Каковы биографические истоки солнце мертвых. "Солнце мертвых": анализ книги Шмелева
Есть книги, чтение которых огорчает, наводит на грустные мысли. Одну из них в начале двадцатых годов прошлого столетия создал русский писатель Иван Шмелев. В этой статье - ее краткое содержание. «Солнце мертвых» - произведение человека редкого таланта и невероятно трагической судьбы.
История создания
Критики назвали «Солнце мертвых» одним из самых трагических литературных произведений за всю историю человечества. В каких условиях создавалась книга?
Спустя год после того, как покинул родину, он приступил к написанию эпопеи «Солнце мертвых». Тогда он не знал, что в Россию никогда не вернется. И все еще надеялся, что сын его жив. Сергей Шмелев был расстрелян без суда и следствия в 1921 году. Он стал одной из жертв «красного террора в Крыму». Одним из тех, кому писатель посвятил «Солнце мертвых» неосознанно. Потому как о судьбе сына Иван Шмелев узнал много лет спустя после написания этой страшной книги.
Утро
О чем первые главы книги? Непросто передать краткое содержание. «Солнце мертвых» начинается с описания утренней природы Крыма. Перед глазами автора - живописный горный пейзаж. Но крымский ландшафт лишь навевает тоску.
Здешние виноградники наполовину разорены. Дома, расположенные вблизи, опустели. Крымская земля пропитана кровью. Автор видит дачу своей знакомой. Некогда роскошный дом сейчас стоит словно осиротевший, с побитыми окнами, осыпанной побелкой.
«Что убивать ходят»: краткое содержание
«Солнце мертвых» - книга о голоде, страдании. В ней изображены муки, которые испытывают как взрослые, так и дети. Но самые страшные страницы книги Шмелева - те, где автор описывает превращение человека в убийцу.
Удивителен и ужасен портрет одного из героев «Солнца мертвых». Зовут этого персонажа Шурой, любит он играть вечерами на рояле, называет себя «соколом». Но с этой гордой и сильной птицей он не имеет ничего общего. Не зря автор сравнивает его со стервятником. Шура многих отправил на север или - еще хуже - на тот свет. Но он каждый день ест молочную кашу, музицирует, разъезжает на коне. В то время как люди вокруг умирают от голода.
Шура - один из тех, которых послали убивать. Вершить массовое уничтожение их отправили, как ни странно, ради высокой цели: достигнуть всеобщего счастья. Начинать, по их мнению, следовало с кровавой бойни. И те, что пришли убивать, выполнили свой долг. Ежедневно в подвалы Крыма отправлялись сотни человек. Днем их выводили на расстрел. Но, как оказалось, счастье, для которого потребовалось более ста тысяч жертв, было иллюзией. Трудовой люд, мечтающий занять барские места, вымирал от голода.
Про Бабу-ягу
Так называется одна из глав романа. Как предать ее краткое содержание? «Солнце мертвых» - произведение, представляющее собой рассуждения и наблюдения писателя. Страшные истории изложены беспристрастным языком. И оттого становятся еще ужаснее. Можно изложить вкратце отдельные истории, рассказанные Шмелевым. Но душевную опустошенность автора едва ли передаст краткое содержание. «Солнце мертвых» Шмелев написал тогда, когда уже не верил ни в свое будущее, ни в будущее России.
Недалеко от полуразрушенного дома, где обитает герой романа, находятся дачи - пустынные, холодные, запущенные. В одной из них жил отставной казначей - добрый рассеянный старичок. Жил он в доме с маленькой внучкой. Любил сидеть у берега, ловить бычков. А по утрам старичок отправлялся на рынок за свежими помидорами и брынзой. Однажды его остановили, отвезли в подвал и расстреляли. Вина казначея была в том, что он носил старую военную шинель. За это и был убит. Маленькая внучка сидела в пустой даче и плакала.
Как уже было сказано, одна из глав называется «Про Бабу-ягу». Вышеизложенная история о казначее и есть ее краткое содержание. «Солнце мертвых» Шмелев посвятил судьбам людей, которые пострадали от невидимой «железной метлы». В те времена в обиходе было немало странных и устрашающих метафор. «Помести Крым железной метлой» - фраза, которую вспоминает автор. И ему представляется огромная ведьма, уничтожающая тысячи людских жизней при помощи своего сказочного атрибута.
О чем рассказывает в последующих главах Иван Шмелев? «Солнце мертвых», краткое содержание которого изложено в статье, - словно крик души обреченного на гибель. Но автор о себе почти не говорит. «Солнце мертвых» - книга о России. Короткие трагические истории - детали большой и страшной картины.
«Творцы новой жизни… Откуда они?» - спрашивает писатель. И не находит ответа. Эти люди пришли, разграбили то, что созидалось столетиями. Они осквернили гробницы святых, разорвали саму память о Руси. Но прежде чем разрушать, следует научиться создавать. Уничтожители российских и православных традиций этого не знали, и потому были обречены, подобно своим жертвам, на верную гибель. Отсюда и название, которое дал книге Иван Шмелев - «Солнце мертвых».
Сюжет произведения можно передать таким образом: один из последних русских интеллигентов, находясь на грани смерти, наблюдает зарождение нового государства. Ему непонятны методы новой власти. Он никогда не впишется в этот строй. Но герой книги страдает не только от своей личной боли, но и оттого, что не понимает, для чего нужны разрушения, кровь и страдание детей. Как показала история, «Большой террор» имел для всего советского общества немало отрицательных последствий.
Борис Шишкин
В «Солнце мертвых» Шмелев рассказывает о судьбе своего собрата, молодого писателя Бориса Шишкина. Даже в годы террора этот человек мечтает о писательстве. Бумаги и чернил не найти. Свои книги он хочет посвятить чему-то светлому, чистому. Автор знает, что Шишкин необычайно талантлив. А еще, что в жизни этого молодого человека было столько горя, сколько хватило бы на сто жизней.
Шишкин служил в пехоте. Во время Первой мировой войны оказался на германском фронте. Попал в плен, где его пытали, морили голодом, но чудом остался жив. Домой он вернулся в другую страну. Поскольку Борис выбрал себе занятие по душе: подбирал с улицы детей-сирот. Но большевики его вскоре арестовали. Снова избежав смерти, Шишкин оказался в Крыму. На полуострове он, больной и умирающий от голода, все еще мечтал о том, что когда-нибудь он будет писать добрые, светлые рассказы для детей.
Конец концов
Так называется заключительная глава книги. «Когда кончатся эти смерти?» - задается вопросам автор. Умер соседский профессор. Дом его тут же был разграблен. По дороге герою встретилась женщина с умирающим ребенком. Жаловалась на судьбу. Тот не смог дослушать ее историю и убежал от матери умирающего младенца в свою виноградную балку.
Герой книги не боится смерти. Скорее, он ее ждет, полагая, что лишь она одна может избавить от мук. Доказательством тому служит фраза, сказанная автором в последней главе: «Когда же накроет камнем?» Тем не менее писатель понимает, что, несмотря на то, что сроки подошли, чаша еще не испита.
Что современные читатели думают о книге, которую в 1923 году написал Иван Шмелев?
«Солнце мертвых»: отзывы
Это произведение не относится к литературе, популярной среди современных читателей. Отзывов о ней немного. Книга наполнена пессимизмом, причину которого можно понять, зная обстоятельства жизни писателя. Кроме того, о страшных страницах в отечественной истории ему было известно не понаслышке. Те же, кто читал «Солнце мертвых», сходятся во мнении, что эту книгу читать тяжело, но необходимо.
Стоит ли читать?
Пересказать сюжет произведения почти невозможно. Можно лишь ответить на вопрос о том, какой теме посвятил Иван Шмелев «Солнце мертвых». Краткое содержание («Брифли» или других интернет-сайтов, содержащих пересказ художественных произведений) не дает полного представления об особенностях произведения, ставшего вершиной творчества писателя. Для того чтобы ответить на вопрос о том, стоит ли читать эту тяжелую книгу, можно вспомнить слова Томаса Манна. Немецкий писатель сказал о ней следующее: «Прочтите, если вам хватит смелости».
1.2 История создания эпопеи "Солнце мертвых"
В Крыму коренной москвич Шмелев оказался в 1918 году, приехав с женой к С.Н. Сергееву-Ценскому. Туда же, в Алушту, демобилизовался с фронта и единственный сын писателя, Сергей. Время было непонятное; по всей вероятности, Шмелевы просто решили переждать большевиков (тогда многие уезжали на Юг России). Крым находился под немцами; всего за годы гражданской войны на полуострове сменилось шесть правительств. Шмелев мог наблюдать и прелести демократии, и царство белых генералов, и приходы-отходы Советской власти. Сын писателя был мобилизован в Белую Армию, служил в Туркестане, потом, больной туберкулезом, - в алуштинской комендатуре. Покинуть Россию в 1920 году вместе с врангелевцами Шмелевы не захотели. Советская власть обещала всем оставшимся амнистию; обещание это сдержано не было, и Крым вошел в историю гражданской войны как "Всероссийское кладбище" русского офицерства.
Сын Шмелева был расстрелян в январе 1921, в Феодосии, куда он (сам!) явился для регистрации, но родители его еще долго оставались в неизвестности, мучаясь и подозревая самое худшее. Шмелев хлопотал, писал письма, надеялся, что сын выслан на север. Вместе с женой они пережили страшный голод в Крыму, выбрались в Москву, затем, в ноябре 1922 - в Германию, а через два месяца во Францию. Именно там писатель окончательно уверился в гибели сына: врач, сидевший с юношей в подвалах Феодосии и впоследствии спасшийся, нашел Шмелевых и рассказал обо всем. Именно тогда Иван Сергеевич решил не возвращаться в Россию. После всего пережитого Шмелев стал неузнаваем. Превратился в согнутого, седого старика - из живого, всегда бодрого, горячего, чей голос когда-то низко гудел, как у потревоженного шмеля. Теперь он говорил едва слышно, глухо. Глубокие морщины, запавшие глаза напоминали средневекового мученика или шекспировского героя.
Смерть сына, его жестокое убийство перевернуло сознание Шмелева, он серьезно и последовательно обращается в православие. Небольшую повесть "Солнце мертвых" можно назвать эпопеей гражданской войны, вернее, даже эпопеей бесчисленных зверств и расправ новой власти. Название - метафора революции, несущей с собой свет смерти. Европейцы называли это жестокое свидетельство крымской трагедии и трагедии России, отраженной в ней как в капле воды, -
"Апокалипсисом нашего времени". Такое сравнение говорит о понимании европейцами того, насколько страшна действительность, изображенная автором.
Впервые "Солнце мервых" было опубликовано в 1923 году, в эмигрантском сборнике "Окно", а в 1924 году вышло отдельной книгой. Сразу же последовали переводы на французский, немецкий, английский, и ряд других языков, что для русского писателя-эмигранта, да еще неизвестного в Европе, было большой редкостью.
Шмелев, изображая крымские события, произнес в эпопее "Солнце мертвых": "Бога у меня нет: синее небо пусто". Эту страшную пустоту разуверившегося во всем человека мы найдем у писателей и в Советской России и в эмиграции. Смят, разрушен былой гармонический порядок жизни; она показала свой звериный лик; и герой бьется в пограничной ситуации между жизнью и смертью, реальностью и безумием, надеждой и отчаянием. Особая поэтика отличает все эти произведения: поэтика бреда. С рваными, короткими фразами, исчезновением логических связей, сдвигом во времени и пространстве.
Герои Шмелева ничем не похожи на «железный поток», но героическое начало все-таки просыпается - не в воле, не в массовой дисциплине и новом сознании, а в душах некоторых из этих обездоленных, но внутренне не сломленных людей...
"Солнце мертвых" И. Шмелева и "Несвоевременные мысли" М. Горького
В статье от 17 (4) марта 1918 г. М. Горький писал: «Сегодня «Прощеное Воскресенье». По стародавнему обычаю люди просили в этот день друг у друга прощения во взаимных грехах...» Это было тогда...
Анализ символики в книге И.С. Шмелева "Солнце мертвых"
Эпопея "Солнце мертвых" - неореалистическое творение. Категориальная система новой эстетики перевешивает в ней подобную систему традиционного реализма. Уйдя от классического реализма уже в первом периоде творчества, И.С...
Валентин Распутин – "Пожар"
Ассоциации, вызванные последней по времени повестью Валентина Распутина «Пожар», впервые опубликованной в журнале «Наш современник», №7 за 1985 год, не случайно уводят к более раннему произведению - «Прощанию с Матёрой»...
Властелин Колец
Помимо многочисленных переизданий книги Толкина, в 2001 году вышла первая картина из кинотрилогии «The Lord of the Rings: The Fellowship of the Ring»...
Вопрос судьбы и случая в романе М.Ю. Лермонтова "Герой нашего времени"
В 1836 году Лермонтов, по примеру Пушкина, который показал своего современника - Евгения Онегина - на фоне петербургской жизни 1820-х годов, задумал написать роман...
Джордж Оруэлл: история жизни и творчества
"Скотный двор" считается единственным не автобиографическим произведением Оруэлла просто потому, что его персонажи - животные. Но и эта книга, стремительно вывалившаяся "прямо на машинку" (ноябрь 1943 - февраль 1944), выросла из воспоминания...
Жанровая уникальность романа М.А. Булгакова "Мастер и Маргарита"
Мемуары маршала Г.К. Жукова как исторический источник
«В Ставке Верховного Главнокомандования с момента ее образования особое место занимал Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков. Он был единственным из всех военачальников и полководцев Великой Отечественной войны...
Роман Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита» не был завершен и при жизни автора не публиковался. Впервые он был опубликован только в 1966 году, через 26 лет после смерти Булгакова, и то в сокращенном журнальном варианте. Тем...
Эпос войны в произведениях Шолохова "Судьба человека" и "Они сражались за Родину"
Во время войны, в 1943, 1944 годах, в газетах «Правда», «Красная звезда» начали печататься главы из романа М. Шолохова «Они сражались за Родину». Одна из вводных глав впервые опубликована в «Ленинградском альманахе», 1954...
«Солнце мёртвых» (1923). Это такая правда, что и художеством не назовешь. В русской литературе первое по времени настоящее свидетельство о большевизме. Кто ещё так передал отчаяние и всеобщую гибель первых советских лет, военного коммунизма? Не Пильняк же! у того – почти легко воспринимается. А здесь – такое душевно трудное преодоление, прочтёшь несколько страниц – и уже нельзя. Значит – правильно передал ту тягость. Вызывает острое сочувствие к этим бьющимся в судорогах и умирающим. Страшней этой книги – есть ли в русской литературе? Тут целый погибающий мир вобран, и вместе со страданием животных, птиц. В полноте ощущаешь масштабы Революции, как она отразилась и в делах, и в душах. Как вершинный образ – слышен «подземный стон», «Недобитые стонут, могилки просят»? (а это – вытьё тюленей-белух).
Иван Шмелёв. Солнце мёртвых. Главы 1-9. Аудиокнига
Перед потоком этих событий трудно переключаться на соображения художественно-критические. (И страшнее всего, что о таком нашем прошлом – нынешний народ почти сплошь не знает.)
«Солнце мёртвых» – летнее, жаркое, крымское – над умирающими людьми и животными. «Это солнце обманывает блеском... поёт, что ещё много будет дней чудесных, вот подходит бархатный сезон». Хотя автор к концу объясняет, что «солнце мёртвых» – сказано о бледном, полузимнем крымском. (А ещё «оловянное солнце мёртвых» он видит и в равнодушных глазах далёких европейцев. К 1923 он его уже ощутил там, за границей.)
Иван Шмелёв. Солнце мёртвых. Главы 10-16. Аудиокнига
Это – надо перечитывать, чтоб освежить чувство Происшедшего, чтоб осознать его размеры.
Особенно сначала – невыносимо сгущено. Всё время чередуются в беспощадном ритме: приметы мертвеющего быта, омертвлённый пейзаж, настроение опустошённого отчаяния – и память о красных жестокостях. Первозданная правда.
Иван Шмелёв. Солнце мёртвых. Главы 17-23. Аудиокнига
Затем перебивается рассказами доктора: «Мементо мори» (хотя и замечательного по сюжету, символа всеобще-связанной мировой революции, «фебрис революционис», и автор как бы шлёт проклятие заблуждениям своей молодости) и «Садами миндальными» (сперва кажется: зря вставил, снижает общий накал сегодняшнего; потом постепенно открывается, что – нет, должно произойти и широкое осмысление всего содеянного, к дыханию извечному). А сквозного сюжета – и не будет в повести: вот так, в последних попытках людей выжить, и должна развернуться галерея лиц – большей частью страдающих, но – и обманщиков, и злодеев, и ставших злодеями на грани всеобщей смерти. И в соответствии с суровым тоном времени – все они высечены как из камня. И ничего другого – не надо, другого – и не спросишь с автора: вот такое оно и есть.
Иван Шмелёв. Солнце мёртвых. Главы 24-34. Аудиокнига
Однако некоторые места разговоров, особенно монологи доктора – с прямо-таки откровенным, непреоборимым заимствованием у Достоевского , это – зря, жаль. А такого немало.
Во второй половине строгость ужасного повествования, увы, сбивается, снижается декламацией, хоть и верной по своей разоблачительности. Разводнение риторикой – не к выигрышу для вещи. (Хотя – так естественно, что автор озлобился на равнодушных, сытых, благополучных западных союзников. «Вздохи тех, что и тебя когда-то спасали, прозрачная башня Эйфеля». И с какою горечью об интеллигенции!) К концу нарастает и число возвышенных отступлений, это – не украшает, размягчает каменность общего изваяния.
Сам повествователь поразительный идеалист: содержит индюшку с курами безо всякой выгоды, только к ущербу для себя (куры-собеседницы); часто делится последним с голодающими. – «Я больше не хожу по дорогам, не разговариваю ни с кем. Жизнь сгорела... Смотрю в глаза животных»; «немые коровьи слёзы». – И отчётливо пробуждение в нём веры.
Всё это – он ненавязчиво даёт и сильно располагает к себе. И заклинание уверенное: «Время придёт – прочтётся».
Но вот странно: по всему повествованию автор живёт и действует в одиночку, один. А несколько раз заветно прорывается: «мы», «наш дом». Так он – с женой? Или так хранится память о его сыне, расстрелянном красными, ни разу им не упоминаемом (тоже загадка!), но будто – душевно сохраняемом рядом?..
Тревожный тон поддерживается и необычными снами, с первой же страницы.
Начатая тоном отречённости от жизни и всего дорогого, повесть и вся прокатывается в пронзительной безысходности: «Календаря – не надо, бессрочнику – всё едино. Хуже, чем Робинзону: не будет точки на горизонте, и не ждать...»
– Ни о чём нельзя думать, не надо думать! Жадно смотри на солнце, пока глаза не стали оловянной ложкой.
– Солнце и в мёртвых глазах смеется.
– Теперь в земле лучше, чем на земле.
– Я хочу оборвать последнее, что меня вяжет с жизнью, – слова людские.
– Теперь на всём лежит печать ухода. И – не страшно.
– Как после такой помойки – поверишь, что там есть что-то?
– Какой же погост огромный! и сколько солнца!
– Но теперь нет души, и нет ничего святого. Содраны с человеческих душ покровы. Сорваны-пропиты кресты нательные. Последние слова-ласки втоптаны сапогами в ночную грязь.
– Боятся говорить. И думать скоро будут бояться.
– Останутся только дикие, – сумеют урвать последнее.
– Ужас в том, что они-то никакого ужаса не ощущают.
– Было ли Рождество? Не может быть Рождества. Кто может теперь родиться?!
– Говорить не о чем, мы знаем всё.
– Да будет каменное молчание! Вот уж идёт оно.
Приметы того времени :
Всеобщее озлобление голода, жизнь сведена к первобытности. «Рёвы звериной жизни». «Горсть пшеницы стоила дороже человека», «могут и убить, теперь всё можно». «Из человеческих костей наварят клею, из крови настряпают кубиков для бульона». На дороге убивают одиноких прохожих. Вся местность обезлюдела, нет явного движения. Люди затаились, живут – не дышат. Всё прежнее изобилие Крыма – «съедено, выпито, выбито, иссякло». Страх, что придут и последнее отымут воры, или из Особотдела; «мука рассована по щелям», ночью придут грабить. Татарский двор, 17 раз перекопанный в ночных набегах. Ловят кошек в западни, животных постигает ужас. Дети гложут копыта давно павшей лошади. Разбирают покинутые хозяевами дома, из парусины дачных стульев шьют штаны. Какие-то ходят ночами грабить: рожи намазаны сажей. Обувь из верёвочного половика, прохваченного проволокой, а подошвы из кровельного железа. Гроб берут напрокат: прокатиться до кладбища, потом выпрастывают. В Бахчисарае татарин жену посолил и съел. В листки Евангелия заворачивают камсу. Какие теперь и откуда письма?.. В больницу? со своими харчами и со своими лекарствами. Горький кислый виноградный жмых, тронут грибком бродильным, продают на базаре в виде хлеба. «С голоду ручнеют, теперь это всякий знает».
«А в городишке – витрины побитые, заколоченные. На них линючие клочья приказов трещат в ветре: расстрел... расстрел... без суда, на месте, под страхом трибунала!..»
Дом церковный с подвалом пустили под Особотдел.
Как гибли лошади добровольцев, ушедших за море в ноябре 1920.
Один за другим, как на предсмертный показ, проплывают отдельные люди, часто даже друг с другом никак не соотносясь, не пересекаясь, все ободиночели.
Старая барыня, продающая последние вещи прошлого ради внуков-малолеток. И – няня при ней, которая сперва поверила, что «всё раздадут трудящим» и будут все жить как господа. «Все будем сидеть на пятом етажу и розы нюхать».
Старый доктор: как его грабят все, даже съёмную челюсть украли при обыске, золотая пластинка на ней была. Кого лечил, отравили ему воду в бассейне. Сгорел в самодельной избушке.
Генерал Синявин, известный крымский садовод. Матросы из издёвки срубили его любимое дерево, потом и самого застрелили. И китайских гусей на штыках жарили.
Чудесный образ «культурного почтальона» Дрозда, оставшегося и без дела, и без смысла жизни. Обманутая вера в цивилизацию и «Лойд-Жоржа».
И поразительнейший Иван Михайлович, историк (золотая медаль Академии наук за труд о Ломоносове), попавший с Дроздом в первые большевицкие аресты, там показал своё «вологодство»: чуть не задушил конвоира – вологодца же; а тот, на радостях, отпустил земляка. Теперь Ивану Михайловичу как учёному паёк: фунт хлеба в месяц. Побирается на базаре, глаза гноятся. Ходил с миской клянчить на советскую кухню – и кухарки убили его черпаками. Лежит в чесучёвом форменном сюртуке с генеральскими погонами; сдерут сюртук перед тем, как в яму...
Дядя Андрей с революцией занёсся, приехал из-под Севастополя верхом. А тут у него корову матрос увёл. И сам он лукаво уводит козла у соседки, обрекает её мальцов на гибель, и отнекивается: не он. Та его проклинает – и по проклятью сбывается: коммунисты, уже за другое воровство, отбивают ему все внутренности.
И типы из простонародья:
Фёдор Лягун услужает и красным и белым; при красных отнял у профессора корову, при белых вернул. «Кого хочу, могу подвести под мушку... Я так могу на митинге сказать... все трепетают от ужаса».
Безымянный старый казак – всё донашивал свою военную шинель, за неё и расстреляли.
Коряк-драгаль, всё надеялся на будущие дворцы. Избивает до смерти соседа, подозревая, что тот зарезал его корову.
Солдат германской войны, тяжкий плен и побеги. Чуть не расстрелян белыми. Остался под красными – так и расстрелян, с другими молодыми.
Старый жестянщик Кулеш, лучшего жестянщика не знал Южный Берег. Раньше и в Ливадии работал, и у великого князя Николая Николаевича. Долго честно менял печки на пшеницу, картошку. Таскался из последних сил, шатаясь. «Жалуйся на их, на куманистов! Волку жалуйся, некому теперь больше. Чуть слово какое – подвал! В морду ливанвером». А верил им, простак... И вот – помер с голоду.
Ещё простак – обманутый новой властью рыбак Пашка. «Нет самого главного стажа – не пролил родной крови. Придёт артель рыбачья с моря – девять десятых улова забирают. Коммуна называется. Вы весь город должны кормить». Автор ему: «Поманили вас на грабёж, а вы предали своих братьев».
Оборотистый х.хол Максим, без жалости к умирающим, – этот не пропадёт.
И – обречённые, с обострённым вниманием дети. И ребёнок – смертёныш.
И – Таня-подвижница: детей ради – рискует ходить через перевал, где изнасилуют или ограбят: менять вино на продукты в степи.
И отдельная история о покинутом, а потом погибшем павлине – таким же ярким, цветным пятном на всём, как и его оперение.
И – праведники: «Не поклонились соблазну, не тронули чужой нитки – бьются в петле».
Надо же увидеть это всё – глазами неподготовленного дореволюционного поколения. Для советских, в последующие вымаривания, – ничто уже не было в новинку.
Наконец – и красные .
Шура-Сокол – мелкозубый стервятник на коне, «кровью от него пахнет».
Конопатый матрос Гришка Рагулин – курокрад, словоблуд. Вошёл ночью к работнице, не далась, заколол штыком в сердце, дети нашли её утром со штыком. Бабы пели по ней панихиду – ответил бабам пулемётом. «Ушёл от суда вихлястый Гришка – комиссарить дальше».
Бывший студент Крепс, обокравший доктора.
Полупьяный красноармеец, верхом, «без родины, без причала, с помятой звездой красной – "тырцанальной"».
Ходят отбирают «излишки» – портянки, яйца, кастрюльки, полотенца. Пожгли заборы, загадили сады, доломали.
«Кому могила, а им светел день».
«Тех, что убивать хотят, не испугают и глаза ребёнка».
О массовых расстрелах после ухода Врангеля . Убивали ночью. Днём они спали, а другие, в подвалах, ждали. Целые армии в подвалах ждали. Недавно бились открыто, Родину защищали, Родину и Европу, на полях прусских и австрийских, в степях российских. Теперь, замученные, попали в подвалы. «Промести Крым железной метлой».
Спины у них широкие, как плита, шеи – бычачьей толщины; глаза тяжёлые, как свинец, в кровяно-масляной плёнке, сытые. ...Но бывают и другой стати: спины – узкие, рыбьи, шеи – хрящевой жгут, глазки востренькие с буравчиком, руки – цапкие, хлёсткой жилки, клещами давят.
И где-то там, близко к Бела Куну и Землячке, – главный чекист Михельсон, «рыжевый, тощий, глаза зелёные, злые, как у змеи».
Семеро «зелёных» спустились с гор, поверив «амнистии». Схвачены, на расстрел.
«Инквизиция, как-никак, судила. А тут – никто не знает, за что». В Ялте убили древнюю старуху за то, что на столике держала портрет покойного мужа-генерала. Или: ты зачем на море после Октября приехал? бежать надумал? Пуля.
«Только в одном Крыму за три месяца расстреляно без суда человечьего мяса восемь тысяч вагонов».
После расстрела делят офицерское, штаны-галифе.
И груди вырезáли, и на плечи звёздочки сажали, и затылки из наганов дробили, и стенки в подвалах мозгами мазали.
И различие между большевицкими волнами. Первые большевики, 1918 года: оголтелые матросские орды, грянувшие брать власть. Били пушкой по татарским деревням, покоряли покорный Крым... Жарили на кострах баранов, вырвав кишки руками. Плясали с гиком округ огней, обвешанные пулемётными лентами и гранатками, спали с девками по кустам... Они громили, убивали под бешеную руку, но не способны были душить по плану и равнодушно. На это у них не хватило бы «нервной силы» и «классовой морали». «Для этого нужны были нервы и принципы людей крови не вологодской».
Про следующую волну красных пришельцев Кулеш: «его не поймёшь, какого он происхождения... порядку нашего не принимает, церковь грабит».
Пошли доглядывать коров: «Коровы – народное достояние!» «Славные рыбаки! Вы с честью держали дисциплину пролетариата. Ударная задача! Помогите нашим героям Донбасса!»
А ещё – и об интеллигенции:
«Плясали и пели для них артистки. Подали себя женщины».
По повесткам «Явка обязательна, под страхом предания суду революционного трибунала» – все и явились (на собрание). «Не являлись, когда их на борьбу звали, но тут явились на порку аккуратно. В глазах хоть и тревожный блуд, и как бы подобострастие, но и сознание гордое – служение свободному искусству». Товарищ Дерябин в бобровой шапке: «Требую!!! Раскройте свои мозги и покажите пролетариату!» И – наганом. «Прямо в гроб положил. Тишина...»
Крым. И во всю эту безысходность вписан, ритмически вторгаясь, точно и резко переданный крымский пейзаж, больше солнечный Крым – в этот ужас смерти и голода, потом и грозный зимний Крым. У кого были такие последовательные картины Крыма? Сперва – сияющим летом:
– Особенная крымская горечь, настоявшаяся в лесных щелях;
– Генуэзская башня чёрной пушкой уставилась косо в небо;
– Пылала синим огнём чаша моря.
И – горы:
– Малютка-гора Костель, крепость над виноградниками, сторожит свои виноградники от стужи, греет ночами жаром... Густое брюхо [ущелье], пахнущее сафьяном и черносливом – и крымским солнцем.
– Знаю, под Костелью не будет винограда: земля напиталась кровью, и вино выйдет терпким и не даст радостного забытья.
– Крепостная стена – отвес, голая Куш-Кая, плакат горный, утром розовый, к ночи синий. Всё вбирает, всё видит, чертит на нём неведомая рука. Страшное вписала в себя серая стена Куш-Каи. Время придёт – прочтётся.
– Западает солнце. Судакские цепи золотятся вечерним плеском. Демержи зарозовела, замеднела, плавится, потухает. А вот уже и синеть стала. Заходит солнце за Бабуган, горит щетина лесов сосновых. Похмурился Бабуган, ночной, придвинулся.
– Сентябрь отходит. И звонко всё – сухо-звонко. Сбитое ветром перекати-поле звонко треплется по кустам. Днём и ночью зудят цикады... Крепкой душистой горечью потягивает от гор, горным вином осенним – полынным камнем.
– И море стало куда темней. Чаще вспыхивают на нём дельфиньи всплески, ворочаются зубчатые чёрные колёса.
А вот и зима:
– Зимние дожди с дремуче-чёрного Бабугана.
– Всю ночь дьяволы громыхали крышей, стучали в стены, ломились в мою мазанку, свистали, выли. Чатыр-Даг ударил!.. Последняя позолота слетела с гор – почернели они зимней смертью.
– Третий день рвёт ледяным ветром с Чатыр-Дага, свистит бешено в кипарисах. Тревога в ветре, кругом тревога.
– На Куш-Кае и на Бабугане – снег. Зима раскатывает свои полотна. А здесь, под горами, солнечно, по сквозным садам, по пустым виноградникам, буро-зелено по холмам. Днём звенят синицы, тоскливые птицы осени.
– Падает снег – и тает. Падает гуще – и тает, и вьёт, и бьёт... Седые, дымные стали горы, чуть видны на белесом небе. И в этом небе – чёрные точки: орлы летают... Тысячи лет тому – здесь та же была пустыня, и ночь, и снег, и море. И человек водился в пустыне, не знал огня. Руками душил зверьё, прятался по пещерам. Нигде огонька не видно – не было и тогда.
Первобытность – повторилась...
И в сравненье – прежнее кипучее многонациональное крымское население: тогда и – «коровы трубили благодатной сытью».
А вот и новинка:
– Ялта, сменившая янтарное, виноградное своё имя на... какое! издёвкой пьяного палача – «Красноармейск» отныне!
Но «Чаю Воскресения Мёртвых! Великое Воскресенье да будет!» – увы, звучит слишком неуверенным заклинанием.
Из его слов, выражений:
– стýдно (наречие);
».«Солнце мертвых», которое часто называют самой трагической книгой в истории мировой литературы, создавалось Шмелевым в период с марта по сентябрь 1923 года в Париже и на вилле Буниных в Грассе. В этом произведении писатель пытается осмыслить произошедшую с Россией страшную катастрофу. Сам Шмелев в 1920−22-х годах пережил сильнейшую травму – сначала он потерял единственного сына, расстрелянного большевиками, затем ему пришлось покинуть родную страну. Писатель назвал «Солнце мертвых» эпопеей. И это название абсолютно оправдано. В «Солнце мертвых» Шмелев осмысливает произошедшее не только в общероссийском, но и в общемировом масштабе. Перед читателями предстает трагедия сродни древнегреческой.
Лауреат Нобелевской премии по литературе Томас Манн писал о «Солнце мертвых»: «Кошмарный, окутанный в поэтический блеск, документ эпохи, ... читайте, если у вас хватит смелости...». Философ и друг Шмелева Ильин считал, что книга «навсегда останется одним из самых значительных и глубокомысленных исторических памятников нашей эпохи». Критик Юлий Айхенвальд назвал произведение «апокалипсисом русской истории». Высоко оценивал «Солнце мертвых» Александр Солженицын: «Это такая правда, что и художеством не назовёшь. В русской литературе первое по времени настоящее свидетельство о большевизме. Кто ещё так передал отчаяние и всеобщую гибель первых советских лет, военного коммунизма?».
Книга состоит из небольших зарисовок, рассказывающих о гибели всего живого в занятом большевиками Крыму. С неба за этим наблюдает солнце, ставшее «солнцем мертвых». В произведении отсутствует сюжет. Шмелев отказывается от начала и отчетливого конца, центральных и второстепенных персонажей, завязки, кульминации и развязки. Главы связываются вместе при помощи внутренних психологических переживаний героя-повествователя – свидетеля происходящих событий. Художественное время «Солнца мертвых» не имеет единой скорости. Появляются отдельные личные хронологии.
Авторская позиция в «Солнце мертвых» отличается открытой пристрастностью, что делает книгу близкой к «Окаянным дням» Бунина. Шмелев утверждает самоценность ниспосланной свыше человеческой жизни и выступает против использования личности в качестве средства в любых социальных экспериментах.
Чекисты в произведении сознательно обезличены. О них говорится: «люди с красными звездами», «те, кто убивать ходят» и так далее. Иногда Шмелев использует зооуподобление. Например, у Шурки Сокола «мелкие, как у змеи зубы», а еще от него, «как от стервятника, пахнет кровью». Важную роль в книге играет противопоставление сытости пришедших в Крым большевиков и голодной жизни обычного народа. Пока «все тощают, у всех глаза провалились и почернели лица», новые хозяева пируют – у них много вина из разграбленных крымских погребов, хватает еды. Пока простые люди ходят в лохмотьях, чекисты носят нормальные вещи – у товарища Дерябина есть бобровая шапка, пара шуб – лисья и хорьковая.
Народ в книге представлен судьбами героя-повествователя, старого доктора Михаила Васильевича, молодого писателя Бориса Шишкина, близорукой учительницы Прибытко и ее неутомимой матери-старушки Марии Семеновны, восьмилетней девочки Ляли и других. Они все разные, но кое-что их объединяет – необходимость бороться за жизнь в тяжелейших условиях голода и разгула красного террора. Кроме того, эти люди ощущают себя «бывшими»: «Все – в прошлом, и мы уже лишние».
Важнейшую роль играют образы-символы, пронизывающие книгу Шмелева. Главный – образ-символ солнца. Ильин отмечал: «Заглавие “Солнца мертвых” – по виду бытовое, крымское, историческое, таит в себе религиозную глубину: ибо указует на Господа живого в небесах, посылающего людям и жизнь, и смерть, - и на людей, утративших Его и омертвевших во всем мире». Вспоминая о дореволюционном прошлом, герой-повествователь рассказывает: «Люди ладили с солнцем, творили сады в пустыне». После прихода к власти большевиков все изменилось. Люди, ранее жившие в единстве с Богом, теперь отвернулись от него. Поэтому солнце выжигает землю, обрекая все живое на страдания от голода.
«Солнце мертвых» - произведение мрачное, тяжелое, страшное но и в нем нашлось место свету, надежде. Вера в духовные силы человека у Шмелева оказывается доминирующей. В начале книги и в финале появляется поющий дрозд, который олицетворяет идею торжества жизни.
Данное произведение является достаточно тяжелым для прочтения. Пересказать его практически невозможно. Книга Шмелева содержит только лишь депрессивные настроения, подчеркивает безысходность происходящего.
Основной мыслью произведения является то, что гражданская война - это самое страшное и чудовищное событие. Автор не является поклонником идеи большевиков. Он со всей полнотой и точностью описывает то, что происходило вокруг, а именно: отчаянье, боль, слезы, голод, весь процесс, который превращал людей в животных, заставлял их совершать немыслимые поступки. Шмелев не забывает упомянуть и о судьбах конкретных людей, которых затянуло в водоворот этих событий. Например, он рассказывает о старике, которого расстреляли за то, что он вышел на прогулку в старой шинели. А его внучка осталась одна на даче и плакала, так и не дождавшись деда.
Все участники произведения заведомо обречены на гибель. Во время гражданской войны народ разрушил все старое, но так и не смог построить ничего нового. Эта мысль прослеживается на протяжении всего произведения, тем самым еще больше подчеркивая его трагичность.
Роман во всей красе передает гибель людей и животных, полнейшее разрушение всех духовных и материальных ценностей. Произведение пропитано неимоверной болью и горечью о судьбе России. Шмелеву удалось все настолько точно описать по причине того, что он был невольным очевидцем этих событий. Гражданская война затронула и его жизнь. Сын самого автора был убит в этом кровавом безумии. Несмотря на весь ужас происходящего, автор умудрился не озлобиться на русских людей, но, в то же время, новая жизнь, которая теперь его окружала, ему категорически не нравилась.
Книга в прочтении очень тяжела, но, начав читать ее, уже невозможно остановиться. Именно в ней автор показал происходящее в России, полнейшую бесчеловечность, которая была присуща бойцам Красной гвардии.
Картинка или рисунок Солнце мертвых
Другие пересказы и отзывы для читательского дневника
- Краткое содержание Платонов Котлован
Произведение Котлован было начато Андреем Платоновым в 1929 году, после выхода в свет статьи Сталина, которая называлась Год великого перелома. За тему произведения можно взять рождение социализма в городах и деревнях
- Краткое содержание Алхимик Пауло Коэльо
Повествование знаменитого романа ведётся о юноше, пасущего стада овец, Сантьяго. Однажды Сантьяго решает провести ночь около полуразрушенной церкви под большим древом.