Прерывание беременности 

Писатель мамин. Дмитрий мамин-сибиряк - избранные произведения для детей

Мамин – Сибиряк Дмитрий Наркисович (настоящая фамилия Мамин) (1852- 1912), писатель.

Родился 6 ноября 1852 г. в заводском посёлке Висимо-Шайтанском Верхотурского уезда Пермской губернии в семье бедного заводского священника.

В 1866 г. был определён в Екатеринбургское духовное училище. Затем четыре года отучился в Пермской духовной семинарии. В 1872 г. поступил на ветеринарное отделение Петербургской медико-хирургической академии. В 1876 г. перешёл на юридический факультет Петербургского университета, где проучился год. С 1877 по 1891 г. жил на Урале, с 1891 г. и до конца жизни - в Петербурге и Царском Селе.

Мамин с детства мечтал стать писателем. В 1875 г. он начал репортёрскую работу в одной из петербургских газет. Тогда же были опубликованы его первые рассказы. В 1881-1882 гг. в «Русских ведомостях» печатался большой цикл очерков Мамина «От Урала до Москвы». В марте 1882 г. в журнале «Дело» появился рассказ «В камнях», подписанный псевдонимом Д. Сибиряк. Это было вступление в большую литературу. Он писал очерки, повести и рассказы, а в 1883 г. вышел роман «Приваловские миллионы».

В произведениях 80-х гг. Мамин-Сибиряк создал яркие картины уральской природы, показал своеобразный уклад жизни и быта на уральских заводах, отразил непримиримую вражду между рабочими и хозяевами («Горное гнездо», «Дикое счастье», «Уральские рассказы» и др.).

90-е годы были для Мамина-Сибиряка временем серьёзных колебаний, его произведения этого периода неравнозначны по художественной ценности и смысловой нагрузке («Золото», «Хлеб», «Весенние грозы» и др.). В 90-х и 1900-х гг. писатель обратился к рассказам и сказкам для детей, ставшим классикой детской литературы («Алёнушкины сказки», «Серая Шейка» и др.).

На революционные события 1905 г. он откликнулся сборником «Преступление» (1906 г.). В 1907 г. выступил в печати со своим последним рассказом «Мумма». Скончался 15 ноября 1912 г. в Петербурге.

Мамин-Сибиряк внёс значительный вклад в развитие русского литературного языка. Его самобытные и оригинальные произведения самых разных жанров глубоко реалистичны, в них передан дух русского народа, раскрыты его судьба, национальные черты - мощь, размах, трудолюбие, любовь к жизни.

Дмитрий Наркисович Мамин , которого читатели знают под фамилией Мамин-Сибиряк , родился 6 ноября 1852 года в поселке Висим в Пермской губернии в семье потомственного священника Наркиса Мамина . Детство своё писатель вспоминал благоговейно: «Не было ни одного горького воспоминания, ни одного детского упрека» и в своих многочисленных письмах родителям слова «Мама» и «Папа» писал с большой буквы.

А вот во взрослой жизни Дмитрию оказались уготованы страшные испытания бедностью, тяжёлыми болезнями, десятками неизданных произведений и драмой в личной жизни...

«Написал 100 томов, издали 36»

Учась в Екатеринбургском духовном училище, Дмитрий Мамин практически голодал. Про тот период он напишет позже: «училище не дало ничего моему уму, не прочитал ни одной книги... и не приобрел никаких знаний».

Далее была учёба на ветеринарном отделении Медико-хирургической академии Санкт-Петербурга. Не закончив обучения, он перешел на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Чтобы хоть как-то прокормиться, писал в газеты, зарабатывал репетиторством. «Я три года по 12 часов в день бродил по частным урокам». Жизнь того периода писатель вспоминал как тяжелейший период — порой у него не было еды в течение нескольких дней, одежда была старая, дырявая. Конечно же, постоянное недоедание и переохлаждение дали о себе знать — Дмитрий заболел тяжёлой формой туберкулёза. Из-за болезни он бросает учёбу и уезжает на Урал в город Нижняя Салда, куда к тому времени переехали его родители. Но вскоре на будущего писателя обрушилось новое несчастье — от тяжёлой болезни уходит из жизни отец. И Дмитрий берёт на себя все заботы по содержанию матери и сестры.

Пытаясь заработать, он буквально не встаёт из-за стола и пишет, пишет статьи, очерки, романы. Это был тяжелейший период, который не всякий бы смог пережить — в течение 9 лет. Мамин посылал десятками свои труды в самые разные редакции и везде получал отказ. «Наберется на 100 томов, а издано только 36», — признавался он позже. Подписывался автор Дмитрий Сибиряк — тогда всё, что находилось за Уральским хребтом, считалось Сибирью. А под романами писатель ставил подпись Мамин-Сибиряк. В отличие от других писателей, Мамин-Сибиряк владел едва ли не всеми литературными жанрами: роман, очерк, повесть, рассказ, сказка, легенда.

Только в 1881 году в газете «Русские ведомости» в Москве наконец опубликовали серию очерков «от Урала до Москвы». Позже в журнале «Дело» Санкт-Петербурга были напечатаны очерки об Уральской земле и роман «Приваловские миллионы».

М. Горький, Д. Н. Мамин-Сибиряк, Н. Д. Телешов и И. А. Бунин. Ялта, 1902 г. Журнал «Нева», № 49, 1914. С. 947.

«Слишком многим ей обязан»

Этот роман, кстати, он заканчивал в сентябре 1883 года в доме Марии Якимовны Алексеевой , с которой писатель прожил в гражданском браке с 1878 по 1891 годы. Народник Сергеев из Нижнего Тагила вспоминал, что она была одной из образованнейших по тогдашнему времени женщин на Урале, владела несколькими иностранными языками, была хорошим литературным редактором, играла на рояле. Мария Якимовна была старше Мамина-Сибиряка и ради молодого писателя ушла от мужа, даже несмотря на наличие трёх детей. Она редактировала произведения Дмитрия, иногда даже переписывая целые куски заново и не давала ему впасть в меланхолию из-за того, что романы не печатаются.

Дмитрий в одном из писем напишет своей матери: «Я слишком многим обязан Марии Якимовне во всём, а в моих рассказах добрая половина принадлежит ей», «она всегда готова отдать последнее, чтобы помочь другому».

Благодаря Алексеевой Дмитрий Наркисович начал со временем более активно печататься, сумел скопить на дом в центре Екатеринбурга для матери и сестры. Были опубликованы крупные произведения «Хлеб», «Горное гнездо», «Золото», «Три конца». В романе «Три конца» Мамин-Сибиряк описал все тяготы жизни заводчан на Урале в первое десятилетие после отмены крепостного права. Классик Чехов скажет о стиле Мамина-Сибиряка: «У Мамина все слова настоящие, да он и сам ими говорит и других не знает».

И всё же для публики писатель многие годы был «талантливым провинциалом» и не более того. Его романы никогда не становились, выражаясь современным языком, бестселлерами, в отличие от произведений коллег. Это невероятно задевало Мамина-Сибиряка, в 1889 году он пожалуется другу в письме, что «подарил им целый край с людьми, природой и всеми богатствами, а они даже не смотрят на мой подарок». Столичная критика в упор не замечала его произведений, что крайне угнетало писателя. Он впал в депрессию, запил.

Мария Морицовна Гейнрих-Абрамова. Источник: Public Domain

Яркая комета счастья

А вот дальше в жизнь Дмитрия Мамина-Сибиряка приходит не просто любовь — страсть. 40-летний писатель знакомится с 25-летней актрисой из Петербурга Марией Морицевной Гейнрих-Абрамовой и влюбляется в неё. Но роман их проходил в тяжелейших условиях — во-первых, муж не даёт Марии развода, во-вторых, все родственники и друзья отговаривают Дмитрия Наркисовича от этого союза, в-третьих, писателя мучает дикое чувство вины перед Якимовой, положившей на алтарь их семейной жизни буквально всё... В-четвёртых, из-за пересудов Абрамовой не дают играть...

В итоге Дмитрий Мамин-Сибиряк и Мария Абрамова уезжают в Санкт-Петербург. О том периоде Дмитрий Наркисович напишет одному из друзей, что в его жизни были «15 месяцев абсолютного счастья». 20 марта 1892 года возлюбленная писателя рожает девочку. Ребёнок достаётся огромной ценой — Мария Морицевна умерла на следующий день после родов. Мамин-Сибиряк напишет матери: «...счастье промелькнуло яркой кометой, оставив тяжелый и горький осадок... Грустно, тяжело, одиноко. На руках осталась наша девочка, Елена — всё мое счастье». В тот период Дмитрий Наркисович едва не покончил жизнь самоубийством, снова начал пить, едва не сошёл с ума. В письме сестре он говорит: «У меня одна мысль о Марусе... Хожу гулять, чтобы громко разговаривать с Марусей».

Рассказы для Аленушки

Единственное, что его держит на земле — больная детским церебральным параличом дочка, которую он зовёт Алёнушкой. Девочку помогает выхаживать няня, «тётя Оля» — впоследствии Ольга Францевна Гувале станет супругой Мамина-Сибиряка.

Сидя у кровати дочери, писатель рассказывает ей сказки. Так появился цикл произведений для детей «Алёнушкины сказки», вышедший в 1896 году. Мамин-Сибиряк говорит: «Это моя любимая книга. Её писала сама любовь».

К сожалению, много сил Дмитрию Наркисовичу пришлось потратить на то, чтобы добиться прав на отцовство. Ведь девочка значилась как «незаконнорожденная дочь мещанки Абрамовой».

И только спустя много лет благодаря огромным усилиям жены писателя Ольги Францевны в итоге официальные документы получены.

Последний период жизни писателя был невероятно сложным. Один за одним уходят из жизни его друзья-писатели Антон Чехов , Глеб Успенский , Константин Станюкович , Николай Гарин-Михайловский . Самого Мамина-Сибиряка практически не печатают, он бедствует. В 1910 году умирает горячо любимая мать. В 1911 году у писателя случается кровоизлияние в мозг, его разбивает паралич. Летом 1912 Мамин-Сибиряк заболевает плевритом лёгких. Ушёл из жизни «певец Урала» в ноябре 1912 года в Санкт-Петербурге. Через два года умрёт от туберкулёза его любимая дочь Алёнушка.

В семье заводского священника Наркиса Матвеевича Мамина (1827-1878). Получил домашнее образование, затем учился в Висимской школе для детей рабочих, позднее в Екатеринбургском духовном училище (1866-1868) и в Пермской духовной семинарии (до 1872 года, полный курс не окончил). В 1872 году поступил в Петербургскую медико-хирургическую академию на ветеринарное отделение. С 1874 для заработка писал для газет отчёты о заседаниях научных обществ. В 1876 году, не окончив академии, перешёл на юридический факультет Санкт-Петербургского университета . Проучившись год, вынужденно оставил университет из-за материальных трудностей и резкого ухудшения здоровья (начался плеврит).

4 августа 1911 года Дмитрий Наркисович перенёс кровоизлияние в мозг , результатом которого стал паралич руки и ноги. Летом 1912 года вновь заболел плевритом. Умер 2 (15) ноября 1912 года в Санкт-Петербурге . Был похоронен на Волковском кладбище в Санкт-Петербурге .

Адреса

В Екатеринбурге

  • 1878-1891 - Колобовская улица , 41.

В Санкт-Петербурге

  • 1891-1893 - Сапёрный переулок , 8;
  • 1908-1912 (2 ноября) - Верейская улица , д. 3.

Творчество

В литературу вошёл серией путевых очерков «От Урала до Москвы» (1881-1882), опубликованных в московской газете «Русские ведомости». Затем в журнале «Дело» вышли его очерки «В камнях», рассказы («На рубеже Азии», «В худых душах» и другие). Многие были подписаны псевдонимом «Д. Сибиряк».

Первым крупным произведением писателя был роман «Приваловские миллионы» (1883), который на протяжении года печатался в журнале «Дело» и имел большой успех. В 1884 году в журнале «Отечественные записки» появился роман «Горное гнездо», закрепивший за Маминым-Сибиряком репутацию выдающегося писателя-реалиста.

Продолжительные выезды в столицу (1881-1882, 1885-1886) упрочили литературные связи Мамина-Сибряка. Он познакомился с В. Г. Короленко , Н. Н. Златовратским , В. А. Гольцевым и другими писателями. В эти годы писал и печатал много небольших рассказов и очерков .

Последние крупные произведения писателя - романы «Черты из жизни Пепко» (1894), «Падающие звезды» (1899) и рассказ «Мумма» (1907).

В своих романах и рассказах писатель изображал жизнь Урала и Сибири в пореформенные годы, капитализацию России и связанную с этим процессом ломку общественного сознания, норм права и морали.

Произведения

Романы

  • «В водовороте страстей» ()
  • «Приваловские миллионы» ( , экранизирован)
  • «Горное гнездо» ()
  • «Дикое счастье» («Жилка», , дважды экранизирован (Во власти золота) и (Золото)
  • «Бурный поток» («На улице», )
  • «Именинник» ()
  • «Три конца» ()
  • «Золото» ()
  • «Весенние грозы» ()
  • «Без названия» ()
  • «Черты из жизни Пепко» ()
  • «Хлеб» ()
  • «Ранние всходы» ()
  • «Общий любимец публики» ()
  • «Падающие звезды» ()

Рассказы, повести, очерки

  • «От Урала до Москвы», серия очерков ( -),
  • «Охонины брови», повесть ()
  • «Уральские рассказы», сборник рассказов ()
  • «Сибирские рассказы», сборник рассказов ().
  • «Алёнушкины сказки» ( -)
  • «Серая шейка» ( , экранизирована)
  • «Зарницы» ()
  • «По Уралу» ()
  • «Бойцы. (Очерки весеннего сплава по реке Чусовой)»
  • «Последние клейма»
  • «Приёмыш»
  • «Музгарка» или «Зимовье»
  • «Белолобый»

Память

  • В честь писателя названо несколько улиц, в том числе одна из них находится в Екатеринбурге .
  • К 150-летию со дня рождения писателя, в 2002 году Союз писателей России и Ассоциация писателей Урала учредили Премию имени Д. Н. Мамина-Сибиряка , ежегодно вручаемую авторам, чьи работы так или иначе связанные с Уралом . Первое вручение премии прошло в ноябре 2002 года на родине писателя, в посёлке Висим (Свердловская область).
  • В Екатеринбурге на улице Пушкина есть дом-музей Д. Н. Мамина-Сибиряка , открывшийся в 1946 году .
  • В п. Висим Свердловской области (в окрестностях Нижнего Тагила), на исторической родине писателя, на улице Д. Н. Мамина-Сибиряка находится другой дом-музей Д. Н. Мамина-Сибиряка .
  • В 1963 году имя писателя получил Нижнетагильский драматический театр
  • Писатель изображён на лицевой стороне купюры номиналом 20 уральских франков 1991 года выпуска.
  • Рассматривалась возможность назвать в честь писателя заповедник, но в итоге его все же назвали Висимским.
  • В г. екатеринбургский гражданский Сенат предложил присвоить писателю звание «Почётный гражданин Екатеринбурга » .

Библиография

Собрания сочинений
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. ПСС: в 8 т. - М .: Т-во А. Ф. Маркс, 1915.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Собр. соч.: в 8 т. - М .: ГИХЛ, 1954-1955.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Собр. соч.: в 10-ти т. - М.: Правда, 1958.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Собр. соч.: в 6 т. - М.: Худож. лит., 1980-1981.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. ПСС: в 20 т. - Екатеринбург: Банк культурной информации, 2002-… [Издание продолжается]

Издания

  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Повесть и рассказы. - Уфа: Башкирск. кн. изд-во, 1978.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Приваловские миллионы. - Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1980. - 448 с.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Горное гнездо. Встречи. - Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1981. - 432 с.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Дикое счастье. Золотая лихорадка. Очерки и рассказы. - Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1981. - 448 с., портр.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Золото. В дороге. - Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1982. - 448 с.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Три конца. - Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1982. - 416 с.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Уральские рассказы: в 2-х томах.- Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1983. - Т.1, 432 с.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Черты из жизни Пепко. - Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1984. - 432 с.
  • Мамин-Сибиряк, Д. Н. Хлеб. - Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1984. - 432 с.

Напишите отзыв о статье "Мамин-Сибиряк, Дмитрий Наркисович"

Литература

  • Дышаленкова Р. Знаток уральского края / № 11. - Магнитогорск: «Западно-Восточный Альянс », 2007. - С. 56-57.
  • Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. - М ., 2000.

См. также

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Мамин-Сибиряк, Дмитрий Наркисович

Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг"ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.

О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.

Мамин-Сибиряк заслужил славу по-настоящему народного и одного из самых оптимистичных писателей своего времени. В своем творчестве он необыкновенно честно изображал истинный русский дух, с его непростой вековой судьбой и уникальными национальными особенностями - жизнерадостностью, любовью к труду, мощью и размахом.

Жизненный путь: семья, детские интересы, образование

Появился на свет Дмитрий Наркисович 6 ноября 1852 года в семье небогатого заводского священника и простой учительницы. В Пермской Губернии семья жила хоть и скромно, но детей воспитывала в атмосфере любови к уральской природе и литературе. Там же, в родном доме, было получено первое образование. Позже мальчик окончил местную школу, учебные заведения духовного профиля - Екатеринбургское училище, Пермскую семинарию. Кроме того, в биографии будущего писателя значится даже Петербургская медико-хирургическая академия и юридическое отделение, не оконченное из-за проблем с деньгами.

Творческая веха: первые попытки, основные принципы работы, ключевые особенности детских произведений

С детства мечтавший стать писателем, Дмитрий Наркисович опубликовал первые рассказы, работая репортёром в Петербургской газете, в 1875 году. На 1877-1891 годы приходится расцвет его творчества - в это время создаются самые интересные произведения с неповторимо изображенной природой Урала, где тогда жил автор, с демонстрацией тамошнего жизненного уклада и непримиримой межклассовой враждой. Тогда же увидели свет его «Русская мысль», «На рубеже Азии», «Блаженные», «Переводчица в приисках», а также первые романы - «Приваловские миллионы», «Горное гнездо», «На улице», «Три конца».

Особое место занимают произведения для детей, написанные на рубеже двух веков, и без преувеличения ставшие классикой литературы. Кто не знает «Серую шейку»?

Писатель стремился создавать действительно искренние книги для самых маленьких, которые смогли бы рассказать правдивую историю народа - таким и получился сборник «Детские тени». А в «Алёнушкиных сказках», героями которых стали звери, он, умело пользуясь талантом доступно излагать, рассказывает о чаяниях простых людей. Рассказ для старших школьников под названием «Емеля охотник» о труде рабочих и крестьян был высоко оценен международной премией.

Общее писательское наследие Мамина-Сибиряка насчитывает около 150 рассказов и сказок, очерков и повестей - не только для самых маленьких, но и для взрослого поколения. Главные особенности его произведений - глубокая искренность и честность.

  1. Писатель питал особую страсть к фамилиям, коллекционируя их. А свой литературный псевдоним создал, присоединив вымышленное имя к настоящей фамилии Мамин.
  2. Дмитрий Наркисович не оправдал родительских надежд, которые были направлены на то, чтобы сын стал священнослужителем.
  3. «Алёнушкины сказки» были написаны специально для тяжело больной дочери писателя, которую он очень любил.
  4. В 2002 годы была учреждена премия имени писателя, которая вручается за работы об Урале.

Окончил жизненный путь Мамин-Сибиряк в Петербурге в ноябре 1912 года, через 6 дней после 60-летнего юбилея в результате болезни. Но память о нём жива до сих пор: на малой родине создан Дом-музей писателя, его именем названы улицы и библиотеки. А ещё живут его произведения - светлые и настоящие.

Если это сообщение тебе пригодилось, буда рада видеть тебя

Дми́трий Нарки́сович Ма́мин-Сибиря́к (настоящая фамилия Мамин ; 1852-1912) - русский прозаик и драматург.

Родился в семье священника в Висимо-Шайтанском Заводе, ныне посёлок Висим Свердловской области. Учился в Пермской духовной семинарии (1868-1872). В 1872 поступил на ветеринарный факультет Петербургской медико-хирургической академии; не окончив её, перешёл на юридический факультет Петербургского университета. В 1877 был вынужден из-за бедности оставить учёбу и уехать на Урал, где находился до 1891. Затем жил в Петербурге и Царском Селе. Начал печататься в 1875. Первое произведение «Тайны зелёного леса» посвящено Уралу.

С 1882 начинается второй период его литературной деятельности. С появления очерков из приисковой жизни «Старатели» Мамин, ставший подписываться псевдонимом Сибиряк, обращает на себя внимание публики и критики и довольно быстро приобретает известность. Выходят его уральские рассказы и очерки: «На рубеже Азии», «В камнях», «Все мы хлеб едим», «В худых душах», «Золотуха», «Бойцы», «Переводчица на приисках», «Дикое счастье», «Авва», «На Шихане», «Башка», «Гроза», «Блаженые» и другие. В них уже явно намечается авторский стиль: стремление к изображению природы и её влияния на человека, чуткость к переменам, совершающимся вокруг. С одной стороны, автор живописал полную гармонии величественную природу, с другой - людские неурядицы, тяжкую борьбу за существование. Подпись Мамин-Сибиряк осталась за писателем навсегда. Но многие свои вещи, в особенности этнографические статьи, он подписывал псевдонимами Баш-Курт и Оник. В 1883 появился первый его роман из заводской жизни на Урале: «Приваловские миллионы». Автор характеризует людей труда, типажи, фигуры, новые в русской литературе. Второй роман - «Горное гнездо (1884) описывает горно-заводский край с разных сторон. Здесь Мамин выразил свою идею о стихийных силах, слепо действующих в жизни. Естественным продолжением «Горного гнезда» является роман «На улице», где действие происходит в Петербурге. В нём показано становление капитализма, сопровождающееся ломкой старого уклада жизни, прежних идеалов, идейными шатаниями и поисками в среде представителей интеллигенции. В романе «Три конца» (1890) автор рассказывает о жизни раскольников на Урале.

В 1891 Мамин-Сибиряк окончательно перебрался в Петербург. К этому времени относятся его большой роман «Хлеб» (1895) и повесть «Братья Гордеевы». Романом он закончил серию произведений, рисующих Малую Родину, её нравы, обычаи, общественную жизнь, дореформенный и пореформенный быт. Множество рассказов посвящено всё тому же краю. Мамин-Сибиряк выступает также как писатель о детях и для детей, Его сборник «Детские тени» имел очень большой успех. Пониманием детской психологии отмечены «Алёнушкины сказки» (1894-1896), рассказы «Емеля-охотник» (1884), «Зимовье на Студёной» (1892), «Серая шейка» (1893) и другие. Мамин-Сибиряк автор романа «Золото», рассказов и очерков «Родительская кровь», «Лётные», «Лес», «Отрава», «Последняя треба», «Лебедка», сборника «Около господ». Его перу принадлежат также драматические произведения, легенды, исторические повести. Некоторые произведения отмечены чертами натурализма. Свои первые шаги в литературе, сопровождавшиеся приступами острой нужды, отчаяния, автор описал в романе «Черты из жизни Пепко» (1894). В нём раскрыты миросозерцание писателя, принципы его веры, взгляды, идеи; альтруизм соседствуете отвращением к людской недоброжелательности, к грубой силе, пессимизм - с любовью к жизни и тоской о её несовершенствах.
Художественный талант Мамина-Сибиряка высоко ценили Н. С. Лесков (1831-1895), А. П. Чехов (1860-1904), И. А. Бунин (1870-1953).