«Либо ты сел на поезд в будущее, либо сядешь в него, когда все уже уехали». Каллиграф и уличный художник Покрас Лампас — о мультикультурализме, бритых моделях и Гоше Рубчинском — Нож

Фото: © Игорь Жук

За последние два года молодой каллиграф Арсений Пыженков с забавным псевдонимом «Покрас Лампас» стал широко известен в среде поклонников каллиграффити и востребован в сфере дизайна. Сейчас Арсений не только оттачивает мастерство письма, но и охотно делится со всеми желающими своими знаниями и наработками. Мы попросили Покраса рассказать нашим читателям о своем творческом пути.

Учеба и граффити

Меня зовут Арсений, мой творческий псевдоним - Покрас Лампас (Pokras Lampas). Мне двадцать три года. Я родился и вырос в подмосковном городе Королеве. Первый раз я взял в руки баллончик еще в школе, примерно в 2005-м году. Это все было баловством: теги за гаражами и неумелые флопы. Серьезным увлечением граффити стало после знакомства с Андреем Анте . Окончив девятый класс, я уехал учиться в колледж, и там Андрей показал мне другую сторону граффити: яркие оформления, проработанные рисунки и основательный подход к делу. Это зарядило меня мотивацией делать эскизы каждый день и постоянно работать над формами, за что я ему очень благодарен.

Моему псевдониму около шести лет. Сначала я его придумал для себя: как-то само в голову пришло назваться Покрасом, а «Лампас» я взял для рифмы - показалось смешным. Со временем я к нему привык и стал использовать как основной творческий псевдоним. Дошло даже до того, что недавно организаторы мастер-класса в Турции купили мне билеты на имя «Покрас Лампас».

Каллиграфия

Awesome letter, 2013 г. © Покрас Лампас

Каллиграфией я увлекся около четырех лет назад. Я всегда любил сложный тегинг и выиграл не один конкурс, поэтому рука у меня была набита хорошо. Я стал пробовать писать различные готические буквы, а после знакомства с работами Нильса Шу Мёльмана (Shoe) и Люки Барчеллоны (Luca Bercellona) я понял, насколько серьезно это можно развить.

Работа Нильса Мёлмана

Работа Люки Барчеллоны

Я - самоучка. Даже свои первые готические алфавиты я писал из головы: никаких академических правил вроде «высота буквы равняется n ширин пера» и прочего. Еще с граффити-времен для меня было ценнее всего получить оригинальный стиль, поэтому я старался оградить себя от лишнего влияния даже в обучении каллиграфии. Я ездил в электричке с учебы и писал прямо в дороге, стараясь не испачкать окружающих тушью или маркером. Недавно пересматривал - все криво и порой неправильно, но это было очень важно, так как приучает к формированию образа буквы в голове.

© Покрас Лампас
Turkey, 2014 г. © Покрас Лампас
2013 г. © Покрас Лампас
Sasha Swamp, 2013 г. © Покрас Лампас
Minimonster, 2013 г. © Покрас Лампас
Los Cikos La Brendos, 2013 г. © Покрас Лампас
Sullen, 2013 г. © Покрас Лампас

Грубо говоря, я самостоятельно с нуля изучил базовые основы, а «правильную» историческую каллиграфию внимательно стал изучать после, когда меня начали приглашать проводить мастер-классы на эту тему. Актуальную информацию я находил в различных тематических блогах, читал статьи, пытался переводить. В итоге оказалось, что есть историческая каллиграфия и переосмысленная - как раз та, которую я всегда и пытался писать. Это усилило мою уверенность в необходимость экспериментов и самообучения.

© Покрас Лампас

Мой основной принцип работы - постоянная импровизация, а потом подробный анализ результата и запоминание интересных моментов. Таким образом я могу написать сто раз одно и то же слово по-разному, а потом весь этот опыт применить для создания оригинальной шрифтовой композиции. Смысл в том, что эскиз, набросок, разлиновка и так далее формируют невидимую планку, границу в творчестве. С таким подходом можно научиться идеально писать фрактуру или ротунду , но практически нереально сгенерировать тот необычный образ, который ты даже сам до конца не представляешь.

© Покрас Лампас, 2014 г.

Я всегда придерживался мнения, что нельзя быть профессионалом во всем, тем более в моем возрасте. Поэтому основной упор всегда был на шрифты. Буквы дают огромный простор для творчества, так как, помимо каллиграфии, есть леттеринг, типографика, множество различных инструментов, техник, и стилистик. Со шрифтами можно связать и знания из области графического дизайна, верстки, всевозможные программы, прикладные материалы, мурализм, различные эскперименты. Так что я стараюсь не ограничиваться плоскостью разлинованного листа.

Граффити и стрит-арт

Работа Покраса Лампаса в Выксе, 2013 г.

Список любимых граффити-райтеров, уличных художников, каллиграфов и художников у меня огромный. Я стараюсь следить как за нашей граффити-сценой, так и за европейской. А если добавить еще графический дизайн, иллюстрацию и различные комплексные проекты, то список станет просто гигантским. Предпочтения со временем, конечно, меняются.

Следить за развитием граффити и уличного искусства интересно. Я рад, что улучшается восприятие окружающими граффити-культуры, рад распространению искусства в общественных пространствах, рад, что проводятся различные выставки и мероприятия. Конечно, с одной стороны, у нас все появляется с некоторым опозданием и развивается не так активно. Но, с другой стороны, для многих это - возможность быть в первых рядах, так что везде есть свои плюсы.

В граффити и стрит-арте я ценю оригинальность и смелость решений. При этом смелость для меня может быть как в выборе размера, так и в технике, композиции, цветовом решении и, конечно, в идее. Не терплю использование граффити и паблик-арта в политических целях.

Сейчас мало райтеров уделяет внимание мастерству написания тегов. У меня этому следующее объяснение: исторически тег был заменой логотипа на улицах, тогда в приоритете была узнаваемость, скорость и оригинальность. А сейчас тег используется как подпись, и если он сложный, то он может сместить акцент с работы. Например, если тег будет слишком плотный, то он будет восприниматься как цветовое пятно. Многие заимствуют приемы из того же дизайна: подписываются сильно разряженным или узким читаемым шрифтом, который бы дополнял, а не нарушал общую композицию.

Мастер-классы

Казань. Фото: © Юлия Субботская

Почему мне нравится проводить выступления и мастер-классы? В первую очередь, обучение требует систематизации накопленных знаний. Таким образом я всегда открываю для себя в своих же работах определенные тезисы, принципы и приемы. Во-вторых, я рад, что продвигаю каллиграфию как культуру в России. Это позволяет мне, помимо основ написания букв, делиться своим опытом работы с клиентами, помогать не совершать мои ошибки и передавать мое отношение к творческому развитию в целом.

Покрас Лампас – каллиграфутурист. С помощью кистей, маркеров и других доступных инструментов он покрывает своим знаменитым паттерном любые поверхности, от холстов и кредитных карт до стеклянного пешеходного перехода и крыши «квадратного Коллизея». Design Mate поймал художника в перерыве между проектами, чтобы расшифровать посты из социальных сетей, разобраться в языках арабско-кириллической вязи и узнать, о чем будет первый манифест Покраса Лампаса.

Почему ты уделяешь так много внимания постпродакшну: фотографиям, видео перфомансов, которые публикуются в социальных аккаунтах?

И в искусстве, и в творчестве очень важный момент – документация того, что ты создал. Иногда ценность перфоманса бывает не в том, что было сделано, а в том, как это визуально задокументировано и описано. С точки зрения истории и хронологии, если о проекте не было правильно рассказано, – его практически не существует. Поэтому для меня важно, чтобы каждый проект был наиболее интересно раскрыт. Все полученные материалы, тексты, фотографии, видео, нужно правильно систематизировать, превратить презентацию, загрузить на условный Behance, и создать из этого еще один проект, о котором можно говорить. Также строится ведение соцсетей. Это мое . Если посмотрите мои посты, не увидите там лишних слов. Почти все они посвящены творческому пути. Именно так я популяризирую и современное искусство, и то, что делаю сам.

Чем отличаются друг от друга проекты Покраса Лампаса? Почему это нельзя назвать одним и тем же орнаментом, нанесенным на разные поверхности?

Нет такого, что за год или два художник делает абсолютно разные холсты. Наоборот, все работы с точки зрения искусства анализируются в течение десятилетий. И за каждый временной отрезок формируются определенные периоды, из которых вычленяются ключевые работы и серии работ. Многие избаловали себя интернет-источниками, где каждый день выдается по три подборки разной каллиграфии, дизайна, плакатов, топографики.

Пользователи привыкли к тому, что художник должен постоянно их развлекать чем-то новым.

При этом в реальности люди, которые постоянно показывают что-то новое, скорее всего, много заимствуют у своих коллег, и заимствуют поверхностно. Рано или поздно этот фонтан останавливается. Первое, к чему я пришел и к чему продолжаю стремиться, – правильная самоидентификация. Так что если мою работу можно легко узнать, основную задачу за этот период времени я выполнил наиболее эффективно. Что касается самого паттерна, конечно, внутри него я могу экспериментировать с формами буквы, всегда по-разному. Каллиграфия очень сильно завязана на том, как пишет рука. Изменился чуть-чуть угол наклона инструмента, ширина инструмента, вязкость краски и плотность, шероховатость либо гладкость поверхности, и каллиграфия будет другой.

Это незначительные изменения для тех, кто бегло просматривает работы, но для зрителя, который следит за этим давно, различия очевидны. Формы букв, новые строения композиций, геометрия – где-то квадрат, где-то круг, где-то дуга, где-то линия. Та же работа с паттерном предлагает человеку понять, насколько круто он может раскрыть потенциал той или иной поверхности. Моя задача сделать так, чтобы результат казался очень просто сделанным, несмотря на то, что я убиваю себя часами, десятками часов в процессе работы.

Какая из московских поверхностей была самой сложной?

Естественно, переход между «Атриумом» и Курским вокзалом. Не потому, что я писал на стекле впервые в жизни, а из-за сложных погодных условий. Ноябрь- декабрь, температура минусовая, очень холодно. Чтобы писать на полу в переходе, мы ставили самые мощные дизельные тепловые пушки, которые работают, как турбины, которые еще и не доставали до меня. Плюс я работал с краской, очень стойкой к реагентам и прочим воздействиям, которая позволила сохранить переход на долгое время. Когда я ей писал, сильно прилипал. Это очень неудобно, в том числе и психологически: некомфортно создавать что-то, когда видишь в каждом движении очень много стеснения и проблем. Все остальное для меня просто – даже роспись крыши.

Язык – ключевой элемент твоих работ. Сколько языков ты знаешь?

Я изучаю языки, основываясь не на лингвистике или грамматике, а на деконструкции. Самое важное – проанализировать язык с точки зрения того, как его пишут. Я могу не знать, что пишет японец, но буду точно знать, что в конкретный момент он держит руку в определенном положении, делает определенное движение, заканчивает линию под конкретным углом. Эта информация ценнее, чем дословный перевод.

Когда я стал изучать корейский, полетел в Корею, прожил там полтора месяца, стал читать и писать по-корейски.

Когда я писал, рядом сидел местный каллиграф, и направлял меня. Он говорил: «Покрас, здесь ты сделал слишком длинную линию, здесь ты не можешь делать плотную точку, потому что получится другой символ», и так далее. Сейчас в приоритете изучение японского, чтобы понять язык будущего, – он очень лаконичен и глубок в плане форм. Я не исключаю, что в течение жизни пройдусь по всем культурам и посвящу часть периодов творчества тому, что буду направленно прилетать в какую-то страну и делать серию работ, посвященную местной культуре. В данный момент, на стадии формирования концепции, первичного манифеста, мне не обязательно знать язык, чтобы деконструировать его. Пока хватает имеющихся знаний, того, как я слежу за письмом, как вижу буквы, чтобы было достаточно комфортно работать одновременно и с арабским, и с китайским, и с другими языками.

Цифры – это тоже язык?

Конечно. Во-первых, есть все варианты с кодированием: двоичный код, 64-ичный и так далее. Во-вторых, смысл цифр в том, что, например, арабские цифры присутствуют практически во всех современных письменностях, шрифтах. Если не получается где-то повторить форму буквы, можно заменить ее цифрой. И это относится ко многим языкам, потому что мы визуально идентифицируем, что «1» - это «I», «0» - это «О», «5» - это «S». Цифра становится буквой – в плане деконструкции по форме они очень близки. «З» и «3» мы даже не различим при написании. Когда я пишу текст, могу спокойно заменить «З» тройкой просто потому, что вдруг стало скучно.

Ты как-то работаешь со шрифтом Брайля?

Я конвертирую в шрифт Брайля некоторые из своих текстов и конспектов, чтобы посмотреть, как это выглядит. Это интересный визуальный прием для потенциальных проектов. Но пока не хочется смешивать все в одну кастрюлю.

Почему ты пробуешь себя в моде?

Мода стала одним из направлений искусства. Если мы посмотрим, например, на ребят из «A-Cold-Wall», то заметим, что их коллекции – это больше демонстрации восприятия одежды художником, чем восприятия одежды дизайнером. Дизайн – это поиск какой-то технологичной, удобной, понятной вещи. Искусство – это то, как я вижу, а зритель либо принимает это, либо нет. В моде больше свободы. Стерлинг Руби и Раф Симонс – крутой пример того, как художник и дизайнер вместе создают нечто новое. Не только вещи, но и презентации этих вещей: интерьерные оформления, инсталляции – это все один большой мир, и не стоит о нем забывать.

Что касается меня, я вижу потрясающую возможность правильно популяризировать и показать свою точку зрения, в том числе на вещи, через моду. В новой коллекции я готовлю одежду, на которой будет частично напечатан манифест.

Моя позиция раскрывается в рамках искусства, медийного присутствия и вещей.

Они становятся неотъемлемой частью жизни, человек ассоциирует себя с вещью, с этими словами, с самим артом. Я делаю одежду не для денег, а ради реализации моих идей. Вместо того, чтобы выпускать дешевые футболки, мы по полгода разрабатываем крой, ищем ткань, делаем какие-то дикие деревянные бирки, которыми можно писать каллиграфию. Я пытаюсь раскрыть вещи с помощью доступных инструментов. Поэтому на них Маяковский, манифесты, слово «культура».

Тебя представляет дубайская «Opera Gallery». Ты работал с Fendi, Nike, YSL Beautē и другими большими брендами. Почему ты продолжаешь создавать мерч, приглашать подписчиков на закрытые мероприятия, – почему ты так доступен для не светской аудитории?

В России для меня основная цель – не сделать холсты, чтобы их продать, а сделать что-то, что увидит зритель, что он услышит, почувствует. Поэтому я надеюсь сделать здесь выставку через «Opera» не как галерею, а через «Opera», которая свяжет меня и правильные музейные пространства. В России есть люди, которые хотят со мной поработать, музеи, с которыми можно найти общий язык. В правильном слиянии строгой серьезной галереи, моего желания популяризировать искусство для разной аудитории, и адекватного музея, который также видит в этом большой потенциал, – мы сделаем что-то большое, комплексное. Где будут и вещи, и аксессуары, и холсты, и манифесты, и проекции – в правильном гармоничном соотношении, погружающем в новую визуальную культуру.

Долгое время я задавался такими же вопросами: ревностно следил за тем, что у нас происходит, кто кому платит за городские инсталляции и арт-объекты, кто их уничтожает, кто отмывает деньги, кто защищает искусство – кто вообще участвует в подобных процессах. Однажды я пошел спикером на «Московский культурный форум» в Манеже, где удалось встретиться с префектами нескольких управ центра и окраинных районов. Я пообщался с замминистром культуры – он очень крутой. Появилось понимание, что не хватает людей от искусства, которые готовы идти на адекватный диалог, и не хватает людей от власти, которые готовы взять на себя серьезные риски. Есть много людей культуры и государства, которые хотят что-то делать. Но так как все решается на разных уровнях, недостает ключевого доверия. Я дорожу своей репутацией, поэтому если я сказал, что какой-то проект можно сделать – он будет сделан. И это будет качественный результат, который получит внимание аудитории. Нужно, чтобы у других художников появилась такая же возможность работать. А это напрямую зависит от них самих. Чем больше автор сам создает и защищает свою позицию, тем быстрее идет его карьера в месте, где ничего не происходит.

19 мая пройдет ежегодная акция «Ночь в Музее» . Покрас активно готовится к этому событию, отрабатывая смены по 14 часов. Его арт-объект выделит вход в Новую Третьяковку, который традиционно откроется с Крымской набережной. В социальных сетях художник предупреждает: это

В девятом классе Покрас Лампас (это, конечно, псевдоним - но уже проникший даже в паспорт) начал расписывать стены родного города Королева. Сегодня Покрас создает каллиграфический дизайн для брендов - от Nike до Lamborghini и паблик-арт для «Атриума», «Красного Октября» и даже Новой Третьяковки. Его идея фикс - глобалистский проект мультикультурного будущего с амбициозным названием «Новая Визуальная Культура». «Нож» вместе с художником разложил это будущее на составляющие, от медиа до технологий, выяснил последние тренды мира стрит-арта и вспомнил неловкие истории из прошлого, разбираясь с отношениями каллиграфии, современного искусства и феминизма.

Мурал «Дуализм» (пресс-релиз)

- Ты часто упоминаешь про особый статус поколения миллениалов. А в новой работе «Дуализм» для питерского отеля Wynwood вообще покрываешь огромную стену неким «манифестом миллениалов». Текст в твоих работах нечитаем для зрителя - поэтому расскажи, что это за манифест.

Текст очень простой. Там написано, что мы создаем новую визуальную культуру и что мы - это будущее. И то же самое по-английски.

Моя идея в том, что именно этот посыл передается из одного поколения в другое - с небольшими изменениями. И эти изменения я пытаюсь выразить не через сам текст, но через то, как он написан. Сами символы включают отсылки к разным культурам и указывают на то, что новое поколение более открыто к мультикультурным связям.

- Сейчас многие считают ультрасовременным поколением не миллениалов - поколение Y - а поколение Z, родившееся после 1995 года. Интересно, что их разделяет именно в мире стрит-арта и каллиграфии.

Я сам 1991 года рождения, ближе к Z. Но если честно, всегда больше смотрел на людей, которые уже успешны. И с удивлением видел, что у нас с ними разрыв в десять-пятнадцать лет. То есть я всегда чувствую, что догоняю их, иду за ними.

Но молодое поколение мощно работает с фотографией, с диджиталом. Один из самых крутых ребят, кто точно выстрелит, - это @eduard_ov . Ему 20 лет, и он выдает очень качественные и крутые вещи, работая с дополненной реальностью.

Покрас Лампас – молодой художник-каллиграфист, чьи работы стали известны по всему миру. Это творческий псевдоним художника, который в скором времени должен стать его настоящим именем. Биография художника Покраса Лампаса богата интересными событиями. О том, как развивался творческий путь райтера и в каком стиле он работает рассказывается

Творческий путь художника

Настоящее имя художника – Арсений Пыженков, он появился на свет в городе Королёве 19 сентября 1991 года. Его творческий путь начался еще со школьной скамьи. Псевдоним был выбран примерно в эти же годы. “Покрас” в переводе с райтерского сленга означает “пойти покрасить”, а слово “Лампас” просто стало забавной рифмой. Для художника стал переломным случай, когда организаторы мастер-класса из Турции купили художнику билет на имя “Pokras Lampas”. В тот момент билет пришлось менять, а художник принял решение поменять свое настоящее имя на творческий псевдоним и в паспорте.

У художника нет академического образования, о чём он сам не раз признавался. В своих работах он не придерживается академических основ искусства, а делает всё интуитивно. Изучать основы каллиграфии ему пришлось только в тот момент, когда его стали звать на мастер-классы и выступать перед публикой. По признанию самого художника, тогда на него возлегла большая ответственность, и он должен был предоставлять верную информацию с точки зрения основ художества. Как ни странно, но в процессе чтения книг, он обнаружил, что все профессиональные авторы писали о том, к чему Покрас интуитивно двигался всю жизнь.

Стиль художника

Стиль этого художника называют “каллиграффити” – слияние каллиграфии и граффити. По факту, Покрас является родоначальником данного направления, и занимается его активным развитием. Нигде в мире ранее не применялась подобная техника. Художник каждый день разрабатывает новые методики нанесения рисунка, придумывая новые шрифты и стили. Его работы выполнены в готическом стиле, однако в его манере рисования можно найти и смесь разных направлений, которые помогают создать необычные и оригинальные решения. На счету этого художника огромное количество выполненных работ, он разъезжает по всему свету и выступает на мастер-классах. Увидев его работы единожды, Покрас Лампаса уже не удастся с кем-то спутать.

Работы Покраса Лампаса

«Awesome letter», 2013

Декор на Ламборгини

Мостик между «Атриумом» и Курским вокзалом, 2018

«Транзитная Зона», 2014

Работа на арке в Екатеринбурге