Портретная живопись Ф. Рокотова, Д
Среди множества русских и иностранных художников, творивших в России, выдающимися мастерами портрета в 18 веке можно смело назвать
А.П. Антропова, И.П. Аргунова, Ф.С. Рокотова, Д.Г. Левицкого, В.Л. Боровиковского.
На своих полотнах А.П. Антропов и И.П. Аргунов стремились изобразить новый идеал человека – открытого и энергичного. Жизнерадостность, праздничность подчеркивалась яркими красками. Сановитость изображаемых, их дородность передавалась с помощью красивой одежды и торжественных статичных поз.
А.П.Антропов и его картины
Автопортрет А.П.Антропов
В творчестве А.П. Антропова еще заметна связь с иконописью. Лицо мастер пишет слитными мазками, а одежду, аксессуары, фон – свободно и широко. Художник не «лебезит» перед благородными героями своих картин. Он рисует их такими, какими они есть на самом деле, какими бы чертами, положительными или отрицательными, они не обладали (портреты М.А. Румянцевой, А.К. Воронцовой, Петра ІІІ).
Среди наиболее известных работ живописца Антропова портреты:
- Измайлова;
- А.И. и П.А. Количевых;
- Елизаветы Петровны;
- Петра І;
- Екатерины ІІ в профиль;
- атамана Ф.Краснощекова;
- портрет кн. Трубецкой
И.П.Аргунов — художник портретист 18 века
И.П.Аргунов «Автопортрет»
Развивая концепцию национального портрета, И.П. Аргунов быстро и легко усвоил язык европейской живописи и отказался от старорусских традиций. Выделяются в его наследии парадные ретроспективные портреты, которые он написал с прижизненных изображений предков П.Б. Шереметева. В его творчестве предугадано и живопись следующего века. Он становится творцом камерного портрета, на котором огромное внимание уделяется высокой одухотворенности образа. Это и был интимный портрет, который стал более распространенным уже в ХІХ веке.
И.П.Аргунов «Портрет неизвестной в крестьянском костюме»
Самыми значимыми в его творчестве были изображения:
- Екатерины Алексеевны;
- П.Б. Шереметева в детстве;
- четы Шереметевых;
- Екатерины ІІ;
- Екатерины Александровны Лобановой-Ростовской;
- неизвестной в крестьянском костюме.
Ф.С.Рокотов — художник и картины
Новая фаза развития этого искусства связана с именем русского художника-портретиста — Ф.С. Рокотова. Игру чувств, изменчивость человеческого характера передает он в своих динамичных образах. Мир живописцу казался одухотворенным, такими выступают и его персонажи: многогранными, полными лиризма и человечности.
Ф.Рокотов «Портрет неизвестного в треуголке»
Ф.С.Рокотов работал в жанре полупарадного портрета, когда человек изображался по пояс на фоне архитектурных построек или пейзажа. Среди первых его работ — портреты Петра III и Григория Орлова, семилетнего князя Павла Петровича и княжны Е.Б. Юсуповой. Они нарядны, декоративны, красочны. Образы выписаны в манере рококо с его чувственностью и эмоциональностью. Благодаря работам Рокотова можно узнать историю его времени. Вся передовая дворянская элита стремилась быть запечатленной на полотнах кисти великого живописца.
Камерным портретам Рокотова свойственны: погрудное изображение, поворот к зрителю на ¾, создание объема сложной светотеневой лепкой, гармоничное сочетание тонов. С помощью данных выразительных средств художник создает определенный тип полотна, на котором изображались честь, достоинство, душевное изящество человека (портрет «Неизвестного в треуголке»).
Ф.С.Рокотов «Портрет А.П.Струйской»
Особенно замечательными получались у художника юношеские и женские образы, и даже сложился определенный рокотовский тип женщины (портреты А.П. Струйской, Е. Н. Зиновьевой и многих других).
Помимо уже упомянутых, славу Ф.С.Рокотову принесли работы:
- В.И. Майкова;
- Неизвестной в розовом;
- В.Е. Новосильцевой;
- П.Н. Ланской;
- Суровцевой;
- А.И. и И.И. Воронцовых;
- Екатерины ІІ.
Д.Г.Левицкий
Д.Г.Левицкий Автопортрет
Говорили, будто портреты Д.Г.Левицкого отразили весь век Екатерины. Кого бы ни изображал Левицкий, он выступал тонким психологом и непременно передавал задушевность, открытость, грусть, а также и национальные особенности людей.
Самые выдающиеся его работы: портрет А.Ф. Кокоринова, цикл портретов «Смолянки», портреты Дьяковой и Маркеровского, портрет Агаши. Многие работы Левицкого считаются промежуточными между парадными и камерными портретами.
Д.Г. Левицкий «Портрет А.Ф.Кокоринова»
Левицкий соединил в своем творчестве точность и правдивость изображений Антропова и лирику Рокотова, вследствие чего и стал одним из наиболее выдающихся мастеров XVIII века. Самые известные его работы — произведения:
- Е. И. Нелидовой
- М. А. Львовой
- Н. И. Новикова
- А. В. Храповицкого
- четы Митрофановых
- Бакуниной
В.Л.Боровиковский — мастер сентиментального портрета
Портрет В.Л.Боровиковского, худ. Бугаевский-Благодатный
Личность отечественного мастера этого жанра В.Б. Боровиковского связана с созданием сентименталистского портрета . Его миниатюры и портреты маслом изображали людей с их переживаниями, эмоциями, передавали неповторимость их внутреннего мира (портрет М.И. Лопухиной). Женские изображения обладали определенной композицией: женщина изображалась на природном фоне, по пояс, она опиралась о что-то, держа в руках цветы или фрукты.
В.Л.Боровиковский «Портрет Павла I в костюме мальтийского ордена»
Со временем образы художника становятся типичными для всей эпохи (портрет генерала Ф. А. Боровского), а поэтому художника еще называют историографом своего времени. Перу художника принадлежат портреты:
- В.А. Жуковского;
- «Лизанька и Дашенька»;
- Г.Р. Державина;
- Павла I;
- А.Б. Куракина;
- «Безбородко с дочерьми».
Для развития русской живописи XVIII век стал переломным моментом. Портрет становится ведущим жанром. Художники перенимают от своих европейских коллег технику живописи и основные приемы. Но в центре внимания оказывается человек со свойственными ему переживаниями и чувствами.
Русские портретисты старались не просто передать сходство, но и отразить на своих полотнах душевность и внутренний мир своих моделей. Если Антропов и Аргунов стремились, преодолев условности, правдиво изобразить человека, то уже Рокотов, Левицкий и Боровиковский пошли дальше. С их полотен смотрят одухотворенные личности, настроение которых уловили и передали художники. Все они стремились к идеалу, в своих произведениях воспевали красоту, но красота телесная была лишь отражением человечности и духовности, свойственных русскому человеку.
Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость - поделитесьИсторическая живопись. В XVIII веке главным считался исторический жанр, так как только он, по понятиям того времени, был способен запечатлеть героические образы прошлого, великие события мировой и русской истории. Поэтому Академия художеств заботилась о развитии этого жанра и поощряла творчество исторических живописцев. Под исторической живописью тогда понимали произведения, выполненные на собственно исторические, античные, мифологические и библейские темы.
Русские живописцы постепенно выработали композиционные принципы построения исторической картины: они уделяли большое внимание передаче характера действующих лиц, одежде и обстановке. Часто композиции трактовались как сценические театральные действа, где главенствовал основной герой, как в драме произносящий слова своей роли, и сосредоточивающий на себе все внимание. Ему подчинялось окружение - другие персонажи, архитектура, пейзаж. Колорит таких картин отличался подчеркнутой условностью цвета. При этом художники обычно старались глубоко передать внутреннюю жизнь героев. Появилось стремление к простоте и естественности. Нередко лучшие исторические произведения оказывались связанными с художественным осознанием прошлого Отчизны.
Глубины и монументальности воплощения важного события русской истории достиг М. В. Ломоносов в мозаике "Полтавская баталия", которую под его руководством выполнили русские мастера, продолжая развивать и обогащать монументальные традиции древнерусского искусства. Мозаика намечала новый путь отечественной монументальной живописи.
А. П. Лосенко (1737-1773). Крупнейшим историческим живописцем был Антон Павлович Лосенко. Он родился на Украине, рано осиротел и попал в Петербург в придворный хор, откуда в 16 лет был отдан в обучение к И. П. Аргунову, а в 1759 году в Академию художеств. По окончании Академии он был послан во Францию и Италию. Вернувшись в 1769 году в Петербург, Лосенко стал профессором, позднее директором Академии художеств. Его рисунки и картины ("Жертвоприношение Авраама", "Каин", "Авель") пользовались у современников большим успехом, долгое время служили образцами мастерства и часто копировались учениками. Полнее всего дарование художника раскрылось в его двух последних произведениях - "Владимир и Рогнеда" (1770, ил. 62) и "Прощание Гектора с Андромахой" (1773, ил. 63). Работая над картиной о новгородском князе Владимире, решившем силой увезти полоцкую княжну Рогнеду, Лосенко исполнил серию натурных рисунков для изображения русских воинов. Конечно, в позах главных действующих лиц, их жестах, в костюмах еще много условного. Но художником уже сделан первый шаг к воплощению средствами живописи человеческих страстей в их столкновении и развитии. Первая русская историческая картина на национальную тему свидетельствовала о зрелости новой живописи России. В "Прощании Гектора с Андромахой" Лосенко, избрав античный сюжет, выступил как характерный мастер классицизма. Он утверждает идею свободолюбия человека, его патриотизм, гражданственность, готовность к подвигу. Таким показан Гектор - герой гомеровской "Илиады", прощающийся с семьей и соотечественниками перед боем за родной город Трою. Картина проникнута чувством героического пафоса.
Лосенко был не только талантливым историческим живописцем, но и незаурядным портретистом. До нашего времени дошли некоторые его полотна этого жанра, в том числе выразительный портрет первого русского актера Ф. Г. Волкова.
Педагогическая деятельность Лосенко была очень плодотворна: из его школы вышли самые крупные художники исторической живописи, у него обучались рисунку старшие воспитанники всех отделений Академии художеств, его авторитет был высок среди академических профессоров. Лосенко рано умер, так и не успев воплотить многие творческие замыслы, и Академия художеств лишилась крупнейшего педагога.
Из учеников Лосенко выделяются И. А. Акимов (1754-1814) - автор ряда исторических полотен, долгое время бывший профессором Академии художеств, и П. И. Соколов (1753-1791) - один из лучших академических рисовальщиков XVIII века. Почти все произведения Соколова созданы на темы из античной мифологии, но по сравнению с картинами учителя в них меньше героического, их образы отличаются мягкой лиричностью и поэтической красотой.
Г. И. Угрюмов (1764-1823). После Лосенко самым известным историческим живописцем XVIII века был Григорий Иванович Угрюмов. Окончив в 1785 году Академию художеств, он был направлен в пенсионерскую поездку в Италию, а по возвращении исполнил серию картин из русской истории: "Торжественный въезд в Псков Александра Невского после одержанной им над немецкими рыцарями победы", "Взятие Казани" и "Избрание Михаила Федоровича на царство". Тогда же началась его педагогическая деятельность. В 1797 он исполнил программу на звание академика - "Испытание силы Яна Усмаря" (ил. 64): кожемяка Ян Усмарь, желая вступить в поединок с печенегским богатырем, демонстрирует князю Владимиру свою силу. Впечатляющ образ этого русского героя, напоминающего Геркулеса, почти скульптурна пластика его атлетической фигуры. Живые, полные подчеркнутой экспрессии фигуры воинов изображены в левой части картины.
Кроме картин, Угрюмов оставил после себя ряд портретов, психологически острых и простых по композиции. Больше 20 лет он преподавал в Академии художеств. У него учились такие исторические живописцы начала XIX века, как А. Е. Егоров, А. И. Иванов, В. К. Шебуев, а также портретист О. А. Кипренский.
Наибольших успехов русская живопись второй половины XVIII века достигла не в исторической картине, а в других жанрах - прежде всего в портрете.
Портретная живопись. Во второй половине XVIII века портретное искусство достигает своего расцвета. В это время творят крупнейшие живописцы Ф. С. Рокотов, Д. Г. Левицкий и В. Л. Боровиковский, создавшие блестящую галерею портретов современников, произведения, воспевающие красоту и благородство устремлений человека. Русский портрет той поры счастливо сочетает в себе большую глубину и значительность в изображении человеческой личности. Художники воссоздавали образ человека с помощью различных живописных средств: изысканных цветовых оттенков, дополнительных цветов и рефлексов, богатейшей системы многослойного наложения красок, прозрачных лессировок, тонкого и виртуозного использования фактуры красочной поверхности. Все это определило значительное место отечественного портрета в современной ему европейской живописи.
Ф. С. Рокотов (1735 или 1736-1808). В ряду крупнейших портретистов был Федор Степанович Рокотов. Еще будучи молодым человеком, он получил широкую известность как умелый и оригинальный живописец. Его творческое наследие значительно, однако в XIX веке художник был почти забыт и только в начале следующего столетия началось кропотливое собирание фактов его биографии и творчества. Многие события из жизни Рокотова остаются загадочными.
Уже в 1760 году Рокотов - преподаватель Академии художеств. Через 5 лет ему было присвоено звание академика. После столь блестяще начатой карьеры, он покинул Академию художеств и переехал в Москву. Там начался новый, творчески очень плодотворный период его жизни.
Рокотов писал преимущественно камерные портреты. В его произведениях отразилось характерное для того времени стремление лучшей, просвещенной части русского дворянства следовать высоким нравственным нормам. Художник любил изображать человека без парадного окружения, не позирующим.
Еще в ранних произведениях Рокотова - портретах великого князя Павла, девочки Е. Юсуповой и других сказывается умение не только правильно передать сходство, но и наделить образ большой одухотворенностью.
Творчество Рокотова расцветает в последующие годы, когда художник еще более обогащает и усложняет колорит, добивается в портретах передачи внутренне значительного, приподнятого образа. В поздних портретах Рокотов подчеркивает интеллектуальность и одухотворенность своих моделей.
В портрете В. И. Майкова (конец 1760-1778) Рокотов предстает во всем блеске и оригинальности своего таланта: живопись художника становится здесь особенно темпераментной, кисть свободной, колорит, построенный на противопоставлении красного и зеленого, приобретает звучность. В образе поэта, прославившегося комической поэмой "Игрок в ломбер", иллюзия живой жизни создана не мелочной передачей внешности, а яркостью и силой выявления характерных черт.
В портрете В. Е. Новосильцевой (1780) Рокотов находит ту же меру идеальности, что и в образе Майкова. В облике этой молодой женщины олицетворялось представление художника о прекрасном. Не менее характерными, рокотовскими, являются портреты "Неизвестной в розовом" (1770-е гг.), Н. Е. Струйского (1772), Е. Н. Орловой (1779) и Е. В. Санти (1785, ил. 67). Артистизмом и притягательной силой одухотворенности пленяет портрет В. Н. Суровцевой (втор. половина 1780-х гг. ил. 66), одно из самых выразительных полотен художника, очаровательный образ женственности.
Обычно Рокотов все внимание сосредоточивает на лицах. Люди в его портретах почти всегда чуть-чуть улыбаются, нередко пристально, иногда загадочно глядят на зрителя. Их объединяет нечто общее, какая-то глубокая человечность и душевная теплота. Как будто портретируемые что-то недоговаривают, утаивают. Они словно погружены в таинственную живописную среду фона.
Произведения последних лет жизни Рокотова нам почти неизвестны, как и судьба художника в старости.
Д. Г. Левицкий (1735-1822). Когда расцветало творчество Рокотова, началась деятельность другого крупнейшего портретиста Дмитрия Григорьевича Левицкого, создавшего серию правдивых, глубоких по характеристике портретов. Художник родился, вероятно, в Киеве и вначале учился изобразительному искусству у своего отца - известного украинского гравера. Там же молодой Левицкий встретился с Антроповым, который руководил работами по украшению Андреевской церкви. Левицкий был среди учеников Антропова и в Петербурге, его помощником по выполнению портретов Екатерины II для триумфальной арки в Москве, воздвигнутой при коронации.
В 1770 году на выставке в Академии художеств Левицкий выступил с рядом портретов, представ сразу же зрелым и крупным мастером. За один из них - архитектора А. Ф. Кокоринова (1769, ил. 65) - он был удостоен звания академика. Художник опирается здесь на традиции барочного репрезентативного портрета. Кокоринов изображен в своем кабинете у стола, на котором лежит план Академии художеств. Левицкий тонко и бережно пишет спокойное, серьезное лицо Кокоринова, сложную по движению фигуру в парадном кафтане и камзоле, превосходно передает пластику жеста, различные ткани, шитье, объединяя все дымчато-сиреневой тональностью колорита.
Наиболее полно и целостно Левицкий выразил свое понимание трактовки образа в парадном портрете в серии портретов смольнянок - воспитанниц Смольного института (1773-1776). Художник изобразил каждую из воспитанниц этого привилегированного дворянского учебного заведения в определенной сюжетной ситуации, в характерной позе: Е. И. Нелидова и Н. С. Борщова показаны танцующими, Е. Н. Хованская и Е. Н. Хрущова - разыгрывающими пасторальную сценку, Е. Н. Молчанова с книгой в руках демонстрирует опыт с электрической машиной, Г. И. Алымова музицирует. Левицкий прекрасно передал очарование молодости и в то же время по-разному характеризовал персонажи. Портретам присуща декоративность, рождающаяся из богатого сопоставления красок одежд, изысканной красоты линейных контуров и силуэтов. Декоративность усиливается и кулисами, изображающими условные пейзажи или драпировки. Колорит Левицкого в этой серии ясен и жизнерадостен.
Портрет Екатерины II - законодательницы (1783) - пример прямого отклика художника на мечты дворянской интеллигенции о просвещенном монархе, истинном гражданине своего отечества, не только издающем справедливые законы, но и подчиняющемся им, как и все сограждане. Сюжет этого парадного портрета Левицкий почерпнул в кружке Г. Р. Державина, и он созвучен державинской поэме "Фелица".
Камерные портреты Левицкого эпохи расцвета его творчества, который приходится на 1770-е - 1780-е годы, представляют вершину достижений художника. Высокую интеллектуальность, духовную значительность подчеркивает художник в портрете французского философа Дени Дидро (1773-1774), посетившего русскую столицу, изобразив его в домашнем халате и без парика. Исполнена грации, женственности М. А. Львова, урожденная Дьякова (1778, ил. 68, и 1781), пустой светской красавицей представляется Урсула Мнишек (1782), расчетливая кокетливость присуща примадонне итальянской комической оперы певице А. Давиа Бернуцци (1782).
Портреты Левицкого отличаются большим разнообразием. Для художника все его модели - люди со сложной внутренней жизнью. Он им не льстил, оставаясь объективным в своих характеристиках. Любимца Екатерины II, легкомысленного придворного А. Д. Ланского (1782) он показал холодным и важным, кукольно красивым, разряженным в расшитый золотой мундир. В широко, быстрыми и пастозными мазками написанном портрете старика священника (1779) он все внимание сосредоточивает на лице человека, прожившего, очевидно, долгую и трудную жизнь. Живостью и умом светятся глаза дочери художника, Агаши (1785), которую он изобразил в русском костюме. В приписываемом Левицкому портрете писателя и издателя Н. И. Новикова (нач. 1790-х гг., ил. 69), с которым Левицкий был не только знаком, но и дружен, он подчеркнул серьезность и интеллектуальность.
Левицкий был замечательным рисовальщиком и колористом. Его портреты всегда сгармонированы в цвете, золотистый свет окутывает полотна. Художник часто прибегает к интенсивным сочным краскам, составляющим единую и характерную для него гамму, в которой царят ясность и чистота тональных и цветовых отношений.
В. Л. Боровиковский (1757-1825). Третьим выдающимся мастером портретного жанра конца XVIII века был Владимир Лукич Боровиковский. Он родился в Миргороде на Украине и первоначальные профессиональные навыки получил у своего отца-художника. В иконах, написанных Боровиковским в молодости, чувствуется его крупное дарование. В Петербурге Боровиковский общался с представителями прогрессивно мыслящей русской интеллигенции кружка Г. Р. Державина, сблизился с Левицким, и возможно, у него учился. Портрет Е. Н. Арсеньевой, созданный в 1796 году (ил. 70), - произведение высокого мастерства. В нем, кроме того, намечен новый взгляд на человека. Художник изобразил портретируемую среди природы, в уютном уголке сада, на фоне зелени, с яблоком в руке. Если Арсеньева изображена задорно улыбающейся, очаровательной в своей счастливой молодости, то М. И. Лопухина (1797) полна легкой грусти и поэтической мечтательности. Она пленяет нежной меланхоличностью, удивительной мягкостью и внутренней гармонией. В портретируемых Боровиковский воспевал способность к возвышенным чувствам, сердечным переживаниям, и в этом отношении он близок к представителям русского литературного направления сентиментализма, например, Н. М. Карамзину. Это проявляется и в образе Екатерины II, изображенной на фоне умиротворенной природы Царскосельского парка (1794), и в портрете торжковской крестьянки Христиньи (ок. 1795), идеального образа, прекрасного в своей "простоте", в групповом портрете сестер Гагариных (1802). В последний художник включил бытовую среду, связал фигуры действием, разработав тип парного изображения, предвосхищая поиски русских художников первой половины XIX века. В женских портретах художник стремился к особой поэтизации модели, к своеобразно непринужденному и в то же время изящному, слегка идеализированному ее изображению.
Более разнообразны и объективны по характеристикам мужские портреты Боровиковского. Изображенные более сдержанны в выражении чувств. Это портреты Г. Р. Державина (ок. 1795), Д. П. Трощинского (1799), Ф. А. Боровского (1799, ил. 71).
Особую группу составляют парадные портреты художника, отличающиеся монументальностью, торжественностью. Среди них наиболее показателен для самого мастера и общего направления русского искусства начала XIX века портрет А. Б. Куракина (ок. 1801). Представленная в рост фигура барски спесивого вельможи эффектно выделяется на фоне колонны и свисающего тяжелого занавеса.
В своем творчестве Боровиковский утверждал тот же высокий гуманистический идеал, который присущ русскому искусству всего XVIII века. Портреты, выполненные художником в период сближения с сентиментализмом и позднее, отражают характерные черты стиля классицизма.
Подобно большинству русских живописцев XVIII века, Боровиковский скуп и сдержан в выражении личного отношения к модели в парадном портрете.
Искусство Боровиковского не ограничивается кругом заказных портретов знати. Художник запечатлел и образы людей из народа. Кроме названного выше портрета Христиньи, он написал аллегорическое изображение зимы в виде старика крестьянина, греющего руки у огня.
В последние годы жизни Боровиковский много занимался религиозной живописью.
Наряду с произведениями Рокотова и Левицкого наследие Боровиковского завершает богатую и содержательную страницу истории русского портретного жанра, достигшего к концу XVIII века значительных успехов.
Провинциальный портрет. Интенсивное развитие русской культуры во второй половине XVIII столетия обусловило широкое распространение изобразительного искусства, в первую очередь, портрета, в провинции. Русский провинциальный портрет XVIII века следует за произведениями столичного искусства, но имеет ряд особенностей. Новые черты искусства XVIII века проникали в провинцию с запозданием. Провинциальные портреты создавались обычно сериями, составляя фамильные галереи. Их характерные черты - некоторая прямолинейность и однозначность в трактовке образа, буквальное внешнее сходство. Они более тесно связаны с древнерусской традицией, отличаются узорочьем, локальным цветом, орнаментальностью.
Пейзажная живопись. Заметное развитие во второй половине XVIII века получила пейзажная живопись. Если в предшествующий период пейзаж встречался преимущественно в декоративной живописи, росписях, в гравюре, то теперь он становится самостоятельным жанром. И в нем нашли отражение возвышенные идеалы классицизма, а также сказалось стремление художников наблюдать природу и умение строить завершенную композицию.
В Академии художеств был создан ландшафтный класс, который окончила большая группа пейзажистов. Они запечатлевали красоту пригородных садов и парков, неповторимость архитектуры возникавших городских ансамблей. Особое место в пейзажной живописи XVIII века заняли изображения Петербурга и его пригородов.
Художники XVIII века старались точно передать облик архитектурных сооружений, стремились создать "портрет места". Пользуясь зарисовками с натуры, они сочиняли свои композиции в мастерской. На первом плане изображались высокие деревья или часть здания, которые служили как бы кулисой. В центре - самое главное - дворец или парковый павильон, перспектива улицы или "руина". Как правило, передний план трактовался теплыми коричневыми тонами, второй - зелеными, а даль писалась холодными синими и голубыми, что создавало иллюзию пространства и глубины. Подобная колористическая система надолго стала отличительной чертой академического искусства.
Пейзажная живопись второй половины XVIII века отличается большим многообразием. Мастером паркового пейзажа был Семен Федорович Щедрин (1745-1804). Он наиболее полно воплотил классицистические принципы построения картин данного жанра. В сериях пейзажей Гатчины, Павловска, Петергофа Щедрин запечатлел красоту этих мест, особенности парковой архитектуры, четко строя свои композиции.
Большое распространение в XVIII веке получил городской пейзаж. Наиболее характерным его представителем был Федор Яковлевич Алексеев (1753/54-1824). Алексеев прославился как художник видов Москвы, Воронежа, Херсона, но прежде всего строгих и стройных перспектив Петербурга. Набережные Невы, грандиозные дворцы, площади и уличная жизнь - все это нашло правдивое отражение в таких произведениях Алексеева, как "Вид на Михайловский замок" (1799-1800) или "Вид Дворцовой набережной от Петропавловской крепости" (1794, ил. 72). Его картины представляют собой обычно органическое сочетание планов. Алексеев изображал панорамы столицы в серебристо-сером свете северного неба.
Пейзажи Михаила Матвеевича Иванова (1748-1823), работавшего главным образом в технике акварели, чаще всего посвящены образам Украины, Крыма, Кавказа. Будучи причислен к штабу Г. А. Потемкина и сопровождая его в Крымском походе, М. М. Иванов создавал произведения, относящиеся к батальному жанру: "Штурм Очакова", "Штурм Измаила". Они сочетают в себе документальную точность с общим панорамным принципом построения пространства.
Иной путь - создание "героического", вымышленного пейзажа - у Федора Михайловича Матвеева (1758-1826), произведения которого отличаются эпической широтой замысла и декоративностью построения.
Бытовая живопись. В XVIII веке известное развитие получил бытовой жанр. В Академии художеств существовал специальный "класс домашних упражнений". Согласно эстетике классицизма, с ее строгой нормативностью, Академия художеств сводила бытовую живопись к изображению незначительных, хотя и не лишенных "приятности" предметов. Картины бытового жанра не были многочисленны и не составили заметной линии в русском искусстве того времени, но они свидетельствуют об усиливающемся демократизме живописи. До нас дошли полотна, в которых показаны, правда, нередко идеализированно, крестьянские праздники, бедная крестьянская трапеза, уличные и домашние сцены.
Ранним произведением жанровой живописи считается картина Ивана Фирсова "Юный живописец" (втор. пол. 1760-х гг., ил. 73). Обращает внимание прежде всего серьезность и заинтересованность, с какой Фирсов передает этот незначительный с точки зрения академической эстетики сюжет - юный живописец, пишущий портрет девочки. Работа с натуры чувствуется во всем - в людях, в обстановке комнаты, в изображении мольберта и ящика с красками, в передаче мягкого воздушного освещения.
Подлинным зачинателем бытового крестьянского жанра в русской живописи стал Михаил Шибанов (? - после 1789). О жизни этого художника известно очень немного. Во Владимирской губернии, в "суздальской провинции" он написал две картины: "Крестьянский обед" (1774) и "Празднество свадебного сговора" (1777, ил. 74). Они отличаются сурово-правдивыми характеристиками людей, быта, деталей. Написанные в коричневой гамме, они обладают красочным богатством, тонким сочетанием серебристо-серых, красных, темно-зеленых, розовато-желтых тонов. Шибанов внес в жанровые полотна черты торжественности и монументальности, свойственные русской исторической живописи.
35. Искусство России 18 в. живопись (Ломоносов, Никитин, Матвеев, Вишняков, Антропов, Аргунов, Рокотов, Левицкий, Боровиковский, Лосенко).
Русские живописцы 18 века постепенно осваивали линейную перспективу, позволяющую передать глубину пространства и плоскости, и светотень, помогающую создать объемное изображение. Художники изучали анатомию, чтобы точнее воспроизводить человеческое тело, и технику масляной живописи.
С начала 18 века главное место в станковой живописи маслом на холсте начинает занимать портрет: камерный, парадный, погрудный, в полный рост, парный. Ему предшествовали парсуны 17 века. Интерес к человеку очень характерен для русского искусства. В первой половине и середине 18 века работали такие известные портретисты, как И. Никитин, А. Матвеев, И.Я. Вишняков, А.П. Антропов и И.П. Аргунов.
Исключительный вклад в русскую культуру середины 18 века внес Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765) . Он способствовал развитию изобразительного искусства, обратившись к забытой в то время области - мозаике. Ломоносов сам разработал технике изготовления смальт - цветных стекловидных масс ярких оттенков, так как она хранилась западноевропейскими мастерами в строгой тайне. Им было создано свыше 40 мозаик, в их числе портреты Петра 1, Елизаветы Петровны и грандиозная мозаичная картина "Полтавская баталия".
Во второй половине 18 века определяющей для развития русского искусства стала деятельность Академии художеств, открывшейся с 1757 году в Петербурге. Здесь занимались систематической подготовкой профессиональных художников прежде всего на основе греческой классики. Копировали художественные образы, сюжеты, законы построения мизансцен, позы, типы лиц, перенимали идеи, трактовку обнаженной натуры, аксессуары и символы.
Одним из первых русских художников Нового времени был "персонных дел мастер" (т. е. портретист) Иван Никитич Никитин (ок. 1680 - не ранее 1742). Нам известны четыре подписанных им портрета: племянницы Петра Прасковьи Иоанновны (1714), графа Сергея Строгонова (1726) и недавно найденные в Италии два парадных портрета Петра 1 и Екатерины (1717).
В 20-е годы 18 века после возвращения из Италии Никитин пишет "Портрет напольного гетмана" и "Портрет С.Г. Строгонова". Предполагают, что манера художника могла быть очень разной. Легко и естественно он лепит форму, свободно и уверенно создает иллюзию пространства.
Картина "Петр 1 на смертном ложе" пронизана глубокой, личной скорбью художника и величаво торжественна. Она написана виртуозными легкими мазками, сквозь которые просвечивает красно-коричневый грунт. Под кистью мастера живописное произведение звучит как реквием.
Никитин в портретах современников показал представителей разных петровской поры, точно передал их характеры, тем самым создав образ этой бурной эпохи.
Художник Андрей Матвеевич (или Меркурьевич) Матвеев (1701/1702-1739) обогатил отечественное искусство достижениями европейской живописной школы До нас дошли несколько его картин: "Аллегория живописи" - первое русское произведение станкового характера на аллегорический сюжет, портреты Петра 1, княгини А.П. Голицыной, "Автопортрет с женой" и др.
Самая известная картина Матвеева "Автопортрет с женой" - первый поэтический образ супружеского союза в русской станковой живописи. Задушевность и простота, доверчивость и открытость, необыкновенное целомудрие - главные его черты. Живопись Матвеева прозрачная, богатая лессировками, с тончайшими переходами от изображения к фону, нечетким светотеневым градациями как бы растворяющимися контурами в этом произведении достигает совершенства и свидетельствует о расцвете творческих сил художника.
Никитин и Матвеев сумели раскрыть в своих портретах неповторимость человеческой индивидуальности и сделали это каждый по-своему: Никитин - более мужественно и резко, Матвеев - мягче и поэтичнее. Матвеев создал художественную школу, имевшую влияние на все национальное искусство того времени и подготовившую появление таких живописцев, как И.Я Вишняков и А.П. Антропов, творчество которых приходиться в основном на середину 18 века.
Иван Яковлевич Вишняков (1699-1761) обладал не только живописным, но и организаторским талантом. Он фактически руководил всеми живописными работами, связанными со строительством в Петербурге и в загородных резиденциях вельмож. Он писал огромные плафоны, настенные пано, портреты, расписывал знамена и декорации.
Обращение к частным лицам - одна из особенностей портретной живописи Вишнякова и вообще художников середины столетия.
Вишняков первым чутко уловил черты зарождающегося в России рококо и придал ему национальное своеобразие. Творчество Вишнякова больше всего напоминает Ватто, так как им обоим свойственна легкая ирония. Вишняков блестяще передает декоративную роскошь парадных костюмов его эпохи, но он несколько иронично подчеркивает их громоздкость, сковывающую движение. Вместо светлой гаммы, присущей произведениям рококо, художник использует цвета яркие и звучные, более близкие древнерусскому искусству. Отсутствуют у него дробность форм, резкие ракурсы, асимметрия, подвижность, иллюзия пространства.
Как и старые русские мастера, Вишняков главное внимание уделял лицу, в котором выражается духовный мир человека, а тело писал плоскостно и схематично. Портреты Вишнякова пронизаны высокой духовностью, теплотой, душевностью.
Лучшие произведения Вишнякова - парадные портреты детей Фермор, из которых особенно значителен "Портрет С.Э. Фермор". Сарра Фермор как будто воплощает эфемерный 18 век лучше всего выраженный в звуках менуэта. Она под кистью Вишнякова становится воплощение мечты.
Одно из последних произведений Вишнякова - портрет князя Федора Николаевича Голицына "на девятом году своего возраста". В этом портрете живет одно лицо, написанное с любовью, с глубоким проникновением в детскую психологию. Вишняков более, чем когда-либо, демонстрирует свое тяготение к традициям русской живописи.
Алексей Петрович Антропов (1716-1795) писал преимущественно камерные подгрудные или поясные изображения. Характерные черты его живописи: застылость позы, объемная моделировка головы, приближенность всей фигуры к первому плану, глухой нейтральный фон, тщательная передача деталей. Художник прежде всего подчеркивал сословное происхождение модели. На всех портретах видны сановность, дородность, усиление торжественной статикой позы. Колористическое решение строится на контрасте больших пятен. Форма также лепится с помощью контрастов света и тени.
Лучшие портреты Антропова: статс-дамы А.М. Измайловой, статс-дамы графини М.А. Румянцевой, А. В. Бутурлиной, походного атамана донского войска Ф. И. Краснощекова. Художнику замечательно удавались лица пожилых людей, на которых он показывал следы прожитой жизни, Антропов умел уловить в модели наиболее существенные черты, поэтому его портреты обладают убедительной жизненностью. Портреты церковных лиц (Ф.Я. Дубянского и др.) решены в торжественном ключе. В портретах царских особ Антропов был связан определенной схемой, но, несмотря на это, они свидетельствуют об умении не только скомпоновать фигуру в рост среди аксессуаров, но и дать точную характеристику модели (Петра 3, Екатерины 2).
Парадные портреты Антропова всегда декоративны и прекрасно вписываются в барочный интерьер 18 века.
Иван Петрович Аргунов (1729-1802) был наиболее близок Антропову и по времени, и по творческим взглядам. Крепостной живописец графа П.Б. Шереметьева, он много раз писал своих хозяев: Петра Борисовича, Варвару Алексееву и их детей.
В портретах мужа и жены К.А. и Х.М. Хрипуновых Аргунов показывал людей не очень знатных, но несомненно достойных. Подчеркивание в женском портрете интеллектуального начала совсем необычно для этого жанра в 18 веке.
Непосредственностью, совершенством живописного исполнения отличается автопортрет Аргунова, относящийся к концу 1750-х годов.
У Аргунова не было беспощадной объективности, которая свойственна Антропову, но протрет В. А. Шереметьевой (1760-е) по образу очень близок антроповскому. Ее роскошный наряд не скрывает своенравия и чванливости этой гордо сидящей дамы.
Вслед за Вишняковым Аргунов с теплотой писал детские и юношеские модели. Портреты Аргунова, Особенно парадные, всегда датированы, как и у Антропова. Однако Антропов писал в стиле барокко, а Аргунов тяготел к легкости и изяществу рококо, обогащая его национальными чертами и развивая чисто национальную концепцию портрета.
Одна из лучших и самых поэтических работ Аргунова - портрет "Неизвестной крестьянки в русском костюме" (1784). Художник передал не только внешнюю, но и внутреннюю красоту простой русской женщины. Она выглядит величаво, смотрит с большим достоинством. Мастерски написан и ее праздничный наряд.
Федр Степанович Рокотов (1735/36-1808) был прославленным мастером портрета. Единственна непортретная работа художника "Кабинет И.И. Шувалова" (ок. 1757) - первое изображение русского интерьера.
Портрет Ивана Орлова - первая попытка Рокотова дать тонкое описание "движение души"- закономерное развитие интереса русских художников к психологизации образа, начиная с никитинского "Напольного гетмана". Постановка фигуры, занявшей почти все пространство картины отсутствие воздушности, нейтральный фон свидетельствует о связи с искусством середины столетия.
Для Рокотова конца 1760-х и особенно 1770-х годов свойственно обычно подгрудное изображение. У него складывается определенный тип камерного (и его разновидности - интимного) портрета и своеобразная манера письма, индивидуальный выбор художественных средств. Живописными средствами Рокотов передает разные черты характера и душевные состояния: насмешливость скептика В.И. Майкова, ленивую улыбку и задумчивость "Неизвестного в треуголке", грусть, незащищенность внутреннего мира на прекрасном лице А.П. Струйской, некоторую неуверенность улыбки "Неизвестно в розовом платье". Одухотворенность и хрупкость образов, недосказанность чувств, переменчивость настроений - все это черты камерного портрета.
Колорит - одно из важнейших средств Рокотова в характеристике модели. Чтобы добиться цветового единства, художник применяет грунт теплого тона. Образ строится в определенном тональном ключе на гармоническом слиянии близких цветовых оттенков, легких, прозрачных мазков, тончайших лессировок. Динамичность движения кисти вызывает впечатление мерцающего красочного слоя, усиливающее прозрачной дымкой, неким рокотовским "сфумато", создающим воздушную среду вокруг головы модели. Рокотов как бы выхватывает лицо из тьмы, оставляя все остальное в тени или полутени. В итоге соответствующее нравственным идеалам и самого мастера и его эпохи.
В портрете Александры Петровны Струйской сложность душевной жизни и грация модели переданы тонким сочетаниями пепельно-розовых, жемчужных и лимонно-желтых тонов. Овалу лица вторят овал декольте и линии складок одежды (совсем как у Энгра в портрете мадемуазель Ривьер, только на 30 с лишним лет раньше).
На рубеже 1770-1780-з годов происходят изменения в рокотовской манере. Открытость и прямота лиц портретируемых сменяется выражением непроницаемости и сдержанности, сознанием собственности духовной исключительности. Модели отличают горделивая осанка и статичность позы. На смену Струйской и "Неизвестной в розовом платье" с трепетным и зябким душевным миров приходит образ более решительно женщины.
С 1780-х годов можно говорить о "рокотовском женском типе": гордо посаженная голова, удлиненный разрез чуть прищуренных глаз, рассеянная полуулыбка. Фигуры по большей части вписаны в овал. Эти черты наблюдаются уже в портретах Е. Н. Орловой и графини Е.В. Санти. Лицо по-прежнему ставится не темном фоне, его контуры тают, оно как бы выхвачено из мрака.
Особое значение приобретают декоративная сторона живописи, при этом художник использует в основном локальные цвета, сглаживает фактуру, доведя до совершенства мастерство.
Огромная заслуга Рокотова перед отечественным искусством состоит в том, что он создал портрет, построенный на игре чувств и мгновенных настроений, особой одухотворенности образов, изысканной по цвету живописи.
Дмитрий Григорьевич Левицкий (1735-1822) - великий мастер парадного и камерно портрета - был художником, необычайно тонко чувствующим черты своих моделей.
На портрете "П.А. Демидова" изображен богач, ухаживающий за цветами. По композиции - это парадный классический портрет, но Демидов величественным жестом указывает на горшок с цветами. Весь его облик не соответствует традиции репрезентативного портрета, а главное - ей не соответствует выражение лица: на нем нет ни светской надменности, ни сословной горделивости. Левицкий показал Демидова на фоне основанного им Воспитательного дома в Москве. В этом портрете художник проявил поразительное чувство формы, умение строить пространство. Живопись сочная, материальная, плотная, цвет приближен к локальному - это крупные цветовые пятна зеленовато-коричневого тона. В портрете Демидова Левицкий расширил возможности парадного портрета.
Между 1772 и 1776 годами Левицкий пишет портреты воспитанниц Смольного института благородных девиц - смолянок. (В институте девочки учились музыке, языкам, танцам, пению, светским манерам. Это были в основном дети среднего и мелкопоместного дворянства.)
Живописец старался изобразить свои модели в наиболее характерных для них позах, ролях и образах. В итоге и получился единый художественный ансамбль, объединенный одним светлым чувством радости бытия и общим декоративным строем. Одни модели помещены на нейтральном фоне, другие - на фоне театрального задника, условного театрального пейзажа, изображающего парковую природу. Портреты смолянок - красочные полотна, декоративность которых слагается из определенного пластического и линейного ритма, композиционного и колористического решения.
Наибольшей славы Левицкий достиг в 1780-е годы. Именно за это десятилетие он написал портреты почти всего петербургского высшего общества. В его камерных портретах заметно отношение к модели. Характеристика индивидуальности становится более обобщенной, в ней подчеркиваются типические черты. Левицкий Остается большим психологом и блестящим живописцем, но не показывает своего отношения к модели. Появляется однообразие художественных средств выражения: однотипные улыбки, слишком яркий румянец щек, один прием расположения складок. Поэтому неуловимо похожи между собой становятся жизнерадостная барыня Е.А. Бакунина (1782) и по-немецки чопорная и сухая Доротея Шмидт (начало 1780-х).
Левицкий много работал над портретами императрицы. Наиболее знаменитым по праву считается ее изображение в образе законодательницы: "Екатерина 2 в храме богини правосудия" (1783). Аллегорический язык портрета - дань классицизму. Екатерина указывает на алтарь, где курятся маки, символ сна и покоя. Это означает, что она жертвуя собственным покоем, отдает себя на алтарь служения отечеству во имя благоденствия своих подданных. Над императрицей - статуя правосудия, у ее ног - орел, символ мудрости и божественной власти, в проеме колонн - корабль как символ морской державы. Интенсивность цвета с преобладанием локальных тонов, скульптурность форм, подчеркнутая пластичность, четкое деление на планы - все это черты зрелого классицизма.
Вместе с тем Левицкий как художник очень чуткий к запросам своей эпохи в последних работах отразил тенденции зарождающего ампирного портрета и предромантические веяния.
Владимир Лукич Боровиковский (1757-1825) - выдающийся портретист конца 18 - начала 19 веков. Постепенно он выработал свой композиционный канон женских портретов: поясной (редко поколенный) срез фигуры, опиравшейся на дерево, тумбу и др., в руке портретируемой цветок или плод, она всегда изображалась на фоне природы. Фигура размещена как бы на стыке светлого (небо) и темного (кипы деревьев). Иногда не только постановка, но и даже платье и украшения повторялись из портрета в портрет, как в изображения Е.Н. Арсеньевой и Скобеевой. На обеих белые платья, жемчужные браслеты, яблоко в руке, но образцы совершенно различны. Оба портрета отличают живописные качества: ясная пластичность формы, прекрасно разработанная воздушная среда.
В 1790-х годах в соответствии с идеями сентиментализма, популярными на рубеже веков, Боровиков увлекает душевное состояние человека, его тонкие переживания.
Боровиковский в отличие от мастеров первой половины и середины столетия всегда писал на белых грунтах, что позволяло добиваться особой звучности цвета.
Сентиментальные настроения проявились при изображении монархини. Портрет Екатерины 2 на прогулке в Царском парке (два варианта: на фоне Чесменской колонны и на фоне Румянцевского обелиска) не был написан по заказу императрицы. Известно также, что работу Боровиковского она не одобрила. Художник создал необычный для того времени образ. Екатерина показана в шлафроке (халате) и чепце с любимой левреткой у ног. Она предстает перед зрителем простой казанской помещицей, которой любила казаться в последние годы жизни. Напомним, что именно такой запомнил ее Пушкин в "Капитанской дочке". Образ Боровиковского ничем не напоминает Екатерину 2 - законодательницу. Так за десятилетие изменяются художественные вкусы - от классицистического возвышенного идеала к почти жанровой трактовке сентиментального образа сельской жительницы.
Конец 1790 - начало 1800-х годов - время расцвета творчества Боровиковского. Он, как и Левицкий, портретирует всю петербургскую знать, даже царей. В портретах политиков, военных, Отцов Церкви Боровиковский умеет сочетать правдивую характеристику модели с условностью композиции. Подобно Левицкому, он становится поистине "историографом эпохи", в большей степени стремится изобразить ее типы, чем яркие индивидуальности. Лучшие из них те, что отражают гражданственный идеал, атмосферу высокого подъема первых двух десятилетий 19 века.
В начале нового столетия из-под кисти Боровиковского выходит итог его предыдущему творчеству и открывает новые пути: это двойной портрет сестер А.Г. и В.Г. Гагариных (1802), написанный на фоне природы, но уже в определенной бытовой ситуации - с нотами и гитарой.
Антону Павловичу Лосенко (1737-1773) суждено было благодаря одаренности и высокому профессионализму стать первым русским историческим живописцем 18 века. Общественное признание пришло к нему начиная с картины "Владимир и Рогнеда" (1770). При всей декламационности и патетике в картине Лосенко много искреннего чувства. Он стремится также к максимальной достоверности деталей, изучал то немногое, что было известно о древнерусском костюме. Платье одной из служанок, жемчужное шитье ее головной повязки, сапоги и рубаха Владимира, одеяния воинов - все свидетельствует о внимании к элементам костюма допетровской эпохи. При этом фантастический головной убор Владимира, соединяющий зубчатую корону с шапкой, отороченной мехом и со страусовыми перьями, скорее напоминает театральный реквизит.
Колорит картины состоит из сочетаний теплых красных и золотистых оттенков с черными и бело-серыми цветами. Большие локальные пятна, четко определенный центр композиции с кульминацией во встречном жесте рук главных героев, статуарная пластика фигур говорят о победе классицистических черт над барочными.
Повышенная декоративность полотна "Смерть Адониса" (1764) так же соответствует барочным принципам.
Основным выразительными средствами классицистических произведений становятся рисунок и светотень. Цвет раскрашивает форму, его не случайно называют локальным. Объем лепится не столько цветом, сколько светотенью.
На примере последнего произведении Лосенко "Прощание Гектора а Андромахой" (1773), которое художник не успел закончить, можно проследить как внедрялись классицистические принципы в русскую живопись. Здесь уже все соответствует программе классицизма: идя - патриотическое служение родине, готовность к подвигу и жертве; "фризовая" композиция многофигурной мизансцены с четко выраженным центром, находящимся на пересечении диагоналей картины; колорит локальных цветовых пятен.
Глубина идейного содержания произведений и мастерство исполнения сделали Лосенко значительной фигурой русской культуре 18 века.
Посетитель Русского музея, переходящий из экспозиции иконописи в зал Петра I, испытывает ощущения, похожие на те, что в фильме «Матрица» пережил Нео, принявший из рук Морфеуса красную таблетку. Только что нас окружали одухотворенные образы, яркие цвета и гармонические линии, которые лишь отдаленно напоминали видимое вокруг, но своей нетелесной красо-той представляли в нашем мире закон и порядок, установленные при сотво-рении Вселенной. Добро пожаловать в реальность — переступая порог, мы нисходим в посюсторонний мир темных красок и нарочитой телесности, вылепленных светом рельефных лиц, как будто отслаивающихся от черных фонов. Мы пришли смотреть, но сами оказались под перекрестным огнем взглядов: почти все экспонаты здесь — портреты. С этого времени и на весь наступающий век портрет станет синонимом русской живописи.
История русского портрета XVIII века — это картина визуального самосознания нации, развернутый во времени процесс обретения русским человеком «лица». В Петровскую эпоху происходит привыкание к облику индивида, встроен-ного в социальную иерархию. От сословного стандарта, зафиксированного в доволь-но ограниченном репертуаре поз и выражений лица, портрет идет к выстраи-ванию более тонких отношений между внешностью и внутренним миром персонажа. С приходом сентиментализма именно жизнь души стано-вится ценностью, признаком личности, гармонически сочетающей природу и циви-лизацию. Наконец, романтизм и эпоха 1812 года позволят — наверное, впервые в русском искусстве — родиться образу внутренне свободного чело-века.
Говоря о портрете, нужно напомнить несколько вещей. Прежде всего, в сослов-ном обществе он — привилегия, маркер и одновременно гарант статуса модели. В подавляющем большинстве случаев героями портретов становились пред-ста-вители высших общественных слоев. Портрет, в котором соблюдены и согла--сованы необходимые условности изображения (поза, костюм, антураж и атри-буты), автоматически удостоверит высокий социальный статус своего персо-нажа. Портрет отражает и транслирует стандарты социального поведения. Он словно говорит: «Перед тобой благородный человек. Будь подобен ему!» Так, дворянский портрет в течение столетий представляет не только вельможу-деятеля, но и человека, которому присуща изящная непринужденность, то есть свойство, которое издавна служило телесным выражением благородства и вос-пи-тания, а следовательно, принадлежности к элите.
Портретная живопись — своего рода промышленность. Сам характер портрет-ного рынка предполагает высокую степень унификации. Портреты достаточно четко делятся на торжественные (парадные) и более камерные (приватные). Они, в свою очередь, предполагают определенный набор форматов, поз и атри-бутов, а также соответствующий прейскурант, который учитывает, сам ли художник исполнял портрет от начала до конца или поручал менее ответ-ственные участки работы подмастерьям.
С первых своих шагов в Древнем мире портрет играл роль магическую: он буквально замещал изображаемого и продлевал его бытие после смерти. Память об этих архаических функциях сопутствовала портрету и тогда, когда он стал одним из жанров живописи и скульптуры Нового времени. Она пере-давалась, в частности, литературными произведениями, которые описывали воображаемую коммуникацию с портретом: поэтические «собеседования» с ним, истории о влюбленности в портреты, а в эпоху романтизма — страшные рассказы об оживающих изображениях. В них обязательно говорится, что пор-трет «как живой», он «дышит», ему не хватает только дара речи и т. п. Как пра-вило, описываемые поэтами картины были плодом их воображения. Однако сама традиция, сохраняемая словесностью в течение столетий, задавала способ восприятия портрета и напоминала о том, что он принадлежит не только миру искусства, но напрямую связан с проблемой человеческого существования.
Классическая теория искусства невысоко ценит портрет. Соответствующее место этот жанр занимает и в академической иерархии. В конце XVIII века, например, считалось, что «в портретном… роде всегда делается только одна фигура, и по большей части в одинаковом положении… Не можно сей род… сравнять с историческим…». В эту пору портретная живопись, связанная с подражанием несовершенной натуре, не должна была стать престижным заня-тием. Между тем в России сложилась иная ситуация: востребованный общест-вом портрет стал одним из наиболее верных путей художника к успеху. Начи-ная с Луи Каравака, Ивана Никитина или Георга Гроота создание портре-тов было одной из главных задач придворных живописцев. Но художник первой половины — середины XVIII века все еще многостаночник: шереметев-ский крепостной Иван Аргунов выполнял разнообразные прихоти хозяина и завер-шил свой путь домоправителем, оставив живопись; Андрей Матвеев и Иван Вишняков надзирали за зодчими и декораторами Канцелярии от строе-ний; сходные обязанности были у Алексея Антропова в Синоде. Однако за одну лишь копию собственного коронационного портрета Петра III, заказанную Сенатом, художник получил 400 рублей — всего на треть меньше своего годового синодского жалованья.
Алексей Антропов. Портрет Петра III. 1762 годС основанием Академии художеств в 1757 году ситуация стала меняться. Прежде русский портретист, подобно ренессансному подмастерью, учился ремеслу в мастерской практикующего художника или брал уроки у заезжей знаменитости. Сорокалетний Антропов совершенствовался под руководством Пьетро Ротари — переселившегося в Россию живописца с европейской репута-цией. Аргунов учился у Гроота, и по повелению императрицы сам наставлял живописи «спавших с голоса» певчих, среди которых был будущий историче-ский живописец Антон Лосенко. Теперь же в основу образования художника был положен проверенный поколениями целостный метод. Портретный класс в Академии был основан в 1767 году.
Несмотря на, каза-лось бы, невысокий ста-тус жанра, из девяти окончивших Академию учеников первого приема пятеро выпустились как портретисты, и лишь двое специали-зировались на историче-ской живописи. Портреты занимали важное место на академиче-ских выставках и позволяли художнику сделать полноценную карьеру — стать «назначенным» (то есть членом-корреспондентом) или даже академиком. Боровиковский полу-чил первое звание в 1794 году за изображение Екате-ри-ны II на прогулке в Цар-скосельском парке, а через год — второе, за портрет великого князя Констан-тина Павловича. Портрет человека творческой профес-сии сам по себе мог символически повы-шать его статус. Левицкий изобразил архитектора Кокори-нова в 1769 году по стандарту портрета государственного дея-теля: ректор Академии художеств при шпаге и в роскошном костюме стои-мо-стью в его годовое жало-ванье исполненным благородства жестом указывает на секретер с академиче-ской казной, печать Академии и ее план. Через четыре года художник буква-льно воспроизведет эту схему в портрете вице-канцлера князя Голицына.
Владимир Боровиковский. Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке. 1794 год Государственная Третьяковская галерея
Владимир Боровиковский. Портрет великого князя Константина Павловича. 1795 год Чувашский государственный художественный музей
Дмитрий Левицкий. Портрет А. Ф. Кокоринова. 1769 год
Дмитрий Левицкий. Портрет вице-канцлера князя А. М. Голицына. 1772 год Государственная Третьяковская галерея
Вторая половина столетия открывает перед портретистом альтернативу — рабо-ту по частным заказам. Федор Рокотов происходил, скорее всего, из кре-пост--ных, но выслужил дворянство по военному ведомству. Когда его карьера в Академии художеств не задалась, он в 1766-1767 годах переехал в Москву, и родовитая знать старой столицы составила обширную клиентуру художника. На его примере мы можем составить представление о положении востребован-ного живописца. За написанный по собственному почину царский портрет Ека-терина наградила Рокотова 500 рублями. Первый историограф русского искус-ства XVIII века Якоб Штелин свидетельствует, что еще в Петербурге художник был «столь искусен и знаменит, что не мог один справиться со всеми заказан-ными ему работами… Он имел у себя в своей квартире около 50 пор-третов, очень похожих, на них ничего не было закончено, кроме головы [это наверняка предполагало участие подмастерьев]». Если в 1770-х годах его стан-дартный портрет стоил 50 рублей, то в 1780-х он оценивался уже в сотню. Это позво-лило художнику приобрести участок земли за 14 000 рублей, построить на нем двухэтажный каменный дом, стать членом Английского клуба и заслу-жить раз-драженное замечание современника: «Рокотов за славою стал спесив и важен».
Федор Рокотов. Коронационный портрет Екатерины II. 1763 год
Государственная Третьяковская галерея
Контраст между иконописью и портретом XVIII века наглядно показывает ради-кальность петровской революции. Но европеизация изобразительных форм началась раньше. В XVII веке мастера Оружейной палаты и другие изографы создали гибрид иконы и портрета — парсуну (от слова «персона», кото-рое в первой половине XVIII заменяло в России слово «портрет»). К концу XVII столетия парсуна уже вовсю использует схему европейского парадного пор-тре-та, заимствованную через Польшу и Украину. От портрета пришла задача — облик человека в его социальной роли. Но изобразительные средства во мно-гом остаются иконными: плоскостность формы и пространства, услов-ность строения тела, поясняющий текст в изображении, орнаментальная трак-товка одеяний и атрибутов. Эти особенности и в XVIII столетии долгое время сохра-нялись в провинциальном дворянском портрете, в портретах купечества и ду-хо-венства.
Портрет царя Алексея Михайловича. Парсуна неизвестного русского художника. Конец 1670-х — начало 1680-х годов
Государственный исторический музей
Учившийся в Италии петровский пенсионер Иван Никитин — первый русский мастер, «забывший» про парсуну. Его портреты довольно просты по компози-ции, он использует лишь несколько иконографических типов, редко пишет руки и предпочитает темную цветовую гамму. Его портреты часто отмечены особым правдоподобием, лицо трактуется подчеркнуто рельефно, узнавае-мость превалирует над идеализацией. Канцлер Гавриил Головкин — идеальный образ меритократической монархии Петра: выхваченную светом вытянутую пирамиду фигуры венчает овальное лицо в обрамлении парика. Спокойное достоинство, гордость и уверенность в себе сообщают герою и сдержанная, но естественная поза, и встречающий зрителя прямой взгляд. Парадный кам-зол с орденами и лентой почти сливается с фоном, поз-воляя сосредоточить все внимание на лице. Темная среда выталкивает Голов-кина наружу, кисть его левой руки обозначает границу пространства полотна, а филигранно вы-писан-ный голубой орденский бант словно бы проламывает ее, выходя в наше простран-ство. Этот живописный трюк, форсирующий иллю-зию присутствия, одно-временно помогает сократить психологическую и социаль-ную дистанцию между моделью и зрителем, непреодолимую в допетровской парсуне.
Иван Никитин. Портрет государственного канцлера графа Г. И. Головкина. 1720-е годы
Государственная Третьяковская галерея
Вернувшийся из Нидерландов Андрей Матвеев около 1729 года создал свой портрет с молодой женой. Если согласиться с этой общепринятой сегодня идентификацией, то перед нами не просто первый известный автопортрет русского живописца. В этом изображении разночинцев представлено неожи-данное для России той поры равновесие мужчины и женщины. Левой рукой художник церемонно берет руку спутницы; правой, покровительственно при-обняв, направляет ее к зрителю. Но весь формальный смысл этих жестов доми-нирования и присвоения неожиданным образом стирается. В очень несложно организованном полотне женская фигура не просто находится по правую руку от мужчины, но и занимает ровно такое же картинное пространство, что и он, а головы супругов расположены строго по одной линии, словно замершие на одном уровне чаши весов.
Андрей Матвеев. Автопортрет с женой. Предположительно, 1729 год
Государственный Русский музей
Портрет середины столетия — это по большей части изображение не личности, а статуса. Характерный пример — супруги Лобановы-Ростовские кисти Ивана Аргунова (1750 и 1754). При всей узнаваемости персонажей перед зрителем прежде всего «благородный вельможа» и «любезная красавица», положение которых раз и навсегда зафиксировано форменным мундиром, горностаевой мантией и платьем с серебряным шитьем. Художник середины XVIII века — русский и иностранный — исключительно тщательно передает костюм и его элементы: ткань, шитье, кружева; подробно выписывает драгоценности и на-грады. В этих портретах Аргунова тело персонажа сковано пространством, развернуто вдоль плоскости холста, а ткани и украшения выписаны с такой детализацией, что заставляют вспоминать парсуну с ее декоративностью и особым, поверхностным видением человеческого тела.
Иван Аргунов. Портрет князя И. И. Лобанова-Ростовского. 1750 год Государственный Русский музей
Иван Аргунов. Портрет княгини Е. А. Лобановой-Ростовской. 1754 год Государственный Русский музей
Сегодня мы больше ценим те произведения русского портрета XVIII века, в ко-торых условный образ кажется утратившим цельность, а декорум (баланс иде-ального и реального в портрете) нарушен в пользу правдоподобия. Очевид-но, отсюда проистекает обаяние, которым наделено для современного зрителя изо-бражение десятилетней Сарры Фермор (1749). Подчиненный ее отца по Кан-целярии от строений Иван Вишняков представил ребенка в образе взрослой девушки, вписав хрупкую фигурку в парадную композицию с колонной и зана-весом на заднем плане. Отсюда и притягательность таких изображений, где лишенное внешней красивости лицо словно бы выступает залогом правдивой передачи характера: таковы антроповские портреты статс-дамы Анастасии Измайловой (1759) или Анны Бутурлиной (1763).
Иван Вишняков. Портрет Сарры Элеоноры Фермор. 1749 год Государственный Русский музей
Алексей Антропов. Портрет статс-дамы А. М. Измайловой. 1759 год Государственная Третьяковская галерея
Алексей Антропов. Портрет А. В. Бутурлиной. 1763 год Государственная Третьяковская галерея
В этом ряду стоят и портреты четы Хрипуновых кисти Аргунова (1757). Козьма Хрипунов, пожилой мужчина с массивным носом, сжимает в руках лист сло-жен-ной бумаги и, словно оторвавшись от чтения, останавливает зрителя ост-рым взглядом. Его молодая супруга держит в руках раскрытую книгу и со спо-койным достоинством глядит на нас (по данным исповедных книг, Феодосии Хрипуновой вряд ли больше двадцати лет: персонажи портретов XVIII века часто выглядят старше своего возраста). В отличие от современной Франции, где в эпоху Энциклопедии книга не была редкостью даже в аристократическом портрете, персонажи русских полотен XVIII века очень редко представлены за чтением. Небогатые атрибутами и сдержанные по манере портреты четы Хрипуновых в Европе были бы отнесены к портретам третьего сословия, отра-жающим ценности Просвещения. В них — как, например, в портрете врача Леруа работы Жака Луи Давида (1783) — важен не статус, а деятельность героя, не благообразие облика, а честно предъявляемый характер.
Иван Аргунов. Портрет К. А. Хрипунова. 1757 год
Иван Аргунов. Портрет Х. М. Хрипуновой. 1757 год Московский музей-усадьба «Останкино»
Жак Луи Давид. Портрет доктора Альфонса Леруа. 1783 год Musée Fabre
С именами Рокотова и Левицкого впервые в России Нового времени связыва-ется представление о строго индивидуальной манере, которая словно подчи-няет себе модели: теперь можно смело говорить о даме, «сошедшей с полотна Рокотова», о кавалере «с потрета Левицкого». Различные по манере и духу, оба живописца заставляют увидеть в своих портретах не только изображения кон-кретных людей, но и ощутить живопись как таковую, которая воздействует мазком, фактурой, колоритом — вне зависимости от сюжета. Очевид-но, это свидетельство постепенного изменения статуса художника, его самооценки и формирующегося общественного интереса к искусству.
Рокотов — первый в России мастер эмоционального портрета. Становление его манеры связано с воздействием итальянца Ротари, чьи девичьи «головки» при-нято считать пикантными безделушками рококо. Но Рокотов мог увидеть в них пример разнообразных, тонких, ускользающих интонаций — того, что отличает образы самого русского художника. От темного фона предшествен-ников Роко-тов уходит к фону неопределенному, подобному дымке, не столько прибли-жа-ю-щему фигуру к зрителю, сколько впитывающему ее. Облаченное в мундир или платье тело приобретает подчиненное значение, лицо теперь полностью доминирует. Стоит присмотреться к тому, как Рокотов пишет глаза: в таких вещах, как знаменитый портрет Александры Струйской (1772), зрачок написан сплавленными мазками близких цветов с ярким бликом, — взор теряет яс-ность, но приобретает глубину. Неотчетливость окружения, сглаженность контура наряду с затуманенным, но насыщенным взглядом героев создают не имеющее аналогий в русском портрете ощущение многомер-ности характера, в котором — прежде всего у женщин — определяющую роль играют эмоции. В этом отношении рокотовские персонажи — люди сентимен-тализма, в кото-ром приоритетны не социальные роли и амбиции, а эмоциона-ль-ная глубина и душевная подвижность человека.
Федор Рокотов. Портрет А. П. Струйской. 1772 год
Государственная Третьяковская галерея
Кажется неслучайным, что изощренная, но лишенная внешних эффектов манера Рокотова оформилась в Москве с пестуемой ею традицией частной жизни, семейственности и дружества. В это же время в аристократической и придворной екатерининской столице, следящей за мировыми художест-венными модами, расцвел самый блестящий живописец России XVIII века — Дмит-рий Левицкий. В творчестве этого выходца из семьи украинского священ-ника, окончившего петербургскую Академию художеств, русская живопись впервые вышла на европейский уровень. Он был наделен даром создавать полнокровные и благородные образы, способностью к завораживающе точной передаче разнообразных фактур — тканей, камня, металла, человеческого тела. При этом целый ряд его произведений вводил русское искусство в контекст передовых умственных движений эпохи.
Так, актуальные для русского Просвещения идеи подчинения самовластия закону были воплощены Левицким в картине «Екатерина II —законодатель-ница в храме богини правосудия» (1783). Парадный портрет правителя всегда воплощает его официальный образ. Полотно Левицкого — уникальный случай, когда изображение монарха, полностью отвечая канонам жанра, является посла-нием общества государю, передает чаяния просвещенного дворянства.
Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины-законодательницы в храме богини Правосудия. 1783 год
Государственный Русский музей
Императрица в лавровом венке и гражданской короне, жертвуя своим покоем, сжигает маки на стоящем под статуей Фемиды алтаре с надписью «для общего блага». На постаменте скульптуры вырезан профиль Солона — афинского зако-но-дателя. Имперский орел восседает на фолиантах законов, а в раскры-ваю-щем-ся позади царицы море виден русский флот под Андреевским флагом с жез-лом Меркурия, знаком защищенной торговли, то есть мира и процве-та-ния. Помимо просветительской идеи верховенства закона, здесь возможны и иные полити-че-ские обертоны. Высказывалось предположение, что полотно должно было стать центром ансамбля портретов Думы кавалеров ордена Св. Владимира и рас-полагаться в царскосельской Софии, таким образом входя в идеологиче-ский аппарат Екатерины.
Этот портрет, программа кото-рого принадлежит Николаю Львову, а заказ — Александру Безбородко, был, вероятно, первым произведением русской живо-писи, которое оказалось обще-ственным событием. Он созвучен появившейся в том же 1783 го-ду оде Держа-вина « ». Тогда же Ипполит Богданович напечатал станс к художнику, на который Левицкий , раз-вернув идео-ло-гическую програм-му портрета, — первый случай прямого обра-щения рус-ского живописца к пуб-лике. Таким образом, портрет принял на себя функ-ции повествовательного исторического полотна, которое оформ-ляет вол-ную-щие общество идеи и ста-новится событием для относительно широкой ауди-тории. Это один из первых признаков нового для России про-цесса: изобра-зительное искусство перестает обслуживать утилитарные потреб-ности элиты (репрезен-тация политических и личных амбиций, украшение жизни, визуа-лизация знания и т. п.) и посте-пенно становится важным элемен-том нацио-нальной культуры, организуя диалог между различными частями общества.
Семь полотен серии «Смолянки», написанные в 1772-1776 годах, изображают девятерых воспитанниц Смольного института благородных девиц разных «воз-растов» (периодов обучения). Это памятник , эксперименту, в котором отразились ключевые идеи европейского Просве-ще-ния: воспитание нового человека, передовое образование для женщин. Они также наглядно свидетельствуют о постепенном изменении отношения к пери-одам человеческой жизни: если прежде ребенок в русском портрете представ-лялся, как правило, маленьким взрослым, то смолянки демонстриру-ют шаги на пути к отрочеству, которое именно в этой портретной серии впервые высту-пает отдельным, самостоятельным этапом. Девушки танцуют, исполняют теа-тральные роли, но два замыкающих серию изображения «стар-ше-курсниц» Гла-фиры Алымовой и Екатерины Молчановой словно подводят итог, воплощая две ипостаси просвещенной женщины. Алымова играет на ар-фе, представляя ис-кус--ства, которые ассоциируются с чувственной природой человека. Мол-ча-нова репрезентирует интеллектуальное начало. Она позирует с книгой и вакуум--ным насосом — современным инструментом, позволяющим исследо-вать материаль-ную природу мира. Из портретного атрибута он превра-щается здесь в знак основанного на научном эксперименте передового знания.
Дмитрий Левицкий. Портрет Феодосии Ржевской и Настасьи Давыдовой. 1771–1772 годы Государственный Русский музей
Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины Нелидовой. 1773 год Государственный Русский музей
Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины Хрущевой и Екатерины Хованской. 1773 год Государственный Русский музей
Дмитрий Левицкий. Портрет Александры Левшиной. 1775 год Государственный Русский музей
Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины Молчановой. 1776 год Государственный Русский музей
Дмитрий Левицкий. Портрет Глафиры Алымовой. 1776 год Государственный Русский музей
Дмитрий Левицкий. Портрет Натальи Борщовой. 1776 год Государственный Русский музей
Произведения Владимира Боровиковского, ученика и земляка Левицкого, наглядно показывают, что сентименталистские ценности в последние десяти-летия XVIII века стали основой репрезентации частного человека. Теперь пор-трет отчетливо расслаивается на парадный и приватный. Нарочитой роскошью блещет изображение «бриллиантового князя» Куракина (1801-1802), прозван-ного так за любовь к драгоценностям и показной пышности. Подобно ряду полотен Гойи, оно показывает, что великолепие живописи становится одним из последних доводов в пользу величия аристократии: сами модели уже не всегда способны выдержать тот пафос, который диктуется жанром.
Владимир Боровиковский. Портрет князя А. Б. Куракина. 1801-1802 годы
Государственная Третьяковская галерея
Харак-терный для «эпохи чувствительности» гибрид представляет собой изо-бра-же-ние Екатерины II в Царском Селе (см. выше). Портрет в рост на фоне памятника военной славы выдержан в подчеркнуто камерном модусе: он пред-ставляет государыню в шлафроке в момент уединенной прогулки в аллеях парка. Пор-трет не понра-вился Екатерине, но, скорее всего, подсказал Пушкину мизан-сцену встречи Маши Мироновой с императрицей в «Капитан-ской дочке». Именно у Борови-ковского пейзаж впервые среди русских худож-ников стано-вится постоянным фоном портрета, обозначая целый комплекс представлений, связанных с иде-ями естественности, чувствительности, част-ной жизни и еди-не-ния родствен-ных душ.
Природа как проекция душевных переживаний — характерная черта культуры сентиментализма, говорящая о том, что внутрен-ний мир человека становится безусловной ценностью. Правда, во многих произведениях Боро-виковского «причастность природе» персонажа приобре-тает характер клише, свидетель-ствующего о том, что чувствительность и естественность превра-тились в моду. Особенно это заметно в виртуозно исполненных женских портретах, следую-щих идеалу юной «природной» кра-соты и калькирующих позы и атрибуты модели. С другой стороны, эта рамка пасторального портрета позволяла включать в число персонажей крепостных. Таковы, например, «Лизынька и Дашинька» (1794) — дворовые девушки покро-вительствовавшего живописцу Львова, почти неотличимые внешне от молодых дворянок.
Владимир Боровиковский. Лизынька и Дашинька. 1794 год
Государственная Третьяковская галерея
Если в лице Левицкого и Боровиковского русская живопись стала в ряд с со-временными художественными веяниями, то следующее поколение русских пор-тре-тистов решило новую задачу: их искусство наконец выстроило диалог с великой живописью Европы XVI-XVII веков, традиция которой в допетров-ской России отсутствовала. Предпосылками для него стало формирование еще в Екатерининскую эпоху уникальной по качеству коллекции Эрмитажа, а также длительные поездки за рубеж успешно окончивших Академию молодых худож-ников. Карл Брюллов конструировал собственный образ по лекалам «старого мастера» и вместе с тем воссоздавал на русской почве великолепие вандейков-ского парадного портрета с его симфонической роскошью колорита («Всад-ница», 1831; портрет сестер Шишмарёвых, 1839).
Орест Кипренский. Портрет отца художника Адама Карловича Швальбе. 1804 год Государственный Русский музей
В портрете Пушкина (1827) диалог с традицией выстраивается на уровне ико-нографии, все еще понятной европейцу рубежа XVIII-XIX веков. Скрещенные на груди руки и устремленный в пространство взор поэта представляют собой отголосок персонификаций меланхолии — темперамента, который начиная с эпохи Возрождения рассматривался как признак гениальности.
Орест Кипренский. Портрет А. С. Пушкина. 1827 год
Государственная Третьяковская галерея
Коллективным героем произведений Кипренского стало поколение 1812 года. Эти портреты отличаются беспрецедентной в русском искусстве раскован-ностью «поведения» персонажей. Показательно сопоставление «формального» портрета полковника Евграфа Давыдова (1809) и серии графических портретов участников Отечественной войны 1812-1814 годов (Алексея Ланского, Михаила Ланского, Алексея Томилова, Ефима Чаплица, Петра Оленина и других, все — 1813). Первый варьирует характерный для Европы XVIII и начала XIX века тип дво-рянского портрета. Поза Давыдова не просто демонстрирует отрешенную непринужденность, она иконографически облагораживает персонажа, посколь-ку восходит к знаменитому «Отдыхающему сатиру» Праксителя: совершен-ство классической статуи гарантирует достоинство героя полотна. Но чувст-венный телесный покой сатира — лишь оборотная сторона его живот-ной нату-ры, и Кипренский великолепно пользуется этой памятью прототипа (одновре-менно знаковой и пластической), создавая образ героя, пребывающего в рас-слаб-лен-ном покое, но способного распрямиться, подобно пружине. Каждый из каран-дашных портретов молодых «ветеранов» также в некоторой степени подчинен какому-либо портретному клише, но вместе они демонстри-руют небывалую графическую свободу и разнообразие формальных решений: пово-ротов тела, наклонов головы, жестов, взглядов. В каждом отдельном случае художник шел не от заранее заданных ролей, а от раскрывающейся перед ним личности. Эта непринужденность героев вместе с демонстративной легкостью исполне-ния выступают зримым воплощением внутреннего «само-стояния» поколе-ния — небывалого до той поры в русской истории ощущения свободы.
8
Русская живопись второй половины XVIII века
XVIII век в России - это не только время взлета общественного самосознания, общественной и философской мысли, но и время расцвета искусства. Рядом с именами корифеев русской науки и литературы - Ломоносова, Фонвизина, Радищева, Державина стоят имена русских художников - Рокотова, Левицкого, Боровиковского, Лосенко, Шибанова.
В XVIII веке в живописи начинает преобладать реалистическое направление. Героем искусства, носителем общественного и эстетического идеалов становится живой и мыслящий человек. В это время формируются новые жанры живописи: исторический, пейзажный, бытовой. Разнообразие и полнота жанровой структуры получили развитие в последние десятилетия XVIII в. Живопись широко распространяется: обогащаются царские собраний, складываются фамильные коллекции в столицах, провинциальных городах и усадьбах. Получают общественное признание амплуа живописца, поэта, артиста. С этим же временем связываются первые художественные выставки и продажа произведений, роль профессионального мнения по вопросам искусства, первые эстетические трактаты.
Первой и наиболее крупной фигурой в области исторической живописи был Антон Павлович Лосенко (1737-1773). Он написал всего несколько картин, среди которых "Владимир и Рогнеда" на сюжет русской истории и "Прощание Гектора с Андромахой на тему "Илиады" Гомера. Обе картины сегодня кажутся во многом архаичными, но в свое время они пользовались большой известностью и стали первыми тематическими композициями в русском искусстве.
Федор Степанович Рокотов (1735-1808) - выдающийся мастер камерного портрета, т.е. погрудного изображения модели, где все внимание художника сосредоточено на лице портретируемого. Главное для Рокотова - показать внутренние переживания человека, его духовную исключительность. Рокотов был превосходным мастером женского портрета. Женские образы художника преисполнены чувства внутреннего достоинства и духовной красоты, они величественны и гуманны. Его творчеству были присущи поэтичность образов, тонкость живописных отношений, легкость и мягкость мазка. Его кисти принадлежат портреты Н.Е. и А.П. Струйских (1772, ГТГ), "Неизвестного в треуголке" (начало 1770-х, ГТГ), "Неизвестной в розовом платье" (1770-е гг. ГТГ).
Во второй половине XVIII века художники начинают уделять внимание изображению жизни и быта крестьян. Крестьянской теме посвятил свои работы крепостной художник графа Потемкина Михаил Шибанов.
Среди других художников XVIII века можно отметить творчество Владимира Лукича Боровиковского (1757-1825), который являлся третьим из ведущих мастеров портрета второй половины восемнадцатого века. Его полотна выделяются подчеркнутой лиричностью, созерцательностью, вниманием к миру личных переживаний человека. Он написал такие картины, как "Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке" (1794, ГТГ) и "Портрет Д.А. Державиной" (181З, ГТГ), как отечественный вариант английского "портрета - прогулки". Сентиментализмом проникнуты женские образы художника - портреты М.И. Лопухиной (1797), Е.А. Нарышкиной (1799), Е.Г. Темкиной (1798, все в ГТГ). В композиции полотен большую роль художник отводил пейзажу.
На портретную живопись восемнадцатого века значительное влияние оказал современник Ф.С. Рокотова Дмитрий Григорьевич Левицкий (1735-1822). Именно в творчестве Левицкого воплотилась самая суть российского века Просвещения, чей расцвет приходится на екатерининское царствование.
Творчество Левицкого демонстрирует, что Россия окончательно вошла в европейский круг. Просветительские идеалы достоинства, разума и естественности, актуальные для западного культурного сознания, весьма для него значимы. По живописному мастерству его портреты не уступают работам лучших французских и английских современников. Никто так сочно и осязательно не пишет вещественный мир, восхищаясь его драгоценностью и разнообразием: блеском бронзы, тяжестью и переливами тканей.
Происходя из рода малороссийских священников, Левицкий обрел вкус к рисованию еще с детства. Его отец, Григорий Кириллович, в придачу к духовному званию, был известнейшим на Украине гравером, "справщиком" типографии Киево-Печерской Лавры. Просвещенный человек, поэт-любитель, он получил художественное образование на Западе. По семейной традиции, окончив семинарию и Киевскую духовную академию, сын помогал отцу в исполнении аллегорических программ для богословских диспутов. Его обучению "искусствам" суждено было продолжиться, когда для руководства живописными работами в строящемся по проекту Ф.Б. Растрелли Андреевском соборе в Киеве в 1752 году прибыл Алексей Петрович Антропов. Оба Левицких были у него "на подхвате". Оценив их старания, Антропов рекомендовал старшего на должность храмового ревизора - изымать иконы "неискусной резьбы", а младшего в 1758 году пригласил к себе в ученики.
Антропов был портретист - тому и учил. У Левицкого появились первые заказы: ремесло не только доставляло удовольствие, но еще и обещало кормить, а это было важно, поскольку в семье подрастала дочь. Впоследствии Левицкий станет самым "модным" художником - он будет буквально завален частными заказами. Уже по собственной инициативе, для "шлифовки стиля", он берет несколько уроков у мастеровитых иностранцев - Ж.-Л. Лагрене-старшего и Дж. Валериани. И в 1770 году пришел настоящий успех - за "Портрет А.Ф. Кокоринова" (1769), показанный на выставке Академии художеств, не обучавшийся в ней художник получил звание академика, а еще через год был приглашен вести портретный класс.
Левицкий писал портреты так, как того требовали эстетические и этические нормы эпохи. Модели непременно должны были быть представлены в наивыигрышном свете. Они не скрывают, что позируют художнику. Отсюда их горделивая осанка, условные жесты, снисходительные взгляды. Портретируемые изображались обычно в роскошной одежде, парадных мундирах, в звездах и орденских лентах. Однако сквозь эту феерию богатства и парад чинов внимательный зритель может увидеть живые и полнокровные образы незаурядных людей.
Таков А.М. Голицын, портрет которого был создан Левицким в 1772 году. Государственный деятель, сановник, он изображен согласно законам парадного портрета. Для этого художник выбрал большой формат холста и точку зрения снизу, дал поколенный срез фигуры. Широким жестом вице-к и т.д.................