Валахийские события — LiveJournal. "Приглашение на казнь": живой спектакль, который провоцирует зрителя Приглашение на казнь спектакль рамт

С некоторой настороженностью шла я на этот спектакль, потому что в принципе было сложно представить, как можно перенести на сцену прозу Владимира Набокова, вся прелесть которой в словесной ворожбе, кружевной пене слов, отголосках и аллитерациях внутри предложений, создающих легкие, текучие образы.
Не уменьшила опасений и программка, оформленная, как пригласительный билет на «поучительное зрелище», казнь господина Цинцинната Ц., где еще до спектакля режиссер попытался сразу продиктовать зрителям свое восприятие романа Набокова, как «коллизии духовно одаренного одиночки с тоскливо-примитивным «среднечеловеческим» миром - «мещанской цивилизацией», или миром «пошлости», где властвуют мнимости, иллюзии, фикции». Уж кому такая однобокость истолкования точно не пришлась бы по вкусу, так самому автору, неоднократно подчеркивавшему: «Я никогда не отрицал нравственное воздействие искусства, безусловно заложенное в каждом подлинном произведении. Но что я действительно отрицаю и против чего готов биться до последней капли чернил, так это нарочитое морализаторство, которое для меня убивает все следы искусства в произведении, каким бы искусным оно не было».
Опасения, к счастью, не сбылись, хотя, конечно, говорить об адекватном отражении набоковской прозы я бы не стала, скорее о реализации отдельных мотивов Набокова, о сценических вариациях на тему набоковского романа.


Павел Сафонов обострил конфликтную ситуацию, превратив Цинцинната из скромного учителя в детском саду для детей с ограниченными возможностями в человека неординарного, писателя, творца, пытающегося перед смертью уяснить для самого себя нечто важное, сформулировать неясные ощущения на бумаге, а всех остальных горожан - в клоунов, грубо или талантливо кривляющихся на арене.
«Гносеологическая гнусность», «непрозрачность», отличающая Цинцинната от других жителей городка, представлена в спектакле как многоплановость жизни, наличие за маской, за предписанной изначально в этом иерархичном городском балагане ролью той единственной неделимой частицы, равной, может быть, атому, которая позволяет ощутить свою уникальность, неповторимость среди других человеческих существ, и заявить: «Я есмь». Именно Цинциннату дано почувствовать существование иного мира, «образца» за «корявой копией».

Другие герои спектакля - маски, глупые и злобные куклы, которых легко спутать друг с другом в их неостановимом сумасшедшем хороводе, как путаются в сознании Цинцинната многочисленные любовники Марфиньки. А директор тюрьмы Родриг Иванович и адвокат Роман Виссарионович сосуществуют изначально в состоянии некого симбиоза, даже двойничества, напоминая порой сиамских близнецов. Горожане давно превратили свою жизнь в спектакль с множеством условностей, ритуалов и обрядов, которые необходимо неукоснительно соблюдать, но при этом их жизнь однопланова, исчерпывается исключительно физиологическими потребностями. Эти лихорадочно говорящие и безостановочно двигающиеся куклы как бы пытаются замаскировать ярким гримом и многословием собственную прозрачность, воспринимаемую режиссером как душевную пустоту. Их речи гладки, неостановимы, льются, как из рога изобилия, в то время как писатель Цинциннат мучится от своего косноязычия, пытаясь ухватить ускользающую мысль, ведь его «лучшая часть слов в бегах», слова - «судороги, слипшиеся комом».

Маски и роли сменяют одна другую в пестром танце: то палач прикинется узником, то закружатся они вместе с приговоренным к смерти в вальсе, одетые в черный и белый фраки, будто новобрачные (жертва и ее «суженый»), то предстанут на помосте в день казни, как извечные протагонисты из комедии дель арте - Пьеро и Арлекин, и удачливый любовник уступит своему неудачливому сопернику право первым познакомиться с невестой - смертью.
Кажется, нет спасения от этого морока, из бешеного дьявольского карнавала, но стоит лишь отстраниться, предпочесть выпуклой реальности кошмарного бреда почти хрустальную хрупкость своего внутреннего голоса, и наваждение рассеивается, как туман, ветер разметает по сторонам всех горожан, словно старых ненужных кукол, разваливается плаха, отрывая путь в тот мир, где, «судя по голосам, стояли существа, подобные Цинциннату».

Мир Набокова и Сафонова рассыплется на помостках РАМТа, но в памяти останутся герои спектакля и воплотившие их актеры. И тонкий, напряженный, как струна, Цинциннат Евгения Редько с глазами, повернутыми зрачками в душу и хрупкими руками пианиста, для которых невозможно само прикосновение к окружающей грязи. И омерзительный в своей наглой витальности, почти стоеросовой простодушности м-сье Пьер Петра Красилова. И хорошенькая дурочка Марфинька Янины Соколовской, чье глупое щебетание и неуемная животная похотливость так противоречат осанке и стати царицы. И не знающие границ в своей клоунаде два шумных громкоголосых существа с опилками в голове - Родриг Александра Гришина и Роман Виссарионович Ильи Исаева. И напоминающая галку Цецилия Татьяны Матюховой, смешная, нелепая и одновременно страшная в своем бесчувственном эгоизме. И все жители городка, который, хочется верить, никогда не перейдет со страниц книги в реальную жизнь, а будет по-прежнему «неутомимо плыть ручьями строк», обволакивая волшебной красотой набоковского слога.

P . S . Для меня это был уже второй просмотр спектакля.
После первого, состоявшегося почти два года назад, пришло в голову сделать что-то вроде видеоколлажа на тему песни "Forog a kerék" из венгерской версии мюзикла «Шахматы». Мне кажется, что непривычность для слуха, некоторая "экзотичность" венгерского языка только подчеркивает фантасмагоричность мира, воссозданного на сцене РАМТа, а чудесный голос Гезы Эдьхази напоминает об утерянной в этом мире красоте.

Спектакль, на который я не собиралась идти, потому что думала, что получила от него всё, что могла.
Но билет взялся как-то сам собой, даже два билета; само собой, второй оказался для cat_tie , которую я уже года полтора собиралась пригласить на "Казнь".
А спектакль, конечно, был удивительный. Это, наверное, была лучшая "Казнь" из мною виденных - ну да, из всего-навсего трёх пока, но всё же.
Поразителен был Евгений Редько - в этот раз это был замечательно цельный Цинциннат, про которого очень трудно писать, потому что как расскажешь - это надо пересказывать весь спектакль... Смертный страх, тяга к творчеству, любовь к Марфиньке, совершенно удивительная на этот раз сцена с матерью; не возникало сомнений, что и Марфинька, и Цецилия не просто в полушаге - на волосок от того, чтобы понять Цинцинната, но страшно, страшно - действительно страшно стать иным в этом мире, оказаться по ту сторону от этих уродливых кукол, страшно даже подумать об ином - лучше уподобиться им, и тогда всё устроится само собой.
Марфинька была совсем человек. Конечно, только её он и мог полюбить, кого же ещё.
Впервые увидела Дарью Семёнову в роли Эммочки, предыдущие два раза попадала на Рыщенкову; Семёнова совсем другая, если Эммочка Рыщенковой - эдакая Лолита, то у Семёновой это умственно отсталый ребёнок неопределённого возраста.
Не имеющий представления о добре и зле.
Про неё мне ещё подумать надо.
А каков был библиотекарь-Блохин!
А Гришин, Исаев и все остальные!
Как мудро заметила cat_tie , они же половину Цинцинната играют, когда мы не видим его лица.
Потрясающая взаимосвязь всего и вся на сцене.
Ох, да, от меня же ещё рассказа о Красилове ждут.
А Пьер у него в этот раз был какой-то другой как минимум в первом действии.
То есть всегда все отмечали, что у него образ, далёкий от книги, а в этот раз Пьер был существенно ближе к тому, что написано у Набокова.
Поубавилось обаяния, но зато такой гадливости давно не испытывала, наверное.
То же, впрочем, относится и ко второму действию, где Пьер в первую очередь страшен и только во вторую - притягателен.
Интересно, я как-то не ждала, что в этом отношении что-то меняться будет.
Но финал, какой в этот раз был финал.
Когда под закрывающийся занавес ты закрываешь глаза и какое-то время сидишь так - принимая.

А потом был разобранный букет - один на двоих - и сутолока на поклонах (меня немножко затоптали) - и долгий разговор в ближайшей кафешке, потому что было о чём поговорить.
Кажется, я привела в РАМТ нового человека.
Кажется, когда появляются новые любимые спектакли, о старых любимцах тоже забывать не следует.
Кто знает, что они тебе преподнесут.

После прочтения книги меня охватывало два противоречивых чувства: любопытства (как же все это поставили на сцене РАМТа) и страх, наверное, он всегда присутствует, страх, что не понравится.
Но к счастью, мне все понравилось: сама постановка, декорации, и игра актеров!
Было ощущение, что спектакль даже лучше, чем книга, он воспринимался легче, уж не знаю из-за того ли, что я знала сюжет, или из-за того, что слегка убрали монологи Цинцината, которых в книги предостаточно и которые (лично мне) было читать очень тяжело. И я, наконец, разобралась в том, что же хотел сказать автор!
Очень хороший получился контраст с костюмами: все приходящие в темницу к Цинцинату были такие яркие и жизнерадостные, а его обитель и наряд - такие серые и печальный.
Казнь была словно шоу какое-то, а не смерть человека, да и отношение людей к узнику было такое, словно он не смерти ожидает. А обращение к этой маленькой девочки очень трогательно прозвучало: «Тебе ведь меня жалко?» сколько надежды в этих словах, надежды на то, что может хоть она не похоже на этот жестокий мир вокруг него.
Евгений Редько играл просто блестящи!!! Как он от начала спектакля и до его конца проживал своего героя. Его муки в заточения, и мольба всего лишь знать, когда состоится казнь, чтобы иметь возможность оставить свои труды потомкам. И как его герой начинает сходить с ума в этих стенах! Браво!
А этот лучик надежды, который появился, когда Пьер рассказал, за что его арестовали (за то что он якобы хотел его спасти) надежда на то что не все в этом мире бессердечные бездушные и жестокие. А когда капали туннель, у него тоже возникла надежда на спасение. Правда оказалась ложной. Еще в конце его герой шипел в ответ Пьеру – «Я сам». Это просто прекрасно было придумано и сыграно!
Хочется крикнуть «Браво!» за такую игру!
А вот Илью Исаева и правда не узнать, в антракте заглянула в программку, чтобы посмотреть, кого он играет. Какой неузнаваемый и такой противный смех, таким тоненьким голоском, какая легкость в движениях!
Не могу не отметить прекрасную игру Петра Красилова! Вот иногда думаешь, что удивить уже трудно столько всего видела, а вот вновь удивил.
Как он фокусы показывал! Особенно трюк с табуреткой в зубах, стоя на одной ноге на другой табуретке! И как после этого (когда понял что, потерял челюсть) пытался что-то сказать, но ничего не выходила. Вместо слов были звуки – он шепелявил. Браво!
Еще отмечу, как он сыграл, именно сыграл, анекдот, ведь он был в книге Набокова, но восприятие совсем иное, как говорил голосом старушки, просто классно!
Понравилось, как Цинцинат и Пьер играли в шахматы. Как Пьер в ожидание хода Цинцината рассказывал ему что-то, а потом (когда видел очередной ход своего противника) как он реагировал на то, что ему поставили мат или то что он-то проигрывает.
А как обнимал топор, с каким трепетом и в тоже время волнением оттого, что казнь все ближе и ближе!
Понравилось, как он пел! И поражает не то, что он хорошо поет, а то, что он это делает по-разному в образе того героя, которого играет (и в роли Пьера это было так необычно и в тоже время так классно)!
Был замечательный и постепенный переход от «узника» Пьера этакого весельчака и хитрюги до Пьера палача такого глазурного и может даже изысканного. Он и ходил совсем по-иному.
Танец у Пьера и Цинцината очень красивый получился!
Понравился Пьер в финале, как он умоляет Цинцината остаться и вернуться обратно!
Я увидела в палаче Пьере фанатика своей работы - для него важна каждая деталь, каждая мелочь, потому что он любит свою работу, и как мне показалась, в свою работу он вкладывает душу.

Последнее время стала посещать РАМТ. И все было удачно, интересно, включая чтения в фойе. Театр достаточно много выпускает премьер в год, актеры талантливые, в меру популярные, но всегда играющие на сцене интересно, не халтуря. Но тут пошла я на Набокова «Приглашение на казнь». Хорошие и известные мне артисты заявлены в программке. Кто заявлен, тот и появился на сцене: Редько и Красилов. Но что предстало моему взору! Сначала судилище, потом тюремная камера, а в центре всего этого действа «страдает» и «мучается» господин Цинциннат в исполнении Евгения Редько. Какие-то комикующие идиоты Родриг (Гришин А.) и Родион (Исаев И.) в безумном неистовстве скакали по сцене, не соразмеряя свои физические габариты и физкультурные возможности с возрастом здания. Эти два чудика, обряженные во фраки, устроили такую «веселуху», что порой неловко было смотреть на сцену и слушать тот бред, который они выдавали за текст роли. Понимаю, что это не их вина, а постановщик намудрил, а постановщик у нас кто? Павел Сафонов. Вроде, молодой, обещающий, даже очень себе талантливый. Видела его постановки: «Чайка» и «Глубокое синее море» в театре им.Вахтангова. Но в РАМТе он что-то слишком «заталантливил», что простому смертному зрителю, время от времени увлекающемуся Мельпоменой, не удалось переварить его сценическую фантазию, проникнуть в суть его замысла и окончательно насладиться выданным на суд публики шедевром. Я смотрела на сцену, прислушивалась и приглядывалась к Редько и Красилову (мне очень интересны эти актеры), оглядывала публику и понимала, что народ пребывает в ужасе и шоке то ли от идиотства на сцене, то ли от осознания того, что им, простым смертным, не понять такой тончайшей философской работы ума и сердца постановщика и, конечно же, автора. А автор-то у нас во какой! Для меня Набоков начался «Лолитой» и закончился «Лолитой» же. Что-то еще мой глаз зацепил из творчества писателя, но мозг не понял, а душа не приняла, так сильно оказалось воздействие мерзопакостного рассказика о похотливом фавне и нимфетки. Интересно оформлена программка спектакля. В ней же и указано, что «Приглашение на казнь» - одно из самых загадочных произведений автора. Даже сам автор (!), что неудивительно, зная какого мнения был сам о себе Набоков, считал свое произведение «сказочным». В этой же программке в 14 строках уложилась вся биография Владимира Набокова, а в 17 строках нам поведали содержание, суть и мысли режиссера к этому произведению. Во как! Я перед спектаклем прочитала каждую буковку, после еще раз перечитала и убедилась в том, что большая часть публики оказалась права, когда сбегала в антракте, оставляя в зале восхищенных девушек с огромными букетами цветов для своих кумиров-любимчиков - Красилова в первую очередь. Я близко сидела к сцене. Видно было хорошо, слышно еще лучше. Спасала эту галиматью классическая музыка. Что и подтвердило мое давнишнее желание: надо ходить на концерты в Консерваторию, а высокое искусство искать в Третьяковке по совету Фаины Георгиевны Раневской. Зачем всё это ставилось и ставится? Уважаю художественного руководителя этого театра Алексея Бородина, лауреата всевозможных премий под разными известными именами и городами, за то, что работает активно. Но зачем вот такую нелепицу и несуразицу с хорошими актерами в главных ролях надо выставлять на обозрение средне-статистического зрителя? Я слышала смех соседей, но больше я заметила недоумение публики, чем интерес к происходящему на сцене. Но, что самое забавное, актеры были в ужасе от такой белиберды. Редько изображал какое-то страдающее, никем непонятое создание, «уходил в себя», забывая возвращаться обратно. Красилов играл какого-то чудика, произносящего нелепые фразы, демонстрирующего стройные эпилированные ножки. Про других персонажей даже и сказать-то нечего хорошего, только неудобство и стыд за них. Молодые режиссеры, не дают Вам покоя лавры Кирилла Серебренникова. Вам хочется также сделать «выстрел во французской опере», т.е. поставить что-то эдакое выпендрежное и сразу вальяжно выйти на авансцену, гордо раскланиваясь перед публикой, ощущая на своей голове лавровый венец и соглашаясь с мнением окружающих, что вы не просто талант, а талантище, которому руку протянул Станиславский, сходя в гроб.