Ректор академии художеств семен михайловский. Семен михайловский назначен новым комиссаром павильона россии на венецианской биеннале

Комиссар российского павильона в Венеции, академик, ректор Санкт-Петербургского института живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина Семен Михайловский ответил на вопросы корреспондента “Ъ” Алексея Тарханова.

Вашим партнером стала компания «Российские железные дороги» (РЖД). Вы сразу рассчитывали на их помощь, когда разрабатывали идею выставки?

Без РЖД мы бы эту выставку не сделали, но РЖД появились уже после того, как появилась идея. Сначала возник сюжет, который не только внутренний, российский, но и мировой. Путешествие по Транссибу - всемирный аттракцион, о котором мечтают все. Это вызов, мечта, миф.

- Сколько они дали денег и насколько покрыли ваши расходы?

Мы получили примерно миллион евро. Государство ничего нам не выделяло.

Среди тех залов, которые показывают «Станцию Россия» с разных сторон, какие вам самому более всего интересны?

Мне нравятся все. Сначала урок географии, 20-минутный рассказ. Потом история в центральном зале, где есть вокзалы совсем старые, советские и современные - Явейна и Шумакова. Мне нравится работа молодых архитекторов и нравятся граффити, которые сделал молодой художник Анатолий Akue. Мне не очень нравится, как получилась в итоге история с Павловским «воксалом». Идея была хорошая - дерн, вырванный из земли.

- Коринфская капитель c акантом...

Ну хорошо, если это видно. А наверху в зеркале отражается сам вокзал в Павловске, который строился как музыкальный павильон. Он был разрушен во время войны, значит, осталось только отражение в зеркале. Этажом ниже - камера хранения. Вещи тех, кто ездил по нашим дорогам: Мао Цзэдун, Фидель Кастро, Александр Солженицын, Вальтер Беньямин, Казимир Малевич. А рядом самый романтичный зал, видео, которое дает представление о стране. Здесь вместо статики, станции, появляется динамика, движение. Вверху мы говорим об архитектуре, внизу мы говорим о метафизике.

- Вам не кажется, что этих идей хватило бы на несколько выставок?

У нас очень насыщенная экспозиция. Насыщенная сюжетами, людьми, событиями, разноплановыми, разнообразными, я не вижу в этом ничего плохого. Некоторая избыточность - это и есть наша российская особенность. Мне важно мнение посетителей выставки вне зависимости от того, высоколобые ли это профессионалы или эксперты или просто зрители. Мне важны люди, которые интересуются Россией.

- Но девиз выставки - «Свободное пространство».

Мы не стремимся к тому, чтобы девиз «Свободное пространство» понимать буквально в смысле пустоты экспозиции, как у исландцев в павильоне рядом или вот у скандинавов в павильоне напротив. Свободное пространство - не значит пустое пространство.

- Сколько времени вы работали над этой выставкой?

На биеннале уходит год. Сначала ты придумываешь концепцию, потом приспосабливаешь ее к девизу биеннале, ищешь какое-то соответствие, чтобы это не вырывалось совсем уж из контекста.

Вы говорили мне, что в будущем году на художественной биеннале будет представлен Государственный Эрмитаж. Так ли это по-прежнему?

Мы встретились в Венеции с Михаилом Борисовичем Пиотровским в прошлом году. Это был удивительный день, шел дождь, сады Джардини были закрыты, мы оказались в них почти одни. Мы говорили о биеннале 2019 года, и он сказал, что готов, чтобы на выставке был представлен Эрмитаж. Но саму концепцию мы не обсуждали. Я просил Михаила Борисовича стать куратором, и я очень надеюсь, что так и будет. Мне кажется, важно, чтобы Эрмитаж воспринимался не просто как бренд, чтобы это была не просто выставка современного искусства под эгидой Эрмитажа, а проект, связанный с нашим великим музеем.

Поддержка творческой молодежи на повестке дня. Молодым художникам, музыкантам, писателям сегодня проще заявить о себе, чем когда-либо раньше. По нескольким причинам. Во-первых, существует система грантов, серьезная президентская программа. Во-вторых, есть личные инициативы деятелей культуры. Денис Мацуев, Валерий Гергиев реально помогают начинающим музыкантам из самых удаленных регионов.

В Вагановской академии мой коллега и друг Николай Цискаридзе души не чает в талантливых студентах. Мы в Санкт-Петербургской Академии художеств привлекаем их к международным проектам: например, недавно открыли в московском Новом Манеже выставку с японскими университетами Масашино и Тама - «Преодоление» (ранее она была в Санкт-Петербурге). Ребята благодаря выставке получили не только общественное признание, но и первые заказы.

Еще одно преимущество нашего времени: нет никаких ограничений, всё зависит от таланта. Конечно, если мы говорим о вузах, то педагоги по-разному видят будущее выпускников. Но такого, чтобы откуда-то сверху нам диктовали, какое искусство поддерживать, давно нет. Кроме того, раньше успешная карьера в сфере искусства была невозможна без членства в творческих союзах - художников, композиторов, писателей. А чтобы вступить туда, опять-таки требовалось обладать связями и пройти жернова цензуры.

Современная молодежь имеет абсолютную свободу, вольна выстраивать свою карьеру так, как считает нужным. Конечно, это не значит, что у них нет проблем. В Москве и Санкт-Петербурге дорогая жизнь. Ребята в процессе обучения должны постоянно думать о том, как себя содержать. Другая проблема - в художественных школах и училищах учат ремеслу, но не всегда учат думать, размышлять. Вот человек, он сидит, стоит. Вот натюрморт, яблоко, самовар. Вот природа, там деревья, птички. Преподаватели тараторят про «мир человека» и «дыхание природы». А ученики смотрят и не видят - их кругозор ограничен некрасивыми натурщиками, муляжами фруктов и унылым пейзажем за окном.

Это в известном смысле ограничивает кругозор талантливого человека. Если он живет в отдаленном месте, у него формируется ограниченное представление о мире и об искусстве. И преодолевать это можно, только развивая общую культуру. Дело даже не в современном или не современном искусстве, а в методах образования.

Совсем недавно мы обсуждали с министром культуры вопрос присоединения к институту имени Репина художественной школы (он настаивает на том, что это должна быть именно школа, а не лицей). Идея понятная, и, надеюсь, объединение поможет талантливым мальчикам и девочкам. Хотя есть риск, что вместе со школой мы получим нерешенные и нерешаемые проблемы. Реформировать художественное образование можно и нужно, но делать это надо с учетом всех обстоятельств. Надеюсь, в данном случае этот шаг будет всем на пользу.

Что касается академической традиции, то в ней есть свои плюсы. Те, кто обвиняет Академию художеств в консерватизме, не задумываются, что академическая система не только востребована, но экономически оправдана. У нас учатся студенты из 33 стран мира, они платят за обучение. Они приезжают к нам, потому что мы сохранили традиции академической художественной школы. Если бы мы были периферийной школой современного искусства, вряд ли оказались бы столь востребованы.

Но и Санкт-Петербургская Академия художеств неоднородна. У нас есть разные факультеты, в них царят разные настроения. Например, скульпторы - консервативные донельзя, хотя это молодые энергичные ребята. И хорошо, пусть будут такими. А есть факультет графики - они, наоборот, открытые к современному искусству, у них связи с Парижской академией, кумир - Нео Раух (немецкий художник-экспериментатор. - «Известия»), они интегрированы в европейский контекст. Но главное - мы никого не «гнобим». Наоборот - поддерживаем. Теперь дело за молодыми - показать, на что они способны, и воспользоваться возможностями, которые дает им сегодня государство. И не только государство.

Автор - искусствовед, куратор, ректор Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина, член президиума Совета при президенте РФ по культуре и искусству, комиссар павильона России на Венецианской биеннале

Семен Михайловский. Courtesy ИЖСА им. И.Е. Репина

Ректор Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина (ИЖСА) Семен Михайловский приказом Министра культуры РФ назначен комиссаром павильона России на Венецианской биеннале современного искусства до 2021 года. Он сменил на этом посту основателя Stella Art Foundation , являвшуюся комиссаром российского павильона на биеннале 2011, 2013 и 2015 годов и организовавшую в Венеции экспозиции , и . Семен Ильич Михайловский родился в Ленинграде в 1961 году, окончил с отличием ИЖСА в 1984 году. Почетный профессор Московского архитектурного института и Шэньчжэньского университета, член Совета по культуре и искусству при Президенте РФ. ИЖСА он возглавляет с декабря 2009 года. Он был организатором и куратором выставок российского искусства в Стокгольме (Академия художеств), Венеции (Российский павильон на Венецианской биеннале), Тайбэе (Тайвань), Майами (в рамках Art Basel Miami Beach), Равенне (Пинакотека), Болонье (Академия художеств), Риме (Академия художеств). В 2014 году Семен Михайловский был назначен комиссаром Павильона России на Венецианской архитектурной биеннале, — тогда российский павильон, экспозиция которого была подготовлена Институтом медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка», был отмечен

Ксения Ланда, редактор журнала Gallery.spb, взяла интервью у Семёна Михайловского, сменившего Альберта Чаркина на посту ректора института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина...

Каждое ректорство — это целая эпоха в жизни Академии. Какой она будет при Вас?

— Действительно, ректора историка искусства или историка архитектуры еще не было. В Академии сложилась любопытная формула, разделяющая сотрудников, педагогов на «творцов» и «не-творцов». До меня был глубокоуважаемый скульптор, до него — глубокоуважаемый художник. Какое-то время был даже глубокоуважаемый архитектор. И много-много других глубокоуважаемых художников. Как видно сейчас появилась потребность в человеке, не связанном цеховыми интересами, человеке, который мог бы руководить с некоторой дистанции. Теперь все факультеты — в равных условиях. Значение имеют лишь педагогические и творческие способности.

— И каков же взгляд с дистанции?

— Отсутствие ясности. То, что я застал является результатом длительной мимикрии, сплетения обстоятельств. У нас великая история, которой мы заслуженно гордимся. Но мы не должны игнорировать изменения, происходящие в обществе. Академия как определенная иерархичная система поддерживалась в императорское и советское время, а сейчас нет такой поддержки, нет такого могущественного патрона и заказчика. Арт-рынок существует в другой системе координат. Многие высказывают опасения, что академическая система может погибнуть, если вносить какие-то изменения. Но она уже сильно повреждена, многое утрачено. Надо, прежде всего разобраться с тем, что такое сегодняшняя академическая система художественного образования, придать ей новый импульс развития.

— Вдохнуть новую жизнь, сохранив все самое прекрасное и достойное достаточно сложная задача. Каким Вы видите ее решение? Будет ли Академия переходить на Болонскую систему, которую вводит государство?

— Никаких хирургических вмешательств не будет. Но изоляционную островную политику вести мы тоже не будем. Все нововведения должны быть продуманы, обоснованы, просчитаны последствия любых действий.

— Будут ли введены новые дисциплины или сделается ли акцент сильнее на современных технологиях?

— На самом деле все наши проблемы идут от нехватки гуманитарного образования. Надо научить смотреть и видеть, видеть и понимать. Наши студенты часто смотрят, но не видят, не думают, не размышляют.

— Петербургская Академия Художеств, в отличие от большинства Академий в Европе, сохранила классическую школу. Планируется ли укрепление связей с остальным миром? Какие-то совместные проекты или обмен студентами?

— Совместные программы обязательно будут. Все это обсуждается. Важно отметить, что еще со времен строительства здания двумя архитекторами (русским Кокориновым и французом Вален Деламотом), Академия являлась пространством интернациональным. Конечно, сейчас задачи изменились, но связь с миром необходима. Начиная с нашего собственного города. У Академии всегда были тесные связи с Эрмитажем и Русским музеем, но они носили несколько пассивный характер. Возможно сейчас настало время для совместных программ, как на территории Эрмитажа и Русского Музея (кстати, изначально, так называемый корпус Бенуа создавался как выставочный зал Императорской Академии Художеств), так и на территории самой Академии.

— Что Вы хотели бы добавить от себя?

— Мы называем себя правопреемниками Императорской Академии художеств, переживаем сегодняшнее положение, жалуемся, что нас перестали поддерживать, ценить. Но, прежде, мы должны разобраться в себе, задуматься, что является традицией, что нужно хранить, продолжать, развивать. Мы должны осознать себя, свое место в культурном пространстве. Нужно придать больше осмысленности действиям. Надо сделать так, чтобы закончив Академию, человек смог найти свое место в мире и чувствовать себя в нем достойно. У нас прекрасное здание - мастерские, выставочные залы, музей, научная библиотека - прекрасное пространство для интересных проектов. И интересной жизни.

Вы ректор Академии художеств, комиссар национального павильона обеих Венецианских биеннале, художественной и архитектурной, и глава попечительского совета «Манежа». Как распределяете свое время между этими должностями?

Главное для меня - это, конечно, Академия художеств, у нас, кстати, недавно прошли выборы на должность ректора…

И с каким результатом вы победили?

Для творческого вуза, в котором по определению должны быть люди не слишком довольные руководством, результат хороший: почти две трети голосовавших. При том, что это тайные выборы. Тебе могут улыбаться, жать руку, душить в объятиях, клясться в преданности, а потом голосовать против. Для меня было важно пройти через эту процедуру, получить поддержку, потому что ближайшие годы я планирую посвятить Санкт-Петербургской академии художеств, в первую очередь укреплению ее статуса.

Я в Академии, по сути, всю жизнь

Поздравляю, хотя я был уверен, что вы и так ректор.

Спасибо! Последние три года я был исполняющим обязанности: в 2015 году закончился мой первый пятилетний срок, пошли изменения в системе государственных академий, потом мы оказались в ведении Министерства культуры, а когда страсти утихли, настало время решать вопрос ректорства. При этом я ни с кем перед голосованием не заигрывал. На этой работе ты на каждом шагу сталкиваешься с огромным количеством проблем, даже в человеческих отношениях. Люди здесь непростые.

Вы тоже непростой.

А я же в академии, по сути, всю жизнь - сначала студентом, аспирантом, ассистентом на полставки, старшим преподавателем, доцентом, потом проректором. И сейчас, могу сказать, у нас все кипит: конкурсы, выставки и серьезная конкуренция за возможность здесь работать. Поддерживаем в меру сил молодых преподавателей - по традиции это наши же выпускники. У нас отличная репутация в мире. Много студентов из Европы, Азии, Америки. Хотя большинство по-прежнему из Китая. У нас достаточно высокая средняя зарплата педагогов - в этом году будет 200% от средней по региону. Вас, Виталий, не смущает, что все это звучит как отчет?

Нет, Семен Ильич, а как иначе ректору. Пожалуйста, продолжайте!

Вторая моя обязанность, не менее значимая, - представлять страну на Венецианской биеннале в непростое, даже напряженное в смысле международных связей время. Раньше эта работа, разумеется, была тоже интересной, но не такой интригующей. Пусть звучит пафосно, но ответственность - это мощный адреналин. Непросто придумать выставку в национальном павильоне: чтобы она заинтересовала людей, была зрелищной, про нашу страну, про русскую жизнь. Найти тему, увлекательный сюжет, наметить драматургию, добиться цельности высказывания. Самому нарисовать, что, где и как будет размещаться. В процессе приходится соединять разрозненные вещи и, конечно, искать правильных людей, способных эффективно заниматься экономикой, а также тех, кто способен реализовать тот или иной проект. Причем не только для художественной, но и для архитектурной биеннале в Венеции, поскольку занимаюсь обеими.

И третья моя работа - это «Манеж». Там прекрасный коллектив во главе с директором Павлом Сергеевичем Пригара, с которым мы за короткое время стали друзьями и единомышленниками. При отсутствии серьезного финансирования со стороны города стараемся превратить ЦВЗ в приличное место. Там тоже делаем масштабные экспозиции. Раньше выставочные залы музея Академии художеств площадью 1500 квадратных метров казались мне гигантским пространством, а теперь и 4500 квадратных метров - не предел.

Получается, за год я курирую четыре-пять выставок в России и за рубежом.

Я своими глазами наблюдал очереди в павильон России на прошлогодней Венецианской биеннале. Вы как комиссар и куратор ставите перед собой цель привлечь широкую аудиторию или получить премию жюри?

Вообще это действительно разные вещи - признание публики и награды жюри. Безусловно, «Лев», золотой или серебряный, специальное упоминание - это предмет для гордости. Но чтобы получить премию, нужно изначально делать конъюнктурный проект: как есть фестивальное кино, ориентированное на одобрение жюри в Каннах, в Берлине, в той же Венеции, - так есть и «фестивальные» выставки. Я дважды был в составе команд, получавших призы на биеннале: в 2000 году как сокуратор выставки «Руины Рая» в павильоне России и в 2014-м, тогда я впервые стал комиссаром павильона, а выставка называлась Fair Enough. Знаю не понаслышке, как это работает. Но никакие наши проекты не были обделены вниманием прессы, в том числе западной, и, главное, вниманием публики. Не потому, что мы такие замечательные, а потому, что мы живем в стране, которая вызывает интерес. Но, несмотря на широкий резонанс выставки Theatrum Orbis с участием Гриши Брускина и Recycle Group в прошлом году, я понимал, что нам не дадут премию. Хотя очень многие хвалили. Жесткая конкуренция…

Чтобы получить премию, нужно изначально делать конъюнктурный проект

Только что открылась архитектурная биеннале - в этом году вы тоже понимали расклад заранее?

И в этом году тоже не занимались расчетами. Тема этой биеннале, заявленная кураторами, - Free Space/«Свободное пространство». Мы раскрываем ее через разговор о перемещении людей на просторах гигантской страны, которая соединена железными дорогами, как кровеносными сосудами. В павильоне, построенном Алексеем Щусевым в садах Джардини в 1914 году, мы создали образ железнодорожной станции, где все гудит и движется. У нас цветной дизайн - отказались от уже традиционного в последние годы бело-черного. В частности, мы показываем реконструкцию первого в России воксала, именно воксала, в Павловске - макет парит над лестницей, он виден только в отражении. Архитектор Рафаэль Даянов предлагает восстановить его, как музыкальный павильон в Павловском парке.

Специально для нашей выставки Никита Явейн сделал макет вокзала «Олимпийский парк», построенного им в Сочи. Президент Союза архитекторов России Николай Шумаков представил эскизы и концептуальные макеты неосуществленных еще вокзалов высокоскоростных магистралей. Молодые архитекторы из проектного бюро «Горожане» рассуждают о реконструкции «площади трех вокзалов» в Москве.

Мы даже перевезли в Венецию дверцы советских камер хранения с Московского вокзала в Петербурге, чтобы создать «Крипту памяти», в ячейках которой хранятся истории известных путешественников, - студентка нашей академии Вера Петровская поместила туда прелестные силуэты. А помимо этого: инфографика, видео, граффити. Насыщенная выставка - ну так и страна у нас огромная, и мы многословные. Но если говорить об организационных вопросах, в Венеции работать тяжело.

Устали от знаменитой итальянской бюрократии?

Она в Италии, особенно в Венеции, даст фору российской - нам же все время кажется, что это у нас проблемы бюрократии, а остальной мир живет по-другому. Я раньше наивно полагал, что у нас возможна либо диктатура, либо бардак, а в Европе все иначе. Сегодня уверенно могу сказать, что в Италии ситуация похожа на нашу, а в Венеции менталитет местных жителей окончательно испорчен туризмом: они говорят и думают лишь о том, как выкачать из приезжих деньги. Инженеры и подрядчики дерут втридорога. И каждый шаг нужно согласовывать. В этой борьбе на территории биеннале мы, конечно, сплачиваемся с коллегами из других национальных павильонов. (Улыбается.)

Положение дел в Италии, к слову, схоже с нашим еще и в том, что и у них, и у нас есть противостояние чиновников и интеллектуалов. Но ведь в реальности и первые, и вторые неоднородны. Среди нашей интеллигенции есть люди с глубочайшими комплексами, они всегда будут ныть и поливать друг друга. Прошлое, казалось бы, ушло, но дух тоталитаризма, сталинизма, деление на «своих-чужих» сидит во многих. Да, сажали тогда карательные органы, но доносили люди из нашей среды и, наверное, находили этому оправдания. Должно пройти время, чтобы это изжить.

При этом могу сказать, что и во власти, и среди интеллигенции в России примерно равное количество людей, которые не понимают современное искусство и которые относятся к нему с симпатией. Но когда тебе надо решить вопрос, ты идешь к чиновникам и решаешь - кажется, что ты не можешь найти у них поддержку, а ты ее находишь. В либеральной интеллигенции хватает мастеров изящной словесности, а как до дела дойдет - результата нет.

Карьера чиновника вообще не для меня

Регулярно возникают разговоры о вашем скором карьерном росте.

Ну, если верить слухам, то я уже кем только не перебывал. (Улыбается.) Могу прямо сказать, что карьера чиновника вообще не для меня. Я уважаю и ценю этих людей, поддерживаю со многими прекрасные отношения. Понимаю, что у них важная миссия. Но это не мое.

После формирования нового правительства я искренне поздравил с назначениями и вице-премьера, курирующего сферу культуры, и министра культуры. Я уважаю и ценю директоров главных наших музеев. Дай бог им здоровья. Слухи иногда портят отношения. У меня на нынешнем месте есть возможность не только укрепить нашу школу, ее позиции в стране и за пределами страны, но и помочь конкретным людям, поддержать молодых художников. Я могу показать их работы в Петербурге, Москве, в Венеции или в Риме, где в декабре откроется выставка в Академии изящных искусств.

В советские времена нужно было быть потертым компанейским бородачом из ЛОСХа, чтобы твой пейзаж или натюрморт представили в «Манеже». А сейчас еще студент может стать участником масштабного русско-японского проекта «Преодоление» в ЦВЗ. Ребята растут на глазах. Никто не ограничивает их творческую свободу. Кто знает, может, скоро появится новая генерация ярких художников, лишенных тех комплексов, которыми наделено мое поколение. Вот одна из задач, ради которой стоит жить, работать. Простите, но опять с пафосом. У нас в Академии художеств по-другому не получается, у нас это, наверное, в генах.

В экспозицию Theatrum Orbis в павильоне России на Венецианской биеннале прошлого года были объединены инсталляция живого классика современного искусства Гриши Брускина, мультимедийный проект группы Recycle и видео Саши Пироговой. Наше арт-посольство в Венеции британская газета The Guardian в 2017 году включила в топ-5 лучших, американский Forbes - в топ-7 must-see павильонов, журнал AD - в топ-12. В Петербурге ректор Академии художеств стал локомотивом экспоблокбастеров в ЦВЗ «Манеж», главой попечительского совета которого он является, - от «Китайской армии» до русско-японского «Преодоления». На художественной биеннале - 2019 комиссар нашего национального павильона в Венеции выступит в коллаборации с Государственным Эрмитажем, а в мае на архитектурной биеннале он представил проект «Станция Россия» о российских железных дорогах, который газета Financial Times назвала в числе 5 хайлайтов, а журнал Wallpaper - среди 14 лучших национальных павильонов.

Текст: Виталий Котов