Календарь беременности 

Размышления о дружбе и любви (по роману л. н

Введение

Тема любви в русской литературе всегда занимала одно из первых мест. К ней обращались великие поэты и писатели во все времена. Любовь к Родине, к матери, к женщине, к земле, к семье, – проявление этого чувства очень различно, оно зависит от людей и обстоятельств. Очень ярко показано, какая бывает любовь и что это такое, в романе «Война и мир» Льва Николаевича Толстого. Ведь именно любовь в романе «Война и мир» является основной движущей силой в жизни героев. Они любят и страдают, ненавидят и проявляют заботу, презирают, открывают истины, надеются и ждут, – и все это любовь.

Герои романа-эпопеи Л.Н.Толстого живут полной жизнью, их судьбы переплетаются. Наташа Ростова, Андрей Болконский, Элен Курагина, Пьер Безухов, Марья Болконская, Николай Ростов, Анатоль, Долохов и другие, – все они в большей или меньшей степени испытали чувство любви и прошли путь духовного возрождения или нравственного падения. Поэтому сегодня тема любви в романе «Война и мир» Толстого остается актуальной. Перед нами проносятся целые жизни людей, разных по своему статусу, характеру, смыслу жизни и убеждениям.

Любовь и герои романа

Элен Курагина

Светская красавица Элен имела «несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту». Но вся эта красота присутствовала лишь в её облике. Душа Элен была пуста и безобразна. Для неё любовь – это деньги, богатство и признание в обществе. Элен пользовалась большим успехом у мужчин. Выйдя замуж за Пьера Безухова, она продолжала кокетничать с каждым, кто привлекал её внимание. Статус замужней женщины нисколько не смущал её, она пользовалась добротой Пьера и обманывала его.

Такое же отношение в любви проявляли все члены семьи Курагиных. Князь Василий называл своих детей «дураками» и говорил: «Мои дети – обуза моего существования». Он рассчитывал женить своего «младшего блудного сына» Анатоля на дочери старого графа Болконского – Марье. Вся жизнь их строилась на выгодном расчете, а человеческие отношения были им чужды. Пошлость, подлость, светские развлечения и утехи – вот жизненный идеал семьи Курагиных.

Но не поддерживает такую любовь в «Войне и мире» и автор романа. Л.Н.Толстой показывает нам совсем другую любовь – настоящую, верную, всепрощающую. Любовь, которая прошла испытание временем, испытание войной. Переродившаяся, обновленная, светлая любовь – любовь души.

Андрей Болконский

Этот герой прошел трудный нравственный путь к своей истинной любви, к пониманию собственного предназначения. Женивший на Лизе, он не имел семейного счастья. Общество его не интересовало, сам он говорил: «…эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!

» Андрей собирался на войну, несмотря на то, что жена его была беременна. А в разговоре с Безуховым он сказал: «…чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым!» Потом война, небо Аустерлица, разочарование в своем кумире, смерть жены и старый дуб… «наша жизнь кончена!» Возрождение его души произойдет после встречи с Наташей Ростовой – «…вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим…» Умирая, он простил ей и то, что она отказалась от любви к нему, когда была очарована Анатолем Курагиным. Но именно Наташа заботилась об умирающем Болконском, именно она сидела у его изголовья, именно она приняла его последний взгляд. Не в этом ли было счастье Андрея? Он умер на руках любимой женщины, и душа его обрела покой. Уже перед кончиною он сказал Наташе: «…я слишком люблю вас. Больше всего на свете». Андрей простил Курагина перед смертью: «Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях».

Наташа Ростова

Наташа Ростова встречает нас в романе тринадцатилетней девочкой, которая любит всех вокруг. Вообще, семейство Ростовых отличалось особым радушием, искренней заботой друг к другу. В этой семье царили любовь и гармония, поэтому Наташа и не могла быть иной. Детская влюбленность в Бориса Друбецкого, который обещал ждать её четыре года, искренняя радость и доброе отношение к Денисову, который сделал ей предложение, говорят о чувственности натуры героини. Ее главная потребность жизни – любить. Когда только Наташа увидела Андрея Болконского, чувство любви охватило её полностью. Но Болконский, сделав Наташе предложение, уехал на год. Увлеченность Анатолем Курагиным в отсутствие Андрея дала Наташе сомнение в своей любви. Она даже задумала побег, но раскрывшийся обман Анатоля остановил ее. Душевная пустота, оставшаяся у Наташи после отношений с Курагиным, породила новое чувство к Пьеру Безухову – чувство благодарности, нежности и доброты. Пока Наташа не знала, что это будет любовь.

Она чувствовала вину перед Болконским. Ухаживая за раненым Андреем, она знала, что он скоро умрет. Ее забота нужна была ему и ей самой. Для нее это важно было, чтобы именно она была рядом, когда он закроет глаза.

Отчаяние Наташи после всех произошедших событий – бегства из Москвы, смерти Болконского, гибели Пети принял Пьер Безухов. После окончания войны Наташа вышла за него замуж и обрела истинное семейное счастье. «Наташе нужен был муж… И муж дал ей семью…все силы душевные ее были устремлены на то, чтобы служить этому мужу и семье…»

Пьер Безухов

Пьер пришел в роман незаконнорожденным сыном графа Безухова. Его отношение к Элен Курагиной строилось на доверии и любви, но спустя время он понял, что его просто водят за нос: «Ведь это не любовь. Напротив, что-то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что-то запрещенное». Начался сложный путь жизненных исканий Пьера Безухова. Он бережно, с нежными чувствами относился к Наташе Ростовой. Но даже в отсутствие Болконского не посмел себе ничего лишнего. Он знал, что Андрей любит её, и Наташа ждет его возвращения. Пьер старался исправить положение Ростовой, когда та увлеклась Курагиным, он истинно верил, что Наташа не такая. И он не ошибся. Его любовь пережила все ожидания и разлуку и обрела счастье. Создав семью с Наташей Ростовой, Пьер был по-человечески счастлив: «После семи лет супружества Пьер чувствовал радостное, твердое сознание того, что не дурной человек, и чувствовал это потому, что был отражен в своей жене».

Марья Болконская

О княжне Марье Болконской Толстой пишет: «…княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтой была любовь земная». В доме отца жить было трудно, князь Болконский держал дочь в строгости. Нельзя сказать, что он не любил ее, только для него любовь эта выражалась в деятельности и разуме. Марья любила отца по-своему, она все понимала и говорила: «Мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования». Она была наивна и чиста и видела во всех доброе и хорошее. Даже Анатоля Курагина, который решил жениться на ней для выгодного положения, она считала добрым человеком. Но счастье свое Марья нашла с Николаем Ростовым, для которого путь к любви оказался тернист и запутан. Так соединились семьи Болконских и Ростовых. Николай и Марья сделали то, чего не смогли сделать Наташа и Андрей.

Любовь к родине

Судьбы героев, их соприкосновение неотделимы от судьбы страны. Тема любви к родине красной нитью проходит через жизнь каждого персонажа. Нравственные искания Андрея Болконского привели его к мысли, что русский народ победить нельзя. Пьер Безухов прошел путь от «молодого человека, не умеющего жить» до настоящего мужчины, который посмел посмотреть в глаза Наполеону, спасти девочку в пожаре, выдержать плен, жертвовать собой ради других. Наташа Ростова, отдавшая повозки раненым солдатам, умела ждать и верить в силу русского народа. Петя Ростов, погибший в пятнадцать лет за «правое дело», испытывал истинный патриотизм. Платон Каратаев, партизан-крестьянин, голыми руками боровшийся за победу, сумел объяснить простую истину жизни Безухову. Кутузов, отдавший всего себя «за землю русскую», верил до конца в силы и дух русских солдат. Л.Н.Толстой в романе показал мощь русского народа в единстве, вере и непоколебимости России.

Любовь к родителям

Семьи Ростовых, Болконских, Курагиных не случайно представлены в романе Толстым с подробным описанием жизни почти всех членов семей. Они противопоставлены друг другу по принципам воспитания, нравственности, внутренних отношений. Почитание семейных традиций, любовь к родителям, забота и участие – вот основа семьи Ростовых. Уважение, справедливость и непрекословие своему отцу – принцип жизни семьи Болконских. Курагины же живут во власти денег и пошлости. Ни Ипполит, ни Анатоль, ни Элен не испытывают к родителям благодарных чувств. В их семье возникла проблема любви. Они обманывают других и обманываются сами, думая, что в богатстве и есть счастье человеческое. На самом же деле их праздность, легкомыслие, распущенность не приносит счастья никому их них. Изначально в этой семье не было воспитано чувство любви, доброты, доверия. Каждый живет сам за себя, не печалясь о ближнем.

Толстой дает этот контраст семей для полной картины жизни. Мы видим любовь во всех ее проявлениях – разрушающую и всепрощающую. Мы понимаем, чей идеал нам близок. У нас есть возможность увидеть, какой путь нужно пройти, чтобы достичь счастья.

Характеристика отношений главных героев и описание их любовных переживаний помогут ученикам 10 классов при написании сочинения на тему «Тема любви в романе «Война и мир» Льва Толстого».

Тест по произведению

Дружба и Вражда в романе Толстого "Война и Мир"?

    Дружба и любовь по мнению великого классика Л.Н Толстого вот истинные ценности ради чего стоит вообще жить и я с ним полностью согласна. Истинную дружбу в романе Война и мир писатель прослеживает между Пьером Безуховым и князем Андреем Болконским. Еще есть сюжетные линии женские дружбы, но именно эту писатель исследовал и показал читателю более глубоко. Причем надо заметить, что у Болконского и Безухова абсолютно разные характеры и темпераменты. Однако у них есть похожее отношение к жизни, они ищут оба истину и смысл жизни, в этом их интеллектуальная схожесть. Когда какие-то у одного или другого кризисы, они потрясающе поддерживать умеют. Знаменитое выражение Пьера, которое он говорит Болконскому после смерти его жены, что надо жить, любить и верить.

    Вражда ярая в романе меньше показана, однако она тоже отлично прослеживается между Болконским и Курагиным.

    Ярчайшим примером дружбы в романе Война и мир Льва Толстого можно назвать отношения Андрея Болконского и Пьера Безухова. Два абсолютно разных человека поддерживают и понимают друг друга в трудную минуту, искренне радуются счастью друга. Если поступок товарища кажется кому-то из них неверным, то они не осуждают, а подсказывают, естественно, со свой колокольни, как исправить ошибку.

    Примером вражды можно считать отношения Марии Болконской с собственным отцом. Если у большинства героев произведения бывают конфликты, которые так, или иначе заканчиваются, то здесь мы видим длительное противостояние. Мария не воспринимает методы воспитания князя Николая и, хоть и молча, но противится ему. До открытой стычки, конфликта дело не доходит, и вражда продолжается пока старик не умирает.

    В произведении Льва Толстого Война и мир дружба представляется как одна из главных жизненных ценностей, ради которой стоит жить. В сюжетной линии прослеживается несколько направлений дружеских связей главных героев: дружба между представителями молодого поколения — Николаем Ростовым и Денисовым, Пьером Безуховым и Андреем Болконским, женская дружба между Наташей Ростовой и княжной Марьей.

    Очень серьезно подошел Толстой к описанию отношений между в корне различающимися по характеру и темпераменту соперниками Пьером Безуховым и Андреем Болконским, однако имеющих общее свойственное юности отношение к жизни, взаимовыручку, нахождение в вечном поиске смысла жизни. Дружба между Андреем и Пьером — созидающая, поддерживающая, исцеляющая в тяжелый период.

    Оба оказывают друг другу неоценимую поддержку в трудных обстоятельствах жизни.

    Параллельно мы видим в романе и ложную дружбу, неблагодарность в отношениях Пьера Безухова с Долоховым, который увел у него первую жену Элен.

    Кроме того, между Андреем Болконским и Анатолем Курагиным тоже возникает своего рода соперничество за Наташу Ростову, Андрей даже хотел вызвать того на дуэль за бесчестный поступок -попытку скомпрометировать Наташу.

    Однако вся эта вражда меркнет перед самой жизнью, перед ее печальными обстоятельствами, в которых каждый из нас может оказаться, да и сама эта вражда не стоит самой себя: жизнь так извилиста и коротка.

    Можно зацепиться за дружбу, как проявление человеколюбия рядом героев. Проанализировать к кому обстоятельства по мнению автора проявляют большую благосклонность. Например Пьер Безухов. Милаха не особо внешне привлекательный. Но ведь Наташенька Ростова к нему приплывает в итоге. Обстоятельства раздают кому тумаки, а кому пряники. От испытаний не куда не денешься, на то она и жизнь. А вот Балконский черствоват да и гордец без меры. Мог ведь сигануть от ещ не разорвавшейся ядра, так нет гордыня обуяла. И.т.д.

    Тему дружбы и вражды можно раскрыть на примере произведения Война и Мир если рассматривать таких героев как Болконского и Безухова.

    Можно сказать, что эти два героя нашли друг друга, они поддерживали друг друга в сложной ситуации.

    А про вражду так: можно е вытащить и описать из проявлений двойственности натур героев. Внутренний конфликт сторон (вражда)Ведь проявление двойственности натуры есть в каждом, только в разной степени. Можно в этом свете выделить более целостного в этом смысле героя, ну это на ваш взгляд конечно. И иного курагина например. все люди конечно. Богесть в каждом. Но вот в ком -то света побольше… Разная степень духовной зрелости…. А война — это отображение внутреннего конфликта в душе человека. Ведь окружающий мир, это зеркало души. Считаю, что главным героем является Безухов. Он там центр вселенной.

    Если рассматривать дружбу и вражду между героями в романе Война и Мир, то здесь Толстой, наиболее ярко, отобразил эти два полярных отношения человека к человеку, на примере самого яркого персонажа романа, Андрея Болконского.

    Дружил Андрей, конечно же с Пьером, которого считал самым светлым человеком светского общества того времени. Их дружба, была практически эталонной, так как в ней отсутствовала корысть и меркантильные интересы, а наполнял ее ум и эмпатия в отношении к друг другу. Эти светлые стороны в отношениях между друзьями, определенно просматривались во время их глубоких диалогов которые были пропитаны и отображены в интеллектуальных размышлениях, а так же в том, что эти люди, от всего сердца, сопереживали друг другу и всегда старались помочь и поддержать.

    В итоге, крепость этой дружбы проявилась в том, что именно Пьера, и выбрала Наташа, после гибели Андрея, как самого близкого в плане родства душ с самим Андреем человека. Кроме того, именно Пьеру, Андрей и доверил воспитания собственного сына, от чего тот как настоящий друг не отказался.

    Что касается вражды, то такие чувства, открылись у того же князя Андрея, к Анатолю Курагину, который скомпрометировал Наташу, тем что вскружил ей голову и подтолкнул ее на побег с ним. Побега как мы знаем не получилось, но отношения Наташи с Андреем из за этого разрушились.

    Пик вражеского отношения Андрея к Курагину, можно проследить в тот момент, когда он пытался вызвать его на дуэль и получить желаемую им сатисфакцию, однако Анатолю удалось улизнуть.

    Затем в дальнейшем, судьба свела этих двух людей в военном госпитале, где раненный Андрей, наблюдал как его врагу отрезают ногу. В попытке понять, зачем само проведение сводит их снова, Андрей долго и мучительно мыслил. Однако в этот момент, Толстой показывает, что вражда может быть погашена тем ужасом, который окутывает пусть даже и плохого и бесчестного, но все же человека.

    Очень ярко Дружба и Вражда в романе Война и мир показана на примере отношений Пьера Безухова и Долохова. Ведь Безухов похлопотал за Долохова везде где мог и приютил его в своем доме, а Долохов ему отплатил предательством и изменой, закрутив любовную интрижку с его женой Элен.

    Элен была также продажной Душой, но Долохов был не лучше Элен.

    Когда Безухов узнал об этой подлости, то вызвал Долохова на дуэль. Вот так закончилась дружба этих мужчин, даже скорее всего эта дружба была только со стороны Безухова.

"Война и мир" (1869) - первый роман Л.Н.Толстого. Ему предшествовали произведения 50 -начала 60-х годов: автобиографическая трилогия "Детство", "Отрочество", "Юность", цикл "Севастопольские рассказы", повесть "Ка­заки" и др.

Действие романа "Война и мир" начинается в 1805 г. и завершается в 1813"г., действие же эпилога отнесено к 1820г.

"Война и мир" - произведение подлинно новаторское. Если в романах современников Толстого - Гончарова и Тургенева - всегда на первом плане стояла тщательно выписанная фигура главного героя, то в "Войне и мире" ведущие персонажи - Пьер, Андрей, Наташа, Николай - в известном смысле равнозначны: они осуществляят сюжетное движение романа, к ним тянугся все нити повествования. В русских романах обычно был минимум действующих лиц, в "Войне и мире" их свыше 550.Без такого количества героев было невозможно решить ту задачу, которую сам Толстой сформулировал следующим образом: "Захватить все", т.е. дать широкую панораму русской жизни первых двух десятилетий XIX в.

В романе обилие глав и частей, большинство из которых имеют сюжетную законченность. Короткие главы и множе­ство частей позволяют Толстому перемещать повествование во времени и пространстве и благодаря этому уместить в одном романе сотни эпизодов.

Если в романах других русских писателей большую роль в композиции образов играли экскурсы в прошлое, свое­образные предыстории персонажей, то толстовские герои всегда предстают в настоящем времени. История их жизни дается при этом вне какой -либо временной законченности. Повествование в эпилоге обрывается на завязке ряда новых конфликтов. Пьер Безухов - участник тайного общества, а Николай Ростов - его политический антагонист. С эпилога мог бы начаться новый роман об этих героях.

"Война и мир" - роман исторический, все герои которого, подлинные и вымышленные, - участники крупнейших исторических событий. История., писал Толстой в чернови - ках романа, - "это история всех, без одного исключения всех людей, принимающих участие в событии". Поэтому у Тол­стого единые художес"1 венные принципы изображения че­ловека в романс - будьте вымышленные персонажи (Анд­рей, Пьер, Николай, Наташа) или же исторические (Кутузов, Наполеон, Александр 1, Сперанский). Сложна жанровая структура толстовской книги. Сам Толстой отказывался от какого-то конкретного определения, говоря, что "это не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника". Тургенев же писал, что "Война и мир" включает в себя "вместе эпопею, исторический роман и очерк нравов".

В "Войне и мире" есть романное содержание: рассказ о лучших представителях дворянской интеллигенции. И в то же время в книге ярко выражено эпическое начало - дана история народа в переломный момент развития России. "Я старался писать историю народа", - признавался Толстой. Соотнесенность этих двух начал - романического (герой) и эпического (народ) -дает основание современным иссле­дователям определять жанр "Войны и мира" как романа-эпопеи.

Заглавие романа удивительно образно и широко передает его смысл. "Мир" - это не только мирная жизнь без войны, но и та общность, то единение, к которому всегда должны стремиться люди."Война" ;- не только кровопролитные битвы и сражения, но и разъединение людей, их вражда. Из названия романа вытекает и его основная идея, которую удачно определил А.В.Луначарский: "Правда заключается в братстве людей, люди не должны бороться друг с другом. И все действующие лица показывают, как человек подходит или отходит от этой правды".

Заложенная в названии антитеза определяет группи­ровку образов в романе. Одни герои (Волконские, Ростовы, Безухов, Кутузов) -это люди "мира", ненавидящие нс только войну в ее прямом смысле, но и ту ложь, лицемерие, эгоизм, которые разъединяютлюдей. Их отношение к войне выражено словами Андрея Волконского перед Бородинским сражением: "Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни". В то же время война -"страшная необходимость", когда речь идет о защите отечества. И нс случайно любимые толстовские герои способны на искреннее и глубокое патриотическое чувство. Достаточно вспомнить патриотический порыв На - таши Ростовой, испытания, выпавшие наделю Пьера Безу- хова, подвиг Пети Ростова и т.д. Подлинным носителем идеи объединения в романе оказывается Кутузов, у которого одна цель с народом - "очистить свою землю от нашествия". Кутузов выступает в романе как "представитель народной войны", войны справедливой, сплотившей нацию в борьбе с французским нашествием. Когда же кончилась народная война и началась война захватническая, за пределами России, Кутузову как "представителю народной войны ничего не осталось, кроме смерти. И он умер".

Другие герои (Кураги ны, Наполеон, Александр 1, Аракчеев) - "люди войны" (независимо, разумеется, от их личного участия в военных событиях), несущие разъединение, вражду, эгоизм, преступную аморальность.

В оценке "людей мира" и "людей войны" у Толстого четкий нравственный критерий. "Я любил мысль народную вслед­ствие войны 12 г.", - говорил писатель. Как человек относится к народу, бллзок или отдален от него, ищет путей к нему или не задумывается над ними - главное для Толстого. И путь любимых толстовских героев - прежде всего Наташи и Пьера-это путьихдуховного приближения к народу. Чувство неосознанного нравственного слияния с народом испытывает Наташа, которая "умела понять все, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тЬтке, и в матери, и во всяком русском человеке". Эта способность к нравственному единению с народом - результаттой "открытости душевной", которую постоянно отмечает автор в Наташе.

Таким же непосредственным восприятием жизни надо - лен Пьер Безухов. Поиски жизненной правды, которые он ведет, неизбежно приводят его к народу, к постижению народной мудрости. Пьер, всегда испытывающий острей­шую потребность в единении с людьми, находит особый смысл во встрече с солдатом Платоном Каратаевым. Мудрость Платона Каратаева - это мудрость народного восприятия жизни, и поэтому она оказывается такой близкой Пьеру.

Народ не был для Толстого однозначным понятием. Помимо Платона Каратаева, в котором наряду с народной коллективностью подчеркнуты черты патриархальной пассивности, выделяется герой партизанской войны Тихон Щербатый, человек "богатырской силы" и "мастер на все руки". Он, рассказывает автор, "по ночам уходил на добычу, и всякий раз приносил с собой платье и оружие француз­ское". Мы узнаем и о других участниках партизанской войны: о "дьячке, взявшем в месяц несколько сот пленных". о старостихе Василисе, "побившей сотни французов", и о многих других безымянных героях, которые вынесли на своих плечах все тяготы борьбы с иноземными захватчиками.

В связи с решением проблемы человек и парод, человек и окружающий мир для Толстого особое значение приобретает непосредственность поведения героя. В искренности и естественности - источник нравственной силы толстовских героев, помогающий перенести им все испытания и страдания.

Любовь к жизни несет в себе и Наташа. Ее образ раскрывается в потоке жизни, ее любой поступок вытекает из естественных побуждений. Поэтому Наташа никогда нс теряет своего обаяния, хотя нравственные оценки, которые она даст окружающим, отнюдь не безошибочны. Наглядное тому подтверждение - увлечение Анатолием Курагиным. Наташа воспринимает Анатоля только чувствами - отсюда явная нелогичность се вывода о моральных качествах этого человека: "Я с первой минуты полюбила его. Значит он добр, благороден и прекрасен". Но это в чем-то, разумеется, уязвимое восприятие мира и людей в других случаях ока - зывается совершенно верным и точным. Показательны те цветовые характеристики, которые дает Наташа. О Б. Друбецком она говорит так: "... Он узкий такой, как часы столовые... Узкий, знаете, серый, светлый". Пьер же получает из уст Наташи-подростка иную оценку: "Безухов - тот си и и и, темно-с и ни и с красным... он славный". Окружающие не раз ощущают нравственную правоту Наташи. Как ни обидно княжне Марье за брата, которого так быстро забыла Наташа, отдавшись целиком новому чувству к Пьеру, она понимает, что не вправе упрекать Наташу "даже в душе своей", ибо "проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была неудержима".

Толстовские герои всегда включены в поток исторических событий. И Пьер, и Андрей, не говоря уже о Наташе и Николае Ростовых, - рядовые люди своего времени, и Толстому важно показать, как они реагируют на то, что происходит вокруг. Сложные искания Андрея и Пьера поэтому нередко выливаются в страстные споры, глубокие раздумья, смелые поступки. Героев мучает один и тот же вопрос:"Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что не­навидеть?" Рещающим моментом становится 1812 год. Отечественная война оказывается для Андрея и Пьера своеобразным открытием истины, ибо они находят каждый по - своему положительный идеал в лице парода. Эпилог же романа прямо вводит читателей в сферу напряженных идейных споров будущих декабристов (Пьер) с их идейными противниками (Николай Ростов).

Решая в романе вопрос о роли личности в истории, Толстой отдает определенную дань теории исторического фатализма. В одном из авторских отступлений, разъясняя философско-историческую концепцию, Толстой пишет: "Чем выше стоит человек на общественной лестнице...тем очевиднее предопределенность каждого его поступка". Взгляды Толстого сказались на трактовке некоторых исто­рических персонажей. Так, в романе сквозит недооценка стратегических планов Кутузова, а сам великий полководец временами ведет себя слишком пассивно и созерцательно. Однако не следует и преувеличивать влияния фаталистической теорий на роман. В целом тот же Кутузов нарисован исторически достоверной точно. Это прежде всего народный полководец, человек простой и скромный, хорошо знающий солдатские нужды. В своих планах он учитывает моральный дух войск: "Кутузов знал и понимал, что решает участь сражения не распоряжение главнокомандующего..., а та неуловимая сила, называемая духом войск".

Роман "Война и мир" - величайшее создание русской и мировой литературы. По словам Достоевского, "Война и мир" - это "великолепная историческая картина, которая перейдет в потомство и без которого не обойдется потомство".

1. Бочаров С. Г. Роман Л. Толстого "Война и мир". Изд. 3. - М„ 1978.

2. ДолининаН. Г. По страницам "Войны и мира". Изд. 2. - М, 1978.

3. О пульская Л. Д. Роман-эпопея Л.Н.Толстого "Война и мир". -М., 1987.

Изображение войны в романе "Война и мир"

И. "Севастопольские рассказы" - своеобразный пролог к "Войны и мира". (Именно из этих рассказов начинается тема войны и мира в творчестве Л. Толстого. Что такое война, чем руководствуются генералы - патриотизмом или тщеславием - все это рассматривается в рассказах. Все эти вопросы встанут в романе по-новому.)
II. Война - это "вражда всех со всеми". (Война рассматривается не только как военные действия на поле боя, но и как вражда, против которой выступает Толстой. Для него не существует традиционного разделения на частную жизнь и историческое. Более того, его интересует личная жизнь как основа исторического. Именно поэтому понятие войны включает так много всего.)
III. Война - это смерть. (Толстой отмечал, что его не столько интересовало, какое количество войска и как принимала участие в том или ином бою, сколько то чувство, под влиянием которого один человек был способен убить другого. Именно поэтому батальные сцены приравниваются к описанию событий частной жизни героев.)
1. Смысл описания батальных сцен. (Через описание битв Толстой проводит мысль о значении народа как целостного единства, скрепленной моральными традициями жизни "миром". Через массовые сцены он показывает настоящий патриотизм как понимание того духа, что объединяет людей в народ. 1 величие человека проявляется через глубину ее связей с органической жизнью народа. И героизм - это проявление этих связей и понимание основ народной жизни.)
2. Момент истины, который спасает. (Таких моментов истины, связанных с различными героями, немало. Так Николай Ростов не в состоянии убить молоденького французского офицера, потому что на какое-то мгновение понял, что тот - такой же человек, которую где любят и ждут. Так же и грозный маршал Даву на мгновение увидел глаза вовсе не грозного Пьера и не смог подписать ему смертного приговора. Толстой показывает, как понимание человеческой природы, чувства гуманизма одних спасает от смерти, а других от убийства.)
3. Война не бывает справедливой. (Интересно, что, описывая военные действия во время освобождения России от Наполеона, описывая патриотическую борьбу партизан и регулярного войска под руководством Кутузова, писатель ни разу не назовет войну "справедливой". Война для него - это всегда убийство, и оно не может быть справедливым. Вот почему его любимый герой Кутузов не дает никакого боя ослабленном врагу, а только гонит его с родной земли. Жизнь - вот главная ценность для Кутузова, а потому он не желает платить жизнями солдат за чины и награды своих офицеров, а тем более не желает такой цене наград для себя.)
IV. Гармоничный мир - это мир мира. (Толстой утверждает, что путь к гармонии, к счастью лежит через преодоление вражды, преодоление всякой войны между людьми, которые бы проявления она не имела. И этот закон одинаково действенный как для частной жизни, так и для исторического.)

С.М. Козлова

«ТЕКСТ ВРАГА» В РОМАНЕ Л.Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И МИР»

Алтайский государственный университет

По словам Льва Шестова, «писания Толстого всегда являлись результатом и выражением напряженнейшей, почти безумной борьбы с каким-то страшным и беспощадным врагом, власть и присутствие которого он почуял под личиной жизненных соблазнов. <.. .> В этом, говоря языком Белинского, нужно видеть источник вдохновения, которым одушевлено все им написанное» . Можно предположить, что одушевлявшее Толстого чувство врага и враждебности прежде и очевиднее всего нашло воплощение в романе «Война и мир», где оно реализуется не столько в образах врагов, сколько в тексте врага, который фиксирует и варьирует «вражеские» дискурсы общественной, научной, художественной практик эпохи. Категория враждебного в романе Толстого не тождественна этической категории злого. В тексте врага оказываются персонажи, поступки, речи, жесты, не имеющие ни воли, ни цели, ни действия зла, но, будучи бесполезными, мнимыми, чужими, являются вредными для общего хода жизни, или истинного призвания человека,или, наконец, для того утопического русского космоса, который сотворил Толстой в эпилоге романа.

Толстой нередко намеренно парадоксально переворачивает представления о добре и зле, переводя то, что с общепринятой точки зрения является добрым, в категорию враждебного некой непостижимой высшей цели: «Те, кто пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т.п.» . Враждебное, универсально реализующее себя в романе в отношении «свое - чужое», включает не только нравственное, но и национальное, ментальное, экзистенциальное и метафизическое содержание, в совокупности составляющие тематику текста врага в «Войне и мире». Тематические планы раскрываются на всех его уровнях: языковом, персонажном, событийном, интеллигибельном. Кроме того, текст врага представлен в романе в двух временных дискурсивно-аксилогических аспектах: истинным утверждается текст, выражающий авторские интенции враждебности как часть идеологической дискурсии 60-х гг. XIX в. (идеи Гегеля, Шопенгауэра, славянофильства, социал-уто-

пизма, официальной народности и пр.). Неистинный текст врага фиксирует в плане изображения эволюцию представлений врага и враждебности в дискурсивных практиках начала XIX в.

Первым и наиболее репрезентативным национальным элементом текста врага на его языковом уровне является французский текст. Французский текст представлен: 1) прямой речью персонажей; 2) частной перепиской; 3) государственными документами; 4) научными историческими текстами; 5) масонскими текстами; 6) художественными текстами (упоминания, цитации французских романов, французского театра). Французский текст воспроизводит, таким образом, все сферы и институты русского общества - государственную власть, службу, науку, религию, искусство; салон, дружеский круг, семью - и создает образ России как французской колонии, в которой колонисты не сознают своего порабощения, затронувшего не внешние видимые географические, а государственные структуры, духовные, ментальные глубины психологии русского дворянства. Как объяснял писатель, он «невольно увлекся формой выражения того французского склада мысли больше, чем это было нужно» . Не сознаваемая русскими враждебность французского языка, на котором они «не только говорят, но и думают», обозначена аксиологической дифференциацией французского и русского текстов в романе. Повествователь, неутомимо оговаривая, что все его герои, принадлежащие к высшему свету, в любых речевых ситуациях пользуются чужим языком, в то же время создает различные речевые образы положительных и отрицательных персонажей, из которых первые, говоря по-французски, имеют в большей части русскоязычный речевой образ, тогда как вторые имеют только или преимущественно франкоязычный речевой образ.

Другим способом аксиологической дифференциации текста врага является использование французского языка в речи положительных персонажей для передачи неценной и, следовательно, бесполезной, в конечном счете вредной информации, в то время как ценная информация даже в речи франкоязычных персонажей передается русским языком, например, в mot Билибина, или русский язык в речи Наполеона. Третьим способом аксиологической кодировки французского языка как враждебного русской ментальности становятся разного рода нюансировки в разработке речевого образа отдельных

характеров. Например, распределение объемов французского и русского языков в прямой речи героев по мере их нравственной эволюции (Пьер Бе-зухов) или инволюции (тот же Билибин, mot которого к концу романа уже не содержат выраженной по-русски настоящей изюминки).

Другой нюанс - ироническое изображение безуспешных патриотических попыток высшего света перейти на русский язык во время французского нашествия. Причем Толстой акцентирует внимание на том, как французский язык позволяет оправдать нравственные пороки, не имеющие названия в русском языке как чуждые русской этике. Жюли Ка-рагина не может найти в русском языке слова, способного назвать то, что по-французски называется «флиртом». Элен «заговорила, переводя разговор на французский с русского языка, на котором ей всегда казалась какая-то неясность в ее деле» , делом этим, как известно, было троему-жество.

Так же разоблачается враждебность французского языка как формы национальной духовности русскому духу в билингвизме графа Растопчина, когда он, после того как отдал на растерзание толпе сына купца Верещагина, мучается душою за содеянное по-русски, а оправдывается и утешается, переходя на французский: «“Зачем я сказал эти слова! Как-то нечаянно сказал... Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было. <.. > Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre... le bien publique”», - думал он» (Чернь, злодей. общественное благо) . Запоздалое сообщение Кутузова русскому императору об оставлении Москвы - сама по себе негативная информация - поручено полковнику-французу Мишо, не владеющему русским языком, так, словно оно послано в стан неприятеля. Кроме того, этим жестом Кутузова Толстой невольно обозначил возникшее в России французское двоевластие, двойную французскую оккупацию страны: внутреннюю -мирную, санкционированную русским императором, и внешнюю - военную. В свою очередь, знаком перелома в самоощущении Наполеона в Москве не как победителя, а как пленника, стал первый русский текст, отправленный Наполеоном русскому царю.

В четвертом томе, освещающем события после Бородинского сражения, доля французского текста резко сокращается, даже в Петербургских салонных сценах. В последней - четвертой - части он сведен к нескольким репликам, принадлежащим французам, и двум коротким репликам в разговоре между Чичаговым и Кутузовым в Вильне, т.е. уже за пределами исконной Руси. Причем полное очищение Кутузова от чужого языка как чуждого способа думать и чувствовать совершается в его речи, обращенной к солдатам, в которой он прибегает к русс-

кому ругательству, выразив в нем, истинно по-русски, «чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты» . В этой же четвертой части Толстой дает симметрично к первой, салонной, три главы, воспроизводящие просторечный солдатский говор, в котором «веселые, безобразные ругательства не замолкали». Замолкшие было после окрика и кулачной расправы фельдфебеля солдаты «опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами». Веселая, громкая и, что важно, бесцельная русская матершина означала меру освобождения, раскованности русского духа, обретение народом той искомой бесцельности, которая является у Толстого залогом высшей целесообразности. Текст первой, семейной, части эпилога не содержит ни одного французского слова, хотя женские персонажи говорят по-французски, вплоть до последних ее страниц, где изображается начало внутреннего подспудного движения враждебности, привнесенной в патриархальный русский мир из Петербурга Пьером, сохранившим до конца романа свое французское имя. Но весь исторический урок второй части эпилога преподан Толстым исключительно по-русски.

Наконец, еще одним способом дискредитации французского языка является авторский перевод французского текста, формирующий рецепцию романа, ориентированную на широкого русскоязычного читателя, не владеющего французским языком. Перевод, отвлекая внимание читателя от французского текста, обесценивает его информативную необходимость, ограничивая последнюю значением «чужого» и «исторического», «колористического» текста. Недаром, объясняя в своем комментарии к роману употребление в нем французского языка, Толстой прибегает к терминам художника-живо-писца: «И потому, не отрицая того, что положенные мною тени, вероятно, неверны и грубы. это им кажется оттого, что они, как человек, смотрящий на портрет, видит не лицо с светом и тенями, а черное пятно под носом» ). При этом значение принадлежности французского текста к исторической, т.е. другой и уже чужой, эпохе негативно окрашивается в связи с фактом вражеского французского нашествия, разоблачая парадоксальность языковой ситуации этого времени: русские, в своей стране по своей воле говорящие на языке врага.

Вторым национальным элементом текста врага в романе Толстого является немецкий текст. Он представлен в меньшей степени языковой формой, почти вытесненной французским языком, а главным образом - в системе немецких персонажей и дан как след немецкой колонизации России в петровскую эпоху, наследие, сохранившееся в военной, административной и семейной сферах как знаки милитаристской, государственной и морганатической полити-

ки Петра I, чуждой, с точки зрения повествователя, русскому духу. Дискредитация немецкого как враждебного осуществляется в просторечных инвективах, несущих народную точку зрения - «колбасники проклятые», - в пародийных портретах немецких военачальников, в обесценении их военногосударственной деятельности, в тактичном намеке на неуместность «прекрасного министра» Барклая де Толли в ситуации национальной войны России. Но что более существенно и что определяет необходимость в романе Толстого дискредитации немецкого, - это изображение степени родовой внедрен-ности немецкого в русском этносе. Отношения старого Болконского, «прусского короля», - и его дочери Марии моделируют отношения Петра I (отца государства), Петербурга и России, которая, подобно княжне Марье, богомольна, покорна, робка, но исполнившаяся внутренней бунтующей силой, как и княжна Болконская, когда та ввиду нового вражеского нашествия желает смерти «отца» в чаянии освобождения из «прусского» плена. В этом смысле она сопоставлена с богучаровскими мужиками. Многозначно спасение княжны Болконской Николаем Ростовым - кастовым врагом ее отца. Спасает он княжну не столько от мужиков, сколько от гнета терзающих ее переживаний по поводу отношения к отцу и его смерти, умерщвляющей и ее самое: «С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая-то новая сила жизни овладела ею. ... Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование - все это светилось теперь в этих лучистых глазах.» . Николай Ростов, усмиряя богучаровских мужиков, «спасает» и их от призрака идеи освобождения через французов. Враг отечества остается врагом. Не французы, а он - русский барин - станет их истинным благодетелем, «набожную память» о котором они будут хранить после его смерти, в отличие от их отношения к смерти «прусского короля». Разлад старого Болконского с сыном из-за его намерения жениться на Ростовой и его угроза жениться на Бурьенке прямо соотносится с морганатическим браком русского царя с немецкой прачкой. В то же время альянс «пруссака» Болконского с гувернанткой стоит в одном ряду с брачным альянсом графини Веры Ростовой с безродным Бергом, объединяя всех их в тексте врага, не внешнего, не явного, не заграничного, а уже своего - домашнего и внутреннего. Из «внутренней комнаты» Друбецкого во время австрийской компании против французов слышна «французская и немецкая речь»; русского - друга детства - Николая Ростова Борис Друбецкой внутрь впустить не хочет. Враг русского у Толстого имеет национальность, но она необязательно определяется государственными границами. Враг внутри дома, и частью Предопределения войны на территории России яв-

ляется ее очищение от заемного или навязанного исторического и духовного опыта. Толстой не забыл отметить в финале романа, что одним из результатов «обратного движения с Востока на Запад» была ликвидация Пруссии как государства.

Национальным элементом текста врага в романе является далее польский текст, представленный на персонажно-событийном уровне. Самым значащим в оценке польско-русских отношений является момент начала войны Наполеона с Россией, когда Наполеон, переодетый в польский мундир, дает приказ о переходе своего войска через Неман - границу между Россией и Западом, и отряд польских улан, жертвуя жизнью, первым бросается в реку. Симметричным этому эпизоду является другой польский эпизод, обозначивший начало обратного движения России на Запад. Польский офицер-перебежчик из французской армии под Тарутином спровоцировал первое наступательное сражение частей войска Кутузова с авангардом французской армии. Разработка этого эпизода содержит очевидные аллюзии истории Ивана Сусанина, не позволяя исключить его из текста врага, несмотря на «полезный» для русских поступок поляка. Тем более что его «польза» не отменяет бесчестности офицера как предателя в противовес простому русскому крестьянину. В то же время и начальный и финальный эпизоды польского текста врага моделируют реальное промежуточное и межеумочное положение и значение Польши в отношениях России и Запада.

Особое место в национальном плане текста врага занимает тарабарщина, на которой обращается к французам солдат Сидоров. В этом тарабарском языке слышны элементы татарского (кари мала тафа сафи), немецкого (мутер), французского (каска) языков, и в этом смысле он становится обобщенным образом всех «языков», покорявших Россию, т.е. ее исторических врагов. С другой стороны, эта странная смесь языков как будто восстанавливает в бессознательной памяти русского солдата след всечеловеческого праязыка до Вавилонского столпотворения. Не случайно этот никому не понятный язык вдруг соединил враждебные племена в «здоровом и веселом хохоте». Эта библейская ассоциация открывает истинного врага рода человеческого, которым является не другой, чужой народ, а тот народ, который мнит себя избранным и властным над другими народами. Национальное самомнение, дьявольская гордыня, нравственная и умственная слепота делают один народ враждебным другим. Мнимую богоизбранность западных народов Толстой разоблачает в финале, иронически объясняя движение наполеоновской армии исканием «земли обетованной», не говоря о постоянных и упорных повторениях мысли о том, что европейские народы под властью Наполеона в исторических событиях начала века были не избраны, а ис-

пользованы как орудие Предопределения. Одной из целей этого великого движения было пробуждение народа Востока, не сознающего своего национального достоинства, своей «бесподобной», т.е. никому не подобной духовной и нравственной самобытности, его очищение, обновление, утверждение бо-горавности с другими народами, обретение «единства и цельности».

Духовную незримую плененность России ощущают в романе Толстого только чувствительные герои, ощущают как состояние тесноты, тяжести, сложности своего существования, только ощущают, но не сознают. Антитетичными этим состояниям как симптомам чего-то гнетущего русских людей станут в последней части романа многократно отмеченные повествователем ощущения свободы, легкости, простоты, переживаемые обновленными Андреем Болконским, Пьером Безуховым, Николаем Ростовым: естественность этих последних чувств, знаменующих близость героев к истине, определяется их тождественностью с теми же легкостью и простотой, с которыми народ обрушил дубину партизанской войны на врага. Наконец, прямое суждение повествователя определяет высокую «диагностическую» ценность простоты в различении истинно великого: «И нет величия там, где нет простоты, добра и правды» .

Тем же критерием Толстой измерит непризнанное современниками величие Кутузова: «Простая, скромная и потому истинно величественная фигура...» . Отношение к благому простоты, легкости, свободы требует понять, смысл враждебного в сложности, несвободе, гнете. Сложными, непростыми и гнетущими Андрею Болконскому, а потом одинаково Пьеру представляются семья, высший свет, война и вражеский плен. Эти враждебные силы олицетворяются соответственно для них в Лизе и Элен, в Анатоле Курагине и Долохове, в Наполеоне. Толстой последовательно разоблачает несущественность, ложность этих врагов, на борьбу с которыми герои затрачивают столько душевных и нравственных сил, не только не достигая свободы и простоты существования, но неизменно его усложняя. Не семья, которая есть благо, по Толстому, угнетает женатого Андрея, а потом Пьера, а отсутствие любви в семейных отношениях. Любящий Пьер не ощущает семейного гнета, находясь «под башмаком» Наташи.

Мнимая враждебность французского плена Андрея Болконского обозначена его нулевой информативностью в тексте романа. Вполне соответствуя «лживой форме европейского героя», он был своим во вражеском стане. Напротив, французский плен на родной земле Пьера Безухова представлен во всей полноте и ценности. Особенно ценным опытом плена для Пьера стало открытие, что ни Элен, ни Долохов, ни Наполеон, ни Даву, ни капрал, ни сол-

дат-, охранявший балаган с пленными, не являются истинными врагами и, следовательно, причиной его личной несвободы и войны в целом; ему открывается некая тайная сила, управляющая событиями и людьми, заставляющая их убивать и мучить друг друга. Пьер, «не призванный к войне», всю войну проводит в плену, осуществляя свое другое призвание, которое смутно и радостно он постигает в таинственном смысле рассказа Платона Каратаева о старом купце. Так же как этого купца бог сыскал, чтобы он пострадал невинно за людские грехи, так, возможно, избран Пьер выстрадать грехи русского дворянства перед своим народом, перед родной культурой. Только Пьеру дано прозревать там, где другие видели «мертвенность, необычайную могучую силу жизненности. целого, особенного и единого народа», потому что он выстрадал это прозрение. Подразумевая «таинственное значение» плена для своего героя, Толстой заставляет его парадоксально или, может быть, диалектически пережить зло плена как благо: страстно мечтая в плену о свободе, Пьер впоследствии думает о том, что только во время плена испытал «полное душевное спокойствие и совершенную внутреннюю свободу» .

В финале развенчана и мнимая враждебность высшего света и светских людей в «восторженной жалости и любви» Андрея Болконского к врагу Ана-толю Курагину, в обретенной Пьером после плена способности, «беспричинно любя людей», не испытывать «никакого чувства, кроме жалости» к памяти Элен или к князю Василию. Очевидно, что и Элен, и Анатоль Курагин, и Наполеон, и плен, и война есть зло, но оно неизбежно и необходимо, а потому не может быть по сущности и цели враждебно, как не имеют цели быть врагами человека хищные животные. Животный тропеизм этих образов в романе имеет отношение не только к их телесности, противоположной духовности. Н.А. Бердяев писал о Толстом: «Когда он говорит о счастливой жизни, нет ни одного звука у него, который хотя бы намекнул на жизнь духовную. Есть только жизнь душевная, душевно-телесная» . В четвертом томе Наполеон и вся его армия называются не иначе как раненый зверь, раненое животное, и в этом смысле животность и других персонажей получает значение природной стихии, естественного зла, не сознающего себя, выполняющего свое природное «животное» предназначение и причиняющего вред людям, имеющим душу, потому что те не умеют предостеречь себя от этого зла. Как со зверем нельзя бороться по каким-либо принятым людьми правилам, так и с наполеоновской армией народ расправляется «первой попавшейся под руку дубиной».

Кроме того, летучие сближения Андрея Болконского и Наполеона, Андрея Болконского и Ипполита Курагина (П.М. Бицилли), союз Пьера и Элен,

связь Наташи и Анатоля, Марии Болконской и Ана-толя выражают двойственность, противоречивость сложного состава духовных героев, делают других героев зеркальными отражениями их внутренних врагов. Смерть Лизы Болконской, Анатоля, старого наставника-масона, Элен, старого Болконского, поражение Наполеона знаменуют отмирание корост духовной болезни русского общества, совпадают с моментами сильных душевных потрясений, нравственной смерти и возрождений, обновлений главных героев, освобождающихся от гордыни, похоти, гнева, мотовства, жажды мести, убийства, измены, ревности, одним словом, от всех смертных грехов -истинных врагов человека.

Помимо нравственных враждебных элементов текст врага в романе Толстого составляют такие универсальные гуманистические категории, как разум, выработанные человеческим разумом идеи, цели жизни, полагаемые человеком. Эти понятия враждебного образуют новый ряд последовательно развертываемых антиномий благому: несчастному разуму противостоит «счастливое безумие», целе-полаганию и планированию - свобода бесцельности, «доказанным идеям» - непостижимое Предопределение.

Отрицание разума Толстым и утверждение им счастливого неведения, «невкушения плода с древа познания», целесообразности «глупой простоты» и интуиции сердца - вопрос, достаточно изученный в литературе о Толстом. В рассматриваемом аспекте задача состоит в описании враждебности разума как части текста врага. Его составляющими будут и французский язык как язык дворянской интеллигенции - «света разума», и группа «рассудочных», негативно окрашенных персонажей, и эволюция главных героев от высокого умствования к «счастливому безумию», беспричинной любви, откровению, и авторская критика рационализма и прагматизма западной культуры как одной из причин революций и военных катастроф, и экзистенциальная критика разума, враждебного самой жизни: «Если допустить, что жизнь может управляться разумом, то уничтожится возможность жизни» .

Плодом враждебного разума являются «доказанные истины», которые, по словам Л. Шестова, «были тем отвратительным врагом, “басурманским сыном”, с которым он (Л. Толстой. - С.К) вышел на последний и страшный бой» . Основным содержанием доказанных истин, составляющих значительную часть текста врага, являются суждения ученых-историков о причинах военных действий Наполеона и его поражения, о величии Наполеона как военного стратега, о роли Кутузова, Александра I и других исторических лиц в военной и государственной жизни этого времени, а также тактические планы сражений, приказы, донесения, поли-

тические документы и мнения, приводимые писателем только затем, чтобы тут же их опровергнуть, разоблачить их ненужность, лживость и вредность для действительного хода событий. Любым идеям Толстой противополагает некие Силы Предопределения, определяющие и проявляющие недоказуемую высшую истину в целесообразном действии и справедливом результате исторического движения.

Разум и доказанные идеи порождают мнимые цели, стесняющие свободу человека, отвлекающие его от истинного и естественного призвания. Планирование жизни Андреем и Пьером («Тулон», государственная деятельность, масонство, рациональное хозяйствование, убийство апокалиптического зверя) и попытки осуществления планов являются отрицательным опытом их сознания и отклонением от истинного предназначения. Пьер, «не призванный к войне», постигает в плену закон «печальной необходимости», требующий от человека способности «терпеть и ждать». Именно этой способностью в высшей степени обладает у Толстого Кутузов, к овладению этой способностью приводит Толстой самую импульсивную, но и самую интуитивную свою героиню - Наташу Ростову. В финале романа, зеркально повторяя ситуацию сватовства Наташи, он ставит ее вновь перед фактом отъезда жениха, оставляя, по сути дела, событийный ряд открытым. Но, отвечая самой себе на старый вопрос «Зачем?» утвердительным «Так надо.», героиня достигает предела проповедуемой Толстым нравственной аксиоматики. В то же время этот вопрос в отношении к Пьеру подразумевает скрытый смысл целеполагающей деятельности героя. Пьер, повторяя роковую ошибку Андрея, в которой тот позднее раскаивается, тем самым признав свой «план» испытания - искушения Наташи враждебным естественному ходу жизни, оказывается носителем «враждебного» потенциала.

В то время как Силы Предопределения ведут к завершению гигантское дело духовного освобождения и обновления народов Востока, этими же Силами осуществляется подготовка в недрах нового народа следующего исторического «толчка» и человеческого материала, посредством которого этот «толчок шара» будет произведен. Пьер в плену абсолютно очистился от доказанных истин, отбросив «умственную зрительную трубу», опростился до последнего социального предела, освободился от цели жизни, «и это отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие» . Счастливая утрата частных целей, обретение им «веры в живого, всегда ощущаемого бога» сделали его готовым для осуществления цели высшей. Образ Пьера в последних сценах его французского плена строится как ряд аллюзий фигуры Петра I. Как Петр за границей, Пьер скрывает свое имя и звание. Подобно Пет-

ру, он удивляет окружающих знанием языков, «своей простотой», щедростью, «своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана», он «представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом», «его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, - здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его» .

Эта узнаваемость в Пьере героических качеств русского царя Петра, как и сознаваемые им обязательства перед народом дают понять его призвание нового реформатора России, реформатора нового типа, строительного «камня» истории русского народа. Но как всякий «герой» в качестве орудия Предопределения он должен нарушить достигнутое после окончания войны равновесие мира и потому, как Петр I, как Наполеон, несет в себе враждебное начало. Подобно тому, как Андрей Болконский, покидая Наташу, Москву, Россию, отправляется на Запад, враждебный русской духовной культуре, так теперь Пьер, покидая Наташу и Москву, отправляется в прозападный антинародный Петербург. Семя вражды-разлуки-разъединения, воскрешенное Пьером, зреет в семилетнем промежутке между отъездом Пьера в финале романа в Петербург и его возвращением из Петербурга в эпилоге. Возвращение Пьера из Петербурга в Москву и в семью описывается как предел блага мира и начало его разложения. Для грядущей братоубийственной войны как орудия тайной Воли и Силы Предопределения уже готовы и видимая причина раздора в русском обществе - аракчеевщина, и противоборствующие силы, представленные Пьером и Николаем, и будущий апостол, освящающий незримые ее цели - Николенька Болконский, сон которого воссоединяет его дух с духом отца. В этой связи следует рассмотреть и ту особую диалектику души в отношении к цели, которую переживает Андрей Болконский.

Если Пьер не призван к войне, а призван к миру сему в его временном историческом движении, то князь Андрей не призван ни к войне, ни к миру. Выбрав военное поприще, он остался непричастным к главному делу войны - убийству. Его аустерлиц-кий образ со знаменем в руке пророчит скорее апостольскую, нежели военную миссию. Апостольская идея образа князя Андрея позволяет, по крайней мере, прояснить темное место в его авторской характеристике. Олицетворяя в Андрее Болконском самое высокое человеческое достоинство, Толстой в то же время именно в отношении к нему применяет редкие в лексиконе романа прямые определения враждебности и отчужденности. Гордый, независимый и беспокойный дух князя Андрея «отчуждает» его и от светского общества, и от домашних, от государственной службы и от служения любви,

внушая робость и страх Наташе. Движение князя Андрея к древнейшим центрам западноевропейской культуры в тот самый момент, когда Ростовы движутся в самую глубь русской народной культуры, обозначает крайний предел отчуждения великосветского родовитого дворянина от родной национальной стихии и определяет полную меру страдания, принятого им за эту вину, усугубляемую его неспособностью к христианскому прощению и суетно-мстительным преследованием «врага» - Ана-толя Курагина. Накануне Бородинского сражения, поглощенный этим мелким мстительным чувством, он встречает Пьера с выражением лица, в котором «было больше чем сухость - была враждебность». Тем значительнее смысл внезапного и полного преображения князя Андрея после ранения. Оно невольно ассоциируется с преображением гонителя христиан Савла в святого апостола Павла. Эта евангельская параллель поддерживается мотивом ребенка и мотивом Голгофы. Мотив ребенка символизирует и новое рождение князя Андрея, и условие обретения им Царствия Божия - «станьте как дети»: «Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею. <....> .После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты его жизни, в особенности самое дальнее детство. представились его воображению даже не как прошедшее, а как действительность» (выделено нами.- С.К). Второй мотив Голгофы символизирует обращение князя Андрея в христианство. Мизансцена картины в палатке раненых напоминает Голгофу: три стола, как три креста, на одном - «татарин», разбойник, похитивший волю России, на другом - Анатоль Курагин, вор, похитивший невесту, на третьем - безвинная жертва, князь Андрей, простивший и возлюбивший своих врагов.

Апостольским подвигом князя Андрея стала его победа над страхом смерти. Страх смерти - последний внутренний незримый враг. Князю Андрею раскрывается «то грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни». Познав смерть как «близкое, почти понятное и ощущаемое», князь Андрей достигает, наконец, состояния «странной легкости бытия», полной свободы и «вечной свободной любви, не зависящей от этой жизни». Но это знание последней истины, это всеобъемлющее чувство любви «ко всем» определили и его совершенную враждебность миру живых: «В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом - холодном, почти враждебном взгляде - чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы

понимания, но потому, что он понимал что-то дру- свобода, пробуждение от жизни, вечность. Это ис-

гое, такое, чего не понимали и не могли понять жи- тина, но знание этой истины, как всякий плод с дре-

вые и что поглощало его всего» . Эк- ва познания, враждебно живому и жизни. Сей мир -

зистенциальный план текста врага завершается па- для живых, для тех, кто не от мира сего - Царство

радоксально: жизнь - гнет, плен, сон, враг; смерть - Божие.

Литература

1. Шестов Л. Ясная Поляна и Астапово // Лев Толстой: pro et contra: Антология. СПб., 2000.

2. Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 12 т. М., 1974.

3. Бердяев Н.А. Ветхий и Новый завет в религиозном сознании Л. Толстого // Лев Толстой: pro et contra. СПб., 2000.

Д.А. Олицкая

П. УРБАН - ПЕРЕВОДЧИК ЧЕХОВА (К ИСТОРИИ ВОСПРИЯТИЯ ЧЕХОВСКОЙ ДРАМАТУРГИИ В ГЕРМАНИИ)

Томский государственный университет

Рецепция творчества Чехова в Западной Германии в 1970-80-е гг. XX в. неразрывно связана с именем переводчика, издателя и слависта Петера Урбана. Его переводы чеховских произведений дали повод говорить о качественно новом этапе восприятия Чехова, сделали значительный шаг вперед по пути более глубокого осмысления творчества русского драматурга.

В период с 1973 по 1980 г. П. Урбан переводит и издает все пьесы Чехова, включая одноактные . Кроме текстов самих пьес 8-томное издание писателя впервые содержало в себе варианты редакций и подробные комментарии к истории возникновения произведений. В 1976 г. Урбан издает 10 томов рассказов Чехова и снабжает каждый своими примечаниями . В 1979 г. выходят переведенные и изданные им письма Чехова в пяти томах - самое полное зарубежное издание . Целый ряд полезных приложений - примечания к письмам, списки адресатов в алфавитном и хронологическом порядке, краткая биография Чехова в датах, реестр всех его произведений - сделал этот сборник очень информативным изданием не только для читателей Чехова, но и для исследователей его творчества. Следующей работой Урбана стала «Чеховская хроника» - представленная в хронологическом порядке личная и творческая биография писателя . Названных изданий достаточно, чтобы оценить величину и важность вклада П. Урбана в формирование достоверного восприятия Чехова в Германии, хотя список этот можно продолжить.

В рамках данной статьи нам хотелось бы обратиться непосредственно к выполненным Урбаном переводам пьес Чехова. Чем же они отличались от переводов 1960-х гг.? Прежде всего тем, что создавали в сознании немецких читателей и зрителей (а переводы Урбана легли в основу многих театральных постановок) новый образ Чехова - не русского

писателя далекого рубежа веков, а всегда современного Чехова-драматурга. Тексты предыдущих переводов, принадлежащие Йоханнесу фон Гюнтеру и Зигизмунду фон Радецки, имели мало общего с драмами Чехова: ремарки не переводились вообще или заменялись другими, отсутствующими в оригинале, деление на акты не соблюдалось, предложения необоснованно «раздувались» - переводческие неточности и ошибки здесь можно перечислять долго (подробно об анализе переводов см.: ). Такое низкое качество переводов явилось следствием не только некомпетентности переводчиков, но и заведомо предвзятого подхода к чеховским драмам. В течение многих десятилетий немецкие литературные критики отвергали драматургию Чехова, считая, что его пьесы «лишь новеллы, облаченные в форму диалога», недраматичные по своей сути . Поэтому и Гюнтер и Радецки не искали особой стратегии перевода для пьес Чехова, а использовали те же приемы и методы, что и для перевода произведений эпических (тем более что, например, Гюнтер многократно переводил рассказы Чехова), или, как в случае с делением на акты и ремарками, подгоняли драмы Чехова под традиционные рамки, игнорируя особенности чеховской драматургической поэтики. Отсюда громоздкий, неуклюжий язык переводов, невероятно скучный для читателя и непригодный для театральных постановок .

П. Урбан подошел к драмам Чехова принципиально по-иному. Основой его предельно близких к тексту оригинала, но, несмотря на это (а может быть, именно поэтому), художественно целостных переводов стала способность очень тонко чувствовать языковой материал. По мнению Урбана, развитие этой способности принадлежит к первостепенным задачам каждого переводчика. Причем «переводчик должен прежде всего не “сглаживать” кажущиеся шероховатости языка (как это часто делали