Короткие придуманные сказки про первый снег. Первый снег сказка для детей

Сегодня на землю падал первый снег. Он тихо шептал деревьям слова колыбельной и украшал красные гроздья рябины белыми кружевами. Маленькая девочка сидела у закрытого окна в тёплой комнате и смотрела, как совершается чудо. Ей очень хотелось выйти во двор и поиграть с друзьями, которые уже высыпали на улицу и лепили снеговиков из белых пушистых покрывал, накрывших землю ранним утром. Или хотя бы стоять возле дома и, запрокинув голову вверх, неотрывно смотреть в небо, ловя снежинки губами. Но, как ей ни хотелось, она не могла этого сделать. Вчера третьеклассница Даша уныло брела домой из школы. Совершенно так же, как и много дней до этого. Она хмуро шлёпала по противной осенней слякоти, даже не пытаясь обойти многочисленные лужи, причудливо расположившиеся на асфальте.

Нет, причиной такого настроения были не плохие отметки, Даша вообще была старательной девочкой, и никогда не позволила бы себе не выучить домашнее задание, или, хуже того, невнимательно слушать учительницу. Просто день как-то не заладился с самого утра. Сначала, уже в школе, выяснилось, что на любимом платье невесть откуда оказалось некрасивое пятно. К счастью, располагалось оно не на самом видном месте, но Даша всё равно сгорала от стыда весь день и по возможности прятала его. Потом она уронила тетрадку, очень невовремя, потому что по проходу между партами как раз пробегал опаздывающий на урок одноклассник, сразу украсивший тетрадь отпечатком своего грязного кроссовка. И таких мелочей набралось достаточно много, чтобы к вечеру Дашино настроение упало практически до нулевой отметки. И вот она брела домой, угрюмо перебирая в голове все сегодняшние неприятности.

Разумеется, хотя она и смотрела вниз, ей было не до того, чтобы следить за рельефом дороги. Может быть, поэтому, подходя к дому, она оступилась и упала прямо в лужу. О да, это оказалось достойным завершением бестолкового дня. Даша не выдержала, и разревелась от огорчения и боли в подвёрнутой ноге. Вдруг рядом раздался голос: - Отчего плачет такая милая девочка? Ну упала, что страшного-то? Родители всё поймут, разве что поругают-то маленько, да разве ж это трагедия? Даша от неожиданности умолкла на середине всхлипа и подняла голову.

Ей доброжелательно улыбалась бабушка, опирающаяся на тросточку. - Давай помогу. - и старушка с неожиданной силой подняла Дашу из лужи. - Вот так-то лучше, деточка. Так что случилось-то всё-таки? И Даша, грустно потупившись, рассказала всё, что накопилось у неё за сегодняшний день - Да разве ж это проблемы-то, деточка? Вот выпадет снег, и увидишь, всё станет гораздо лучше. Снег, это-то сказка, белоснежная сказка, деточка. - Когда он ещё пойдёт, - вздохнула Даша. - Ещё только начало октября… - А вот увидишь-то, деточка, - хитро подмигнула старушка. - Завтра-то и пойдёт, да, не сомневайся. Старушка довела Дашу до дома, причём они обе опирались на одну тросточку - ногу Даша всё-таки подвернула серьёзно.

Родители, вопреки опасениям, ругать её вовсе не стали, только мама поохала над неприятностями дочери. Потом приезжал врач, осмотрел её ногу, туго забинтовал и велел неделю не выходить из дома, а по квартире передвигаться осторожнее. - Всё будет хорошо, вот увидишь, - улыбнулся Даше врач, погладил её по голове и ушёл. И вот сегодня выпал первый снег. Даша смотрела на него из тёплой квартиры и улыбалась. Если бы её спросили, почему она улыбается - ведь ей нельзя даже из дому выйти, она бы не смогла ответить. Но в глубине души она понимала, что вчерашний день навсегда ей запомнится не столько неудачным падением или испорченным платьем, сколько добротой неизвестной старушки, которая наколдовала для неё первый снег. Даша смотрела в окно, улыбалась, и к ней вернулась тихая уверенность, что всё-всё будет хорошо.

Старик Потапов умер через месяц после того, как Татьяна Петровна поселилась у него в доме. Татьяна Петровна осталась одна с дочерью Варей и старухой нянькой.

Маленький дом - всего в три комнаты - стоял на горе, над северной рекой, на самом выезде из городка. За домом, за облетевшим садом, белела березовая роща. В ней с утра до сумерек кричали галки, носились тучами над голыми вершинами, накликали ненастье.

Татьяна Петровна долго не могла привыкнуть после Москвы к пустынному городку, к его домишкам, скрипучим калиткам, к глухим вечерам, когда было слышно, как потрескивает в керосиновой лампе огонь.

"Какая я дура! - думала Татьяна Петровна. - Зачем уехала из Москвы, бросила театр, друзей! Надо было отвезти Варю к няньке в Пушкино - там не было никаких налетов, - а самой остаться в Москве. Боже мой, какая я дура!"

Но возвращаться в Москву было уже нельзя. Татьяна Петровна решила выступать в лазаретах - их было несколько в городке - и успокоилась. Городок начал ей даже нравиться, особенно когда пришла зима и завалила его снегом. Дни стояли мягкие, серые.

Река долго не замерзала; от ее зеленой воды поднимался пар.

Татьяна Петровна привыкла и к городку и к чужому дому. Привыкла к расстроенному роялю, к пожелтевшим фотографиям на стенах, изображавшим неуклюжие броненосцы береговой обороны. Старик Потапов был в прошлом корабельным механиком. На его письменном столе с выцветшим зеленым сукном стояла модель крейсера "Громобой", на котором он плавал. Варе не позволяли трогать эту модель. И вообще не позволяли ничего трогать.

Татьяна Петровна знала, что у Потапова остался сын моряк, что он сейчас в Черноморском флоте. На столе рядом с моделью крейсера стояла его карточка. Иногда Татьяна Петровна брала ее, рассматривала и, нахмурив тонкие брови, задумывалась. Ей все казалось, что она где-то его встречала, но очень давно, еще до своего неудачного замужества. Но где? И когда?

Моряк смотрел на нее спокойными, чуть насмешливыми глазами, будто спрашивал: "Ну что ж? Неужели вы так и не припомните, где мы встречались?".

Нет, не помню, - тихо отвечала Татьяна Петровна.

Мама, с кем ты разговариваешь? - кричала из соседней комнаты Варя.

С роялем, - смеялась в ответ Татьяна Петровна.

Среди зимы начали приходить письма на имя Потапова, написанные одной и той же рукой. Татьяна Петровна складывала их на письменном столе. Однажды ночью она проснулась. Снега тускло светили в окна. На диване всхрапывал серый кот Архип, оставшийся в наследство от Потапова.

Татьяна Петровна накинула халат, пошла в кабинет к Потапову, постояла у окна. С дерева беззвучно сорвалась птица, стряхнула снег. Он долго сыпал белой пылью, запорошил стекла.

Татьяна Петровна зажгла свечу на столе, села в кресло, долго смотрела на язычок огня, - он даже не вздрагивал. Потом она осторожно взяла одно из писем, распечатала и, оглянувшись, начала читать.

"Милый мой старик, - читала Татьяна Петровна, - вот уже месяц, как я лежу в госпитале. Рана не очень тяжелая. И вообще она заживает. Ради бога, не волнуйся и не кури папиросу за папиросой. Умоляю!"

"Я часто вспоминаю тебя, папа, - читала дальше Татьяна Петровна, - и наш дом, и наш городок. Все1 это страшно далеко, как будто на краю света. Я закрываю глаза и тогда вижу: вот я отворяю калитку, вхожу в сад. Зима, снег, но дорожка к старой беседке над обрывом расчищена, а кусты сирени все в инее. В комнатах трещат печи. Пахнет березовым дымом. Рояль, наконец, настроен, и ты вставил в подсвечники витые желтые свечи - те, что я привез из Ленинграда. И те же ноты лежат на рояле: увертюра к "Пиковой даме" и романс "Для берегов отчизны дальней". Звонит ли колокольчик у дверей? Я так и не успел его починить. Неужели я все это увижу опять? Неужели опять буду умываться с дороги нашей колодезной водой из кувшина? Помнишь? Эх, если бы ты знал, как я полюбил все это отсюда, издали! Ты не удивляйся, но я говорю тебе совершенно серьезно: я вспоминал об этом в самые страшные минуты боя. Я знал, что защищаю не только всю страну, но и вот этот ее маленький и самый милый для меня уголок - и тебя, и наш сад, и вихрастых наших мальчишек, и березовые рощи за рекой, и даже кота Архипа. Пожалуйста, не смейся и не качай головой.

Может быть, когда выпишусь из госпиталя, меня отпустят ненадолго домой. Не знаю. Но лучше не жди".

Татьяна Петровна долго сидела у стола, смотрела широко открытыми глазами за окно, где в густой синеве начинался рассвет, думала, что вот со дня на день может приехать с фронта в этот дом незнакомый человек и ему будет тяжело встретить здесь чужих людей и увидеть все совсем не таким, каким он хотел бы увидеть.

Утром Татьяна Петровна сказала Варе, чтобы она взяла деревянную лопату и расчистила дорожку к беседке над обрывом. Беседка была совсем ветхая. Деревянные ее колонки поседели, заросли лишаями. А сама Татьяна Петровна исправила колокольчик над дверью. На нем была отлита смешная надпись: "Я вишу у дверей - звони веселей!" Татьяна Петровна тронула колокольчик. Он зазвенел высоким голосом. Кот Архип недовольно задергал ушами, обиделся, ушел из прихожей- веселый звон колокольчика казался езду, очевидно, нахальным.

Днем Татьяна Петровна, румяная, шумная, с потемневшими от волнения глазами, привела из города старика настройщика, обрусевшего чеха, занимавшегося починкой примусов, керосинок, кукол, гармоник и настройкой роялей. Фамилия у настройщика была очень смешная: Невидаль. Чех, настроив рояль, сказал, что рояль старый, но очень хороший. Татьяна Петровна и без него это знала.

Когда он ушел, Татьяна Петровна осторожно заглянула во все ящики письменного стола и нашла пачку витых толстых свечей Она вставила их в подсвечники на рояле. Вечером она зажгла свечи, села к роялю, и дом наполнился звоном.

Когда Татьяна Петровна перестала играть и погасила свечи, в комнатах запахло сладким дымом, как бывает на елке.

Варя не выдержала.

Зачем ты трогаешь чужие вещи? - сказала она Татьяне Петровне. - Мне не позволяешь, а сама трогаешь И колокольчик, и свечи, и рояль - все трогаешь. И чужие ноты на рояль положила.

Потому что я взрослая, - ответила Татьяна Петровна.

Варя, насупившись, недоверчиво взглянула на нее. Сейчас Татьяна Петровна меньше всего походила на взрослую. Она вся как будто светилась и была больше похожа на ту девушку с золотыми волосами, которая потеряла хрустальную туфлю во дворце. Об этой девушке Татьяна Петровна сама рассказывала Варе.

Еще в поезде лейтенант Николай Потапов высчитал, что у отца ему придется пробыть не больше суток. Отпуск был очень короткий, и дорога отнимала все время.

Поезд пришел в городок днем. Тут же, на вокзале, от знакомого начальника станции лейтенант узнал, что отец его умер месяц назад и что в их доме поселилась с дочерью молодая певица из Москвы.

Эвакуированная,- сказал начальник станции. Потапов молчал, смотрел за окно, где бежали с чайниками пассажиры в ватниках, в валенках. Голова у него кружилась.

Да, - сказал начальник станции, - хорошей души был человек. Так и не довелось ему повидать сына.

Когда обратный поезд э - спросил Потапов.

Спасибо, - ответил Потапов и вышел

Начальник посмотрел ему вслед, покачал головой.

Потапов прошел через город, к реке. Над ней висело сизое небо. Между небом и землей наискось летел редкий снежок. По унавоженной дороге ходили галки. Темнело. Ветер дул с того берега, из лесов, выдувал из глаз слезы.

"Ну что ж! - сказал Потапов - Опоздал. И теперь это все для меня будто чужое - и городок этот, и река, и дом".

Он оглянулся, посмотрел на обрыв за городом. Там стоял в инее сад, темнел дом. Из трубы его поднимался дым. Ветер уносил дым в березовую рощу.

Потапов медленно пошел в сторону дома. Он решил в дом не заходить, а только пройти мимо, быть может заглянуть в сад, постоять в старой беседке. Мысль о том, что в отцовском доме живут чужие, равнодушные люди, была невыносима. Лучше ничего не видеть, не растравлять себе сердце, уехать и забыть о прошлом!

"Ну что же, - подумал Потапов, - с каждым днем делаешься взрослее, все строже смотришь вокруг".

Потапов подошел к дому в сумерки. Он осторожно открыл калитку, но все же она скрипнула. Сад как

бы вздрогнул. С веток сорвался снег, зашуршал. Потапов оглянулся. К беседке вела расчищенная в снегу дорожка. Потапов прошел в беседку, положил руки на старенькие перила. Вдали, за лесом, мутно розовело небо - должно быть, за облаками подымалась луна. Потапов снял фуражку, провел рукой по волосам. Было очень тихо, только внизу, под горой, бренчали пустыми ведрами женщины - шли к проруби за водой.

Потапов облокотился о перила, тихо сказал:

Как же это так?

Кто-то осторожно тронул Потапова за плечо. Он` оглянулся. Позади него стояла молодая женщина с бледным строгим лицом, в накинутом на голову теплом платке. Она молча смотрела на Потапова темными внимательными глазами. На ее ресницах и щеках таял снег, осыпавшийся, должно быть, с веток.

Наденьте фуражку, - тихо сказала женщина,- вы простудитесь. И пойдемте в дом. Не надо здесь стоять.

Потапов молчал. Женщина взяла его за рукав и повела по расчищенной дорожке. Около крыльца Потапов остановился. Судорога сжала ему горло, он не мог вздохнуть. Женщина так же тихо сказала:

Это ничего. И вы, пожалуйста, меня не стесняйтесь. Сейчас это пройдет.

Она постучала ногами, чтобы сбить снег с ботиков. Тотчас в сенях отозвался, зазвенел колокольчик. Потапов глубоко вздохнул, перевел дыхание.

Он вошел в дом, что-то смущенно бормоча, снял в прихожей шинель, почувствовал слабый запах березового дыма и увидел Архипа. Архип сидел на диване и зевал. Около дивана стояла девочка с косичками и радостными глазами смотрела на Потапова, но не на его лицо, а на золотые нашивки на рукаве.

Пойдемте! - сказала Татьяна Петровна и провела Потапова в кухню.

Там в кувшине стояла холодная колодезная вода, висело знакомое льняное полотенце с вышитыми дубовыми листьями.

Татьяна Петровна вышла. Девочка принесла Потапову мыло и смотрела, как он мылся, сняв китель. Смущение Потапова еще не прошло.

Кто же твоя мама? - спросил он девочку и покраснел.

Вопрос этот он задал, лишь бы что-нибудь спросить.

Она думает, что она взрослая, - таинственно прошептала девочка. - А она совсем не взрослая. Она хуже девочка, чем я.

Почему? - спросил Потапов.

Но девочка не ответила, засмеялась и выбежала из кухни.

Потапов весь вечер не мог избавиться от странного ощущения, будто он живет в легком, но очень прочном сне. Все в доме было таким, каким он хотел его видеть. Те же ноты лежали на рояле, те же витые свечи горели, потрескивая, и освещали маленький отцовский кабинет. Даже на столе лежали его письма из госпиталя - лежали под тем же старым компасом, под который отец всегда клал письма.

После чая Татьяна Петровна провела Потапова на могилу отца, за рощу. Туманная луна поднялась уже высоко. В ее свете слабо светились березы, бросали на снег легкие тени.

А потом, поздним вечером, Татьяна Петровна, сидя у рояля и осторожно перебирая клавиши, обернулась к Потапову и сказала:

Мне все кажется, что где-то я уже видела вас.

Да, пожалуй, - ответил Потапов.

Он посмотрел на нее. Свет свечей падал сбоку, освещал половину ее лица. Потапов встал, прошел по комнате из угла в угол, остановился.

Нет, не могу припомнить, - сказал он глухим голосом.

Татьяна Петровна обернулась, испуганно посмотрела на Потапова, но ничего не ответила.

Потапову постелили в кабинете на диване, но он не мог уснуть. Каждая минута в этом доме казалась ему драгоценной, и он не хотел терять ее.

Он лежал, прислушивался к воровским шагам Архипа, к дребезжанию часов, к шепоту Татьяны Петровны, - она о чем-то говорила с нянькой за закрытой дверью Потом голоса затихли, нянька ушла, но полоска света под дверью не погасла. Потапов слышал, как шелестят страницы, - Татьяна Петровна, должно быть, читала Потапов догадывался: она не ложится, чтобы разбудить его к поезду. Ему хотелось сказать ей, что он тоже не спит, по он не решился окликнуть Татьяну Петровну

В четыре часа Татьяна Петровна тихо открыла дверь и позвала Потапова. Он зашевелился.

Пора, вам надо вставать, - сказала она. - Очень жалко мне вас будить!

Татьяна Петровна проводила Потапова на станцию через ночной город. После второго звонка они попрощались. Татьяна Петровна протянула Потапову обе руки, сказала

Пишите. Мы теперь как родственники. Правда? Потапов ничего не ответил, только кивнул головой. Через несколько дней Татьяна Петровна получила от Потапова письмо с дороги.

"Я вспомнил, конечно, где мы встречались, - писал Потапов, - но не хотел говорить вам об этом там, дома. Помните Крым в двадцать седьмом году Осень. Старые платаны в Ливадийском парке. Меркнущее небо, бледное море. Я шел по тропе в Ореанду. На скамейке около тропы сидела девушка. Ей было, должно быть, лет шестнадцать. Она увидела меня, встала и пошла навстречу. Когда мы поравнялись, я взглянул на нее. Она прошла мимо меня быстро, легко, держа в руке раскрытую книгу Я остановился, долго смотрел ей вслед. Этой девушкой были вы. Я не мог ошибиться. Я смотрел вам вслед и почувствовал тогда, что мимо меня прошла женщина, которая могла бы и разрушить всю мою жизнь и дать мне огромное счастье. Я понял, что могу полюбить эту женщину до полного отречения от себя. Тогда я уже знал, что должен найти вас, чего бы это ни стоило. Так я думал тогда, но все же не двинулся с места. Почему - не знаю. С тех пор я полюбил Крым и эту тропу, где я видел вас только мгновение и потерял навсегда. Но жизнь оказалась милостивой ко мне, я встретил вас. И если все окончится хорошо и вам понадобится моя жизнь, она, конечно, будет ваша. Да, я нашел на столе у отца свое распечатанное письмо. Я понял все и могу только благодарить вас издали".

Татьяна Петровна отложила письмо, туманными глазами посмотрела па снежный сад за окном, сказала.

Боже мой, я никогда не была в Крыму! Никогда! Но разве теперь это может иметь хоть какое-нибудь значение И стоит ли разуверять его? И себя!

Она засмеялась, закрыла глаза ладонью. За окном горел, никак не мог погаснуть неяркий закат.

Вот уже несколько дней, как в лесу . Маленькие зверята никак не могли поверить в такое чудо! Белое, пушистое и необыкновенно красивое. Каждый день ёжик Вася, зайчонок Стёпа, бельчонок Мико катались на горке и играли в снежки. Сколько снежных забав можно придумать с друзьями! Не было с ними только их верного друга Потапки, они с мамой-мадведицей впали в зимнюю спячку. А впали ли?

На самом деле, медвежонок Потапка никак не мог заснуть. Он ворочался с боку на бок и не давал спать маме. Он постоянно задавал ей какие-то вопросы:

— Мам, мам, а ты когда-нибудь видела снег живой, или только через окошко?

— Мам, мам, а какой он снег, очень холодный?

— Мам, мам, а почему снег белый? А он, правда, такой мягкий?

Маме-медведице очень хотелось спать, но приходилось отвечать на вопросы своего сынка-непоседы. Глаза её закрывались, и она сквозь сон пыталась угомонить Потапку:

— Спи, спи, малыш. Нам, медведям, снег ни к чему. Мы зимой спать должны.

Но Потапка никак не мог перестать думать про снег. Ведь где-то там, на улице, были его друзья. Они наверняка играли все вместе. Сон никак не приходил, вот Потапка и мечтал о том, что он вместе со всеми гуляет и играет. Тут он услышал, как его мама захрапела. Уснула. Поборол её сон. Моментально к Потапке пришла замечательная мысль:

— А что, если я сбегаю ненадолго на улицу?! Мама и не узнает. Я быстренько, чуть поиграю с друзьями, вернусь и лягу спать.

Медвежонок встал, подошёл к двери и распахнул её. С улицы пахнуло прохладой. Потапка закрыл дверь и подумал о том, что у него совсем нет тёплой одежды: ни рукавичек, ни шапки. Не зачем ведь им, медведям, тёплая одежда. Спят они зимой.

— Ничего, шкура у меня толстая и тёплая. Не замёрзну, — подумал медвежонок и шагнул за порог.

На улице и, правда, было холодно. Холодно и очень светло. Белый снег покрыл всё вокруг. Землю, деревья и кустарники. Такой необыкновенной красоты медвежонок никогда в жизни не видел. Вот что значит быть медведем – можно такую красоту проспать! Об этом и думал Потапка, когда бежал на их с друзьями полянку. Они, конечно же, были там и лепили снеговика.

— Потапка, ты почему не спишь?! – удивились и обрадовались они.

— А мне мама разрешила немного погулять, а потом я спать пойду, — сочинил медвежонок ответ на ходу. Стыдно было ему признаться, что он убежал без спроса.

Как чудесно оказалось, играть с друзьями вместе! Вася сбегал домой и принёс для медвежонка самые большие рукавички своего папы, которые он нашёл. Вася, Мико, Стёпа и Потапка слепили замечательного снеговика. Зайчонок Стёпа принёс большую оранжевую морковку для носа, вместо глазок – камушки. Рот и руки сделали из веточек. Как живой вышел снеговик! И такой симпатичный. Жаль, что нельзя было с ним поиграть.

Затем друзья стали играть в снежки. Никогда в жизни не было Потапке так весело! Правда, он очень устал. Тут Мико предложил:

— А пойдёмте на горку!

Все, конечно, согласились. Только медвежонок подумал:

— И откуда у них столько сил для горки осталось?

Но он всё равно побежал вместе со своими друзьями. Горка оказалась высокая, и Потапка решил немного передохнуть перед тем, как начать на неё взбираться. Он сел под дерево, облокотился об него и стал смотреть на своих друзей. Они радостно смеялись, скатываясь с горки, а потом снова быстро взбирались наверх. Потапка думал, что зима это – необыкновенное время, полное чудес и развлечений. Он не заметил, как глаза его закрылись и он заснул. Вскоре его друзья-зверята поняли, что медвежонок не просто сидит около дерева, а спит. Они попытались его разбудить, но всё без толку.

— Видимо, он впал в зимнюю спячку, и проснётся только весной, — предположил ёжик Вася.

— Но он же не может здесь спать! Замерзнет, — заволновался бельчонок Мико.

— А давайте его домой отвезём, — предложил зайчонок Стёпа.

— Как отвезём?! – удивлённо спросили его друзья.

— На санках, конечно, — ответил зайчонок.

С большим трудом удалось друзьям взвалить спящего Потапку на санки. Не просто было и дотащить его до дома-берлоги. Только настоящие друзья могли это сделать.

Никто не открыл им на стук в дверь. Они толкнули её, она оказалась открыта. Зайдя в домик медведей, Вася, Стёпа и Мико увидели спящую сладким сном медведицу. Они тут же поняли, что медвежонок не сказал им всей правды о том, что убежал из дома, дождавшись, когда мама заснёт. Конечно, они не стали его осуждать. Уж кто-кто, а друзья Потапки знали, как сильно он мечтал о том, чтобы увидеть снег.

Еле-еле удалось Потапкиным друзьям уложить медвежонка на его кроватку. К счастью для них, она оказалась не очень высокой. Они накрыли медвежонка пуховым одеялом, и вышли из домика. Потапка повернулся и улыбнулся во сне. Ему снился снег и его друзья.

Медвежонок проспал до самой весны, а когда проснулся, то никак не мог понять, как он оказался на своей кроватке. Ведь только что он сидел под заснеженным деревом около горки.

1. Снегопад в лесу

Всю долгую зимнюю ночь огромными пушистыми хлопьями валил снег. В полной тишине, в полном безмолвии падали и падали мохнатые снежинки. Легким теплым одеялом снег укрыл стылую землю и опавшие листья. Лохматыми седыми клочьями повис на черных промерзших ветвях деревьев и кустов, пригнул к земле засохшие стебли разных лесных трав. Засыпал и спрятал от глаз лесные тропки, укрыл застывшую прозрачным льдом гладь лесного озерца.
И только к рассвету, с первыми утренними сумерками, тучи на небе, наконец, развеялись, и снегопад прекратился.

2. Лисенок

А лисенок всю эту ночь крепко спал в своей норе. Свернувшись калачиком, он уткнулся черной пуговкой носа в пушистый хвост. Ему было тепло и спокойно.
Для маленького рыжего лисенка это была первая зима, и он к ней неплохо приготовился. Отыскал на лесном пригорке глубокую сухую норку, отрастил теплую пушистую шубку - в ней даже жарко было, когда пригревало неяркое осеннее солнышко.
Лисенок спал так крепко, что представить не мог, что в природе творятся такие чудеса. Но вот пришло утро, надо просыпаться...
3. Утро лисенка
В норке лисенка не было ни будильника, ни радио, но все равно он как-то знал, что уже наступило утро и пора просыпаться. Сначала он приоткрыл один глазик. Потом блеснул, приоткрывшись, и второй глаз. Лисенок зевнул, протер лапкой глаза, сгоняя остатки сна.
Вдруг он встрепенулся и насторожился. Что-то изменилось - только никак не мог взять в толк - что же случилось. Он прислушался, навострив ушки, - нет, все в порядке, да и чуткий нос не говорил ни о чем подозрительном...
Но что-то ведь не так. Это-то он точно знал.

4. Выход из норки

Мелкими осторожными шажками лисенок двинулся к выходу из норки.
Бумс! - .носик его уткнулся в холодную пушистую кучу снега, завалившего выход из норы. Конечно, он уже знал, что такое снег по рассказам старших, и по своему опыту. Он даже видел его и пробовал на вкус в самые первые снегопады, но представить себе, что снега может быть так много, лисенок никак не мог.
Ну что ж, раз такое дело, надо выкапываться, пробиваться к свету, к солнцу. Несколько уверенных движений маленьких лапок, и лисенок оказался на поверхности огромного сугроба навалившегося на вход в его жилище.

5. На улице

Ах! Такого он никак не ожидал. Испугавшись, лисенок юркнул назад в глубину норки по только что проделанному в снегу проходу.
Прошло какое-то время, прежде чем он снова собрался с духом и отважился высунуть кончик носа на белый свет.
И этот свет действительно, без всякого преувеличения, был белым, казалось никаких красок больше не осталось в мире, все залито белым пушистым безмолвием.
6. Все не так страшно, как казалось.
Постепенно его глаза привыкли к искрящейся белизне. Среди белого стали различаться оттенки розового от бликов встающего солнца, голубого от теней стволов и ветвей деревьев.
- Ага! - Все на месте - вон старый дуб с развесистой кроной, только теперь его совсем придавило снегом Чуть дальше густые заросли орешника согнули свои ветви под навалившейся тяжестью снега. Все оказывается не так уж и страшно.
- Да и сколько ж можно бояться. Надо ведь и подкрепиться - с вечера еще крошки во рту не было.
-Будь что будет, - маленькое тельце напружинилось, и легкая гибкая огненная молния взмыла над снежной белизной.

7. Первое «плавание»

Ух! - раздалось и взметнулось снежное облако, и лисенок по самые кончики ушей утонул в пушистом снегу. Наверно погрузился бы и глубже, но снег держал невесомое тельце, не давая ему совсем утонуть в сугробе. Так и «поплыл» лисенок навстречу новым неожиданностям. Над снегом только белый кончик ярко рыжего пушистого хвостика, кончики ушей, и пуговка аккуратного любопытного носика. Неизвестно сколько продолжалось бы его "плавание" в снегу. Но вдруг он со всего маха стукнулся лбом о какое-то препятствие, лапы почувствовали опору, и лисенок взобрался на пенек. Тот самый пенек, на котором сколько он уже много раз сиживал, оглядывая окрестности и отдыхая после удачной охоты.
Ну вот, теперь все окончательно встало на свои места, пора приниматься за охоту - голод ведь не тетка...
8. Первая охота по снегу
Снова взметнулась над снегом рыжая молния. Уже совсем освоившись с новым стилем передвижения, лисенок «поплыл» к уже близким кустам орешника. Чуткий нос и тонкий слух напряжены.
Какой-то шорох, писк. - Ага! - совсем осмелели мышата под толщей снега, затеяли возню, возомнив что их теперь не найдут охотники.
Ловкий нырок в снег, за ним еще, еще - вот уже в животе приятная сытость, и настроение совсем похорошело - что ж так жить можно...
- Вот, а теперь можно и осмотреться внимательней, обследовать свои владения...

9. Неожиданная встреча

Ловкое упругое тельце, оставляя глубокий след в рыхлом пушистом снегу, скользит по безбрежной белой равнине. Самого лисенка и не видно, только кончики ушек, да кончик хвоста приподнимаются над снегом. Иногда лисенок приостанавливается, приподнимается на задние лапки, чтоб оглядеться, тогда пушистый мех вспыхивает огнем в лучах яркого зимнего солнца.
Ничто не ускользнет от внимательного уха и тонкого чутья - здесь в снежной глубине резвятся мышата - хорошо, будет куда наведаться в следующий раз. А тут совсем недавно зайчишка прятался от непогоды - надо будет запомнить, ведь может и вернуться...
И уже совсем было собрался лисенок поворачивать к дому, как вдруг...
- Нос к носу, глаза в глаза - путь его пересекся с рыженькой лисичкой. В другое время, он бы, конечно, заметил ее еще издали, но, плавая в этом снежном океане, увидеть ее заранее не было никакой возможности. И вот, такая неожиданная встреча.

10. Новая подружка

На мгновение оба замерли, всматриваясь друг в друга.
- Сверкающие немного лукавые бусинки глаз. Симпатичная немного смущенная мордочка. Ослепительно огненная шубка. Очень симпатичная - подумал лисенок.
Видно и он тоже произвел на лисичку благоприятное впечатление и та, преодолев замешательство, дружелюбно вильнула хвостом, упруго вскинулась всем телом и отпрыгнула в сторону, приглашая к игре.
И что тут началось. То, взлетая над снежной целиной, то, пропадая совсем в мареве поднятой ими снежной пыли, огненные молнии метались друг за другом. Догоняя друг друга, они сплетались клубком или, распластавшись в полете, мчались, едва касаясь снежного покрова...
- Ах! Как билось сердечко лисенка. Как прекрасна была новая подружка, Она нравилась ему с каждой минутой все больше и больше...
А короткий зимний день уже к закату, да и сил уже почти нет - яркие малиновые язычки лисят вывались наружу, изо рта разгоряченные клубы пара... Надо бы и дух перевести.

11. Устали

Лисята забрались под ветви старой-старой раскидистой ели. За много лет из опадавших иголок под елкой получилась толстая и теплая как войлок подстилка. Здесь в тепле и безопасности они устроились на отдых.
Прижались друг к другу тельцами, и лисенок негромко рассказывал новой знакомой на ушко бесконечные сказки.
Он рассказывал о ночном снегопаде, о далеких и холодных звездах в полуночной тишине, о безбрежности снежного океана, о неожиданной встрече с такой симпатичной лисичкой...

(у сказки есть продолжение - читайте "Очень-очень нестрашная сказка")

О на сама не понимала, как влюбилась в него. Почему это произошло именно сейчас, когда в ее доме все было, казалось бы, спокойно и хорошо. Подрастал любимый сын, муж не устраивал истерик и мирился с ее отсутствием в связи с частыми командировками. Видимо, он понимал, что и ее вклад в бюджет семьи очень нужен, особенно сейчас, когда появилось столько расходов: новая машина, недостроенная дача. Вот и сегодня днем, он, как всегда, проводил ее на вокзал и посадил в поезд, правда, забыв при этом чмокнуть на прощание в щечку. А она даже не заметила этой его оплошности.
И сейчас, и тогда все ее мысли были о другом человеке. Под стук колес, сидя у окна купейного вагона, Светлана думала о нем, о том, кого так сильно любила. Михаил работал в соседнем отделе. Много лет она встречалась с ним в коридоре, мимоходом здоровалась, и ничего не происходило. А тут! Как могли пару вскользь сказанных слов и один только взгляд пробудить в ее сердце такое чувство любви и преданности к этому женатому мужчине.
Женатому… Но сотрудницы из его отдела уже давно шептались о его, якобы, не сложившейся семейной жизни, о скандалах и раздорах в отношениях с женой. Светлана вспоминала, какой грустный и понурый вид частенько был у Михаила. Конечно же, сейчас ему нужна помощь и поддержка!
Женщина смотрела в темнеющее окно, и ее сердце трепетно билось, она жила ожиданием встречи с любимым. Ведь Михаил уже там, он уехал на два дня раньше, и он, конечно же, знает, что сегодня приедет она. Светлана достала из сумочки маленький сувенир, брелок с Дедом Морозом. Подержала его в ладони, как бы стараясь передать этому твердому комочку тепло своей руки. Этот сувенир она купила в подарок для Михаила, и как хорошо, что вскоре он возьмет его в свою руку и ощутит ее тепло…
Как быстро летят дни! Вот уже и Новый год на носу. И эта предновогодняя командировка ее так радует! Ведь лучшего подарка ей не надо. Вот только если бы пошел снег. Хотя на календаре двадцать второе декабря, а снега еще нет. Но он будет, обязательно будет, снег укроет землю под Новый год – верила Светлана. И, возможно, это произойдет уже скоро, на днях, в этой командировке!
Женщина улыбнулась. Посмотрела на часы. Уже подъезжаем. Встретит ли он? Наверное, нет. Он знает, что Светлана едет не одна, а с Людмилой Ивановной. Он не захочет лишних разговоров на работе. Но там, в гостинице, она была уверена, он обязательно найдет ее, узнает у администратора номер ее комнаты и придет!
В приоткрытую дверь вагонного купе заглянула молоденькая проводница:
- Следующая остановка Березовка! Вот ваши билеты! – она протянула использованные билетные квитки.
Накинув пальто, поправив макияж, женщины направились к выходу…
Но, как же она не смогла заметить в окне вагона самого главного! Только сойдя с последней ступеньки, Светлана взглянула в темноту зимнего вечера и чуть не воскликнула от радости. Снег! Первый снег! Вот он ложится на землю прямо у нее перед глазами! Какое счастье, что он падает именно сейчас, перед встречей с ним! Светлана смотрела на маленькие белые пушинки первого снега, падающие с темного неба на землю, и в душе у нее все ликовало и пело. Она даже не заметила, как они дошли до гостиницы, как поселились в ней. Все пролетело, как один миг. И только открывая дверь в свою комнату, женщина почувствовала, как сильно бьется ее сердце, поняла, что устала, и ей нужно немного полежать, чтобы отдохнуть.
Разложив вещи, умывшись и разобрав кровать, Светлана включила электрочайник. Она достала брелок, положила его на тумбочку рядом с книгой Моруа «Превратности любви». Почему она взяла с собой в командировку именно эту книгу? Ведь ее она прочитала еще в юные годы. Но, Светлана помнила, как много дала ей тогда эта книга. Ей очень захотелось вновь пережить те трепетные ощущения своей молодости, и потому именно этот томик она достала сегодня утром с книжной полки и положила в свою сумку.
Светлана посмотрела на часы – уже полночь, пора ложиться. Ведь завтра тяжелый день. Но, сердце женщины не перестает учащенно биться, она ждет его и надеется на скорое свидание. Не выдержала, прилегла в кровать, включила ночник, взяла книгу. А глаза не могут читать, все мысли заняты им, Светлана с нетерпением ждет любимого, поглядывая на дверь и прислушиваясь к любому стуку и шороху в коридоре…

В тот день, когда ты мне приснился,
Я все придумала сама.
На землю тихо опустилась
Зима, зима, зима.
Я для тебя не погасила
Свет в одиноком окне.
Как жаль, что это все приснилось мне.
(песня «Зимний сон», исп. Аслу)

… за одиноко светящимся в ночи окном гостиницы провинциального городка все падал и падал снег, первый снег наступившей зимы. К утру он укроет землю ковром из миллионов блестящих перламутровых снежинок. Снег будет искриться и хрустеть под ногами, и обязательно подарит всем-всем-всем людям, кто увидит его, выйдя из дома, ощущение счастья, радости и надежды на все только хорошее и светлое, чистое и доброе, что обязательно произойдет в наступающем Новом году.