осень» и др., повесть «Отблеск костра» (1967). В «Отблеске костра» Трифонов впервые затронул тему, затем ставшую одной из главных в его творчестве: осмысления революции и её последствий для страны и народа.

В 1969 году выходит повесть «Обмен», затем «Предварительные итоги», «Долгое прощание», «Другая жизнь», «Дом на набережной» (1970-1976). Неофициально они были объединены в цикл «Московские повести». Действие «Обмена» и «Предварительных итогов» происходит в 1970-х годах, «Долгого прощания» - в начале 1950-х, в «Другой жизни» и «Доме на набережной» оно протянуто из 1930-х в 1970-е.

Именно «Дом на набережной» принёс писателю огромную славу - он описал быт и нравы жителей правительственного дома 1930-х годов, многие из которых, вселившись в комфортабельные квартиры (в то время почти все москвичи жили в коммуналках без удобств, часто даже без туалетов, пользовались деревянным стояком во дворе), прямо оттуда попадали в сталинские лагеря и были расстреляны. Семья писателя тоже проживала в этом же доме. Но в точных датах проживания есть разночтения. «В 1932 семья переехала в знаменитый Дом Правительства, который через сорок с лишним лет стал известен всему миру как „Дом на набережной“ (по названию повести Трифонова)». В 2003 году на доме установлена мемориальная доска: «Выдающийся писатель Юрий Валентинович Трифонов жил в этом доме с 1931 по 1939 год и написал о нём роман „Дом на набережной“».

Проза Трифонова зачастую автобиографична. Главная её тема - судьба интеллигенции в годы правления Сталина, осмысление последствий этих лет для нравственности нации. Повести Трифонова, почти ничего не говоря напрямую, открытым текстом, тем не менее с редкой точностью и мастерством отразили мир советского горожанина конца 1960-х - середины 1970-х годов.

В 1987 году был посмертно издан роман «Исчезновение».

Награды и премии

Сталинская премия третьей степени (1951) - за повесть «Студенты» (1950)
орден «Знак Почёта» (1975)
медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

Личная жизнь

Юрий Трифонов был горожанином, и вся слезная горечь «народных мстителей» Федора Абрамова и Владимира Тендрякова была ему недоступна.

Он принадлежал - сословно, по рождению - не к жертвам, невинным жертвам «революционных бурь», и даже не к «попутчикам», а к революционной номенклатуре, которая сначала делала эту чертову революцию, а потом скакала на ней, восхищаясь и кое-что оспаривая по мелочам, но все-таки больше восхищаясь: когда на коне, когда под конем, но все же галопом, не слезая с этой буденовской конницы. «По нехоженым тропам протопали лошади, лошади, неизвестно к какому концу унося седоков». Концы такого рода были описаны самим Трифоновым в «Доме на набережной», в «Возвращении Игоря» и в рассказе «Прозрачный летний полдень». Но не поднимается рука считать жертвами этих всадников Апокалипсиса, ибо жертвы по определению пешеходы.

Интеллигенция, равнодушная зачастую к Федору Абрамову и Владимиру Тендрякову, задиристым и занозистым «деревенщикам», почитала и нежно любила Юрия Трифонова, ибо они всегда были одной крови и одной плоти: смиренные московские муравьи, жившие по законам и правилам муравейника, и правила эти предполагали наличие как неоспоримо авторитетных маток, так и муравьедов. Булат Окуджава, с которым Юрий Трифонов был достаточно близок, очень хорошо понимал бедных муравьев, создающих кумиры, потом разоряющие муравейники и топчущие муравьишек. «Мне нужно на кого-нибудь молиться. Подумайте, простому муравью вдруг захотелось в ноженьки валиться, поверить в очарованность свою!» Сотворить себе богиню - это мило и трогательно. Но, как правило, муравьи творят себе Бога, причем из любого попавшегося под руку фонарного столба. Ленин, Сталин - все годится. В муравейнике, в котором вырос Юрий Трифонов, были именно такие кумиры. Могучий талант Юрия Трифонова всю жизнь бунтовал и оспаривал этот муравьиный жребий. Он был тончайшим критическим реалистом, беспощадным и к себе, и к смиренной советской интеллигенции, и к поколению, «поколению обреченных» (А. Галич). Это было стыдно, но это была правда, одинаковая и для троечников-обывателей - «оглоедов» (терминология из «Дома на набережной»), и для отличников-идеалистов - «осьминогов». До Трифонова такую оглушительную пощечину интеллигенции и себе закатывал только Чехов. Они с Трифоновым окучивали одно поле; правда, Чехов не верил еще и в народников и не писал им од, в отличие от Трифонова с его «Нетерпением». Наш московский муравей, впрочем, как и Антон Павлович, не пытался выйти за пределы муравейника. Чехов не искал «лучей света» в «темном царстве». Чехов знал, что сумерки - навсегда, а Трифонов понимал, что никогда не выйдет за пределы муравейника, в котором он родился в августе 1925 года, прожил свои 56 лет и умер в нем же - в 1981 году, в марте.

Он видел, как падали гордые головы

Юрий Валентинович Трифонов был внуком и сыном революционеров: меньшевиков, большевиков, фанатичных, упертых, советских до мозга костей. Впрочем, мы с ними давно уже знакомы: Юрий Валентинович от нас ничего не скрыл, Игорь, или Горик из «Исчезновения» - это он и есть, и все его родственники, жильцы Дома на набережной, советский истеблишмент, не бравший взяток (но взявший у страны, у себя, у своих детей человеческую, обычную, восхитительную, не легендарную и не катастрофическую жизнь), населяют этот роман и даже выплескиваются в «Дом на набережной».

Итак, фамильные портреты, портреты эпохи, среди которых умному, трезвому идеологическому атеисту Юре было так страшно жить. Бабушка по матери, Татьяна Александровна, урожденная Словатинская, жившая долго и горячо, с 1879 года аж до 1957-го, была профессиональной революционеркой, хорошей знакомой Сталина: она отправляла ему посылки в ссылку. А Сталин ей писал: «Милая, милая, как мне вас отблагодарить?» Бабушка участвовала в Гражданской войне (были ведь и комиссарши в пыльных шляпках), потом строила коммунизм, социализм, тоталитаризм, и все с одинаковым энтузиазмом, ни разу не усомнившись в деле Ленина-Сталина, колеблясь вместе с линией партии. Дед, Абрам Павлович Лурье, разнообразия ради меньшевик-подпольщик, а двоюродный брат - советский политический деятель А. Сольц, по «Исчезновению» - главный партийный арбитр.

Родители тоже не подкачали. Валентин Андреевич Трифонов, отец писателя, был революционером до 1917-го (родился он в 1888 году и успел «поучаствовать»), а после достиг «степеней известных» и стал председателем Военной коллегии Верховного суда СССР. Причем у нас нет данных, что он отказывался ходить в этой упряжке по отношению к тем, кого успели осудить и расстрелять еще до 1937 года, а ведь процессы шли косяком: Промпартия, дело Рютина, троцкисты, зиновьевцы, миллионы крестьян, а до этого еще и красный террор. Эти всадники были сговорчивыми ребятами, и Главному Жокею не надо было даже напрягаться. Мама Юры была, слава Богу, из другого карасса: всего-навсего инженер-экономист, Евгения Абрамовна Лурье. Она дожила до 1975 года, увидела Юрины вещи в журналах и книгах и даже успела сама стать детской писательницей (Е. Таюрина), впрочем, малоизвестной.

Брат отца писателя был командармом. Евгений Андреевич тоже выведен в «Исчезновении». Он был конфликтен и неуживчив, все время боролся с «негодяями и мерзавцами», обывателями и рвачами, поэтому его то и дело смещали, лепили партийные выговоры и «прорабатывали». Брат Валя, «верховный судия», все время защищал своего старшего братца, а когда не получалось, они шли к Сольцу, и Сольц выручал. Впрочем, бунтовал Женя в рамках допустимого, иначе бы не дожил и до 1937-го. У Жени был сын. Жора (Георгий), впоследствии писатель-невозвращенец Михаил Демин, очень нетипичное явление для этой кавалерийской семьи. Он и есть тот самый Мишка из «Исчезновения», закадычный друг, с которым они с Юрой вечно дрались и шкодничали. Была у Юры еще и сестра Таня, Тинга, та самая Женька из «Исчезновения», плакса и ябеда, вечно съедавшая первой все лучшие сласти.

Когда Юре было шесть лет, семья переехала в Дом на набережной. Счастливая номенклатурная жизнь: горячая вода, центральное отопление, консьерж от НКВД, лифт с бархатной скамеечкой, спецпайки и спецраспределители. У Юры было счастливоедетство: велосипед, теннис, Серебряный бор, спецдача, купания, шумные именины с собственным мороженым, шоколадные вафли в форме раковин. Хорошая школа, хорошие товарищи из того же Дома. А здесь мы пойдем прямо по канве «Дома на набережной»: вундеркинд-сочинитель (Антон), бедный и завистливый плебей из барака (Глебов), сынок крупного начальника (Шулепа), тургеневская девочка, «осьминожица» (Соня); парк, розыгрыши, мечты о будущем, гербарий. Но от Дома на набережной слишком близко до Лобного места.

Мать взяли в 1938-м, из Дома выселили в 1939-м, до войны оставалось два года, а школу он закончил уже в войну, в Ташкенте. Слава Богу, не попал на фронт и не сгинул, как Мур (Георгий, несчастный сын несчастной Марины Цветаевой). Но «сына врага народа» не брал ни один вуз, ему пришлось работать (ради рабочей карточки и хорошей зарплаты) на авиационном заводе - диспетчером и слесарем. Потом удалось устроиться редактором заводской многотиражки. Рабочий стаж (палочка-выручалочка для троечников и отличников-нелегалов) был набран, и Юрий Трифонов поступил в Литературный институт им. М. Горького, который и окончил в 1949-м.

Первые новеллы, еще слабые, он посылал в лагерь матери. Она одобряла… В 1950-м выходит роман «Студенты», в 1951-м за него выписали Сталинскую премию третьей степени. Роман убогий, но по тем временам свеженький, непосредственный, психологичный, хотя есть неприятный, в духе «директивных документов», сквозной диалог правоверного профессора и профессора-«космополита».

В 1952 году Юрию Трифонову повезло попасть в командировку в Каракумы. Этого хватило надолго. Экзотика, Туркмения, нравы. Он вырабатывал стиль, набивал руку, люди сами сбегались в рассказы. Ничто земное не было ему чуждо, но он укрывался в пустынной экзотике, как в скорлупе.

Бремя страстей человеческих

Укрываться было легко и в спортивную тематику. У Трифонова получались классные рассказы о спортсменах. А в 1955-м был реабилитирован отец. До ХХ съезда, в первых рядах, именно в силу своей правоверности.

«Утоление жажды» - все вокруг каналов и оросительных проблем Туркмении - выходит в 1963 году. «Растет урюк под грохот дней, дрожит в дыму кишлак, а меж арыков и аллей идет гулять ишак» - привет нам всем от Ильфа и Петрова и создателя этой стихотворной матрицы Остапа Бендера. Писатель сам знал цену этой макулатуре, «Студентам» и «Утолению жажды». Это был пароль, чтобы дали спокойно жить на советской территории. И он жил. Женился в 1949-м на красавице, оперной диве и колоратурном сопрано Неле Нюренберг, дочери известного художника Амшея Нюренберга. В 1951-м у них родилась дочь Ольга, сейчас она живет в Дюссельдорфе. Но всадники Апокалипсиса и Революции (впрочем, это одно) являлись Трифонову по ночам, и в 1965-м он пишет свой акт реабилитации отца - документальную повесть «Отблеск костра». Да, к покаянию в стиле Тенгиза Абуладзе, к выбрасыванию на свалку трупа отца, он был явно не готов. Повесть - апологетика кровавых событий на Дону и, значит, расказачивания. Здесь нет середины и полутонов. Если был прав Трифонов-старший, если был прав его брат-командарм, значит, неправы братья Мелеховы, расстрелянные Петро и Гришкин тесть. Жалкая оттепель кончалась, а ведь в повести есть и 1937 год, и она еле успела пролезть в цензурную щель. Но вещь вышла слабой. Все бремя человеческих и революционных страстей Трифонова уместилось в роман «Нетерпение». Это уже большая литература, и не какой-то отблеск, а просто вулкан, лава, извержение. 1973 год, тишайший застой, мороз, безвременье на все времена. Могло ли у Юрия Трифонова хватить сил на исторический ревизионизм, на понимание того, что народовольцы были неправы, что они были убийцы, что именно с них начались и красный террор, и 1937 год, и Юрино горькое отрочество? Могло хватить сил, хватило бы и ума. Но он не захотел это отдать. Мир был подл, прозаичен, все бились за лишние метры, лишние рубли, все ходили по стеночке, и московский муравей Юрий Трифонов вместе с ними. И ему казалось, что лихие народовольцы, которые отказывались от всех земных благ и клали жизнь на алтарь отечества - герои и образец для подражания. А то, что народовольческие буревестники высидели сталинских соколов - это оставалось за кадром. И ведь получилось! Неверно, недостоверно, вредно. Но более чем талантливо. Заклятие революционеров всех времен, от якобинцев до большевиков. Заклятие и проклятие. «Лихорадка, сжатая в декретах, как в нагих посылках теорем». Умом понимаешь, что правы Александр IIи Лорис-Меликов. Но наше интеллигентское нутро не может признать правоту жандармов и палачей, которые были на службе у достойного царя и достойного министра. Мы до сих пор в плену чар Желябова, Перовской, Кибальчича, Клеточникова и Дворника. Словом, одни достойные люди ошибочно убили другого достойного человека, а он отправлял на эшафот их, и все вместе они убили страну и наше будущее. Неистовство Трифонова и его героев - как та цитата про теоремы и декреты из Павла Антокольского. И Борис Пастернак не остался равнодушен к этой магии. Его поэма - просто эпиграф к «Нетерпению». «Но положенным слогом писались и нынче доклады, и в неведеньи бед за Невою пролетка гремит. А сентябрьская ночь задыхается тайною клада, и Степану Халтурину спать не дает динамит».Ну что здесь может сказать честный буржуазный либерал? «…буржуй заплакал и пошел на сеновал, где роллс-ройс его стоял».

Летописец тонущих подводников

Но надо было жить, и Трифонов жил, даже неплохо. Без роскоши, да к ней «сын врага народа» и привыкнуть не успел. По крайней мере жен он менял, хоть и не видел в них богинь. А туфельки были старенькие, пальтишки - легкие и руки - натруженные: ведь писатель мало зарабатывал, не выбивал путевки, публикации, гонорары. Был аскетом и бессребреником.

Второй раз он женился в 1968 году, на коллеге, редакторе серии «Пламенные революционеры» Алле Павловне Пастуховой. Она приучила его хозяйничать: покупать хлеб, носить в прачечную грязное белье, бегать за кефиром. Бедный писатель даже на свидания ходил с грязным бельем. А на свидания он ходил к третьей жене, самой преданной, самой верной, самой непритязательной, к Ольге Романовне Мирошниченко, писательнице (ее творчество, правда, муж не ставил ни во что).

Их любовь началась в 1975 году, в 1979-м Ольга родила сына Валю (названного в честь деда), и они поженились. Оба, страдая и мучаясь, разрушили свои семьи, но все-таки соединились. Ольга сняла с писателя все заботы - он больше за кефиром не ходил. Деньги он раздавал, даже последние. Зашла как-то родственница, она хотела ехать на виноградники в Испанию, зарабатывать на джинсы и еще кое-что сыну и мужу. Трифонов и отдал ей первую заработанную за перевод в Германии валюту. Ольга не возроптала, она не роптала никогда, она служила своему кумиру - русскому классику.

А Трифонов начинает писать об униженных и оскорбленных ХХ века: о служивой советской интеллигенции, чья маленькая жизнь была навеки переехана «черным вороном». Он писал и о себе, но ему дано было выплеснуть свою тоску, свое унижение на страницы книг: бесспорный шедевр «Обмен», «Предварительные итоги» (1970), «Долгое прощание» (1971) и «Другая жизнь» (1975). В 1976-м выходит великий «Дом на набережной» (да благословит Бог Сергея Баруздина, редактора «Дружбы народов»). Разоблачительное «Исчезновение» выйдет уже под новую оттепель, посмертно, в 1987 году. Покатились в сборники и четыре жемчужины, четыре гениальных рассказа 1960-х годов: «В грибную осень», «Был летний полдень», «Вера и Зойка», «Голубиная гибель».

Юрий Трифонов заступался за «Новый мир» и за Твардовского, который всегда его печатал. Не помогло. Генрих Белль предложил его кандидатуру Нобелевскому комитету (о, этот наш добрый гений Белль!), и Трифонова выдвинули на Нобелевку в 1980 году, но не успели. Ничего не успели. Писатель умер в 1981 году. Рак почки. Лопаткин сделал операцию прекрасно, но образовался тромб. А средства предотвратить это были только на Западе. Издатели из-за бугра и друзья оттуда же давали деньги, можно было оперировать там, но не дали иностранного паспорта. Предпочли похоронить на Кунцевском кладбище. А вдруг останется, как родственник, Миша Демин? Боялись бунта на похоронах, но бунта, как всегда, не было.

Шедевры Трифонова очень страшны, страшно ничтожество героев, весь этот мизер! Высеченный коллегами Ганчук, который сам сек за инакомыслие, и спившийся кладбищенский сторож Шулепа, и безумная Соня. Герои «Обмена», готовые заложить душу за лишнюю комнату. (Хотя они далеко не так преступны, как честные фанатики «Нетерпения».) Герой «Голубиной гибели», чьего соседа, тихого библиотекаря, увозят ночью, а жену, дочку Маришку и бабушку выселяют на окраину города. И такова эта жизнь, что управдом Брыкин, застращав героя - тихого пенсионера, вынуждает его убить лично любимых голубей. И Верка, и Зойка из одноименного рассказа, правнучки Акакия Акакиевича, даже о шинели не смеют мечтать. И у Нади и ее мужа Володи из «Грибной осени» нет уже сил ходить в театры и на концерты: работа, дети, однокомнатная квартира (они с двумя мальчишками в комнате, мать - на кухне, больше негде спать). А Ольга Робертовна из Риги в «Летнем полдне», отсидев срок вместо мужа-революционера (муж умер, сын застрелился), все вынесла, как ломовая лошадь, и не возроптала. Недаром «Обмен» в Театре на Таганке шел под Высоцкого: «Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам! Услышьте нас на суше - наш SOS все глуше, глуше. И ужас режет души напополам».

Суши не было. Юрий Трифонов передал в эфир последние позывные лодки с советской интеллигенцией. Лодка утонула.