Цель искусства доставлять наслаждение проблема. Специфическая функция — эстетическая (искусство как фор­мирование творческого духа и ценностных ориентаций)

Цель искусства – дарить счастье людям
Человека всегда окружало искусство. Это и гениальные музыкальные произведения, и величественные творения скульпторов и архитекторов, и манящие художественные полотна, и это не считая литературы, кино и театра. Все это, так или иначе, относится к искусству, которое дарит не только эстетическое наслаждение, но и напрямую воздействует на внутренние ощущения человека.
Каждый, кто соприкасается с настоящим искусством, начинает искать

Лучшее в себе и в других.

Ему хочется совершенствоваться и одухотворяться, тем самым совершая, лишь благородные и хорошие поступки. В такие моменты в организме начинают происходить химические процессы, которые и влекут за собой появившееся чувство счастья. Человек начинает получать удовлетворение от тех изменений, которые происходят с ним посредством искусства, воздействующего на него. Ведь даже наука доказывает, что красивая живопись, приятная мелодия, совершенная скульптура положительно влияют на психику людей. О чем также свидетельствуют многие факты истории, когда именно искусство формировало в человеке настоящую систему духовных и нравственных ценностей.

А это не могло не влиять и на течение его жизни, которое становилось более легким и радостным. Человек учился видеть счастье сначала в искусстве, а потом и во всем другом. Не связывая появление этого чувства с какими-то материальными благами.
Последним аргументом, доказывающим то, что целью искусства является счастье обретаемое людьми, является миссия самих творцов. Они создают свои произведения искусства не для себя, а для всех остальных. И единственное, что они хотят вложить в созданное творение – это радость и счастье, которые их работа принесет людям. И они отлично справляются с такой задачей. Ведь когда человек смотрит на что-то очень красивое, или до его слуха доносится что-то приятное, в организме начинает подниматься уровень эндорфинов, что и делает людей счастливее.

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно взглянуть, откуда эта идея вообще взялась, и что из этого вышло.

Так вот, век на дворе восемнадцатый, и в искусстве царят ад и сахарная вата. Уже выросшее на останках Возрождения барокко начало обнаруживать на себе склонность компенсировать недобор содержания излишней декоративностью – но едва ли кто-нибудь из его мастеров предвидел грядущее в следующем столетии огромное, младенцеобразное, в бантах и с перьями, блестками и в пудре, с пирожными в одной руке и рвотным ведерком в другой, жирное розовое рококо.

Рококо было главным в истории искусства культом пустого, бессмысленного излишества одного излишества ради. Что само по себе было симптоматичным в отношении существующего на тот момент общественного строя, и конец чему положила не кто-то там, а Французская революция.

Так вот и на фоне всего этого, где-то в Германии, некто Готхольд Эфраим Лессинг пишет: "Цель искусства - наслаждение".

Казалось бы, высказывание было недвусмысленным одобрением текущего порядка вещей - ан нет, мыслилось оно в оппозиции, и вот почему.

Лессинг, как адвокат рационализма, противопоставлял искусство науке, которая по Лессингу является источником единственной истины, и поэтому должна обладать моральным карт-бланшем на всё и вся, тогда как пути искусства, дабы оно функционировало самым правильным образом, могут регулироваться на уровне, страшно сказать, законодательном.

Иными словами, обе эти дисциплины подвергаются обработке живительным утилитаризмом, только одна почему-то оказывается в колодках. Можно было бы предположить, что Лессинг планировал бить банхаммером по собственно царящему в Европе рококошному обжиралову, в угоду чему-нибудь чуть более благородному – однако ж нет, по Лессингу любое искусство, ставящее себе целью производить какие-то дополнительные эмоции помимо наслаждения (как, например, сострадание), будет неизбежно "ниже", поскольку отвлекает от наслаждения.

Как следствие, по факту уже заточенное на наслаждение рококо критикуется Лессингом как всё ещё недостаточно наслаждающее, бо оно пронизано лишними, по Лессингу, влияниями и условностями. При том, что по факту религиозная линия задвинута так далеко, что за пышными формами купидонов её и не видно, а социальная линия практически еще даже не появилась (хотя до взятия Бастилии остается всего лет двадцать, и все ингредиенты уже на месте).

И вот во всем этом, оказывается, нужно отринуть условности и наслаждаться ещё сильнее.

Условности и отринули - некоторые так даже гильотинировали. Только искусство пошло совсем не по тем рельсам, которые Лессинг ему надеял. Пока во Франции изображали античные клятвы, трупы и серые дождливые похороны, немцы внезапно открыли свой собственный романтизм – строгий, готический, романтизм одиночной медитации на неразрешимые стороны бытия, проявляющиеся в природе, личности и в национальном мифе.

Проблема в том, что романтизм как метод не только иррационален, но и достаточно дискомфортен, поскольку предполагает постоянное напряжение без резолюции. Казалось бы, по Лессингу, кому он такой нахрен нужен – однако немецкий романтизм не только прижился, но и впервые со времен позднего Возрождения дал немцам почувствовать, что они наконец-то начали заниматься чем-то своим.

Какие из этого всего можно сделать выводы? Наверное, их два. Первый – что наслаждение в искусстве довольно быстро себя изживает, будучи опровергнуто в первую очередь самими художниками. И, наверное, точно также изживают себя и эпохи, чрезмерно на него нацеленные. Второй – что в не меньшей степени изживает себя и рационализм, когда преступает рамки своих утилитарных приложений и начинает пытаться диктовать условия всего человеческого бытия, умаляя тем самым в первую очередь саму человеческую натуру, способную на большее, чем просто искать наслаждения, и мыслящую шире, чем просто рационально.

Что, разумеется, что-нибудь значит и для нас с вами, но это уже тема совсем другого вопроса.

Искусство как источник наслаждения

«Сущность любого искусства – даря удовольствие

получать удовольствие» (Михаил Барышников)

Зачастую, произведения искусства рождаются либо благодаря сильным внутренним чувствам художника, либо, как результат, какого-либо переломного момента в жизни создателя. Толстой (1828-1910) полагал, что живопись заставляет зрителей испытывать эмоции заложенные художник, но для этого художник должен пережить эти эмоции, и правильно воплотить их на картине.

Но живопись это результат не только эмоций и творческого вдохновения. Картина возникает благодаря взаимодействию многих факторов – художника с его материалами, личного опыта, произведений искусства, зрителей.

Искусство – это диалог, в котором картина должна заслужить себе право на существование в культурной жизни общества.

Человек существо общественное. История человечества показывает, что люди всегда хотели делиться мыслями и чувствами с другими существами. Живопись – одна из самых древних форм искусства, известных человеку. Формы искусства менялись в течении многих тысячелетий, но оно все еще остается самым популярным средством общения.

В любом уголке земного шара существуют различные формы искусства: на документах, посуде (стекле, фарфоре), одежде и.т.д. Даже настенное искусство – граффити, считается таковым, поскольку тоже призвано передавать мысли и чувства. Однако, картина – самая популярна из известных форм искусства. Считается, что она была изобретена в Афганистане, а в дальнейшем, в эпоху Ренессанса, распространена среди художников. В этот период художники изображали на полотне борьбу, эмоциональные переживания и тайные желания.

В течении столетий «картина» меняла свою форму, в данный период это известная всем «современная картина» –произведение искусства, которое мы видим весящим на стене дома, в офисе, в любимом ресторане, и само собой в картинной галереи.

Исследования показали, что живопись дарит такое же удовольствие как влюбленность. Проектом руководил профессор Сэмир Зэки, работающий на кафедре нейроэстетики в университетском колледже Лондона. Он утверждает, что ими руководило желание узнать, какие чувства испытывает человек, глядя на красивую картину.

«Существует связь между художником и зрителем, благодаря которой, последний может ощутить часть удовольствия, полученного от живописи и радость творческого процесса. Всего лишь цвет может стать такой связью. Но есть кое - что, что только другой человек способен увидеть и прочувствовать. Кое - что очень важное. Это магия. ( Sara Genn )»

В эксперименте участвовали несколько десятков человек, выбранные наугад, с элементарными знаниями в области искусства. Таким образом участники смогли непредвзято отнестись к картинам, не испытывая личной симпатии к художникам.

«Мы выяснили, что независимо от того, смотрите вы на пейзаж, натюрморт, абстракцию, либо портрет, наблюдается сильная активность в той части мозга, которая отвечает за наслаждение», – рассказывает профессор Сэмир Зэки.

Во время эксперимента, люди находились в сканере (МРТ), каждые 10 секунд им показывали серию картин. После чего измерялось давление в одной из частей головного мозга.

Реакция была моментальной. Оказывается, давление повышается, в соответствии с тем, как сильно человеку нравится картина.

Согласно исследованию, любуясь красивой картиной, давление повышается так же, как и тогда, когда вы смотрите на любимого/любимую.

Таким образом, искусство стимулирует ту часть мозга, которая отвечает за удовольствие.

Предыдущие исследования показали, что живопись способна уменьшить боль и ускорить выздоровление.

Таким образом, ученые получили научные доказательства тому, что благодаря искусству люди чувствуют себя лучше.

К счастью живопись способна дарить удовольствие не только зрителям.

«Рисуйте удовольствие, пишите удовольствие,

выражайте удовольствие» ( Pierre Bonnard )

Только художник может понять какое это удовольствие – рисовать. Не нужно взаимодействовать с окружающим миром, есть только вы и природа. Чувство счастья приходит уже, когда вы только садитесь за мольберт. Как только вы берете в руку карандаш либо кисть, по телу пробегает дрожь от предвкушения предстоящего общения с природой. Ни какие переживания не нарушают творческий процесс: не нужно опровергать нелепые доводы, бороться с врагами, напрягаться. Ни какого притворства, игтриг, попыток сделать из черного белое или наоборот. С наивностью ребенка и преданностью истинного энтузиаста, вы отдаете себя в руки более значительной силе – Природе… с радостью изучая ее состояния и с восторгом знакомясь с ее уникальностью. Разум спокоен и в тоже время полон энергии. Руки и глаза поглощены работой. Делая общий набросок будущей картины, вы, каждый момент, узнаете что-то новое, экспериментируете, познаете, развиваетесь. В неприметном растении либо пне вы находите истинную красоту, и с неподдельным удовольствием набрасываетесь на работу. Захваченные энтузиазмом как бы случайно делаете небольшие ошибки, чтобы потом легким мазком либо быстрым штришком исправить их. Время пробегает незаметно, без капли усталости либо сожаления, и вы не за что не хотели бы провести его иначе.

Вы когда-нибудь задавали себе вопрос, каким было бы человечество без искусства, каким был бы человек лишенный способности творить и создавать, в каком мире мы бы жили…

Самовыражение одна из потребностей человека, без которой полноценная жизнь не возможна.

Живите, творите, создавайте, наслаждайтесь, ловите каждый момент, любите каждый день, и будьте счастливыми!

Вам также будет интересно:

Любите искусство, наслаждайтесь им, творите… ведь каждый из нас способен сам исцелить себя. Арт терапия

Интересное в искусстве (живопись)

Как работали великие художники

О цели искусства можно спрашивать разным образом. Можно, вопервых, обратиться к тому или иному отдельному художнику и спросить его: «К чему тебе искусство? Зачем всю жизнь свою ты изучаешь природу, делаешь рисунки, наброски, этюды, создаешь одну картину, другую, третью, сотую? Какая цель руководит тобой в этой работе, порой мучительной и тяжкой?»

На такой вопрос получилось бы великое множество совершенно различных ответов. Каждый художник по своему объяснил бы ту цель , которую он преследует своим творчеством. Один сказал бы, что он стремится украсить и облагородить человеческую жизнь, внести в нее элементы вкуса и изящества; другой утверждал бы, что его задача - будить добрые чувства в сердцах людей, возбуждать в них сострадание к униженным и оскорбленным, или отвращение к рабству, к войне и т.п.; третий объявил бы своей целью раскрытие тайн человеческой души, и т.д., и т.д. Но большинство ответило бы, вероятно, так: « Я не знаю конечной цели своего искусства, но знаю твердо, что не могу без него обойтись. Может быть оно никому не нужно и ничему не служит, но я не могу от него отказаться. Я люблю это дело, оно является для меня внутренней потребностью, жизненной необходимостью. Оно нужно мне, как свет и воздух, я не в состоянии без него дышать и жить». Искать в истории ответа на вопрос о цели искусства так же бесполезно, как спрашивать ее о цели жизни. На том основании, что одни поколения видели смысл своего существования в военных подвигах, другие - в подготовке к Царствию Небесному, третьи - в накоплении богатств, - мы никак не можем сделать общего заключения о цели жизни, никак не можем решить вопроса, каков же истинный и вечный смысл существования человека. Точно так же обстоит дело и с вопросом о цели искусства.

Бродя по музею, мы с одинаковым восхищением останавливаемся перед произведениями различных исторических эпох, независимо от тех целей, которыми вдохновлялись в свое время эти произведения. Мы, дети скептического и рассудочного века, стоим взволнованные и очарованные перед творениями Ван-Дэйка, Джотто, Филиппо-Липпи, или перед византийскими фресками.

Мы убеждаемся на личном опыте, что нам одинаково дороги и земной, жизнерадостный Рубенс, и суровый Рембрандт, и мистические мадонны Рафаэля.

И мы говорим себе: «Искусство не повинуется тем временным целям , которые навязывает ему история. Цели эти забываются; умирают поколения, которым эти цели казались единственно-важными и священными, но живут художественные произведения, и новые поколения людей находят в них новые очарования».

Ведь не выбрасываем же мы произведения отживших эпох и не предпочитаем им современное искусство, которое, казалось бы, должно лучше всего отвечать запросам нашего духа, точнее выражать все его колебания, порывы и стремления.

Значит, действительно, есть в искусстве какая-то вечная ценность и вечный смысл, независимый от тех временных целей, которые ставились ему различными историческими эпохами.

Итак, зачем людям искусство? Чего они ищут в нем? Обыкновенно отвечают: наслаждения. Цель искусства заключается в том, чтобы доставлять людям удовольствие, которое, в отличие от всех других видов удовольствия, называют «эстетическим», «утонченным», «благородным» и т.д.

Что-то возмущается в нас при мысли, что произведения Рембрандта, Микель-Анджело, Ван-Дэйка, Врубеля, Ван-Гога были созданы лишь для наслаждения людей, желающих наслаждаться. Стоило ли Врубелю платить искусству своим зрением, стоило ли Ван-Гогу отдавать свою душу во власть безумия, если их произведения, ради которых принесли они такие тяжкие жертвы, только и годны на то, чтобы доставлять толпе зевак приятные ощущения? Поистине, лучше было бы им разбить свою палитру, переломать свои кисти и поступить в цирк на амплуа клоунов или канатоходцев.

В произведениях великих мастеров прошлого мы всегда находим черты серьезности, строгости и даже святости, которые совершенно несовместимы с мыслью об удовольствии или наслаждении. Мы инстинктивно чувствуем присутствие в них какого-то иного, высшего смысла.

Искусство - не роскошь и существует не для развлечения. Это ясно всякому, кто хоть раз приближался к произведениям великих мастеров, кто хоть однажды перелистал страницы истории искусства. В поисках более глубокого смысла искусства было найдено другое объяснение ему. Искусство, - говорит Л. Толстой, - есть одно из средств общения людей между собой.

Искусство это человеческая деятельность, состоящая в том, что один человек сознательно, известными внешними знаками передает другим испытываемые им чувства, а другие люди заражаются этими чувствами и переживают их.

Через произведения искусства воспринимающий его вступает в известного рода общение с художником и со всеми теми, которые одновременно с ним, прежде или после его восприняли или воспримут то же художественное впечатление.

Отсюда следует, что искусство цель - деятельность чрезвычайно серьезная и важная. Оно нужно, - по выражению Л. Толстого, - «для жизни и для движения к благу отдельного человека». Подобно тому, как путем языка люди передают друг другу свои мысли, так искусством они передают друг другу свои чувства. Благодаря искусству, человеку «делается в области чувства все то, что пережило до него человечество, делаются доступны чувства, испытываемые современниками, чувства, пережитые другими людьми тысячи лет тому назад, и делается возможной передача своих чувств другим людям». Без языка мы были бы подобны зверям, но без искусства «люди едва ли бы не были еще более дикими и, главное, разрозненными и враждебными».
Чутьем великого художника Л. Толстой верно угадал всю пошлость взгляда, по которому искусство существует лишь «для наслаждения» утонченных душ.

Художник изображает не только внешность предметов, он стремиться проникнуть в самую сущность их, раскрыть «душу» вещей, скрытую за внешней оболочкой . Искусство поднимает ту завесу, то «покрывало Майи», которое закрывает от нас таинственную сущность мира: в этом смысле искусства и его цель.
Выходит, таким образом, что искусство заменяет творчество тому, кто сам по себе к нему неспособен.
Через искусство каждый из нас получает возможность пережить радость и муки творчества, которые иначе были бы нам недоступны. Но сказать так - значит ничего еще не объяснить, ибо возникает вопрос: а зачем человечеству нужно переживать эти радости и муки творчества? Быть может, без них наша жизнь была бы гораздо спокойнее и приятнее? К чему нам волнения, доставляемые искусством, когда у нас и без того достаточно различных волнений и тревог? Почему человек считает эти переживания ценными, почему он дорожит ими и стремится к ним?

Толстой прав, утверждая, что без искусства человек пребывал бы в диком, зверином состоянии. Толстой прав, подчеркивая, что искусство - не развлечение, а «условие человеческой жизни».

Действительно, человеческое существование отличается от существования чисто -животного наличностью высших, нематериальных интересов.

Мы говорим себе: не может быть, чтобы жизнь была нам для того только, чтобы прожить ее и умереть; она должна же иметь какой-нибудь иной смысл; должно быть нечто высшее, для чего жизнь служила бы только средством. Что же такое это «высшее», которое для человека дороже жизни, ради которого он готов жертвовать собой? Для одних это - Родина, для других - человечество, для третьих - наука, для четвертых - истина, для пятых - любимая женщина и т.д.

Но бывает и так, что человек не находит оправдания для своего существования в каких-либо высших целях. Он живет лишь для того, чтобы прожить жизнь, посланную ему судьбой, не видя в ней никакого иного смысла, кроме физиологического роста и умирания.

Скука и уныние поселяются обыкновенно в душе такого человека. Он может сказать о себе словами чеховского Иванова: «С тяжелой головой, с ленивой душой, утомленный, надорванный, надломленный, без веры, без любви, без цели, как тень, слоняюсь я среди людей и не знаю: кто я, зачем живу, чего хочу? И мне уже кажется, что любовь - вздор, ласки приторны, что в труде нет смысла, что песни и горячие речи пошлы и стары. И всюду я вношу с собой тоску, холодную скуку, недовольство, отвращение к жизни»… Вот - самочувствие человека, не нашедшего смысла своего существования. Оно не может быть иным, если, конечно, по своим нравственным и умственным качествам данный субъект хоть чем-нибудь отличается от животного. Как только человек дорастает до сознания, что отправление физиологических функций не есть конечный смысл его жизни, он должен найти для нее какую-нибудь иную цель, он обязан ответить на вопрос: «зачем живу?» И если ответа на этот вопрос не находится, то понятно, что тоска, скука и отвращение к жизни неизбежно становятся обычным состоянием такого человека.
Лишь немногим дано такое органическое знание своего назначения, лишь немногие единицы из тысяч подчиняют свою деятельность своему пониманию смысла жизни, от которого их не могут отвратить никакие внешние силы. Одним словом, только для немногочисленных избранников жизнь является, действительно, средством для достижения каких-то высших целей. Мы говорим «высших» потому, что ради них приносятся в жертву все остальные жизненные блага.

Вспомните, например, подвижничество первых христиан: какое это удивительное зрелище нечеловеческой силы, стойкости, духовной мощи, ломающей все преграды, не поддающейся никаким страданиям! Костры, пытки, травля зверьми, - ничто, никакие муки не могли заставить их отказаться от того пути, который указывало им их понимание смысла жизни.

Итак, все человечество можно разделить на две неравные психологические группы. К первой, малочисленной группе относятся люди, жизнь которых озарена светом высшей цели. Они служат ей, как жрецы, со страстной любовью, нежным умилением и непоколебимой убежденностью. Это - пророки, религиозные реформаторы, подвижники, народные вожди, великие художники, скульпторы, писатели и пр.

Вторая группа - огромная, как океан. Это - те, кто не знает своего «призвания» и, действительно, ни к чему не призван. Случай или расчет толкает их на тот или иной путь, на ту или иную практическую деятельность. Изо дня в день, из года в год они трудятся в мастерских и на фабриках, строят, торгуют и пр., и пр. Цель этой деятельности, поглощающей все силы многомиллионной человеческой массы, - добыть необходимые для существования средства, удовлетворить свои потребности в пище, в жилище и в одежде.

Результат такого характера нормальной человеческой деятельности может быть двоякий: она ведет либо к самодовольству, т.е. к животному чувству удовлетворения внешним житейским благополучиям, либо - к тому состоянию недовольства и отвращения к жизни, которое является неизбежным уделом натур чутких и тонко-организованных, натур, в которых «человеческое» властвует над «животным».

В практической деятельности, в ожесточенной борьбе за рубли или доллары, люди этой категории не находят удовлетворения. Они чувствуют потребность в иной деятельности, направленной к целям высшего порядка, озаренной светом высшего смысла. Но в том-то и заключается весь трагизм их положения, что этот высший смысл жизни остается навсегда от них скрытым. Напрасно вопрошают они с тоской и болью: «Зачем живу? Куда стремлюсь?» Вопросы эти остаются без ответа, и судьба Иванова становится их общей судьбой, - недаром этот чеховский герой носит такую универсальную фамилию!

Итак, мы приходим, по-видимому, к выводу глубоко пессимистичному: «Если ты не рожден избранником, если ты не Магомет, и не Рембрандт, и не Моцарт, то тебе предназначены два жребия: либо быть самодовольным, т.е. остаться на ступени животного состояния, либо - страдать от пустоты и бессмыслия жизни, вечно и жадно искать ее смысла и никогда не находить».

Так ли? К счастью - не так. К счастью, у человечества есть выход из этого безнадежного тупика, и этот выход дает ему искусство.

Искусство, заменяет творческую деятельность тому, кто сам по себе к ней не способен. Созерцая произведения искусства, мы сами становимся на время творцами, мы превращаемся в Рембрандтов, Рафаэлей и Врубелей.

Искусство как цель , таким образом, есть вторая жизнь среди обычного существования, фантастическая, призрачная, вспыхивающая лишь на несколько часов, но несомненно выпуклая и яркая. Жизнь эта протекает в высшем, идеальном кругу бытия, и в ней мы находим то удовлетворение, которого не дает нам обычное существование. Мы уходим в искусство от реальной жизни с ее борьбой, грубостью и материализмом, мы поднимаемся над уровнем животного существования и переносимся в тот метафизический мир, в который нет доступа иным путем простому смертному.

Без искусства мы навсегда были бы замкнуты в сфере животного состояния, были бы «как звери», по выражению Толстого, были бы просто особой усовершенствованной породой млекопитающих. Лишь искусство превращает двуногое млекопитающее в Человека.

Вот, цель искусства и назначение художника: поднимать людей над сферой животного состояния, вырывать их из условий материальной, физической жизни и переносить в мир высших, метафизических ценностей.

Очень часто, обратившись к какому-то произведению искусства, мы невольно задаёмся вопросом: для чего? Для чего написана эта книга? Что хотел сказать данной картиной художник? Почему так сильно затронуло нас именно это музыкальное произведение?

С какой целью вообще создаётся произведение искусства? Известно, что никакой другой вид животных, кроме Homo sapiens, не может быть творцом искусства. Ведь искусство выходит за пределы просто полезного, оно удовлетворяет иные, высшие потребности человека.
Конечно же, не существует какой-то одной причины для создания различных произведений искусства – причин много, как много и толкований.
По цели создания произведения искусства можно разделить на мотивированные и немотивированные.

Немотивированные цели

Часто можно услышать: «Душа поёт!», «Слова сами рвутся наружу!» и подобные высказывания. Что это означает?
Это значит, что у человека возникла потребность выразить себя, свои чувства и мысли . Способов выражения существует множество. Видели ли вы когда-нибудь надписи на дереве (скамейке, стене) примерно такого содержания: «Здесь был Ваня» или «Серёжа+Таня»? Конечно, видели! Человеку так хотелось выразить свои чувства! Можно, конечно, эти же чувства выразить и по-другому, например, так:

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты...

Но... Кстати, именно поэтому приобщать к искусству детей следует с очень раннего возраста, чтобы способы самовыражения у них впоследствии были более разнообразными.
К счастью, есть люди с богатым воображением и глубоким внутренним миром, которые могут выразить свои чувства и мысли так, что они увлекут других людей, и не только увлекут, но и заставят иногда пересмотреть собственный внутренний мир и свои установки. Создать такие произведения искусства могут люди, в душе которых инстинктивно присутствует гармония, чувство ритма, что сродни природе. А вот Альберт Эйнштейн считал, что целью искусства является стремление к загадочности , способность ощутить свою связь со Вселенной: «Самое прекрасное, что мы можем испытать в жизни – это загадочность. Она является источником всякого настоящего искусства или науки». Что ж, с этим тоже невозможно не согласиться.

Леонардо да Винчи "Мона Лиза" ("Джоконда")

И примером тому является "Мона Лиза" («Джоконда») Леонардо да Винчи, загадочную улыбку которой не могут разгадать до сих пор. «Скоро уж четыре столетия, как Мона Лиза лишает здравого рассудка всех, кто, вдоволь насмотревшись, начинает толковать о ней», - с долей горькой иронии сказал об этом в конце XIX в. Грюйе.

Воображение , свойственное человеку, также является немотивированной функцией искусства. Что это означает? Не всегда можно выразить словами то, что чувствуешь. Об этом хорошо сказал русский поэт Ф. Тютчев:

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
(Ф.И. Тютчев «Silentium!»)

Есть и ещё одна функция у искусства, которая является одновременно и его целью: возможность обратиться к целому миру . Ведь то, что создано (музыка, скульптура, стихи и др.) отдаётся людям.

Мотивированные цели

Здесь всё понятно: произведение создаётся с заранее заданной целью. Цель может быть разной, например, обратить внимание на какое-то явление в обществе . Именно с этой целью создавался роман Л.Н. Толстого «Воскресение».

Л.Н. Толстой

Иногда художник создаёт своё произведение в качестве иллюстрации к произведению другого автора . И если у него это получается очень хорошо, то возникает новое, уникальное произведение другого вида искусства. Примером являются музыкальные иллюстрации Г. В. Свиридова к повести А.С. Пушкина «Метель».

Г.В. Свиридов
Произведения искусства могут создаваться и для развлечения : например, мультфильмы. Хотя, конечно, хороший мультфильм не просто развлекает, но обязательно доносит до зрителей какие-то полезные эмоции или мысли.
В начале XX в. создавалось много необычных произведений, которые получили название авангардного искусства . В нём выделяют несколько направлений (дадаизм , сюрреализм , конструктивизм и др.), о которых более подробно мы поговорим в дальнейшем. Так вот целью авангардного искусства было провоцирование политических перемен , это искусство напористое, бескомпромиссное. Вспомните стихи В. Маяковского.
Оказывается, целью искусства может быть даже оздоровление человека . Во всяком случае, так считают психотерапевты, использующие музыку для релаксации, цвет и краски – для воздействия на психическое состояние личности. Ведь недаром же говорят, что словом можно убить, но можно и спасти.

Есть слова – словно раны, слова – словно суд,-
С ними в плен не сдаются и в плен не берут.
Словом можно убить, словом можно спасти,
Словом можно полки за собой повести.
Словом можно продать, и предать, и купить,
Слово можно в разящий свинец перелить.
(В. Шефнер «Слова»)

Существует даже искусство для социального протеста – это так называемый стрит-арт, самой известной разновидностью которого является искусство граффити .

Главное в стрит-арте – вовлечь зрителя в диалог и показать свою программу видения мира, мышления. Но здесь надо быть очень внимательным: граффити могут быть незаконны и представлять собой форму вандализма, если без разрешения наносятся на автобусы, поезда, стены домов, мосты и другие заметные места.

И, наконец, реклама . Можно ли считать её искусством? В какой-то степени да, потому что она хотя и создаётся с целью продвижения коммерческого продукта путем создания положительного к нему отношения, но может быть выполнена на высоком художественном уровне.
Все названные нами функции искусства могут существовать (и существуют) во взаимодействии, т.е. можно, например, развлекать и одновременно что-то скрытно рекламировать.
Следует отметить, что, к сожалению, одной из характерных черт искусства эпохи постмодерна (после 1970-х годов) является рост утилитарности, нацеленность на коммерциализацию, а немотивированное искусство становится уделом избранных. Почему «к сожалению»? Попытайтесь сами ответить на этот вопрос.
Кстати, поговорим об искусстве для избранных. Сейчас это выражение несколько изменило своё значение. Раньше «избранными» считались люди высшего класса, богатые, способные покупать красивые и порой бесполезные вещи, склонные к роскоши. Именно для таких людей строили Версальский дворец или Эрмитаж в Петербурге, с их обширными коллекциями, собранными богатейшими монархами Европы. Такие коллекции могут позволить себе только очень богатые люди, правительства или организации. Но, к чести многих из таких людей, собранные ими коллекции они передавали затем государству.

И. Крамской "Портрет П.М. Третьякова"

Здесь мы не можем не вспомнить русского купца Павла Михайловича Третьякова , основателя Государственной Третьяковской галереи, или президента региональной сети железных дорог Джона Тейлора Джонстона , чья персональная коллекция произведений искусства составила основу коллекции Музея Метрополитен (Нью-Йорк). В то время художники стремились к тому, чтобы доступ к произведениям искусства был открыт для всех: для людей любого социального статуса и для детей. Сейчас это стало возможным, но именно сейчас массы не очень стали нуждаться в искусстве или нуждаются только в утилитарном искусстве. «Избранными» в таком случае уже становятся люди, интересующиеся немотивированным искусством, которое удовлетворяет, как мы говорили ранее, высшие потребности человека – потребности души, сердца и ума.