Режиссер Семен Александровский: «Театр без привязки к месту — хорошая стратегия. Режиссер Семен Александровский: «Театр без привязки к месту — хорошая стратегия Судя по всему, ты предпочитаешь ставить в барах
Окончил режиссерский факультет СПбГАТИ в 2007 году (мастерская Л.А. Додина).
С 2006 по 2007 гг. работал актером в Санкт-Петербургском Малом Драматическом Театре – Театре Европы.
Постановки: «Мой друг Гитлер» Ю. Мисимы (проект «site-specific» в Санкт-Петербурге, 2007), «История обыкновенного безумия» по Ч. Буковски (Бар «Place» в Санкт-Петербурге, 2008), «Бидерман и поджигатели» М. Фриша (Барнаульский театр драмы им. В.М. Шукшина, 2009), «Мать» М. Равенхилла (Канский драматический театр, 2009), «Парикмахерша» С. Медведева (Прокопьевский драматический театр, 2010), «Заполярная правда» Ю. Клавдиева («ON.ТЕАТР», Санкт-Петербург, 2011), «Ипотека и Вера, мать ее» Е. Черлака (Красноярский ТЮЗ, 2011), «Утюги» А. Яблонской (Камерный театр, Челябинск, 2011), «Иллюзии» И. Вырыпаева (Драматический театр, Абакан, 2012), «Shoot/GetTreasure/Repeat» М. Равенхилла (совместно с Д. Волкостреловым, Театр Post, Санкт-Петербург, 2012), «Три дня в аду» П. Пряжко (в рамках фестиваля «Территория» – живые пространства, 2012), «Кратковременная» К. Стешика на Международном форуме театрального искусства «ТЕАРТ» (Минск, 2013), «Маскарад Маскарад» М.Угарова (театр «Приют комедианта», Санкт-Петербург, 2013), «Присутствие». Спектакль о спектакле «Добрый человек из Сезуана» Ю.П.Любимова (Москва, Театр на Таганке, 2013), «Радио-Таганка» по документам о закрытии спектакля «Владимир Высоцкий» (Москва, Театр на Таганке, 2014), «Рисунки на потолке» (ТЮЗ им. Брянцева, Санкт-Петербург).
В Новосибирском драматическом театре «Старый дом» поставил спектакли «Ручейник, или Куда делся Андрей» (2012) и «Элементарные частицы» (2014).
Связанные материалы
- «Элементарные частицы»: А кто не обломался?
«Семен Александровский и Вячеслав Дурненков возвращаются в театр «Старый дом». Предыдущая их постановка «Ручейник, или куда делся Андрей?» стала первым постдраматическим экспериментом на новосибирской сцене. Новая работа - спектакль «Элементарные частицы» - стала еще более резонансным событием, так как помимо непривычной эстетики он цепляет зрителя также и выбором материала. Это «спектакль об Академгородке», - Дмитрий Королев рассказ ОКОЛО о своем видении спектакля.
- «Элементарные частицы»: Искомая Z
«Спектакль «Элементарные частицы» не об Академгородке, не только о нем. Это взрослое высказывание о советской цивилизации, о той плакатной утопии, которая сначала прогибалась под идеологическим партийным прессом, а потом сдалась под натиском общества безудержного потребления», – Яна Глембоцкая рассказала ОКОЛО о своей встрече с новым спектаклем Новосибирского драматического театра «Старый дом» в режиссуре Семена Александровского.
С тобой на одном курсе учились Данила Козловский и Лиза Боярская. А ты на артиста или на режиссера учиться шел?
Я ехал в Россию из Израиля, где рос, заниматься театром — каким конкретно образом, я не знал. Просто хотелось быть в этой среде, потому что люди там решают серьезные философские вопросы. Но уже на первом курсе я понял, что мое — это, конечно, режиссура: самому какие-то процессы инициировать, создавать, организовывать. Благо курс был актерско-режиссерский, и у нас не было принципиально никакого разделения, каждый мог идентифицировать себя по собственному усмотрению. Но актерский опыт помогает мне в работе с артистами.
Ты ставишь им непростые задачи: твой выбор в искусстве — прогрессивный постдраматический театр.
История с перевоплощением в персонажа всегда казалась мне странной, нечестной и нелепой. Как сделать, чтоб артист оставался на сцене личностью и работал с персонажем как с объектом, не превращаясь в него? В нашей театральной школе такого нет. Я изобретал этот способ сам — как велосипед. А потом оказалось, что в европейском театре ему посвящено целое направление. Но я наработал методологию, которой успешно пользуюсь. Идеальное воплощение этого метода — то, как существует артист Макс Фомин в нашем спектакле «Топливо».
Это была первая премьера основанного тобой Pop-up театра, которому исполняется три года. Расскажи, как ты выдумал такую штуку — театр без собственных подмостков?
Это романтическая история. Моя жена Настя родила, и я отменил все поездки, чтобы быть рядом. Освободилось время, я позвал Макса, и мы начали прямо на диване репетировать «Топливо». Но встал вопрос — где его выпускать. Со своим спектаклем в чужой театр не придешь — значит, черт побери, нужно открывать собственный. Мы на месяц захватили второй этаж над модным тогда в Петербурге баром «Битник» — там хотели сделать ресторан, и этаж был в предремонтном состоянии, то есть абсолютно пустой. Быстро выпустили там спектакль, организовали первые большие гастроли московского Театра. doc, окупили небольшой бюджет продажей билетов. И поняли, что театр без привязки к месту — хорошая стратегия. Появились спектакли «Буковский в баре», «Задержанный» про Сергея Довлатова, который представляет собой бар-хоппинг по пяти кабакам на улице Рубинштейна.
Судя по всему, ты предпочитаешь ставить в барах.
Бары — моя любовь, надо делать то, что любишь, совмещать работу и удовольствие. И Петербург каким-то фантастическим образом стал барной столицей России. Тут высочайшая барная культура, и спектакли в барах — определенный ее срез. Когда мне предлагают эти спектакли куда-то привезти, я отказываюсь: хочется, чтоб они оставались частью питерской мифологии. Посмотреть на разведение мостов, сходить в Эрмитаж, увидеть белые ночи и напоследок уникальные спектакли в барах.
География твоих работ тем не менее гораздо шире: недавно ты поставил оперу в Перми — и она получила «Золотую маску».
Cantos — мой первый оперный спектакль. Идею его придумали композитор Леша Сюмак и худрук театра Теодор Курентзис. Это история поэта-модерниста Эзры Паунда, который к концу жизни, разочаровавшись и раскаявшись во многих своих поступках, замолчал. Cantos — это моноопера наоборот: центральный герой в ней — скрипка, а аккомпанементом является хор. Фантастика еще заключается в том, что это была не какая-то классическая опера, которая требует интерпретации или поиска нового подхода. Это была работа с живым композитором — прямо начиная с процесса написания музыкального текста.
Пермь — это же третья твоя малая родина, наряду с Петербургом и Израилем?
Да, я там жил до восьми лет. А мой дедушка был заместителем директора в том самом Пермском театре оперы и балета. Как-то раз я пошел в архив и нашел там его автобиографию, которую он писал при поступлении на работу. Мы жили совсем рядом. Слева от театра была квартира дедушки и бабушки, справа — моя и мамы. И в детстве меня по этому парку катали на коляске и водили в этот театр на спектакли. И когда я первый раз приехал на технический визит и вышел прямо на эту сцену, меня просто распирало от чувств, я улыбался во все лицо. Потому что оказался на сцене, на которую когда-то смотрел из зрительного зала ребенком.
Режиссер Семен Александровский
«Ритм, ритм жизни», — ответила я автоматически, повинуясь логике вопроса.
«У предыдущего поколения была цель жизни, у нашего — дело жизни, у следующего за нами есть стиль жизни. А у вашего что?.. » — с вызовом спрашивала главный редактор Марина Дмитревская.
Ритм. Ритм, ритм, ритм.
И это не самокритика и уж точно не приговор поколению. Скорее, наоборот — это самая суть: жизни, театра. Не чувствуешь пульсации сегодняшнего дня — не можешь быть современным художником. Да, наше поколение не формулирует (боже упаси) цели, не посвящает себя одному делу (не несет крест и не отстаивает идеалы), а стиль меняет, как одежду, — по сезонам. Однако мы чувствуем ритм этой эпохи. И своему прошлому легко и беззлобно говорим «не верю»: темам, идеалам, интерпретациям, «зернам», «сверхзадачам», подтекстам. Просто потому, что все это воспроизведено в неверной кодировке, на устаревшем носителе, на катастрофически малом количестве оборотов в секунду.
Так я имею наглость утверждать.
Поэтому я пишу о режиссере, который нашел свой почерк как раз в тот момент, когда почувствовал ритм сегодняшнего дня.
Семен Александровский, выпускник последнего курса Льва Додина, больше известен на российских театральных просторах от Сахалина до Москвы, меньше — здесь, в Питере. Между тем в режиссерской Лаборатории «ОN. ТЕАТР» идет один из лучших его спектаклей — «Заполярная правда», поставленный по пьесе, а вернее — по мотивам пьесы Юрия Клавдиева.
Только вот стиль и театральный язык режиссера Александровского сформировались, кажется, не на питерской почве, а в процессе многочисленных читок и лабораторий, охвативших территорию «от Москвы до самых до окраин». Сложился феномен режиссера, который за неделю лабораторного времени может создать законченный по форме и по мысли спектакль. Так выросли показанный в этом году в Москве на спецпрограмме «Золотой маски» и названный лучшим среди постановок малой формы на фестивале «Ново-Сибирский транзит» спектакль «Ипотека и Вера, мать ее» Красноярского ТЮЗа и «Про коров» в сахалинском «Чехов-центре». Но и спектакли, сделанные за стандартный репетиционный период, существуют в той же логике, что лабораторные.
Семена Александровского, как и его однокурсника Дмитрия Волкострелова, можно условно записать в минималисты от театра, хотя это обобщение, скорее всего, ничего нам не даст. Будучи менее радикальным, чем его коллега и однокурсник, в своих постановках Александровский гораздо более театрален: не чужд игры с различными стилями и жанрами (как в «Ипотеке») и с пространством («Парикмахерша», «Утюги», «Иллюзии»). Но есть в его режиссуре жесткие принципы, уводящие от привычных схем драматического театра. Герои его спектаклей почти всегда существуют в монологе, находятся в своем отгороженном пространстве. Взаимодействие их происходит не через реакции и актерские оценки, а через режиссерский монтаж этих монологов, которые становятся контекстом друг для друга. Часто режиссер выстраивает ритм действия так, будто управляет актерами, находящимися на сцене, с помощью звукорежиссерского пульта.
В спектакле по последней пьесе Вадима Леванова «Про коров», посвященной будням провинциального телевидения, герои с их репликами, историями, языком возникали на сцене в свете прожектора и тут же исчезали, будто оборванные на полуслове. Узнаваемые, актерски заостренные типы (работники и зрители самарских «Новостей») мелькали, как телевизионные каналы, переключаемые рукой невидимого субъекта. Так несколько наивная, но драматическая история о попытках провинциальных репортеров спасти умирающих коров из разорившегося хозяйства намеренно дедраматизировалась.
Журналисты, которые, несмотря на звонки сверху и угрозы закрыть канал, выпускают материал про умирающих коров в эфир, зрители, которые объединяют свои силы для их спасения и утверждают, что никакой интернет не заменит им самарских новостей, — в спектакле Семена Александровского это прекрасный уходящий мир провинциального ТВ, которому верят, на которое надеются и которое пытается во что бы то ни стало оправдать ожидания граждан. Однако это телевидение с его местечковыми сюжетами и проблемами уже так далеко от нашей реальности, что герои пьесы из лиц действующих превращаются чуть ли не в статичный пейзаж.
«Заполярная правда» выросла из эскиза на режиссерской лаборатории «ОN. ТЕАТР» 2010 года. Драматург Юрий Клавдиев на основе документального материала, собранного в Норильске (городе, где самый высокий уровень ВИЧ-инфицированных и наркозависимых), написал вполне традиционную по структуре пьесу, в которой четверо «вичевых» молодых людей живут в заброшенном доме и строят свое идеальное общество, основанное на христианских ценностях. Если учесть, что зимой обычная температура в Норильске −40 0С, понятно, что это скорее социальная сказка, чем пьеса, основанная на документальном материале. Таким же сказочным казался и первый эскиз Александровского по этой пьесе. Героиня Алены Бондарчук, интеллигентка с ВИЧ, просвещала гопника (Семен Александровский) и завязавшую наркоманку (Динара Янковская), а хлюпик по прозвищу Ленточный червь (Евгений Серзин) читал им проповеди в духе Иисуса Христа. Всему этому режиссер как будто бы верил, предлагая верить и зрителю. Прошло полгода, и «Заполярная правда» превратилась в совсем иного рода действие.
«Про коров». Сцена из спектакля. «Чехов-центр» (Южно-Сахалинск).
Фото И. Расторгуевой
«Заполярная правда». Сцена из спектакля. «ON. ТЕАТР».
Фото Е. Беликова
Д. Янковская (Света). «Заполярная правда». «ON. ТЕАТР».
Фото Е. Беликова