Интервью с беляевым. Антон Беляев: «Я по-хамски вторгся в жизнь любимой

Правда, что название Therr Maitz было придумано по обкурке?

Ну, в целом да... Но я не курил! Курили все вокруг. Я уже к этому моменту бросил...

Если честно, название похоже на придуманное по обкурке. Оно такое специальное, чтобы людям было сложно произносить.

Это свидетельство нашей наивности в маркетинге на тот момент!

Интереснее было бы только менять название после каждого концерта.

Мы так и делали, кстати, до Therr Maitz! Выступали на какой-нибудь бикини-пати у владивостокских олигархов. Нас спрашивают: «Ну чё, как называется группа?» – «Ну давай «Марка Аврелия», например...» – и все понятно, что вечеринка такая...

А на вечеринке оргия как раз, да?

Да-да... Или, там, «Улыбающиеся ИИчки».

Как вы это писали? «ИИ...»?

Мы не писали, это же на один раз! Просто говоришь конферансье, и всё.

Одна из моих любимых книжек – Our Band Could Be Your Life, документальная, про американскую музыкальную независимую сцену 80-х. Они ездили по Америке вдесятером в маленьких микроавтобусах и в самых заштатных клубах играли не самую популярную музыку. До того как благодаря «Голосу» твое лицо везде стало известным, твоя жизнь такая же была?

Ну, в принципе, да. Это такая ситуация, когда ты, типа, очень хочешь работать, но тебе... тебе просто ничего не предлагают. У тебя полно сил, но ты должен работу еще и найти. То есть позвонить кому-то, или твоя жена должна позвонить и объяснить: «Это вот муж мой играет, электроника, вы понимаете? Название? Ну потом скажу, неважно...» Ты не понимаешь, куда себя деть. Музыкант без популярности – это вызывает некоторое, мне кажется, опасное гниение внутри. Начинается такое ощущение – вроде я все же правильно делаю, но ничего же не меняется! Нету отклика. Но я и сейчас, конечно, думаю, что, может, это просто всплеск популярности, людям вдруг из-за эфира на Первом канале показалось, что это им может понравиться, а на самом деле мы делаем полное говно, – эта мысль все равно кружится. Но когда нет даже всплеска популярности, ты вообще в аду. И просто каждый день думаешь: «Нет, ну неужели все-таки надо идти в магазин сотовых телефонов работать продавцом?»

Глядя в грустные глаза жены.

Да. Беря, значит, кредит на ноутбук.

У музыкантов добиться успеха может только тот, кто по-настоящему любит сам процесс.

Ну естественно.

Для меня это не так естественно, потому что в нашей сфере, где надо сидеть за компьютером и писать, очень мало кто любит сам процесс работы. Чтобы сесть и написать текст, очень многим из нас нужно «вкатываться»: час, два часа тупить...

Все то же самое происходит и с нами.

Но у музыкантов, мне кажется, так: если ты не любишь играть на гитаре одно и то же каждый день перед новыми людьми – успеха ты не добиваешься.

Нет, это не совсем так. Когда ты стоишь на сцене, это не процесс, это уже результат. Процесс – это вот то, что со мной последние четыре дня происходит. Я знаю, что мне нужно показать на концерте новые песни, и я их как бы придумываю. Но структурировать их, превратить в то, что дойдет до тебя, до моих музыкантов, до всех остальных, – это процесс. Например, вот в этой фразе не хватает слова, и решение уже нельзя оставить на потом, потому что еще нужно время, чтобы музыканты это выучили и сделали, – и вот здесь процесс. Я вчера просидел в студии двенадцать часов, выдавив из себя одну минуту материала. Я уже ненавижу эти песни, хотя даже их еще не сделал, но мне уже плохо. То есть я знаю, что в итоге будет хорошо, я в это верю. Но есть задачи, которые все равно рутинно приходится решать, никуда не денешься. А на сцене это уже...

Результат.

Да. Это уже кайф. Хотя тоже устаешь иногда. Но это все равно – эта усталость не есть рутина. Рутина – доехать, выспаться.

У нас, конечно, примерно так же. Я надеялся, хотя бы у музыкантов нет прокрастинации...

К сожалению, мне кажется, люди часто себя пытаются заверить: типа, у нас особенная работа. Но в итоге, когда есть обязанности, когда нужно выполнять какие-то нормативы – мы все в одной и той же ситуации.

Получается, у всех есть вот этот ненавистный момент входа в работу, когда всё что угодно делаешь, лишь бы только не начать.

Да, да, да.

И еще сигаретку.

Вот как Дима говорит – может неделя уйти на то, чтобы заставить себя сесть за текст.

Нет, ну я не пример. Я могу себя заставлять вообще месяцами, и годами, и в итоге не заставить.

Мне кажется, это свидетельствует о хороших вещах. Можно же просто сесть, написать [ерунду]...

И уйти домой.

И сказать, что ты сделал всё, что смог. Но, грубо говоря, я не хочу стоять с плохой песней на сцене. Хочу стоять с хорошей. И я готов ради этого потерпеть.

Сколько за пять лет у Therr Maitz вышло русскоязычных песен?

Нисколько.

Не пора ли уже набраться смелости и записать?

Дело не в смелости, а в поиске формулы. Я прекрасно понимаю, что как только мы запишем какую-то успешную музыку на понятном русском языке, наши региональные залы, скорее всего, превратятся в ледовые дворцы. И у меня нет такого блока, чтобы не дай бог на русском языке. Я этот этап уже прошел. Я готов петь на русском. Мне просто важно, чтобы это было сделано по-настоящему, а не ради ледовых дворцов и большего количества эфиров на радио. У меня снайперская натура. Я не могу начать пробовать, мне сначала нужно точно прицелиться.

Просто вот этот зарубежный лоск, который появляется от английского языка, – мне кажется, тренд на него начинает спадать. Есть еще какой-то смысл, чтобы как-то пробраться на Запад, на более широкий рынок. Успехи какие-то в этом есть?

My Love Is Like – это мы первый раз осознанно открываемся на Запад.

То есть вот с этой точки зрения – не зря, да?

Важно понять, что когда вы не внутри процесса, может показаться, что мы во что-то вцепились, крепко держимся и боимся отступить... Это не так. Для нас это все равно эксперимент, игра. Мы же не знаем, как это работает на самом деле. Никто, на хрен, не знает, как это работает. Мы живем внутри этой истории и думаем: «Так, ну сейчас она точно закончится». Мы вообще этого каждый день ждем. Каждый концерт для нас – это мысль: «Наверное, это всё».

А ты своему имиджу собираешься быть верным до конца своих дней, как Элтон Джон, или ты больше Боно?

Я в общем-то не нахожусь в таком особом имидже...

Да ладно! Черный цвет, костюм, эти очки – вот я описал только что Антона Беляева.

Ни в каком костюме...

Ну черный цвет и очки. Иногда костюм добавляется, иногда убавляется. Как нет имиджа? Вот он!

Это называется эргономика. Я просто в удобном. Я не люблю не черные вещи. У меня есть смешные рубашки, знаешь, веселые. Но я в итоге прихожу к тому, что мне все время нужно быть в удобном. Концерт, лететь двадцать городов и быть не с черными вещами – ну это страшно просто, потому что непонятно, как их там постирают...

Почему ты не носишь контактные линзы, ведь это гораздо эргономичнее?

Я понял, хорошо. Контактные линзы я не ношу, потому что у меня хорошее зрение.

Это человек, который говорит, что он не в образе.

Это артист. Ему можно все!

Хороший ответ!

Я на все согласен.

На самом деле я начал очки носить не ради сцены, а в жизни – потому что меня утомили бесконечные вопросы окружения на тему того, почему мои такие глаза выглядят такими «убитыми». Сначала носил темные очки, но когда ты в темных очках, то начинаешь превращаться внешне в такую [находящуюся в состоянии измененного сознания] рок-звезду...

Сейчас Григорий Лепс икнул.

И поэтому они прозрачные. Они вроде так обманывают, что все нормально, а с другой стороны – нет перебора.

Антон Беляев о планах Therr Maitz покорить Запад и своем отношении к новому "Голосу"

11 ноября в клубе Bud Arena состоится большой концерт Therr Maitz. Накануне выступления лидер группы Антон Беляев встретился с HELLO.RU и рассказал о своих наполеоновских планах.

Антон, интервью с тобой мы делаем в среднем раз в год. И каждый раз ты рассказываешь о новой невероятной идее - то с Башметом в "Крокусе" концерт планируешь, то клип 4,5 года снимаешь. Теперь вот выпустил видео на песню My Love Is Like, которому смело можно присуждать титул самого странного клипа года...

Артист должен постоянно меняться, расти, развиваться. Это базовое правило шоу-бизнеса. Есть музыканты, которые вошли в профессию на каком-то уровне и продолжают двигаться дальше, не меняя позиции, однако это уже не "торкает" зрителя. И как результат - интерес к ним падает.

My Love Is Like меньше чем за месяц собрал около 5 миллионов просмотров на YouTube. При этом клип кардинально отличается от всего, что присутствует на российском музыкальном телевидении. А ведь раньше этим "грешил " только Шнуров.

Самое смешное, что клип Шнурова "Экспонат" я не смотрел, мы же его обсуждаем? Песню слышал, а клип - не случилось, это совпадение.

Мы сняли качественное видео не из-за того, что хотели кого-то "уделать". У нас были абстрактные клипы, и у людей сложилось впечатление, что мы все такие интеллектуалы, романтики и умники. Кто побывал на концертах, знает, что это не так. (Смеется.) У нас есть разные песни - это мы и стремились показать, записав My Love Is Like, а клип хотелось сделать яркий и качественный, чтобы потом не было мыслей, что тут не докрутили, там можно было сделать лучше... Так и вышло, видео получилось.

Запуск клипа мы пережили, находясь в туре, и это было непросто. Мы вылетели в начале октября, клип вышел 7 числа, и потом я следил за его продвижением. Ведь это только кажется, что если продукт хороший, то он станет успешен сам по себе. На самом деле успех - это всегда результат грамотного менеджмента. Чтобы потребитель заметил товар, его необходимо поставить на нужную полку.

Антон, в одном из интервью HELLO! ты говорил, что в песне I"m Feeling Good Tonight ты уверен настолько, что можешь исполнить ее в любом состоянии и где угодно. Можешь ли ты теперь то же сказать о My Love Is Like?

I"m Feeling Good Tonight очень нравится поклонникам, ею всегда удобно открывать концерты, но при этом я осознаю, что эта песня - самое глупое и примитивное из всего, что я написал, и My Love Is Like такая же. Но это оправдано: чтобы оставаться с публикой, нужно порой делать что-то простое. Я обожаю медленные и сложные свои песни, которые никто не любит. (Смеется.)

При этом и песня, и клип очень "западные " в хорошем смысле этого слова.

И это тоже не просто так. Новым видео мы хотим открыться зарубежной публике. Нас часто спрашивали, не планируем ли мы начать покорение Запада, раз уж поем на английском, вот теперь могу сказать, что мы готовы к этому.

Антон, гастроли Therr Maitz проходили в разных городах России, в том числе вы побывали на Дальнем Востоке, в Сибири. Как ты отдыхаешь после недель, проведенных в дороге?

Вернувшись в этот раз домой, спал двое суток. Просыпался, включал фильм, ел бульон и снова засыпал - ни одного фильма до конца так и не досмотрел. Дорога всегда изматывает, поэтому уснуть могу где угодно: в самолете, на заднем сидении автомобиля. Сам машину не вожу - понял, что это не мое после того, как в юности купил автомобиль, который имел в собственности всего 5 дней. Теперь меня катает водитель или жена Юля, у нас Range Rover Еvoque ярко-оранжевого цвета. Юля говорит, что чувствует себя рок-звездой, когда выезжает на дорогу, все обращают на нее внимание, поскольку автомобиль довольно редкий и заметный.

Не могу не спросить про "Голос ". Новый сезон получился очень резонансным из-за того, что среди участников оказалось сразу несколько людей из музыкальной тусовки - Татьяна Шаманина, Александр Панайотов, Катя Гордон. Как ты к этому относишься?

Я лояльно отношусь к присутствию там не всех, но многих. Когда человек не предназначен для сцены, но он медийная персона и почему-то лезет в шоу, это неправильно. Без обид. Но "Голос" - шоу не про музыку, это шоу эмоций. Рейтинги основываются на том, как зритель реагирует на происходящее, и если участник вызывает позитив - это хорошо, если негатив - тоже неплохо, иначе будет пресно. Так что даже появление в шоу персонажей, не совпадающих с нашим пониманием справедливости, в данной ситуации оправдано.

Шаманина может нравиться или нет, но невозможно не признать тот факт, что она талантлива. Она давно выступает в составе группы Guru Groove Foundation, но доступа к большой аудитории у нее не было, поэтому, я думаю, прийти на шоу было логичным решением в ее случае. И Панайотов там по праву. Долгое время после "Народного артиста" его нигде не было видно, ему необходимо напомнить зрителю о себе. Мы-то знаем, что он хорош, но пусть об этом вспомнит и аудитория. Посмотрим, получится ли у него правильно выбрать материал, подать себя и закрепиться.
Марина Савельева (HELLO.RU) и Антон Беляев Это как раз самое сложное - шоу идет на продолжении нескольких сезонов, а стабильно популярными стали только Therr Maitz и Наргиз. Почему?

Потому что нужно понимать: ты можешь быть каким угодно талантливым, но если ты не предлагаешь потребителю что-то особенное, то не протянешь долго. Это маркетинг. Когда я пришел на "Голос", то занял нишу, которая на тот момент не была занята. Нешаблонное использование ресурса - вот путь к результату. Я был на кастингах 3-го и 4-го сезонов и видел, как в день приходит по пять мальчиков в очках, кедах и пиджаке, которые поют - порой даже очень хорошо поют! - Криса Айзека. Кто-то использует созданные другими образы буквально, другие, кто поумнее, используют те же схемы и механизмы. Но это бесполезно и уже никогда не сработает. Включай голову, ищи свою нишу, иначе никак. И удивляй.

В репертуаре Therr Maitz песни исключительно на английском языке. Возможно ли, что когда-нибудь группа выпустит композицию на русском и удивит нас таким образом?

Петь по-русски я пока не хочу. Я не запрещаю себе это, просто не хочу делать это из побуждения расширить аудиторию. Я не буду писать песню специально для того, чтобы ее взяли на "Русское радио". Вот если когда-нибудь я смогу придумать, как это сделать хорошо, как "Пятница", например, или "Мумий Тролль", тогда возможно.

Вы с Therr Maitz нарочно все усложняете? В прошлом году выступали с оркестром, в этом тщеславно заглядываетесь в сторону Запада.

Мы просто хотим, чтобы было интересно. Когда впервые делали концерт в "Крокусе", то понимали, что мы не совсем в сегменте привычного шоу-бизнеса. Поэтому было решено сделать что-то экспериментальное в музыкальном плане. Мы привезли оркестр, который писал музыку к фильмам "Гравитация", "Властелин колец", "Звездные войны". Смешно было - мы "пишем" нашу фигню, а вокруг валяются партитуры с пометками "Спектр", "Звездные войны". Со вчера у них осталось, понимаешь. (Смеется).

Круто услышать свою музыку из таких рук... Настоящих. Потом еще несколько раз работали с воронежским оркестром, питерским. Процесс трудоемкий, но всегда дающий результат. Мы делали акустическую программу, потом электронную.

Антон, во время нашего прошлого разговора год назад ты сказал, что принципиально готов заниматься только тем, что интересно и близко тебе, пусть даже концерты будут проходить не в огромном "Крокусе ", а в компактном клубе "16 тонн "...

Я передумал! (Смеется.)

Эту фразу уже другие артисты в интервью цитируют, а ты передумал.

На популярность и успешность подсаживаешься, глупо это отрицать. Я не отказываюсь от того, что сказал, но теперь готов признать, что смотрю на ситуацию шире.

Хочешь, чтобы твоя музыка звучала изо всех углов?

Виктор Беляев

С 1975 по 2008 год работал в комбинате питания «Кремлевский», где прошел путь от повара до генерального директора. Сегодня является президентом Ассоциации кулинаров России

О работе на главной кухне страны

«Чаще всего я вспоминаю Ричарда Никсона»

Обе кухни располагались буквально за стеной друг от друга. Откуда возникло такое разделение? Дело в том, что в Кремле традиционно находился Совнарком. Так было еще при Ленине. А партийная власть находилась в другом месте.

В Кремле я сразу попал не в обычную столовую для сотрудников, а на спецкухню, где проработал 14 лет. Мы кормили членов правительства - Совет министров СССР и зампредов. А членов Политбюро обслуживала особая кухня, где трудились личники – повара, закрепленные за конкретным руководителем.

Совет министров заседал в первом корпусе Кремля. А спецкухня, которая обслуживала и Совмин, и Президиум, размещалась в 20-м корпусе. Мы готовили обед, который затем на спецмашинах увозили в первый корпус. С особой кухней мы стыковались только на больших мероприятиях с участием первых лиц государства. Спецкухня проводила все приемы на территории Кремля, а особая готовила только для членов Политбюро - в Кремле, на квартирах и на дачах. Как-то мне довелось немного поработать бок о бок с личником Сталина. В свое время он чудом избежал расстрела - в день смерти вождя народов была не его смена. Он приехал в Кунцево вечером 5 марта 1953 года, когда уже всё случилось. Развернулся на пороге, помчался в Москву, забрал семью и сбежал в Саратов. Такие времена были. Он меня тесто научил готовить. Большой мастер был, у дореволюционных поваров опыта набирался. Вот так традиция и сохранялась.

На особой кухне был жесточайший отбор, людей проверяли от и до. А если допускали к работе, то сразу присваивали звание. Там была строгая дисциплина. Если ты уезжал в отпуск, то непременно должен был поставить в известность компетентные органы, куда именно ты отправился и где тебя искать в случае чего. Сотовых телефонов-то не было. Вызвать могли в любой момент. Поэтому личники частенько приходили на работу с чемоданчиками, где лежало всё необходимое: смена белья, бритва, зубная щетка. Меня приглашали туда работать, но я не пошел - я только вернулся из армии и не хотел снова под козырек. Поэтому не знаю, к кому именно из первых лиц меня должны были прикрепить.

Впервые попав на спецкухню, я был поражен ее размерами, сводчатыми потолками и огромными плитами метров по 12 длиной. Там одних конфорок было 48 штук. Если присмотреться, то становилось понятно, что изначально их топили дровами, потом переделали под газ и, наконец, под электричество. На самом деле это был боевой трофей. Когда-то эти плиты стояли на личной даче Геббельса.

Еще у нас имелась гигантская взбивальная машина, способная за раз месить до 100 кг теста. Она тоже была немецкой, 1911 года выделки. Представляете? А я в Кремль пришел в 1975-м! Всё работало.
Время от времени меня командировали обслуживать высоких иностранных гостей, которых обычно размещали в особняках на Ленинских горах. Я там много кого потчевал - Маргарет Тэтчер, Валери Жискар д`Эстена, Фиделя Кастро, Джимми Картера, арабских шейхов.

Помимо прочего, это еще было и полезно для меня лично, ведь я мог познакомиться с традициями разных национальных кухонь мира. Арабы, например, наших супов не ели, у китайцев тоже свои заморочки, и мы им готовили вместе с посольскими поварами. Где бы еще у меня была такая возможность? Но и всяких забавных историй случалось немало.

Как-то я приехал готовить завтрак для немецкого канцлера Гельмута Коля. Мужчина он был очень крупный и, видимо, не совсем здоровый - возраст и нагрузка давали о себе знать. Жена посадила его на строгую диету. Так вот, я раскладываю продукты и вдруг слышу - шаги. Обернулся, а передо мной канцлер - в халате и тапочках. Показывает мне жестами: пожарь, мол, яичницы с сосисками и не беспокойся, я тут посижу на стульчике. Я быстренько всё приготовил, Коль поел с аппетитом, ни крошки не оставил. Поблагодарил меня и вернулся к себе. А через некоторое время - уже официально - спустился к завтраку, чисто выбритый, в костюме. И говорит жене - я, пожалуй, не буду сегодня есть, устрою себе разгрузочный день.

В другой раз вместе с Индирой Ганди лапшу готовили на утиных желтках - по старинному рецепту, который я еще у бабушки своей выпытал. С индусами вообще сложно было работать. У них кухня специфическая, многие продукты нельзя использовать. Каждому члену делегации готовили персонально, и повторяться было нельзя, а они жили иногда недели по две. Ну вот, когда моя фантазия уже изрядно оскудела, я вспомнил про бабушкин рецепт и приготовил Индире лапшу. Минут через пятнадцать она сама спустилась на кухню и попросила показать, как я это делал. Мы с ней встали плечом к плечу и готовили - тесто раскатывали, то, се. В какой-то момент она стала подливать воду без разрешения. Я совершенно рефлекторно легонько стукнул ее по руке: что, мол, ты делаешь-то? И только потом сообразил, что ворчу на премьер-министра!

Некоторое время спустя Ганди снова приехала в Москву. Вызвала меня и рассказала, что приготовила лапшу по моему рецепту у себя дома на семейное торжество. Все были в восторге. Поблагодарила меня и подарила маленького божка. Он по сей день у меня хранится.

Фотография: Ольга Тупоногова-Волкова

Проект «Голос» на Первом канале познакомил телезрителей со многими талантливыми музыкантами. Среди них - АНТОН БЕЛЯЕВ, вокалист, автор песен, клавишник, один из создателей группы Therr Maitz. И если большинство звезд подобных телепроектов быстро гаснут, то популярность Антона, похоже, с каждым днем только набирает обороты

Антон Беляев - профессиональный музыкант. Он выпускник отделения эстрады и джаза Хабаровского института культуры и искусств, музыкальный продюсер. Свою группу Therr Maitz Антон основал еще в начале 2000-х годов. «Даже не могу сказать, когда точно, - говорит он, - потому что это всё было как бы между делом. Не было никакой структуры, мы просто играли. Потом, когда нам стало тесно в рамках Хабаровска, мы поехали во Владивосток, еще какое-то время выступали в Японии, а потом всё это замкнулось и уперлось в никуда. Стало понятно, что надо валить в Москву».

В столице Антон был продюсером других исполнителей - таких как Полина Гагарина, Елка, Максим Покровский, а собственные музыкальные поиски отодвинул на второй план. Пару лет назад в группе Therr Maitz сменился состав, и коллектив вновь начал активно развиваться. Сейчас ребята готовят к выпуску новый альбом.

Несмотря на столь внушительное резюме, глобально Антон прославился лишь в тот момент, когда встал из-за рояля после исполнения песни Криса Айзека Wicked Game на «слепом» прослушивании в проекте «Голос». Тогда все члены жюри повернулись - все были готовы стать наставником Антона. А певица Пелагея, как истинная женщина, увидев симпатичного вокалиста, даже не смогла удержаться и ахнула. Когда я спросила Антона, знает ли он о силе своего обаяния и пользуется ли этим, музыкант задумался лишь на секунду, после чего улыбнулся: «Я всегда чувствовал себя способным на многое и не могу сказать, что мне пришлось использовать свое обаяние, чтобы куда-то попасть. Не помню, кто это сказал, но хочу повторить: я и до этого момента, в общем-то, был звездой, просто вы были не в курсе».

Это было новогоднее шоу и хит-парад, сейчас готовится продолжение, но пока всё находится на стадии устных договоренностей. Это мой первый опыт в качестве ведущего, и опыт непростой. Я и так не чувствую себя суперраскованно в этой роли, а мне к тому же не поставили суфлер. Дали текст на десять страниц формата А4, в котором было много всякой информации: названия групп, порядок представления, еще какие-то вещи... Позже я просмотрел «Красную звезду» и подумал, что мог бы отработать и лучше. Но в целом, наверное, мне не стыдно. Вроде ничего.

Планируешь продолжать карьеру на телевидении?
Смотря в каких проектах и в каком качестве. Мне предлагали участвовать в музыкальных проектах, к которым я не готов, потому что не хочу сильно отклоняться в жанровом плане. Я не такой гибкий, как, возможно, кому-то хочется. То есть петь «правильные» русские песни меня всё равно никто не заставит. И это вопрос не финансовый. А в качестве ведущего я могу себе позволить быть и таким и эдаким, и это не будет как бы проституцией по отношению к моей музыке. Думаю, что я продолжу развиваться в эту сторону.

А что, кто-то уже пытался заставить тебя петь «правильно»?
Конечно. Но мне не нужно, чтобы меня кто-то брал под крыло. Не нужно быть чьим-то братом, сватом, быть кому-то должным. Я делаю то, что делаю, и если это продается и радует людей - значит, всё хорошо. У меня есть свои внутренние рамки. Мне уже дважды предлагали организовать для Therr Maitz концерт в Кремле, но я счел, что это какая-то шизофрения.

Почему же? Разве это не мечта каждого российского артиста?
У нас немножко другая музыка. Дело в том, что наши люди очень быстро реагируют на запах денег. Поняв, на ком можно заработать, они берут его не глядя. Я встречаюсь с людьми, они говорят: «Концерт в Кремле. Всё получится. Мы завесим баннерами всю Москву». Я спрашиваю: «Вы вообще знаете, что мы играем?» Они: «Ну как? Вот же…» Я говорю: «Да нет, ситуация чуть-чуть другая». И даже после того, как они понимают, что для них наша музыка неформат, всё равно стоят на своем: «Да ладно, всё классно». То есть для них главное - продать сейчас. А как это будет выглядеть, насколько уместно - неважно. Возможно, мы заработаем несколько миллионов с концерта, они заработают несколько миллионов - вот и весь смысл. А то, что люди придут в «сидячий» зал и поймут, что их там подавляют дабстепом, никого не волнует. Это уже, получается, проблема наша и зрителей. Мне бы этого не хотелось.

Антон, Therr Maitz существует уже много лет. Как думаешь, что мешало группе, да и тебе самому, стать популярными раньше?
Всему свое время. Наше творчество раньше было слишком сложным, атмосферным и информативным только для музыкантов. Это был не тот жанр, который может захватывать людей так широко. Сейчас же мы играем альтернативную музыку, которая при этом остается достаточно попсовой, - наши песни даже поют под гитару во дворе. Если говорить обо мне, то «по-взрослому» я выступаю не так давно, может быть, пару лет. До этого на сцене функционально я был дополнением к своим синтезаторам. Меня больше интересовал продакшн. Для меня было ценнее время, проведенное в студии, а не на сцене. Поэтому я не мог продавать себя в качестве сценического артиста. Но со временем меня стало подташнивать от работы над чужой поп-музыкой, и приоритеты начали смещаться. Плюс в какой-то момент ушли на второй план финансовые проблемы, которые были, когда я переехал в Москву. Уже не надо было рано утром вставать и идти зарабатывать деньги, чтобы снимать квартиру.

Ты знал, чем будешь заниматься в столице, или приехал наобум?
Не было ничего внятного. Первыми приехали самые смелые парни из группы - гитарист и бас-гитарист. Через два месяца приехал я. Они тут скитались, не могли найти себе места, а со мной в спайке оказалось проще. Потому что я аранжировщик-продюсер, и, как только я получаю какой-то заказ, работа автоматически появляется у всех вокруг. Так мы существовали пару лет и расширялись от заказа к заказу, пока все наконец не были накормлены, напоены и расселены. Тогда мы и начали свое движение. Полтора года обкатывались, выступали на фестивалях, клубных концертах. Прошлой осенью мы готовили пластинку, часть которой записывали в Лондоне, - это была кропотливая работа. Но в итоге подвернулся «Голос». Весной у нас будет новый этап - выход альбома, расширение программы, более дорогое шоу.

Мне очень нравится ваша песня I’m Feeling Good Tonight, но я не смогла найти ее в Сети. А ведь еще осенью вы обещали снять на нее клип.
Да, никаких конечных вариантов из того, что мы сейчас играем и что войдет в наш новый альбом, вообще нигде нет. Есть какие-то демоверсии, но первый релиз будет в начале февраля: мы представим песню, которую еще никто не слышал. Клип I’m Feeling Good Tonight уже снят, он сейчас на этапе постпродакшн. Это история про туповатого менеджера, который провалился в кроличью нору, как Алиса в стране чудес. Там и развивается действие. Вообще, наверное, наш менеджмент с удовольствием расскажет об этом. А мне хочется увидеть, как люди отреагируют. Я немножко боюсь.

Чего? Реакции?
Да. Знаешь, бывает, тебе рассказывают про какое-то новое кино, что оно крутое и офигенное, а ты смотришь и думаешь: «Ну и что?» Хочется, чтобы люди поняли, что мы их не обманываем.

Ты сам песни пишешь?
Только на английском языке, на русском - нет. Я могу вмешаться только в процесс. В основном я работаю над конечным видом продукта: как будет звучать песня, кто будет петь, играть и так далее.

Мне всегда казалось, что для того, чтобы уверенно писать на иностранном языке - рассказы, песни, - нужно по меньшей мере пожить в стране, где на этом языке говорят.
В какой-то книге - или фильме? - был персонаж, который знал всё про Париж и в любом разговоре вставлял: «А в Париже в это время снег, и солнце на него падает вот так» или «А в Париже такие-то рассветы и закаты». А потом выяснилось, что он там ни разу и не был. То есть дело не в том, где ты был и что видел, а какое имеешь представление и к чему стремишься. Я, кстати, тоже из этой категории. Я никогда не был в Париже, но у меня есть песня Paris Line - о том, как самолет садится в районе Эйфелевой башни.

Антон, метафоричность твоей речи я отметила, еще когда читала твои интервью. Ты не пробовал что-то художественное написать?
(Смеется. ) Нет, не пробовал. Я ленивый очень. Мне друзья часто говорят: «Блин, надо про тебя мемуары написать».

Не рановато мемуары-то?
Конечно, это не всерьез. Первое и последнее, что я написал, было что-то вроде резюме. Мой приятель Игорь Григорьев, музыкант и бывший редактор журнала «ОМ», как-то презентовал меня на одном сайте и долго пытал, чтобы я дополнил его материал своей биографией. Ну я и написал - с матом, смайликами, многоточиями. Представляешь? Он это увидел и сказал: «Чувак, мы оставим всё как есть». И потом еще этот текст прокомментировал, что только такую прозу ему хотелось бы читать, что это чуть ли не Лимонов… В общем, перехвалил меня. Для музыкантов тексты - это проблема. У нас, например, до сих пор нет своего пресс-релиза, мы про себя не можем ничего написать - неловко. Почитай на современных сайтах тексты каких-нибудь бездарных диджеев - у них про себя очень много написано: я такой, сякой, мой трек поддержан тем-то… Всё это глупости.

Сочинения в школе тебе тоже неловко было писать?
С ними было легче, я помню. Мысли у меня всегда рождались нормально, а вот с орфографией до сих пор проблемы. Я всё время проверяю, правильно ли написал слово.

Читала, что тебя выгнали из всех школ: и из средней, и из музыкальной…
Нет, из музыкальной не выгоняли, там всё хорошо было. А из общеобразовательной выгнали, но не потому, что плохо учился.

Хулиганил?
Да, были всякие прецеденты. Я учился в школе, которая считалась элитной, и в какой-то момент дирекция сочла, что эта школа и я несовместимы из-за моих юношеских поступков и приводов в милицию.

Если не секрет, чем ты тогда отличился?
Преступления, в общем, были. Я никогда не был злым парнем… Ходил в музыкальную школу через парк. Получал там время от времени по голове. Просто жил в такой среде: или ходишь постоянно с разбитым глазом, или самоутверждаешься. В двенадцать-пятнадцать лет невозможно самоутвердиться за счет умения играть на фортепиано. Мозг не работает так. Поскольку у меня есть лидерские задатки, я имплантировался в эту среду и даже стал кем-то вроде вожака. Свое положение приходилось оправдывать бравыми поступками: морду набить, что-то отобрать. Всё было довольно серьезно. Когда я уезжал из родного Магадана на учебу в Хабаровск, меня провожал целый парад неприятностей. (Смеется. )

Совесть тебя не мучила?
Мучила. Мне нужно было наступить на грабли эдак раз пять, чтобы понять, что это совершенно не мой путь.

Твоя семья осталась в Магадане?
Да, там живут мама, моя сестра и ее сын - мой племянник. Еще есть бабушка. Ей на днях исполнилось 85 лет, и я умудрился сбежать с гастролей и приехал домой, где меня совсем не ожидали увидеть. (Улыбается. ) Сестра последние десять лет живет с мамой, потому что мама болеет и нужно, чтобы кто-то был с ней рядом. Она у нас бывший инженер-программист, такой серьезный специалист из серьезной организации. В Магадане были популярны всякие геологические исследовательские организации, и она работала в одной, пока в стране не начался развал. Когда всё развалилось, мама стала учительницей информатики в школе. Они и моя жена - вот моя семья.

А с будущей своей женой ты встретился уже здесь, в Москве?
Да. Помню, я шел со свадьбы нашего звукорежиссера, зашел к друзьям в кафе, и там была она… Всё довольно-таки просто. Юля у нас в Therr Maitz генеральный менеджер, она координирует всё вокруг. Буквально на днях это стало ее основной работой, она ушла с «Европы Плюс», где была журналистом, потому что совмещать стало невозможно.

Юля не пробует себя в музыке?
У нее есть желание развиваться в этом направлении. Она сейчас занимается вокалом, учится играть на фортепиано. Она очень музыкальная. Думаю, мы бы в свое время даже не стали общаться, если бы это было не так.

Скажи, а как Юля относится к твоей возросшей популярности? Вот обрати внимание, как на тебя смотрят дамы за соседним столиком.
(Улыбается. ) Юля контролирует мою социально-сетевую жизнь, для нее открыты все мои аккаунты. К этому я отношусь как к работе, и она об этом знает. Люди, конечно, разные бывают. Обычно я без проблем фотографируюсь со всеми желающими, но некоторые ведут себя странновато и излишне напористо. Это неприятно и Юле, и мне. Невозможно ведь каждому объяснить, что ты пришел просто отдохнуть, в какой-то момент хочется это все прекратить.

Злишься?
Реагирую по возможности спокойно, я не грубиян. Меня сложно разозлить. Я склонен оценивать ситуацию с разных сторон, ставить себя на чужое место и стараться понять, почему происходит так, а не иначе. Я вообще к людям не строг. Я не ненавижу тех, кто не отдает мне деньги, тех, кто опаздывает на встречу со мной. Я быстро прощаю тех, кто необязателен по отношению ко мне. Просто делаю для себя выводы. Люди, которые набрали достаточно много негативных очков, перестают для меня существовать. Но я ни с кем не ругаюсь, никого не пытаюсь вылечить или доказать, что надо жить так. Это не мои проблемы.

Наверное, с тобой тяжеловато работать: когда не ругают, трудно понять, что ты сделал что-то не так.
Нелегко, потому что, несмотря на внешнюю «няшность», в работе я тиран, никогда ни под кого не подстраиваюсь. Слава богу, люди, которые сейчас со мной, прекрасно понимают, что какие-то вещи я не приемлю, и проколов у нас почти не бывает.

В одном интервью на радио ты представлял своих ребят и начал делать это, цитирую, «с самого неважного человека» - звукорежиссера. Ребята не обижаются на такие шутки?
Если бы мой звукорежиссер после эфира мог сказать «Зачем ты меня обидел?», думаю, мы бы с ним просто не общались. Я же шучу не для того, чтобы сказать, что я в шоколаде, а остальные в... (Улыбается. ) Понятно, каждому хочется, чтобы на него кидались дамы, но все также прекрасно понимают, что плоды работы мы пожинаем вместе, пусть и в разной степени. У нас своеобразный компанейский юмор, некое отрицательное обаяние: мы все время друг другу грубим, но на самом деле за этим стоит большая любовь. Ребята хорошо меня знают, так что я абсолютно спокоен.

Антона Беляева называют одним из лучших музыкантов России. Последнее время он занимается не только своей группой Therr Maitz, но и представляет новое иммерсивное шоу «Безликие» 9 ноября в Петербурге, а также дал сольный концерт 3 ноября в клубе А2. Антон рассказал «СтарХиту», как себя чувствует в роли папы, а также признался, что если бы не встретил жену Юлю, то начал бы «разрушаться».

В Петербурге 9 ноября состоится премьера иммерсивного шоу «Безликие», где многие герои будут в масках. А вы сами станете его участником?

В «Безликих» я не актер, а композитор. Работа над этим проектом была сложной, мы записали порядка 11 часов музыки. Перед нами стояла интересная задача – шоу будет проходить в особняке на Дворцовой набережной, где более 50 локаций и во всех этих локациях разные источники звука – было важно найти взаимосвязи, чтобы переходя из одной локации в другую, мы не мешали музыкой, а вели зрителя дальше. Поэтому придумали форму, в которой музыка позволяет многое додумать. Естественно, есть моменты, придуманные и прописанные заранее, но основным полотном является музыка, которая создана в живом составе музыкантами.

Да, мне интересны разные жанры. То, что мы делаем для сцены – это очень понятная и ясная работа. Здесь же всегда есть какие-то сюрпризы, другие возможности, мне интересно не замыкаться в своем жанре, поэтому я заинтересован и в кино, и в театральном искусстве.

Как прошел концерт в Санкт-Петербурге?

Мы выступили с большой струнной группой, сыграли свои концертные хиты, а также фрагменты нового альбома, который выйдет 14 февраля. Честно говоря, я зарекался, что мы не будем этого делать, но это невозможно, хотелось побыстрее показать свежий материал.

В этом году у вас множество проектов, но самое важное - это то, что у вас родился сын. На кого он похож?

В данный момент - на меня! Есть мои и его детские фотографии, которые просто идентичны, на них пугающее сходство (смеется). Мамины черты тоже прослеживаются. В общем, интересный парень.

Он родился…

Получается, он Близнецы по гороскопу, верите в прогнозы?

Я думаю, что моя жена больше обращает внимание на такие вещи. Понятное дело, что генетические и космические данные повлияют на его формирование, но воспитание – это самая главная часть. Думаю, что нужно наблюдать за развитием человека.

В честь кого вы назвали сына Семеном?

Поскольку мы музыкальная семья, то искали какое-нибудь интересное имя. У нас был большой список, свой топ-лист и до последнего думали, что когда посмотрим, то выберем из него. В итоге, увидев сына, я понял, что ни одно из наших навороченных имен ему не подходит. Меня на эту мысль навела акушерка: «А как зовут?» - «А никак пока» - «Надо назвать, у человека должно быть имя!» Я сначала был с сыном, а потом отнес его в специальное место, где младенцы находятся после рождения, и пошел к жене: «Так, у нас совещание 20 минут, мы должны решить, как зовут человека». Мы посмотрели гугл, это был день Семена. Когда это прозвучало, то мы сказали друг другу: «Да, хорошо». Не было в этом какого-то глубокого смысла, серьезной подготовки, но я очень рад, что так случилось. Имя очень подходит сыну.

Многие родители стараются не показывать своих детей, а вы часто выкладываете фото сына в интернет…

Верно ли, что с рождением ребенка, мировоззрение меняется?

Знаете, не согласился бы с этим на 100%. Несмотря на то, что мой возраст перевалил за 30, а у меня еще не было ребенка, вопросы «Когда?» естественно, присутствовали. Да и в моем окружении люди рожали каждый месяц. Но я никогда не был одержим продолжением рода, я никогда не думал об этом всерьез – то есть со мной переход случился легко: моя жена забеременела, и я понял, что готов. В роли папы чувствую себя органично – мне это нравится: укачивать сына и даже менять памперсы. Просто в мою жизнь пришел новый человек, поэтому никакого диссонанса нет.

Кажется, что у вас с Юлей образцово-показательный брак...

Знаете, мы абсолютно нормальная семья, которая ругается иногда и по работе, и в быту – опять же, то, что вы видите - всего лишь картинки в интернете. Понятно, что мы всю жизнь не транслируем и не афишируем, мы радуемся, когда мы на пляже, радуемся, когда листики осенние падают, мы совершенно обычная пара, которой повезло друг с другом. От себя могу сказать, что если бы у меня не случилась такая жена, то, возможно, какое-то время назад я пошел бы по пути разрушения, потому что этот человек меня организует и превращает в работоспособную и сознательную единицу. Я, вообще, как музыкант, человек хаотичный – а встреча с Юлей меня сохранила и стабилизировала

Она ведь бывшая журналистка, так часто бывает, что звезды сходятся с работниками СМИ...

Наверное, это связано с тем, что они берут у них интервью, но Юля у меня не брала интервью. На тот момент я жил так, что это была просто очередная забавная история. После свадьбы друга, выпив несколько стопок с Лолитой Милявской, зашел к своим знакомым – голландским архитекторам, с которыми давно не виделся. Мы выпили, за соседним столом сидят приличные девушки, а я по-хамски решил сказать: «А давайте им водки пошлем?» Мы послали им водки, все посмеялись, в итоге этого общения Юля дала мне свой телефон с неправильной цифрой. Я нашел этот телефон через несколько дней, пару раз не туда попал, в итоге дозвонился и сказал: «Мне это особо не надо, но если ты хочешь, то мы можем сходить на одну джазовую вечеринку». Это было абсолютно хамское вторжение в ее жизнь, но мы встретились, отправились на вечеринку, после этого живем вместе. Через какое-то время я понял, что после этой встречи я не хотел больше никого искать.

Началась бы либо какая-то стагнация... Естественно, музыканты амбициозны, мы хотим открыться миру, чтобы нас любили, слушали музыку и понимали. Но агрессия накапливается, пока ты делаешь что-то в стол, пока это не находит выхода, человек злится. Мне кажется, я находился на каком-то Рубиконе. Мне совершенно чужды телевизионные проекты, я не принимаю систему «Фабрики звезд», когда ты пришел, из тебя что-то сделали, нарядили в красивые штаны и заставили спеть песню, которая, по мнению продюсеров, принесет тебе успех. Поэтому на меня давили все мои знакомые, жена сказала: «Чувак, хватит выделываться! Сходи, хуже не будет!» Мне удалось сохранить свое мнение в этой ситуации. В течение шоу следовал своему плану: делал, что хочу, пел те песни, которые хочу, ругался с оркестром, когда мне не нравилось, что он играет и не позволял менять свою природу.