Прерывание беременности 

Прокофьев святослав сергеевич биография. Прокофьев

Может быть, более, чем обычно, эта книга обязана своим появлением доброй воле всех тех, кто своим участием дал автору возможность написать её.

Я с глубокой признательностью называю в первую очередь сына Сергея Сергеевича Прокофьева и Лины Ивановны Прокофьевой Святослава Сергеевича Прокофьева, горячо откликнувшегося на инициативу рассказать правду о судьбе матери, и оказавшему мне личную поддержку. Его подробное интервью составляет костяк книги, предоставленные им материалы – уникальны. Вместе с сыном Сергеем Святославовичем, также принимавшим деятельное участие в судьбе книги, он взял на себя труд по прочтению рукописи, послуживший на благо её тексту и выразившийся в бесценных для автора советах и замечаниях. Рукопись получила одобрение и была дополнена и Сергеем Олеговичем Прокофьевым. Читатель оценит его пространный и глубоко проникающий в сущность натуры Лины Прокофьевой рассказ.

Внуки Лины Ивановны Сергей Святославович и Сергей Олегович поделились фотоматериалами из семейных и личных архивов, – послужившими незаменимыми иллюстрациями к образу героини.


Сердечная благодарность Ноэль Манн, куратору Архива Прокофьева в Лондоне, открывшей путь к некоторым из его материалов.

Господину Андре Шмидту, за его эмоциональный и остроумный рассказ о Лине.

Дмитрию Николаевичу Чуковскому за моральную поддержку и веру в успех.

Софье Прокофьевой за её яркие рассказы о Лине Ивановне и Мире Александровне.


Особая благодарность Наталье Новосильцов, в разговоре с которой впервые вспыхнула идея написать книгу о Лине Прокофьевой. Два с половиной года, ушедшие на её написание, она принимала самое непосредственное участие в работе, вникая во все хитросплетения прошлого и настоящего.

Спасибо моим первым читателям, мужу, дочери и сыну, они всё время были со мной.


Путеводной звездой от начала и до конца служил автору «Дневник» Сергея Сергеевича Прокофьева.

Из истории написания

Почему здесь и сейчас? Где начало истории?

Оно скрывается в далёких временах, – автору надо заглянуть в первую половину прошлого века, точнее в сороковой, последний предвоенный год в Москве, когда впервые перед глазами в ту пору четырёхлетней девочки возникла героиня, как некое сказочно прекрасное существо женского пола, – притом цветное и пёстрое! (на фоне тусклых и унылых привычных одеяний окружающих). Пёстрое и сверкающее. Чем? Глазами? Блестящими чёрными волосами? Драгоценными камнями? Всем!

Такой она увидела тогда Лину Прокофьеву, жену Сергея Прокофьева.

Потом грянула война, эвакуация, и все разъехались кто куда.

В 1942 году, ещё в разгар войны, вернувшись с мамой из эвакуации в Москву, девочка пошла в школу, занималась своими делами, чуть что убегала во двор, где были сосредоточены её интересы, а родители – композиторы – продолжали дружить с Сергеем Прокофьевым, перед которым преклонялись как перед гением, спустившимся на землю из других миров, совершенно особенным человеком, свободным, независимым, одарённым во всём, с чем он соприкасался, великим композитором и пианистом, дирижёром, писателем, шахматистом, бриджистом, путешественником, любимым во всех испостасях.

В доме постоянно звучала его музыка, а девочка ходила в Большой Театр на «Золушку» и «Ромео и Джульетту» десятки раз.

Родители встречались семьями, но место пёстрой красавицы рядом с Сергеем Сергеевичем заняла худенькая дама, обыкновенно в чёрном, ломкая тростинка, говорившая в нос, тихо и ласково. Мама называла её Мира. Дружили, общались, вместе веселились, каждая встреча с Прокофьевым была для родителей источником огромной радости, гордости и восхищения.

Невдомёк было девочке, что тоненькая, благожелательная женщина принесла драму в жизнь семьи Прокофьева.

Предвоенное видение куда-то исчезло.

А «Мира» приходила, приносила пирожные и письма от Прокофьва.


Прошло много лет, прежде чем Лина Ивановна Прокофьева снова переступила порог нашего дома. За 20 лет большие несчастья потрясли её семью. Муж оставил её и женился на Мире Мендельсон. Музыка его была осуждена как вражеская и вредная для народа и запрещена к исполнению. Сама Лина в 1948 году была арестована и оказалась сначала в тюрьме, а потом в сталинских лагерях Заполярья. Сыновья остались одни, жили под присмотром друзей. В 1953 году умер Сергей Прокофьев, в один день со Сталиным. Она вышла на свободу в 1956 году. Теперь она не была уже так молода и ослепительна. Но в выражении всё ещё прекрасного лица по-прежнему не было следов обыденщины, в Лине кипела жизнь, она шутила, смеялась, была по-прежнему «пёстрая» в своём безупречном туалете, она приносила в дом праздник.


С начала шестидесятых годов и до самого отъезда Лины Ивановны из СССР в 1974 году нас связывала тесная дружба, и я никогда не переставала восхищаться ею, уже зная в самых общих чертах перипетии её жизни. Однако мне ни разу не пришла в голову мысль, что надо описать эту одновременно прекрасную и трагическую жизнь.


Вмешалась судьба: Лина Ивановна воскресла передо мной на берегу Средиземного моря на четырнадцатом году моей жизни в Каталунии. Море всегда было страстью Лины Прокофьевой, у моря случился и первый разговор о ней с Натальей Новосильцов.

Наталья Новосильцов – профессор барселонского университета, знаток русского искусства начала века и автор книги о нём, представительница русского старинного рода, с давних пор живущая в Испании. По радио «Каталуния Музыка» (к слову, в первые годы моей жизни в Каталунии передачи этой радиостанции вызывали у меня такой восторг, что свой очерк о Каталунии, напечатанный в России, я назвала «Каталуния музыка») она услышала передачу, посвящённую Сергею Прокофьеву, из которой узнала о судьбе его первой жены – испанки, каталонки! Я рассказала Наталье Новосильцов о том, что дружила с Линой и с детства была знакома со всей семьёй композитора. В разговоре с ней вспыхнула мысль, что мне надо непременно написать об этой замечательной женщине, испытавшей на себе величие и бедствия двадцатого века, ровесницей которого была.

Я начала с того, что поехала к Святославу Прокофьеву, старшему сыну композитора, живущему с 1991 года в Париже. Младший сын, Олег Прокофьев, скончался в 1998 году в Англии.

С волнением я переступила порог парижской квартиры Святослава, где в окружении множества дисков, книг, записей, видеоплёнок, картин, альбомов, он как бы продолжал жить со своими родителями, окружённый их портретами кисти Наталии Гончаровой, Остроумовой-Лебедевой, Шухаева. Стены просторной гостиной украшали полотна Петрова-Водкина, Малявина, – я как бы вернулась в прошлое: ожил Сергей Сергеевич, молодой, блистательный, ожило и прекрасное видение детства. С портретов смотрело на меня лицо Лины Прокофьевой, много моложе, чем в сороковом году, когда я увидела её впервые.

Святослав Прокофьев в полной мере выполнил предназначение сына великого композитора: его долгий и кропотливый труд над рукописями отца увенчался появлением двух томов «Дневника» Прокофьева, уникального в литературном, музыкальном и историческом смысле произведения, положившего конец бесчисленным недобросовестным и далёким от истины спекуляциям по поводу жизни и творчества композитора.

Прокофьев был замечательным литератором и сам писал о себе: «Если бы я не был в композитором, я, вероятно, был бы писателем или поэтом».

В «Дневнике» Прокофьев открыто, точно и подробно, с отличным чувством юмора, изо дня в день писал обо всём, что происходило в его жизни, начиная с сентября 1907 года и кончая июнем 1933. Но было бы напрасным делом пытаться описать «Дневник». Он существует.

На страницах «Дневника» в 1919 году появляется и наша героиня, «Линетт», Лина, будущая жена композитора. В своей опере «Любовь к трём апельсинам» Прокофьев заменил имя Виолетты на Линетт, в честь своей будущей жены.

Святослав Прокофьев с большим энтузиазмом отнёсся к намерению написать, наконец, правду о матери, чей образ был искажен в советской печати, что доставляло большие страдания ее сыновьям. Она жила лишь в памяти знавших её людей, – советские современники предпочитали не упоминать о ней. Вторая жена ни слова не говорит даже об её аресте. В России не любят раскаиваться.

Святослав Прокофьев передал мне письма родителей, копии многих документов и дал не только своё благословение, но и многостраничное интервью о жизни матери. В новогоднем поздравлении с 2005 годом он пишет мне: «Вам особое пожелание в успешном создании уникальной книги о моей маме. Да восторжествует справедливость!»

В Париже я встретилась с внуком Лины, сыном Святослава, Сергеем, который ярко рассказал о своей бабушке.

Ещё одного внука Сергея Прокофьева – сына Олега Прокофьева – я знаю больше сорока лет. В Москве мы жили в одном доме. Видный антропософ, обосновавшийся теперь в Швейцарии, он был свидетелем жизни Лины Ивановны и в Москве, и на Западе. Его рассказ об «Авии» тоже помещён на этих страницах.

В Лондонском Архиве Прокофьева при фонде, основанном Линой Ивановной, Наталья Новосильцов получила копии её рассказов о годах, проведённых ею в СССР с Сергеем Прокофьевым и сталинских лагерях.


Моя жизнь сложилась так, что я хорошо знала не только Лину Ивановну, но и Миру Александровну. Годы высветили многое в облике и характере этих двух, таких разных женщин, противоположных по всему своему складу. В отличие от Лины Ивановны, талантливой рассказчицы и собеседницы, не любившей писать, Мира Александровна была привержена к описанию событий и своих впечатлений от них, но речь её была бедна. Её дневники теперь также опубликованы. Она стремилась подражать Прокофьеву и тоже тщательно записывала происходящее. Однако в силу недостатка литературного и художественного дарования оставила нам хоть и богатые важными событиями, но в то же время саморазоблачительные документы, с печатью к тому же советского мироощущения. Нельзя, однако, забывать о том, что она, минуя все законы, стала женой Сергея Сергеевича, которую он любил и которая тоже по-своему любила его. Жена Цезаря…

В 1936 году Прокофьев вместе с семьёй вернулся из Парижа на родину, которую покинул в 1918 году. В разгаре сталинского террора он сразу же попал в орбиту внимания НКВД. Удивительно, что ещё в 1925 году, когда советскому правительству, казалось бы, вовсе не было дела до музыкальных проблем, оно принимает решение: «разрешить С. С. Прокофьеву и И. Ф. Стравинскому приехать в СССР». Престиж!

Власти ставили целью вернуть и сохранить в СССР декоративную фигуру гения, но не его брак с совершенно им не нужной свободомыслящей иностранкой. Политика в отношении Лины не ограничилась только её арестом, – они пошли дальше: умело распуская среди интеллигенции разного рода слухи, полностью исказили её образ. Пока она царила среди друзей, музыкантов, артистов, писателей, она вызывала лишь восхищение. Но вот она арестована! Исчезла на долгие годы. Её нет. И тогда постепенно ее образ стал трансформироваться в не слишком отягощённую заботами о детях и муже экстравагантную любительницу рассеянного времяпрепровождения, к тому же ещё и иностранку! Она уже была арестована по обвинению в шпионаже, уже находилась в Лефортовской тюрьме, а кумушки всё судили да рядили о том, как она распоряжалась своими драгоценностями. Лишь несколько самых верных друзей знали и помнили правду, но тогда её нельзя было произносить вслух, а потом они умерли.

Фальсифицирован и её собственный рассказ о жизни, оборванный «почему-то» на довоенном периоде, в сборнике воспоминаний о Прокофьеве, выпущенном в начале шестидесятых годов. Скучная гладкопись напоминает только об одном жанре: передовой статье в газете «Правда». Советские штампы, клише в описании самых ярких событий парижского периода жизни так же далеки от реальной Лины, живой, брызжущей энергией, острой на язычок, как обвинение в шпионаже от истины. И бездна патриотизма.

Но что, может быть, особенно хорошо удалось нашей прославленной организации, так это как бы вовсе вычеркнуть из жизни Прокофьева его первую жену. Они прожили вместе двадцать очень счастливых лет, но с появлением Миры Менднльсон её безупречной анкетой, существование Лины начинает замалчиваться, и иностранные исследователи с удивлением замечают, что была у Прокофьева и первая жена, испанского происхождения, и он как будто бы был с ней вполне счастлив. Даже очень счастлив. Впрочем, есть и такие биографии, где нет ни слова о Мире, поскольку брак с ней не был законным.

Трагедия С. С. Прокофьева отчасти коренится в сущности его совершенно необычной личности. Гениальный композитор, умнейший и талантливейший человек, он остался доверчивым, цельным, не тронутым, скажем мягко, «особенностями» общества, в которое попал. Наивно верил в силу искусства, на которое никто не посмеет посягнуть. Он не задумывался о втором, третьем и тридать третьем плане поведения окружающих. Трагедия Лины была такого же происхождения: постигнувшая чутьём, но не способная осознать до конца советскую действительность – иностранка! – она стала её жертвой.


Лина Прокофьева сама редко касалась своих личных бед, она не любила рассказывать о лагерях, называя их «Севером», и если мы идём на то, чтобы рассказать о ней, то только с целью восстановить справедливость по отношению к первой жене композитора, пусть даже после ее смерти. Она была , она жила, они любили друг друга, у них было двое сыновей. Может быть, Прокофьев не судил бы нас слишком строго.

Горестные события отнюдь не составляют единственную суть жизни Лины Ивановны. Она была любимой и любящей женой, артисткой, певицей, она дружила с великими мира сего, она знала, что такое западная элита, Европа, она узнала и что такое Россия, которую готова была полюбить и принять. Обо всём этом мы и попытаемся рассказать, основываясь на личном знакомстве, семейных архивах, «Дневнике» Прокофьева, записках и письмах самой Лины Ивановны, беседах со Святославом Прокофьевым и двумя внуками Лины Ивановны, её друзьями, на документальных материалах, полученных в Лондонском Архиве при фонде, основанном Линой Прокофьевой, и многом другом.

И начнём с самого начала.

Барселона

Глава первая
Принцесса Линетта

Летом я обещал Linette, что принцесса Виолетта, для которой я совершенно случайно придумал имя, будет переименована в принцессу Linette. Сегодня, когда мы дошли до Виолетты, я объявил о переименовке Смоленсу.

Это почему? – спросил он.

Я ответил: – Так у Гоцци.


Счастье улыбнулось мне, когда, соединив «Дневник» Сергея Сергеевича Прокофьева и архивные плёнки воспоминаний Лины Кодина, удалось выяснить дату того концерта Сергея Прокофьева в Нью-Йорке, на который впервые пришла слушательницей юная Лина. Ей был двадцать один год, ему – двадцать семь.


«Сегодня ещё две репетиции и вечером концерт в Карнеги. Зал полон, что необычайно для концертов Альтшулера. Первым номером – Симфония e-moll Рахманинова, которую я прослушал с большим наслаждением. После симфонии автора, хотя он и прятался за спину жены, нашли и сделали ему овацию, заставив его встать и раскланяться.

Затем следовал ряд мелких оркестровых вещей, среди них моё „Скерцо для четырёх фаготов“. Сыграно оно было весьма бойко и так скоро, как я не ожидал.

Альтшулер поставил его в программе впереди фортепианного концерта „для установления хороших отношений между публикой и мной“. Публика действительно осталась довольна и даже требовала повторения.

Концерт прошёл хорошо и я был вызван семь раз. ‹…›»

«Впервые я увидела Сергея Прокофьева, – рассказывает Лина, – когда он играл свой Первый Концерт для фортепиано с оркестром в Карнеги Холл. Оркестр состоял в основном из русских музыкантов и дирижировал Владимир Альтшулер. Я пошла на этот концерт благодаря маминой подруге – Вере Дончаковой, известному биологу и биохимику, а также большой любительнице музыки. Она работала в крупной американской фармацевтической фирме. Несколько раз летом я провела у них каникулы в „Вудс Хоул“ в Коннектикуте и была под сильным впечатлением боевого порядка поколений, выстроившегося за столом как в добрые старые времена.

Однажды Вера Дончакова позвонила маме и пригласила её на концерт некоего молодого русского композитора и пианиста Прокофьева. Как его тогда только ни называли: большевистским декадентом и ещё Бог знает как! Одни – футуристом, только что прибывшим из загадочной России; другие – интересным музыкантом; третьи – феноменальным виртуозом и так далее. Я выросла в музыкальной семье, училась пению, слушала много музыки, ходила на концерты и не могла пропустить такое событие. Впрочем, тогда это ещё не считалось событием. Я услышала конец разговора, спросила, что происходит, и сказала: „О, я тоже очень хотела бы пойти“.

Это было 10 декабря 1918 года, и я помню только Первый фортепианный концерт и молодого композитора, который играл его. Я была ошеломлена! В жизни не слышала ничего подобного, ни в смысле ритма, ни в смысле той лёгкости, с которой он справлялся с текстом. Мне было около двадцати лет и под огромным впечатлением я в конце хлопала как сумасшедшая. Две дамы встретили это исполнение вежливыми аплодисментами, а когда увидели мой энтузиазм, засмеялись и заметили: „Посмотрите-ка на неё! Должно быть, она влюбилась“. Само собой понятно, как молодые люди реагируют в подобных случаях. Я страшно возмутилась и сказала: „Вы что, не понимаете? Это потрясающе – какой ритм, какая красивая тема!“. Они в ответ только рассмеялись.

Прокофьев был высоким, очень худым и очень красивым. Он был коротко острижен, по тогдашней моде. И после того, как сыграл, поклонился странным образом – из положения стоя вдруг как будто сложился пополам, как складной ножик.

Когда мы вернулись домой, меня стали поддразнивать, и я ужасно рассердилась.

Несколько дней спустя позвонили наши друзья Стали: Вера Янакопулос и её муж Алексей Фёдорович Сталь, – до революции очень важная персона в России. Теперь они жили в Америке. Он не был красавцем, но отличался огромным обаянием.

Стали пригласили меня на сольный концерт Прокофьева в старом Эолиан-Холл, а не в Таун-Холл, как потом старались убедить меня многие люди.

Я ответила, что с удовольствием пойду, а они рассказали, что уже знают Прокофьева, что он интересный человек, и они хотят познакомить меня с ним. Я сказала, что мне очень нравится и его музыка и как он играет, я с радостью пойду слушать его, но вовсе не собираюсь знакомиться с ним. Почему же нет, – спросили они. И я ответила, что если я с ним познакомлюсь, то мама и все её друзья начнут говорить: „Смотрите-ка! И она ещё спорит, что влюбилась в него самого, а не только в его музыку и игру.“ Молодые люди очень чувствительны к подобным замечаниям старших.

Я всё же пошла на концерт, не сказав об этом маме, насколько я помню. После концерта Стали захотели пойти в артистическую. Я сказала: „Вы идите, а я подожду вас здесь“. Я была совершенно непреклонна. Потом ждала-ждала, они всё не шли, и я решила, что прозевала их и пошла на поиски. В это время дверь в артистическую отворилась, и кто-то вышел оттуда. Я заглянула внутрь. Сергей сделал несколько шагов вперёд, поднял глаза и улыбнулся мне. Я улыбнулась ему в ответ. Он сказал что-то приветливое вроде: „Вот она где“, и нас познакомили. Потом мы все много болтали, я всё-таки не была дикаркой. Тогда мы и заговорили с ним в первый раз. Это событие стало первым из невероятной череды последовавших – случилось! Разве можно было представить себе тогда, чем это кончится в будущем; предстоял длинный-длинный путь; но в случившемся было что-то правильное, может быть, потому что я была брюнеткой, а он – блондином…»

«Когда я пришёл в Эолин-Холл, то зал оказался полным. Это было приятно. Я сейчас же вышел играть, – пишет Прокофьев о концерте в Эолиан-Холле, – и был встречен овацией, но – проклятое тугое фортепиано!»

Справившись с тугим новым «Стейнвеем», Прокофьев, как обычно, подробно рассказывает об исполнении каждого произведения.

«Рахманинова я сыграл просто-напросто очень хорошо, а Скрябина менее честно с точки зрения точности, но очень эффектно 12-й Этюд. ‹…› Я был вызван десять раз во время перерывов и восемь раз в конце, в том числе три бис"а. Затем меня повели в артистическое фойе при зале, где набилась масса музыкального народа и где меня восторженно поздравляли. Отрывали руку человек пятьдесят. Успех превзошёл ожидания.»

Стали заметили, что знакомство прошло удачно и пригласили молодых людей провести с ними уик-энд в их доме на Стейтен Айленде. Лина не ответила ни да, ни нет. Они уточнили, что приглашают много гостей. Но даже при этом условии ее мама была недовольна такой идеей. Лина с трудом выпросила разрешение.

Так Сергей Прокофьев и Лина впервые встретились у общих друзей в домашней обстановке.


«Они снимали дом на Стейтен Айленд – рассказывает Лина. – Она была бразильской певицей по фамилии Янакопулос и пользовалась в это время очень большим успехом, а её муж – русским, очень известным в России человеком. Я по сей день отлично помню Сталя, эту лису, с его рыжей бородой и узкими, блестящими, озорными глазами, улыбающегося мне через стол. Подумать только, в России он был членом Думы. В тот раз у них собралось всего несколько человек».

«Вам нравится гулять?» – спросил меня Сергей. – «Конечно, мне нравится гулять», – ответила я. И мы отправились в лес. Мы гуляли очень долго, потерялись и не знали, как найти обратную дорогу. Я очень робела, но он недавно приехал из России, и меня страшно интересовало всё, что он мог рассказать о ней. Хотя мой русский в тот момент не был ещё беглым, но всё же мне удавалось поддерживать разговор.

Сергей Прокофьев родился 23 (11) апреля 1891 года в селе Сонцовка (ныне село Красное Красноармейского района Донецкой области, Украины) в семье ученого-агронома Сергея Алексеевича Прокофьева (1846-1910). Воспитание сына взяла на себя мать, которая была хорошей пианисткой. Она происходила из крепостных Шереметевых, где с самого раннего детства учили, причем на самом высоком уровне, театральным искусствам и музыке. Мальчик начал заниматься музыкой с 5 лет и уже тогда проявлял интерес к сочинительству. Мать записывала сочиненные им пьесы: рондо, вальсы, песенки, «Индийский галоп». В возрасте 9-10 лет мальчик-композитор написал 2 оперы: «Великан» и «На пустынных островах». В 1902-1903 брал частные уроки теории и композиции у Р. М. Глиэра. С 1904 года учился в Петербургской консерватории у Н. А. Римского-Корсакова по инструментовке, А. К. Лядова по композиции, Я. Витола по музыкально-теоретическим дисциплинам, А. Н. Есиповой по фортепиано, Н. Н. Черепнина по дирижированию. Окончил консерваторию как композитор в 1909 году и как пианист в 1914 году. По 1917 год включительно продолжал занятия в консерватории по классу органа.

С 1908 года даёт первые концерты с исполнением собственных произведений. В 1911 году А. В. Оссовский лично обратился с письмом к известному российскому издателю Б. П. Юргенсону (см. П. И. Юргенсон) в поддержку Сергея Прокофьева, на которое Юргенсон ответил согласием издать его произведения.

В мае 1918 года выезжает на заграничные гастроли, которые затянулись на восемнадцать лет. Прокофьев гастролировал в Америке, Европе, Японии, на Кубе. В 1927, 1929 и 1932 годах Прокофьев предпринял концертные поездки в СССР. В 1936 году вернулся в СССР вместе с женой-испанкой Линой Кодина, ставшей Прокофьевой (собственно Каролина Кодина-Любера, 1897-1989). Прокофьев с семьей - женой Линой и сыновьями Святославом и Олегом окончательно обосновался в Москве. В дальнейшем он выезжал за границу (в Европу и США) лишь дважды: в сезоне 1936/37 и 1938/39.

С 1933 года был почётным профессором МГК имени П. И. Чайковского.

С 1941 года Сергей Прокофьев жил уже отдельно от семьи, через несколько лет советское правительство объявило его брак недействительным, и без оформления развода 15 января 1948 года композитор официально женился второй раз, женой стала Мира Мендельсон. А первая супруга была арестована и сослана - сначала в Абезь (Коми АССР), затем в мордовские лагеря, откуда вернулась в 1956 году; позднее она сумела выехать из СССР, умерла в возрасте 91 года в Англии в 1989 году..

В 1948 году Прокофьев подвергся критике за формализм. С 1949 года Прокофьев почти не выезжает с дачи, но даже при строжайшем медицинском режиме пишет оперу «Повесть о настоящем человеке», балет «Каменный цветок», Девятую фортепианную сонату, ораторию «На страже мира» и многое другое. Последним сочинением, которое довелось композитору услышать в концертном зале, стала Седьмая симфония (1952). Прокофьев скончался в Москве в коммунальной квартире в Камергерском переулке от гипертонического криза 5 марта 1953 года. Так как он умер в день смерти Сталина, его кончина осталась почти незамеченной, а близкие и коллеги композитора столкнулись в организации похорон с большими трудностями. С. С. Прокофьев похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 3). В память о композиторе на доме установлена мемориальная доска (скульптор М. Л. Петрова).

Сочинения

Оперы

  • Пир во время чумы (опера)
  • Маддалена (опера) (1911; 2-я редакция 1913)
  • Игрок (опера) (по Ф. М. Достоевскому, 1919, Брюссель; 1974, Москва)
  • Любовь к трём апельсинам (опера) (по К. Гоцци, 1921, Чикаго; 1926, Ленинград; 2011, Москва)
  • Огненный ангел (опера) (по В. Я. Брюсову, 1927; концертное исполнение 1954, Париж; 1955, Венеция; 1983, Пермь; 2011, Москва)
  • Семён Котко (опера) (1940, Москва)
  • Обручение в Монастыре (опера) («Дуэнья», по Р. Шеридану, 1946, Ленинград)
  • Война и мир (по Л. Н. Толстому), 1943; окончательная редакция 1952; 1946, Ленинград; 1955, там же; 2012, Москва)
  • Повесть о настоящем Человеке (опера) (по Б. П. Полевому, концертное исполнение 1948, Ленинград; 2-я редакция 1960, Москва)
  • Далёкие моря (опера) по В. А. Дыховичному, не окончена (сохранилась первая картина, написанная летом 1948; концертное исполнение 2009, Москва)
  • Борис Годунов (музыкально-драматическое представление) по А. С. Пушкину, концертное исполнение 2010, СПб

Балеты

  • «Сказка про шута, семерых шутов перешутившего» (1921, Париж)
  • «Стальной скок» (1927, Париж)
  • «Блудный сын» (1929, там же)
  • На Днепре (1931, там же),
  • «Ромео и Джульетта» (по У. Шекспиру, (1938, Брно; 1940, Ленинград),
  • «Золушка» (1945, Москва)
  • «Сказ о каменном цветке» (по П. П. Бажову, (1951, Москва, 1957, Ленинград)

Вокально-симфонические произведения

  • Семеро их, халдейское заклинание для солиста, хора и оркестра (слова К. Д. Бальмонта в переделке Прокофьева, 1917-1918)
  • К XX-летию Октября, кантата (текст-монтаж П. П. Сувчинского и самого Прокофьева из сочинений К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, И. В. Сталина, 1936-1937)
  • Александр Невский, кантата (слова Прокофьева и В. А. Луговского, 1939)
  • Здравица, кантата к 60-летию Сталина (слова «народные», 1939)
  • Зимний костёр, сюита (слова С. Я. Маршака, 1949)
  • На страже мира, оратория (слова С. Я. Маршака, 1950)
  • Александр Невский, кантата (op 78., 1938)

Для оркестра

  • Симфония № 1
  • Симфония № 2
  • Симфония № 3
  • Симфония № 4
  • Симфония № 5
  • Симфония № 6
  • Симфония № 7
  • Ала и Лоллий (Скифская сюита, 1915),
  • Симфоническая сказка Петя и волк (1936),
  • Два пушкинских вальса (1949), различные сюиты, поэмы, увертюры и др.;

Инструментальные концерты

  • Шесть концертов для фортепиано с оркестром (1912; 1913 (2-я редакция 1923); 1921; 1931 (для левой руки); 1932; 1952 (для двух фортепиано, не окончен)
  • Два концерта для скрипки с оркестром (1917, 1935)
  • Концерт для виолончели с оркестром (1938)
  • Симфония-концерт для виолончели с оркестром (новая редакция предыдущего концерта, 1952)
  • Концертино для виолончели с оркестром (1952, не окончено)

Камерно-инструментальные ансамбли

  • Две сонаты для скрипки и фортепиано (Вторая - переложение Сонаты для флейты и фортепиано)
  • Соната для скрипки соло
  • Соната для двух скрипок (1932)
  • Соната для виолончели и фортепиано
  • Соната для флейты
  • Два струнных квартета

Произведения для фортепиано

  • Соната № 1 фа минор - ор.1 (1907-1909)
  • 4 этюда для фортепиано - ор.2 (1909)
  • 4 пьесы для фортепиано - ор.3 (1907-1908)
  • 4 пьесы для фортепиано - ор.4 (1908)
  • Концерт № 1 ре бемоль мажор для фортепиано с оркестром - ор.10 (1911-1912)
  • Токката Ре-минор - ор.11 (1912)
  • 10 пьес для фортепиано - ор.12 (1906-1913)
  • Соната № 2 ре минор - ор.14 (1912)
  • Концерт № 2 соль минор для фортепиано с оркестром - ор.16 (1912-1913)
  • «Сарказмы» - ор.17 (1912-1914). Первое исполнение в 1916 году. Пять пьес цикла организованы с чередованием наступательных скерцозных (нечётные номера пьес) и призрачно-фантастических образов (чётные номера пьес).
  • «Мимолётности» - ор.22 (1915-1917)
  • Концерт № 3 до мажор для фортепиано с оркестром - ор.26 (1917-1921)
  • Соната № 3 ля минор - ор.28 (1907-1917)
  • Соната № 4 до минор - ор.29 (1908-1917)
  • «Сказки старой бабушки» - ор.31 (1918)
  • 4 пьесы для фортепиано - ор.32 (1918)
  • Соната № 5 до мажор - ор.38 (1923)
  • Дивертисмент - ор.43b (1938)
  • 6 транскрипций для фортепиано - ор.52 (1930-1931)
  • Концерт № 4 (для левой руки) для фортепиано с оркестром - ор.53 (1931)
  • 2 сонатины для фортепиано - ор.54 (1931-1932)
  • Концерт № 5 соль мажор для фортепиано с оркестром - ор.55 (1931)
  • 3 пьесы для фортепиано - ор.59 (1933-1934)
  • «Музыка для детей» - ор.65 (1935)
  • «Ромео и Джульетта» - 10 пьес для фортепиано - ор.75 (1937)
  • Соната № 6 ля мажор - ор.82 (1939-1940)
  • Соната № 7 си бемоль мажор - ор.83 (1939-1942)
  • Соната № 8 си бемоль мажор - ор.84 (1939-1944)
  • 3 пьесы для фортепиано - ор.96 (1941-1942)
  • «Золушка» - 10 пьес для фортепиано - ор.97 (1943)
  • «Золушка» - 6 пьес для фортепиано - ор.102 (1944)
  • Соната № 9 до мажор - ор.103 (1947)

Также: романсы, песни; музыка к спектаклям драматического театра и кинофильмам.

Записи музыки Прокофьева

Полный цикл всех балетов Прокофьева записал Г. Н. Рождественский. Наиболее масштабный цикл оперных произведений Прокофьева (6 опер из 8) записан под управлением В. А. Гергиева. Среди других дирижёров, осуществивших значимые записи оперных произведений Прокофьева - Д. Баренбойм, Г. Бертини, Е. Колобов, А. Н. Лазарев, И. Кертес, А. Ш. Мелик-Пашаев, К. Нагано, А. Родзинский, Г. Н. Рождественский, М. Л. Ростропович, Т. Сохиев, Б. Хайтинк, Р. Хикокс, М. Ф. Эрмлер, В. М. Юровский, Н. Ярви.

Полный цикл симфоний Прокофьева записали В. Веллер, В. А. Гергиев, Д. Китаенко, З. Кошлер, Т. Кучар, Ж. Мартинон, С. Одзава, Г. Н. Рождественский, М. Л. Ростропович, Н. Ярви.

Среди других дирижёров, осуществивших значимые записи симфоний Прокофьева, - Н. П. Аносов, Э. Ансерме, К. Анчерл (№ 1), В. Д. Ашкенази, Л. Бернстайн, А. Дорати (№ 5), К. К. Иванов, Г. фон Караян, Р. Кемпе (№ 7), К. П. Кондрашин (№ 1, 3, 5), С. Кусевицкий (№ 1, 5), Э. Ляйнсдорф (№ 2, 3, 5, 6), Д. Митропулос, Е. А. Мравинский (№ 5, 6), Д. Ф. Ойстрах (№ 5), Ю. Орманди, С. А. Самосуд, Е. Ф. Светланов, К. Тенштедт.

Значимые записи фортепианных произведений Прокофьева осуществили пианисты Святослав Рихтер (сонаты, концерты), Владимир Ашкенази (все концерты с оркестром под управлением Андре Превина), Джон Браунинг (все концерты, дирижёр - Эрих Ляйнсдорф), Владимир Крайнев (все концерты, дирижёр - Дмитрий Китаенко), Виктория Постникова (все концерты, дирижёр - Геннадий Рождественский), Николай Петров (сонаты), Александр Торадзе (все концерты с Валерием Гергиевым).

Награды и премии

  • шесть Сталинских премий:
    • (1943) 2-й степени - за 7-ю сонату
    • (1946) 1-й степени - за 5-ю симфонию и 8-ю сонату
    • (1946) 1-й степени - за музыку к кинофильму «Иван Грозный» (1944) 1-я серия
    • (1946) 1-й степени - за балет «Золушка» (1944)
    • (1947) 1-й степени - за сонату для скрипки и фортепиано
    • (1951) 2-й степени - за вокально-симфоническую сюиту «Зимний костёр» и ораторию «На страже мира» на стихи С. Я. Маршака
  • Ленинская премия (1957 - посмертно) - за 7-ю симфонию
  • народный артист РСФСР (1947)
  • орден Трудового Красного Знамени

Увековечение памяти композитора

  • Музей С. С. Прокофьева - первый музей Прокофьева, который был открыт в 1966 году в музыкальной школе № 1 им. С. С. Прокофьева в Москве (Токмаков переулок, 8). Экспозиция рассказывает о жизни и творчестве композитора, в ней представлены вещи, окружавшие композитора, книги и ноты, пианино, мебель и фотоматериалы семьи Прокофьева.
  • Северодонецкое областное музыкальное училище имени С. С. Прокофьева - открыто 1-го июня 1966 года (г. Северодонецк Луганской области).
  • Музей С. С. Прокофьева - открыт 24 июня 2008 года по адресу Камергерский переулок, д 6/5 в квартире № 6, где жил, работал и скончался С. С. Прокофьев. В музее собраны нотные и литературные автографы композитора, редкие фотографии, документы и личные вещи Прокофьева.
  • Международный конкурс имени Сергея Сергеевича Прокофьева в Санкт-Петербурге, который ежегодно проводится по трем специальностям: композиция, симфоническое дирижирование и фортепиано.
  • Памятник Прокофьеву возле музыкальной школы им. Прокофьева в Москве.
  • Памятник и концертный зал им. Прокофьева в Челябинске.
  • Концертный зал им. Прокофьева Донецкой областной филармонии
  • Донецкая государственная музыкальная академия им. С. С. Прокофьева
  • Симфонический оркестр им. Прокофьева Донецкой областной филармонии
  • Донецкий аэропорт им. Прокофьева
  • Улица Прокофьева в г. Сумы (Украина)
  • Музей Прокофьева (на родине композитора) в селе Красное Красноармейского района Донецкой области (Украина) был открыт к 100-летию Прокофьева в 1991 г.
  • В 1991 году была выпущена памятная монета СССР, посвященная столетию со дня рождения С. С. Прокофьева.
  • В 2011 году именем Прокофьева назван международный аэропорт в Донецке.
  • В Советском Союзе был поставлен документальный фильм о Прокофьеве «Сюита жизни»
  • В 2003 году вышел документальный фильм «Гений Прокофьев»

Адреса в Санкт-Петербурге - Петрограде - Ленинграде

  • 1907-1914 годы - Садовая ул. 90;
  • 1914 год - доходный дом - 1-я Рота, 4;
  • 1915-1918 годы - доходный дом - набережная реки Фонтанки, 122;
  • Январь-февраль 1927 года - гостиница «Европейская» - улица Ракова, 7.
  • Прокофьев был довольно сильным шахматистом, большой интерес общественности вызвал его матч с Давидом Ойстрахом в Москве в 1937 году, выигранный Ойстрахом.

Сергей Сергеевич Прокофьев родился 23 апреля (11 апреля по старому стилю) 1891 года в имении Сонцовка Екатеринославской губернии (ныне село Красное Донецкой области Украины) в семье агронома.

Его мать была хорошей пианисткой и под ее руководством Сергей рано начал заниматься музыкой. В детстве сочинял циклы маленьких фортепианных пьес, сочинил и записал оперы "Великан" и "На пустынных островах". В течение летних месяцев 1902-1903 годов Сергей Прокофьев брал частные уроки теории и композиции у известного в дальнейшем дирижера и композитора Рейнгольда Глиэра, что помогло ему в создании оперы "Пир во время чумы", симфонии и нескольких пьес.

В 1904 году Сергей Прокофьев, будучи автором четырех опер, симфонии, двух сонат и нескольких пьес, поступил в Петербургскую консерваторию. Его учителями были известные композиторы Анатолий Лядов (композиция), Николай Римский-Корсаков (инструментовка) и Николай Черепнин (дирижирование), пианистка Анна Есипова (фортепиано), композитор и музыкальный критик Язеп Витол (музыкальная форма) и другие.

В 1909 году Прокофьев окончил консерваторию по классу композиции и классу инструментовки, в 1914 году — по классу дирижирования и фортепиано.

На выпускном экзамене он исполнил свой Первый концерт для фортепьяно с оркестром, за что был удостоен премии имени Антона Рубинштейна.

С 1908 года Прокофьев выступал как пианист с исполнением собственных произведений, с 1913 года гастролировал за рубежом.

С первых шагов на музыкальном поприще Прокофьев зарекомендовал себя как сторонник дерзко-новаторских (по меркам начала XX века) средств выразительности; критика 1910-х годов часто называла его музыкальным футуристом. Среди фортепианных произведений консерваторского периода выделяются "Наваждение", "Токката", Соната № 2 для фортепиано (все — 1912), два Концерта для фортепиано с оркестром (1912, 1913), цикл "Сарказмы" (1914).

В 1913-1918 годах композитором созданы оперы "Маддалена" (1913) и "Игрок" по Федору Достоевскому (1915-1916), сказка "Гадкий утенок" для голоса и фортепиано (1914), оркестровая "Скифская сюита" (1914-1915), балет "Сказка про шута, семерых шутов перешутившего" (1915), "Классическая" (первая) симфония (1916-1917), романсы на слова Анны Ахматовой (1916) и др.

В 1918 году Прокофьев уехал на гастроли в США, где в 1919 завершил комическую оперу "Любовь к трем апельсинам" (поставлена в 1921 году Чикагским оперным театром).

К этому времени относится также Третий фортепианный концерт. В 1922 году композитор переселился в Германию, а в 1923 году перебрался в Париж, выезжая в длительные концертные турне по странам Европы и по Америке, где он выступал как пианист и как дирижер. В Париже антрепризой Сергея Дягилева "Русский балет" были поставлены его балеты "Стальной скок" (1927) и "Блудный сын" (1928). В 1925-1931 годах Прокофьев написал Вторую, Третью и Четвертую симфонии и Четвертый и Пятый фортепианные концерты.

В 1927 и 1929 годах Прокофьев с большим успехом выступал в Советском Союзе. В 1933 году вернулся на Родину.

В последующие годы Прокофьев много работал в разных жанрах. Он создал один из своих шедевров — балет "Ромео и Джульетта" (1936), лирико-комическую оперу "Обручение в монастыре" (1940), кантаты "Александр Невский" (1939) и "Здравица" (1939), Шестую сонату для фортепиано (1940), цикл фортепианных пьес "Детская музыка" (1935), симфоническую сказку "Петя и волк" (1936).

Летом 1941 года на даче под Москвой Прокофьев написал заказанный ему Ленинградским театром оперы и балета им. С.М. Кирова (ныне Мариинский театр) балет-сказку "Золушка".

В годы Великой Отечественной войны (1941-1945) он создал оперу-эпопею "Война и мир" по роману Льва Толстого (1943), написал Седьмую сонату для фортепиано (1942) и Пятую симфонию (1944).

В послевоенное время композитором были созданы Шестая (1947) и Седьмая (1952) симфонии, Девятая фортепианная соната (1947), виолончельная Соната (1949) и Симфония-концерт для виолончели с оркестром (1952).

Он также вел занятия по композиции в Школе высшего мастерства при Московской консерватории.

Прокофьев написал музыку к кинофильму "Поручик Киже" (1934) Александра Файнциммера, историческим драмам Сергея Эйзенштейна "Александр Невский" (1938) и "Иван Грозный" (1942). Им также была создана музыка к спектаклю режиссера Александра Таирова "Египетские ночи" (1934) в Камерном театре.

Композитор был членом римской академии "Сайта Чечилия" (1934), Шведской королевской музыкальной академии (1947), почетным членом художественного общества "Умелецка беседа" в Праге (1946).

В 1948 году музыка Прокофьева, наряду с произведениями других крупнейших советских композиторов, была объявлена "формалистической".

5 марта 1953 года Сергей Прокофьев скончался в Москве от гипертонического криза. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Композитор оставил огромное творческое наследие — восемь опер; семь балетов; семь симфоний; девять фортепианных сонат; пять фортепианных концертов (из них Четвертый — для одной левой руки); два скрипичных и два виолончельных концерта (Второй — Симфония-концерт); шесть кантат; ораторию; камерные сочинения; ряд вокальных сочинений на слова Анны Ахматовой, Константина Бальмонта, Александра Пушкина и др.

Творчество Прокофьева было отмечено различными наградами. В 1947 году ему было присвоено звание народного артиста РСФСР. Он был лауреатом шести Сталинских премий (1943, 1946 (три), 1947, 1951). Награжден орденом Трудового Красного Знамени (1943). В 1944 году ему была присуждена золотая медаль Лондонской филармонии.

В 1957 году композитор был удостоен Ленинской премии (посмертно).

Сергей Прокофьев был женат дважды. С первой женой — певицей Каролиной (Линой) Кодиной (1897-1989), имевшей российско-испанское происхождение, они поженились в 1923 году в Германии. В 1948 году Лина была арестована по обвинению в шпионаже и приговорена к 20 годам лагерей строгого режима. В 1956 году она была реабилитирована и вернулась в Москву, в 1974 году выехала из СССР. За рубежом она основала Фонд Прокофьева, который затем разросся до Архива и Ассоциации Прокофьева. В первом браке у композитора родились два сына — Святослав (1924) и Олег (1928), ставший художником. Оба сына эмигрировали из СССР в Париж и Лондон.

Олег Порокофьев перевел и издал дневник и другие сочинения отца, занимался популяризацией его творчества. Сын Олега и внук Прокофьева — Габриэль стал композитором, является владельцем компании звукозаписи Nonclassical, занимающейся продвижением молодых музыкантов и исполнителей современной классической музыки.

В 1948 году без оформления развода Прокофьев официально женился на Мире Мендельсон (1915-1968). В 1957 году Лина Кодина восстановила через суд права жены композитора.

Имя Прокофьева было присвоено детской музыкальной школе № 1 в Москве, в которой в 1968 году открыт музей Прокофьева, а во дворе школы установлен памятник.

В 1991 году в здании бывшей сельской школы, где преподавала мать композитора, был открыт Музей Сергея Прокофьева на его родине — в селе Красном Красноармейского района Донецкой области (Украина). Там же был установлен памятник композитору.

В 2008 году был открыт Музей-квартира Сергея Прокофьева в Камергерском переулке Москвы, где он провел последние годы жизни.

В 1991 году , в ознаменование 100-летия со дня рождения композитора, был учрежден Международный конкурс имени С.С. Прокофьева, который проводится в Санкт-Петербурге по специальностям: симфоническое дирижирование, композиция и фортепиано.

Год 125-летия композитора, по предложению президента РФ объявлен в России Годом Прокофьева.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Прокофьев Сергей Сергеевич родился 11 (23) апреля 1891 года в селе Сонцовка Екатеринославской губернии. Любовь к музыке привила мальчику мать, которая была хорошей пианисткой, часто играла сыну Шопена и Бетховена . Начальное образование Прокофьев получил дома.

С раннего возраста Сергей Сергеевич увлекся музыкой и уже в пять лет сочинил свое первое произведение – маленькую пьесу «Индийский галоп» для фортепиано. В 1902 году произведения Прокофьева услышал композитор С. Танеев. Он был настолько впечатлен способностями мальчика, что сам попросил Р. Глиэра давать Сергею уроки по теории композиции.

Обучение в консерватории. Мировые гастроли

В 1903 Прокофьев поступает в Петербургскую консерваторию. Среди преподавателей Сергея Сергеевича были такие известные музыканты как Н. Римский-Корсаков, Я. Витола, А. Лядова, А. Есипова, Н. Черепнина. В 1909 году Прокофьев оканчивает консерваторию как композитор, в 1914 – как пианист, в 1917 – как органист. В этот период Сергей Сергеевич создает оперы «Маддалена», «Игрок».

Впервые со своими произведениями Прокофьев, биография которого уже была известна в музыкальной среде Петербурга, выступил в 1908 году. После окончания консерватории, с 1918 года Сергей Сергеевич много гастролировал, посетил Японию, США, Лондон Париж. В 1927 году Прокофьев создает оперу «Огненный ангел» В 1932 году записывает свой Третий концерт в Лондоне.

Зрелое творчество

В 1936 году Сергей Сергеевич переезжает в Москву, начинает преподавать в консерватории. В 1938 году завершает работу над балетом «Ромео и Джульетта» . В годы Великой Отечественной войны создает балет «Золушка», оперу «Война и мир» , музыку к кинолентам «Иван Грозный» и «Александр Невский».

В 1944 году композитор получил звание заслуженного деятеля искусств РСФСР. В 1947 – звание народного артиста РСФСР.

В 1948 году Прокофьев завершает работу над оперой «Повесть о настоящем человеке» .

Последние годы

В 1948 году вышло постановление ЦК ВКП(б), в котором Прокофьев подвергался резкой критике за «формализм». В 1949 году на Первом Съезде Союза композиторов СССР Асафьев, Хренников и Ярустовский с осуждением высказывались об опере «Повесть о настоящем человеке».

С 1949 года Прокофьев практически не выезжал со своей дачи, продолжая активно творить. Композитор создал балет «Сказ о каменном цветке», симфонию-концерт «На страже мира».

Жизнь композитора Прокофьева оборвалась 5 марта 1953 года. Великий музыкант умер от гипертонического криза в коммунальной квартире в Москве. Похоронили Прокофьева на Новодевичьем кладбище в Москве.

Личная жизнь

В 1919 году Прокофьев познакомился со своей первой женой – испанской певицей Линой Кодиной. В 1923 году они поженились, вскоре у них родилось два сына.

В 1948 году Прокофьев женится на Мире Мендельсон – студентке Литературного института, с которой познакомился в 1938 году. Сергей Сергеевич не оформлял развод с Линой Кодиной, так как в СССР браки, заключенные за границей, считались недействительными.

Другие варианты биографии

  • Первые оперы будущий композитор создал в девятилетнем возрасте.
  • Одним из увлечений Прокофьева была игра в шахматы. Великий композитор говорил, что игра в шахматы помогает ему создавать музыку.
  • Последнее произведение, которое Прокофьеву удалось услышать в концертном зале, была его Седьмая симфония (1952).
  • Прокофьев умер в день кончины Иосифа Сталина , поэтому смерть композитора осталась почти незамеченной.
  • Краткая биография Прокофьева для детей нашла отражение в книге «Детство», написанной самим композитором.

Восемь лет лагерей — такой оказалась цена брака и развода с великим композитором Сергеем Прокофьевым.

В Великобритании опубликована книга американского музыковеда, профессора Принстонского университета Саймона Моррисона «Любовь и войны Лины Прокофьевой» (The Love and Wars of Lina Prokofiev), в которой рассказывается о трагической судьбе жены великого композитора, которая провела восемь лет в сталинском ГУЛАГе. Книга приоткрывает завесу над малоизвестной частью жизни Сергея Прокофьева и испанской певицы Лины Кодина, ставшей после переезда в СССР в 1936 году Линой Ивановной Прокофьевой. Моррисону удалось получить доступ к архиву зарубежного Фонда Сергея Прокофьева, где хранится, в частности, неопубликованная переписка Лины Прокофьевой с мужем.

+


На фото: книга Саймона Моррисона о Лине Прокофьевой

20 февраля 1948 года в московской квартире Лины Прокофьевой раздался телефонный звонок. «Вам нужно получить пакет от ваших друзей из Ленинграда». Лина была одна в квартире, плохо себя чувствовала и предложила звонившему занести пакет ей домой. Тот отказался и настоял на встрече. Пришлось выйти и подойти к указанному месту встречи. Ее встретили трое неназвавшихся мужчин, затолкали в машину и отвезли на Лубянку, а затем в Лефортовскую тюрьму. После девяти месяцев унизительных и жестоких допросов последовал приговор военной коллегии Верховного суда СССР: двадцать лет заключения в исправительно-трудовом лагере за шпионаж (статья 58-1а Уголовного кодекса). Вот как автор книги Саймон Моррисон объясняет в интервью «Совершенно секретно» ее арест:

Лина получила советское гражданство, ее нансеновский и испанский паспорта были аннулированы. После этого на нее в полной мере распространялись советские законы. Сразу после войны - в 1946-1947 годах - возникла ситуация, когда у бывших иностранцев появилась некоторая надежда вернуться на Запад. Соседка Лины по дому, которая была француженкой, смогла с помощью французского посольства получить разрешение на отъезд. Это заставило Лину начать активные действия. Она очень хотела вернуться во Францию, хотела увидеть мать, которая была в очень преклонном возрасте, болела и чувствовала себя очень одинокой в Париже. Лина писала многочисленные письма советским властям с просьбой разрешить ей повидать мать. Все было безрезультатно. В это время она очень интенсивно посещала приемы в иностранных посольствах - американском, французском, британском, даже японском - в надежде с помощью дипломатов покинуть СССР. После ареста ее обвинили в попытке бежать из страны и в краже секретной документации. Дело в том, что во время войны Лина Прокофьева работала в Совинформбюро в качестве переводчицы и диктора на иновещании. Ее обвинили также в связях с людьми, объявленными врагами народа, и в том, что она незаконно передавала через французское посольство письма родным и знакомым во Францию. Все это тянуло в то время на иностранный шпионаж.

Сопрано Каролина Кодина родилась в Мадриде в 1897 году в семье оперных певцов. Отец - барселонский тенор Хуан Кодина, мать - российская певица Ольга Немысская. С Сергеем Прокофьевым Лина познакомилась в Нью-Йорке в 1918 году, впервые увидев его в Карнеги-холле, на премьере его Первого фортепианного концерта. В молодости Лина Кодина была ослепительной красавицей. Кроме русского, она говорила еще на пяти европейских языках. Сергей Прокофьев не устоял перед ее обаянием и чарующим голосом, сразу же взяв ее под свое покровительство. Известно, что Лина стала прототипом принцессы Линетт из его оперы «Любовь к трем апельсинам». Она исполнила в Америке и Европе несколько новых сочинений Прокофьева, в том числе его музыкальную сказку «Гадкий утенок». Выступала она под псевдонимом Каролина Любера (фамилия ее бабушки по отцу). Саймон Моррисон не считает ее музыкальные способности выдающимися:

Критические рецензии на ее пение были противоречивыми и неоднозначными. Часть из них были хвалебными, часть - очень негативными. Критики удивлялись, зачем выдающемуся композитору понадобилось приглашать жену для исполнения своих сочинений. Тем не менее некоторые ее выступления были очень успешными, особенно на радио. Одним из самых громких было ее появление в миланской опере сразу после замужества, где она с большим успехом исполнила партию Джильды в опере Верди «Риголетто». Были и другие оперные роли. В Советском Союзе у нее было несколько выступлений на Радио Коминтерна. Но в целом ее музыкальная карьера не сложилась, о чем она хорошо знала. Сергей Прокофьев пытался поддерживать ее в творческих начинаниях, предоставляя возможность исполнять свои произведения, хотя сама она жаловалась, что он пренебрегает ее карьерой. Конечно, она выступала на фоне гениального композитора, и сравнение было не в ее пользу.

Через пять лет после судьбоносного для Лины посещения нью-йоркского Карнеги-холла завершился самый романтический период в ее жизни: Сергей и Лина поженились. Регистрация брака состоялась в ратуше небольшого баварского городка Этталь в присутствии бургомистра. В то время Прокофьев писал оперу «Огненный ангел» по одноименному роману Валерия Брюсова. В этой опере бушуют любовные страсти, которые, как считают некоторые исследователи творчества Прокофьева, отразили чувства ее автора в то время. Однако профессор Моррисон относится к этой версии скептически:

Их брак никогда не был счастливым. Лина вышла за Прокофьева, будучи беременной. Прокофьева нельзя назвать хорошим семьянином. Он не хотел жениться и неоднократно говорил Лине, чтобы она не рассчитывала на брак. Ему хотелось вести космополитическую жизнь артиста, у которого возникают связи в разных странах. Лине нравилось быть его компаньоном и сопровождать его во время гастролей и светских приемов. Надо сказать, что еще до брака их отношения были очень неровными; она неоднократно уходила от него, вновь возвращалась, он оставлял ее и вновь жил с ней. Когда Лина забеременела, Прокофьев счел себя обязанным жениться. После бракосочетания они поселились в Париже и вели семейный образ жизни. Там Лина вновь забеременела, хотя у Сергея Прокофьева не было развитого отцовского инстинкта. Их брак сохранился главным образом благодаря тому, что они редко виделись и зачастую жили параллельными жизнями. В Советском Союзе они поселились в одной квартире и были вынуждены терпеть друг друга. Несмотря на жуткое время и возникшие у него в связи с партийной критикой политические проблемы, Прокофьеву было относительно нетрудно адаптироваться к родной культуре, которую он хорошо знал, Лине же было намного трудней жить в чуждой атмосфере и неродной культуре. А атмосфера, в которой они жили, была ужасной. Прокофьев понял, что попал в ловушку. Это было время потрясений. Лина требовала, чтобы муж предпринял какие-то шаги для возвращения на Запад. В конце концов у Прокофьева возникла связь с молодой женщиной, которая полностью посвятила себя ему, помогала в работе, став чем-то вроде его секретаря и экономки. Она ничего от него не требовала, ни в чем не упрекала, и в ее обществе Прокофьев чувствовал себя комфортнее и спокойнее. Перед окончательным разрывом Прокофьевы обсуждали будущее их брака. Лина говорила: «Я хочу уехать с детьми за границу, а ты можешь, если хочешь, здесь оставаться, я даже дам тебе развод». Как ни пыталась Лина сохранить мужа, в один прекрасный день он ушел. Прокофьев сказал тогда старшему сыну Святославу: «Когда-нибудь ты поймешь, почему я это сделал», но тот так и не смог никогда этого понять.

Молодой женщиной, о которой говорит Саймон Моррисон, была студентка Литературного института Мира Мендельсон. Мире (Марии) Абрамовне Мендельсон, когда она познакомилась с Прокофьевым в 1938 году в санатории в Кисловодске, было 23 года, ему - 47. Ее отец Абрам Соломонович Мендельсон был известным экономистом, сотрудником Госплана и старым большевиком. Мира писала посредственные стихи, была активной комсомолкой и типичным продуктом советской системы. Она помогала Прокофьеву писать покаянные патриотические статьи на политические темы, которые он вынужден был публиковать в ответ на критику властей, обвинявших его в формализме. Ее нельзя было назвать привлекательной женщиной. Это была «серая мышка», полностью растворившаяся в личности Прокофьева, которому она была беспредельно предана. Короче говоря, Мира была полной противоположностью Лины. Через три года после знакомства с ней, в марте 1941 года, Сергей Прокофьев оставил жену и детей - Святослава и Олега - и ушел к Мире Мендельсон. Через три месяца началась война, и процедуру развода с Линой Прокофьев начал лишь после ее окончания. В ноябре 1947-го Сергей Прокофьев обратился в суд Свердловского района Москвы с просьбой о разводе. Через пять дней суд вынес вердикт, вызвавший изумление в юридических и музыкальных кругах. Профессор Моррисон разъясняет:

Когда Прокофьев решил навсегда оставить Лину и детей и жениться на Мире Мендельсон, он неоднократно просил у Лины предоставить ему развод, на что та неизменно отвечала отказом. Конечно, Лина понимала, что ее безопасность как иностранки в огромной мере обеспечивается известностью и репутацией мужа. После развода ее могли попросту выслать из Москвы. Думаю, что развод с ней Прокофьева в значительной мере послужил катализатором ее ареста. Ее арестовали через месяц после того, как ее брак с Прокофьевым был расторгнут советским судом и бывший муж оформил второй брак с Мирой Мендельсон. Но она об этом не догадывалась и в лагере продолжала считать себя законной женой Прокофьева. Она долго не знала, что московский суд, способствуя новому браку композитора, постановил, что его брак с Линой, заключенный в 1923 году в Эттале, не может считаться в Советском Союзе законным, поскольку он не был зарегистрирован в советском консульстве в Германии. Последовало второе судебное решение, подтвердившее первое. В свое время это постановление суда вызвало заметный общественный резонанс и споры в советском юридическом сообществе о его правомерности. Почти сразу после вердикта суда Прокофьев и Мира зарегистрировали свой брак в московском ЗАГСе, не известив об этом Лину. Официально их брак был оформлен 15 января 1948 года, а 20 февраля Лину арестовали.

Положение советского права, по которому заключенные за границей браки, чтобы считаться легальными в СССР, должны быть зарегистрированы в советских посольствах, впоследствии отменил Верховный суд. Тем не менее это положение, превращавшее законный брак в фарс, оказалось на руку Мире и Прокофьеву, которые не замедлили им воспользоваться. Друзья Лины Прокофьевой и на Западе, и в России упрекают великого композитора в равнодушии к судьбе первой жены, в неоправданной жестокости, в том, что он палец о палец не ударил, чтобы спасти мать своих детей или попытаться вызволить ее из лагеря, и в том, что он бросил детей на произвол судьбы. Саймон Моррисон не оправдывает шестикратного лауреата Сталинской премии:

Насколько мне известно, Прокофьев не пытался заступиться за жену и ничего не сделал для ее освобождения. Он помогал ей материально, когда она была в лагере, но делал это не прямо, а через детей, передавая им деньги для продуктовых посылок. После постановления ЦК ВКП(б) в 1948 году с критикой музыки Прокофьева и Шостаковича положение Сергея Прокофьева было очень шатким. Не думаю, что в такой ситуации у него были какие-то возможности просить за бывшую жену. Мне известно, что в то время он обращался пару раз во время приемов во французском посольстве к французским дипломатам с просьбой вмешаться и помочь Лине. Никаких действий не последовало. Совсем иначе себя повел Шостакович, к которому обратились дети Прокофьева. Он был тогда депутатом Верховного Совета и хорошо знал Лину. Шостакович много раз обращался во все инстанции с просьбой пересмотреть приговор Лине Прокофьевой.

Вначале Лину Прокофьеву этапировали в женский лагерь в поселке Абезь в Коми АССР, а через несколько лет перевели в лагерь в Потьме. О ее хождениях по мукам мало что известно. Писательница Евгения Таратута , отбывавшая срок вместе Линой в Абезе, рассказала в своих воспоминаниях, что Лина участвовала в лагерной самодеятельности, пела в хоре:

Моей ближайшей соседкой оказалась испанка. Это была известная певица Лина Любера, фамилия ее была Прокофьева. Ее мужем был знаменитый композитор Прокофьев… Лина Ивановна очень страдала от холода. Мы с ней иногда работали в одной бригаде - возили бочки с помоями из кухни. О смерти Прокофьева Лина ничего не знала. Он умер 5 марта 1953 года, в один день со Сталиным, и известий об этом нигде не было, и сыновья об этом ей не написали, а может быть, и написали, да письмо не дошло. Однажды в августе, когда мы везли бочку с помоями, к нам подошла одна женщина и сказала, что по радио передавали, что в Аргентине состоялся концерт памяти Прокофьева. Лина Ивановна горько заплакала, мы ее отпустили в барак. Я потом пошла, напоила ее чаем. Она долго плакала...»

В мае 1956 года Лина Прокофьева была реабилитирована и через месяц вышла на свободу, отсидев восемь из двадцати лет, к которым была приговорена. Благодаря хлопотам генерального секретаря Союза композиторов СССР Тихона Хренникова ей предоставили квартиру в Москве. Хренников же выхлопотал ей пенсию - семьсот рублей в месяц. А все свое состояние и авторские права Прокофьев завещал Мире Мендельсон. Лина потребовала, чтобы она и ее сыновья также были объявлены его законными наследниками. Для этого нужно было прежде всего отменить постановление суда о недействительности ее брака. В апреле 1957 года Московский городской суд отменил судебное решение от ноября 1947 года о незаконности брака Лины и Сергея Прокофьева. На этом же судебном заседании было рассмотрено и право Миры на наследство мужа. Суд принял соломоново решение: законными женами были объявлены и Мира, и Лина. Так у Прокофьева оказалось две вдовы. Наследниками, а значит, и правом на получение авторских отчислений за исполнение музыки Прокофьева как в России, так и за рубежом (из которых государство забирало 60 процентов) были объявлены обе вдовы и сыновья. Мира Мендельсон скончалась в июне 1968 года на 54-м году жизни. У них с Прокофьевым не было детей; свою часть наследства, а также партитуры и архив Прокофьева она завещала московскому Музею музыкальной культуры имени М.И. Глинки.

После освобождения Лина вновь заблистала на приемах в иностранных посольствах и музыкальных премьерах. Значительные валютные поступления из-за рубежа в качестве отчислений за исполнение произведений Прокофьева позволяли ей не только безбедно существовать, но и коллекционировать драгоценности и меха. Вот как автор книги «Любовь и войны Лины Прокофьевой» рисует портрет своей героини в интервью «Совершенно секретно»:

Лина Прокофьева была трудным человеком. Я бы назвал ее капризной и даже легкомысленной. В то же время у нее было замечательное чувство юмора, она могла быть душой общества, могла поддержать разговор на музыкальные или литературные темы. Она говорила на нескольких европейских языках. Люди, которые встречались с ней в конце жизни, уже после всех ее жутких переживаний в России, отмечают ее остроумие, живой, саркастический ум. В молодости она была невероятной красавицей, очаровательной и элегантной светской львицей. Думаю, это главное, что привлекало в ней Прокофьева. Интерес к искусству уживался у нее с интересом к гламуру, к драгоценностям и роскоши. Она была умна, проницательна, хорошо распознавала людей. До ареста Лину всегда окружали восхищавшиеся ею поклонники, некоторыми из них она увлекалась. Думаю, здесь не обошлось без нескольких связей. Правда, связи эти были недолгими и несерьезными. Мне ничего не известно о ее жизни в лагере, она очень не любила вспоминать об этом. Но что бы ни происходило, Лина всегда очень дорожила отношениями с Сергеем Прокофьевым.

Все это время Лина не переставала стремиться уехать на Запад. Она безрезультатно обращалась к Брежневу с просьбами дать ей возможность повидать престарелую мать. В 1971 году ее младший сын Олег получил разрешение выехать в Лондон на похороны своей жены-англичанки, скончавшейся в России от заражения вирусным гепатитом, и повидать свою дочь от этого брака. Олег остался жить и работать в Британии. В 1974 году на одно из писем Лины, адресованное тогдашнему председателю КГБ Юрию Андропову, с просьбой разрешить ей на месяц выехать в Великобританию, чтобы повидать сына и внучку, пришел ответ: через три месяца ей позвонили из ОВИРа и сообщили, что ей предоставлена трехмесячная виза для поездки в Великобританию. К этому времени ей было уже 77 лет. Она не вернулась. Но Лину нельзя было считать беженкой. Советские власти не хотели политического скандала, который возник бы, если бы вдова великого Прокофьева попросила политического убежища на Западе. Советское посольство в Лондоне без проблем продлевало ей визу. На Западе Лина Прокофьева делила время между Лондоном и Парижем, куда впоследствии перебрался ее старший сын с семьей. Много времени она проводила в США и Германии. В Лондоне в 1983 году она основала Фонд Сергея Прокофьева, куда передала свой обширный архив, включавший переписку с мужем. Ее без конца приглашали на прокофьевские юбилеи, фестивали, концерты. Свой последний, 91-й день рождения Лина Прокофьева отпраздновала 21 октября 1988 года в больнице в Бонне, куда прилетели ее сыновья. Она была смертельно больна, но пригубила шампанского. Ее переправили в Лондон, в клинику имени Уинстона Черчилля, где она скончалась 3 января 1989 года. Записи с пением сопрано Лины Люберы не сохранились.