Анекдоты о царе петре великом. Мезин С

Среди исторических сочинений, в написании которых изощрял свое перо признанный гений французской литературы, издавна особое место принадлежит «Истории Российской империи при Петре Великом», книге, вышедшей в свет в двух томах в Женеве, в 1759 и 1763 гг. Мысль написать историю Петра I появилась у Вольтера давно. «История Карла XII» была уже им написана, и успех ее публикации в 1731 г. побудил осуществить замысел, который возник в ходе написания биографии «последнего викинга». Как скромно писал он в письме к своему тогдашнему близкому другу кронпринцу Фридриху, будущему великому королю, в своем сочинении он лишь хотел дать «краткое изложение <...> тех полезных начинаний, кои принадлежат царю Петру». Следует, вероятно, лишний раз подчеркнуть, что замысел написать «Историю Российской империи при Петре Великом» не был внушен французскому писателю его почитателями в России, как не был изначально и заказан ему, а возник сам собою, когда Вольтер знакомился с сочинениями, посвященными русскому царю, противостоявшему в напряженном противоборстве гению шведского монарха, героя другой вольтеровой «Истории».

Или еще раньше, когда Вольтер имел случай наблюдать русского царя гуляющим по улицам Парижа. Это было в 1717 г. Вольтеру тогда было 23 года. В письме к своему другу Никола Клоду Тьерио 12 июня 1759 г. Вольтер вспоминал об этой встрече: «Когда сорок лет назад я видел его посещающим парижские лавки, ни он, ни я еще отнюдь не подозревали, что со временем я сделаюсь его историком». Так ли все это было на самом деле или может быть так хотелось Вольтеру? Ведь его биографам известно, что большую часть 1717 г. Вольтер провел в Бастилии, и едва ли ему посчастливилось увидеть на улицах Парижа героя своей будущей книги. Разве что, наблюдая за прохожими из башни знаменитой парижской тюрьмы, куда поэт попал 16 мая, между тем как царь прибыл в Париж 5 мая и первое время, естественно, вынужден был отдавать должное официальной стороне визита. Итак, авторский вымысел – не более того?... Скорее всего – да, но само по себе стремление Вольтера выдать в данном случае желаемое за действительное весьма знаменательно.

Много лет спустя, еще в 1737 г., когда готовилось очередное собрание сочинение писателя, Вольтер, вынашивая родившийся замысел, обратился за необходимыми ему материалами к кронпринцу Фридриху и тот почел за приятную обязанность помочь ему. Вольтер прислал Фридриху 12 вопросов касательно России эпохи петровских реформ, ответить на которые кронпринц поручил тогдашнему секретарю прусского посольства в Петербурге И.-Г. Фоккеродту. Записка с пунктуальными ответами на вопросы Вольтера, если и была использована при написании «Истории Российской империи», то лишь в весьма незначительной мере, но, тем не менее, явилась, таким образом, примечательным памятником крепнущего вольтеровского интереса к сюжету будущей книги.

Однако этого вкупе с другими, нередко в той или иной степени компилятивными, материалами, которые были так сказать под рукой, для Вольтера было явно недостаточно, и он исподволь начинает «зондировать почву» в России. Конечно, ему хотелось получить заказ, и здесь не в последнюю очередь им ощутимо двигал материальный интерес. Преследуя эту цель, Вольтер в 1745 г. послал императрице Елизавете Петровне экземпляр своей знаменитой «Генриады», а также том «О философии Ньютона» для Петербургской Академии наук, и начал хлопотать через французского посланника Дана Луи д"Юссона де Бонака графа д"Альона о чести быть принятым в число членов последней. Избрание Вольтера почетным членом Академии наук состоялось в следующем 1746 г., но к напоминанию Вольтера о своем желании писать историю Петра Великого в Петербурге отнеслись прохладно: канцлер Н. П. Бестужев-Рюмин энергично противился тому, чтобы российскую историю писал иностранец, и настаивал на том, чтобы этот труд возложили на Петербургскую Академию наук.

К этому времени из-под пера писателя вышли «Анекдоты о царе Петре Великом» – краткое изложение наиболее примечательных событий жизни великого царя – которыми в 1748 г. Вольтер дополнил новое издание своих сочинений но и это нисколько не продвинуло дело. В нетерпении добиться своего Вольтер выражал желание приехать в Петербург и лично воздействовать на тех, кто был прикосновен к решению такого рода вопросов. Промедление с желанным и положительным для Вольтера ответом продолжалось бы, наверное, и далее, если бы при елизаветинском дворе не возобладало влияние давнего вольтеровского поклонника И. И. Шувалова, который предложил поручить написание истории Петра Великого Вольтеру и добился успеха, сумев убедить в правильности такого решения императрицу. Вполне вероятно, что здесь свою положительную роль сыграл не только авторитет Шувалова, но и отчасти «Анекдоты о царе Петре Великом», в которых Вольтер, развивая свои представления о русском царе, изложенные в «Истории Карла XII», отдает должное универсальному творческому гению царя и императора.

По-французски «Анекдоты о царе Петре Великом», с тех пор как они были написаны, никогда не издавались отдельно, а всегда присоединялись к соответствующему тому собрания сочинений Вольтера. В отличие от других произведений Вольтера, включая и его «Историю Российской империи при Петре Великом», это сочинение по-русски не публиковалось. Вероятно, после публикации перевода «Истории Российской империи», осуществленного в 1809 г., который изобилует немалыми авторскими неточностями и многочисленными цензурными купюрами, на них как на своеобразный «подступ» к большой истории просто не обращали внимания.

Полный комментированный перевод вольтеровой «Истории России при Петре Великом» вместе с публикуемыми ниже «Анекдотами» в настоящее время готовится к изданию.

Петр I получил прозвание Великого, потому что предпринимал и свершил весьма великие дела притом, что ни об одном из них ни один из его предшественников в свое время даже не задумывался . До воцарения Петра подданные его довольствовались лишь теми простыми ремеслами, коим обучаются по одной только необходимости. Неудивительно поэтому, что привычка имеет толико власти над людьми, и оные не желают того, о чем не имеют ни малейшего понятия; по сему-то в таковых обстоятельствах и сама гениальность проявляет себя с таким трудом и легко сходит на нет перед лицом препятствий, а значит, существует немалая вероятность того, что все народы на протяжении многих веков пребывают в грубом невежестве до тех пор, пока не появляется средь них такие, как царь Петр, точнее в то время, когда должны подобные ему появиться.

Случаю было угодно, чтобы молодой женевец по имени Лефорт оказался в Москве на службе у датского посланника около 1695 г. Царю Петру было тогда всего девятнадцать лет ; он заметил сего женевского уроженца, который в короткое время выучился русскому языку притом, что говорил почти на всех европейских. Лефорт весьма пришелся по душе государю; он поступил к нему на службу и вскоре стал в изрядно приязненных с царем отношениях. Новый сей любимец не раз давал понять своему государю, что существует иной образ жизни и правления, нежели тот, что к несчастию с давних пор установлен в его обширной империи ; не будь сего женевца Россия, быть может, еще оставалась бы варварской страной.

Надобно было родиться с душою воистину великой, чтоб без колебаний выслушивать иноземца, тем самым отбрасывая предубеждения, связанные с собственным положением и происхождением. Царь понимал, что ему надо заново создавать народ и собственную империю; но вокруг себя он не мог найти решительно никакого содействия. С тех самых пор он возымел намерение покинуть пределы государства и, подобно Прометею, отправиться в поисках небесного огня, дабы с его помощью вдохнуть жизненные силы в своих соотечественников . Этот божественный огонь он отправился искать у голландцев, кои за три столетия пред сим так же лишены были подобного же огня, что и московиты . Однако он не мог осуществить это свое намерение тотчас, как только оное у него появилось. Тогда, в 1696 г., еще надобно было вести войну против турок или, точнее, против татар; и только после того, как он победил их, царь смог отправиться в путешествие ради того, чтобы получить знания обо всех тех науках и ремеслах, кои оставались совершенно неизвестными в России. С тех пор он, государь наипротяженной в свете империи, почти два года провел в Амстердаме и в деревне Саардам под именем Петр Михайлов . В Голландии его обыкновенно называли господин Петр (Peterbas). Он распорядился вписать свое имя в список плотников сей деревни, которая поставляла корабли почти во все концы Европы. Там он научился пользоваться топором и компасом; а когда работал в своей мастерской на конструированием кораблей, то изучал еще и географию, геометрию и астрономию. Первое время тамошний народ постоянно толпился вокруг него. Порою, он не церемонился прогонять докучливых, но люди, кои редко с пониманием относятся к подобного рода стеснению их воли, переносили такое обращение снисходительно. Первым языком, который он выучил, бых голландский ; с тех пор он овладел еще и немецким, который казался ему более благозвучным, и он хотел, чтобы на немецком говорили при его дворе .

За время своего путешествия в Англию царь лишь до определенной степени освоил и английский , но он так никогда и не узнал французского языка, который впоследствии стал языком Петербурга при императрице Елизавете Петровне, по мере того, как страна усваивала более утонченные нравы.

Ростом Петр был высок, лицо его выражало гордость и величие, но порок оно искажалось конвульсиями, кои портили его черты. Приписывали сей недостаток действию некоего яда, который, по слухам, давала ему Софья ; но подлинным ядом было на самом деле вино и водка, коим он часто предавался излишеством, что и оказалось вредоносным для его крепкого сложения .

Царь равного тона держался в разговоре и с простым плотником, и с генералом. При этом поступал он не как варвар, который отнюдь не делает различий между людьми, и не как государь, который в видах народного расположений хочет нравиться всем и вся; но как человек, который хочет научиться. Он любил женщин в той же мере, в какой король Шведский, соперник его, терпеть их и мог , и в любви царь поступал так же, как и за столом. Во время пиршества он склонен был более к тому, чтобы пить много и без всякого разбора, нежели пробовать утонченные вина.

Говорят, что законодатели и короли отнюдь не должны впадать во гнев; но не было средь них вспыльчивее и безжалостнее Петра Великого. Этот недостаток в монархе не из тех, кои стараются исправить; но, в конце концов, царь признавал за собой сей недостаток и даже говорил одному из голландских магистратов во время своего второго путешествия: Я преобразовал мой народ, но не могу исправить самого себя. Жестокости, за которые его порицают ныне, были в те времена обычаем уже давно укоренившимся при московском дворе, совсем та же, как и, например, при дворе марокканском. Отнюдь не было чем-то из ряда вон выходящим видеть, как царь собственной царской рукой отвешивает сотню ударов плетью по обнаженным плечам какого-нибудь первого сановника короны или даже придворной дамы за упущения по службе по причине пьянства, или как он своей саблей сносит голову какому-нибудь преступнику. Ничего удивительного не было в этом, ибо Петр только следовал обычаям своей страны; правда, Лефорт обладал немалым влиянием на него, чтобы останавливать царя порою в ту самую минуту, рука его была уже занесена, чтоб нанести удар; но Лефорт не всегда оказывался рядом с ним.

Путешествие Петра в Голландию и, в особенности, его все возраставшая склонность к познанию всего сущего, несколько смягчила его нрав; ибо в том как раз и состоит преимущество всех этих наук и искусств, чтобы делать людей более снисходительными. Он нередко посещал некоего географа, с которым составлял морские карты. Он проводил целые дни у знаменитого Руиша , который был известен тем, что первым открыл способ делать впрыскивания, кои усовершенствовали анатомическую науку и привлекли к ней пристальный интерес. Только в возрасте двадцати трех лет государь стал постигать те знания, в которых какой-нибудь голландский ремесленник стал бы наставлять своего сына, обнаружив в нем хорошие задатки: однако, сей род образования был много выше того, каковое когда-либо получали российские цари. В то же время он посылал молодых московитов путешествовать и постигать науки во все страны Европы. Однако первые сии опыты не были удачны, и пример повелителя не явился примером для подражания со стороны подданных. Был, например, среди этих отправленных для научения один, который, будучи послан в Венецию, ни разу даже не покинул своей комнаты, чтобы не пришлось упрекать себя за то, что вместо России должен был находиться в чуждой ему стране . Этот страх перед чужбиной был им внушен московитскими священниками, которые утверждали, что для христианина путешествовать это страшное преступление, поелику еще, согласно Ветхому Завету, жителям Палестины запрещалось заимствовать обычаи своих соседей, более богатых, нежели они, и тех, кто не упускал свою выгоду .

В 1698 г. царь поехал из Амстердама в Англию уже не как корабельный плотник и не в качестве державного государя, но под именем русского боярина, который совершает путешествие с образовательной целью. В Англии он повидал все, что намеревался увидеть, и даже побывал на представлении английской комедии, где он ничего не понял, но завязал знакомство с актрисой по имени Грофт, благосклонностью которой пользовался, но обогатиться которой в этом случае так и не удалось .

С тех пор в царских войсках был заведен порядок по примеру армий европейских государей. По повелению царя англичане и голландцы занимались строительством кораблей в Воронеже на Танаисе, в четырехстах лье от Москвы . Кроме же сего Петр I благоустраивал города, принимал меры к их безопасности, сооружал широкие дороги протяженностью за пятьсот лье, построил разного рода мануфактуры; и – что служит доказательством глубокого невежества, в коем пребывали до сего русские – первой была мануфактура по производству игл . Ныне же на московских мануфактурах изготавливают разрезной бархат, золотую и серебряную парчу: таковым может быть влияние в стране одного человека, ежели сей человек – государь, который знает, чего хочет.

Война, что вел царь с Карлом XII, дабы вернуть провинции, завоеванные в прежние времена шведами у русских, не помешала ему, как ни злополучна она была поначалу, продолжать свои преобразования в государств и церкви: в конце 1699 г. он объявил, что отныне Новый год будет начинаться с января месяца, а не с сентября.

Русские, которые полагали до этого, что Бог создал мир в сентябре, были повергнуты в изумление тем, что их царь оказался достаточно могущественным, чтобы привнесть перемены в то, что установлено было самим Богом. Переустройство сие началось с наступлением нового столетия в 1700 г. и с всеобщего отпущения грехов, согласно определению самого царя . Петр упразднил достоинство патриарха и сам стал осуществлять патриаршие обязанности . Но не верно, что царь, как о том говорили, поместил бывшего патриарха на покое в одном из скромных московских домов. Известно, что он имел обыкновение, когда хотел доставить себе удовольствие, говорить тому, кого подвергал наказанию в видах исправления: С сего дня ты у меня будешь за шута; тот, кому дадено было славное сие имя, обязан был отныне, будь он и знатнейший из вельмож государства, носить шутовской колпак, куртку с бубенцами и развлекать двор в качестве шута Его Царского Величества. Патриарха на сию должность никогда не назначали; царь удовольствовался тем, что упразднил этот чин, коим те, что бывали им облечены, злоупотребляли до таковой степени, что раз в год вынуждали царей идти пред собою, ведя под уздцы патриархову лошадь – от участия в сей церемонии такой человек, как Петр Великий, при первом же случае не мог не освободиться.

Ради обретения большего числа подданных царь пожелал сократить число монахов и повелел, чтобы отныне желающие могли уходить в монастыри только, начиная с пятидесяти лет ; и именно с этих пор в его государстве в сравнении со всеми теми странами, где существовало монастыри, монахов численно было значительно меньше. Но уже после него это семя, каковое, казалось, Уже перестало плодоносить, вновь пустило корни, благодаря той естественной слабости, что присуща всем монахам в желании умножить число монашествующих, и вследствие другой слабости, на этот раз со стороны правительства, которое терпимо относится к этому.

Впрочем, Петр предписал законы весьма разумные для исправлявших должность священников в церквях и ради исправления их нравов, хотя сам царь вел весьма неупорядоченную жизнь, но был тверд в том, что то, что позволительно монарху, не должно позволяться священнику. Кроме того, известно, что прежде в России женщины всегда жили отдельно от мужчин; и не бывало такого, чтоб девицу, на которой собирался жениться, мужчина мог когда-либо видеть. Он знакомился с нею только в церкви. Среди же свадебных подарков непременно был и изрядный пучок прутьев, который будущий супруг посылал нареченной свой супруге как предуведомление о том, что при первой же провинности наказание со стороны мужа последует незамедлительно; более того, мужья могли безнаказанно убивать своих жен и закапывать в землю тех, кто присваивал себе сие право в отношении собственных мужей.

Петр отменил это наказание розгами и осудил убийство мужьями своих жен; и дабы сделать браки не столь злосчастными и в большей степени совершаемыми по взаимной склонности, он ввел во обыкновение совместную трапезу мужчин и женщин, а также представление женихов невестам перед совершением бракосочетания ; иными словами, он ввел во употребление и упрочил в России все, вплоть до самого общества. Известен регламент, установленный им самим дабы обязать своих бояр и боярынь их посещать ассамблеи , где провинности, кои совершались противу русских правил учтивости, наказывались большим стаканом водки, который провинившемуся разом надлежало выпить, так что вся почтенная кампания, бывшая в ассамблее, возвращалась восвояси изрядно навеселе, что едва ли способствовало смягчению нравов. Однако ж, одно то, что некое подобие общества все же возникло там, где прежде об оном вообще не имели никакого понятия, сие уже для того времени было немало. Порою при дворе тогда даже давали драматические представления . Княгиня Наталия , одна из сестер Петра, по-русски писала трагедии, кои весьма сходствовали с пьесами Шекспира и где тираны с арлекинами были главными персонажами. Оркестр в то время состоял обыкновенно из русских скрипок, слаженная игра которых достигалась под воздействием плетей. Теперь в Петербурге есть французские комедианты и итальянская опера . Великолепие и вкус ныне во всем пришли на смену былому варварству. Но одним из наиболее трудных предприятий основателя Российского государства было заставить русских укоротить платье и брить бороды. Сие было причиною немалого ропота. Что надобно было сделать, чтобы русский народ привык носить немецкое платье и вдобавок брился? Сего царь добился, поставив у градских ворот портных и брадобреев; первые обрезали полы платья у тех, кто входил в ворота, вторые тут же брили бороды: те же, кто упорствовал и в том, и в другом, должны были платить сорок су на наши деньги . Вскоре, однако, уже люди предпочитали расстаться с бородой, нежели с деньгами. Немалую поддержку Петру в сем преобразовании оказали женщины; они явно предпочитали бритые подбородки; царю женщины были тем более обязаны, что теперь их больше не секли, что они жили в одном обществе с мужчинами и могли целовать более благопристойные лица.

Посредь всех этих преобразований, больших и малых, кои служили к увеселению сердца царя, и жестокой войны, которую он вел против Карла XII, в 1704 г. в болотистой местности, где стояла всего лишь одна бедная хижина, Петр заложил основание важного для его страны города и порта . Сам государь приложил собственные руки к построению первого дома Петербурга; ничто не могло отвратить царя от исполнения своего замысла: от пределов Астрахани, с берегов Черного и Каспийского морей работный люд принужден был стекаться на берега Балтийского моря. Петр привлек к работам, кои надобно было провести, более ста тысяч человек, и в трудах и лишениях, претерпевавшихся ими, город, наконец, был построен. Строились в то время также порты Архангельска, Астрахани, Азова и Воронежа.

Для осуществления толико великих начинаний, для содержания флота на Балтийском море и ста тысяч солдат регулярных войск у государства в то время было только около двадцати миллионов на наши деньги. Я видел сии расчеты в руках господина, который был посланником в Петербурге . Но плата работным людям была, так сказать, вполне соразмерна с наличностью царской казны. Здесь надобно вспомнить, что при строительстве пирамид египетские фараоны платили только за лук. Повторяю, стоит только захотеть, а желание все превозмогает.

Когда народ русский преобразился, царь посчитал, что ему вполне позволяется угодить своему вкусу, женившись на своей любовнице, и последняя удостоилась чести стать его женой. Брак этот публично был заключен в 1712 г. Достославная сия Екатерина сиротою родилась в деревне Ринген в Эстонии и которую на милостыню призревали в доме лютеранского пастора Глюка , ставшая женою ливонского солдата и попавшая в иные руки уже чрез два дня после свадьбы , перешла от услужения генералам Бауэру и Шереметеву в служанки к Меншикову, подмастерью-пирожнику, ставшему князем и первым человеком в государстве; в конце концов, она стала супругою Петра Великого и в заключение самодержавной императрицей уже после смерти царя и была достойной быть таковой. Екатерина во многом способствовала смягчению нрава своего мужа, спасла многие спины от кнута и еще больше голов от топора, чего не успел сделать генерал Лефорт. Ее же любили, и о ней еще долго будут вспоминать. Какой-нибудь немецкий барон, шталмейстер аббата Фульдского и не подумал бы взять в жены Екатерину; но Петру Великому не было особливой нужды в тридцати двух поколениях предков, чтоб оценить достоинства супруги. Монархи большей частью полагают, что истинное величие исходит только от них самих, и все пред ними равны. Вполне определенно, что по рождению все люди равны между собой как, например, осленок, отец которого возил на себе навоз, и тот, чей отец возил святые мощи. Великую разницу меж людьми творит воспитание, таланты делают ее очевидной, а фортуна – еще более разительной. Воспитание Екатерины было, по крайней мере, таким же в доме эстонского священника, что и у московских, и архангельских боярынь, притом, что от рождения она наделена была немалыми талантами и помимо сего еще и возвышенной душой; известно, что она завела порядок в доме генерала Бауэра, а также и в хозяйстве князя Меншикова, и это при том, что она не умела ни читать, ни писать. Тот же, кто умеет вести хозяйство большого дома, тот может и управлять государством; это может показаться парадоксом, но в том же духе порядка, здравого смысла и твердости можно управлять и десятками, и многими тысячьми людей.

Сын царя, царевич Алексей, который, говорят, женился, как и отец, на невольнице, и так же как и он, тайно покинул Россию, не имел, однако ж, успеха, подобного отцовскому, в обоих сих предприятиях; и сыну стоило жизни то, что он дурно подражал отцу; это был один из тех, внушавших ужас, примеров суровости, каковые когда-либо явились пред взорами людскими с вершины престола: но что весьма достойно памяти императрицы Екатерины, это то, что она отнюдь не принимала участия в несчастной участи сына государя, рожденного в другом браке, царевича, который во всем решительно был противоположность отцу, невозможно винить Екатерину в том, что она поступала как жестокая мачеха, важное преступление несчастного Алексея состояло в том, что он оставался чересчур русским человеком и осуждал все, что ни делал его отец великого и бессмертного для славы своего народа. Однажды московиты, которые жаловались на непосильный труд, каковой они должны были прилагать при строительстве Петербурга, услышали из его уст: Утешьтесь, бытие сего города скоротечно . И когда надобно было следовать за отцом в его разъездах за пятьсот-шестьсот лье, которые Петр не раз предпринимал, царевич часто сказывался больным болезни, коих на самом деле и не было, подвергались принудительному лечению; врачи же, имевшие стойкую приверженность к горячительным напиткам больше вредили здравию и умственным способностям. Прежде Алексей имея склонность к учению: он неплохо знал геометрию, историю, учился немецкому языку; но вместе с тем он не любил военное дело, и за это ему больше всего доставалось от отца. Царевича женили на принцессе Вольфенбюттельской, сестре императрицы, жены Карла VI, в 1711 г. Но брак этот был несчастным. Принцесса часто оставалась одна по причине пьяной гульбы мужа и из-за того, что тот сблизился с Ефросинией, лифляндской девицей, высокой, хорошо сложенной и мягкой по своему нраву. Существует предположение, что принцесса умерла от тоски, если вообще печаль может явиться причиною смерти, и что затем царевич потаенным образом женился на Ефросинье в 1713 г., когда императрица Екатерина принесла ему братца, с которым он, впрочем, хорошо обходился .

Неудовольствия между отцом и сыном становились день ото дня все болев серьезными до того, что Петр, начиная с 1716 г., угрожал лишить царевича престола, а тот не раз говорил отцу, что хочет стать монахом.

В 1717 г., исходя из политических видов и из личного любопытства, царь возобновил свои путешествия; наконец, он посетил Францию. Что касается его сына, то он, если на самом деле хотел он восстать против отца, и если, действительно, существовала в России партия, созданная в его пользу, то именно тогда настало для него время обнаружить свои намерения; но вместо того, чтобы остаться в России и окружить себя приверженцами, он сам отправился в путь с немалым трудом достав несколько тысяч дукатов, кои втайне занял. Царевич бросился в объятия императора Карла VI, двоюродного брата покойной своей супруги. Некоторое время в Вене Алексея скрывали под чужим именем; оттуда его перевезли в Неаполь, где он оставался почти целый год, тогда как ни царь, ни кто-либо в России не знали о том, где нашел себе пристанище царевич .

В то время, как сын таким образом скрывался, отец находился в Париже, где царя приняли с той же почтительностью, что и в других местах, где он бывал, но также и с учтивостию, каковую он мог встретить только во Франции. Если Петр отправлялся осматривать какую-либо мануфактуру и там его взоры привлекало какое-нибудь изделие, то уже на следующий день это творение вручалось ему в виде подарка; один раз царь ездил обедать в Петибур к герцогу д"Антэнскому и первое, что он там увидел, был собственный портрет в рост и в том же самом платье, которое он носил . Когда Петр отправлялся обозревать королевский Монетный двор, в его присутствии чеканили все, что ни было ему угодно, и преподносили понравившиеся ему произведения; под конец там для него отчеканили одну медаль, которую нарочно уронили к его ногам, и царю пришлось её поднимать. Петр увидел собственный портрет, отчеканенный наисовершеннейшим образом с гравированной надписью Петр Великий. На оборотной стороне медали была изображена Слава и девиз: vires accuirit eundo; аллегория столь же справедливая, как и лестная для государя, воистину умножившего свои достоинства, проводя время в путешествиях .

Осматривая надгробие на могиле кардинала Ришелье и статую сего министра , произведение, достойное того, кого оная представляет, царь выказал подлинное чувство восторга и сказал при этом то, что выдавало в нем человека рожденного быть великим. Поднявшись к надгробию, царь обнял статую Ришелье; великий министр, – сказал он, – отчего не родился ты в мое время? Я отдал бы тебе половину моего царства, чтоб ты научил меня управлявлять оставшейся половиной. Один из присутствовавших, кто испытал при этом на себе меньше восторженного одушевления, нежели царь, после того, как перевели ему эти слова, произнесенные по-русски, ответствовал: «Ежели б отдал он, таким образом, половину своего царства, то и вторую не долго бы удержал своих руках».

Обозрев, таким образом, Францию, где все располагает нравы к терпимости и кротости, царь возвратился на родину, и там вновь вернулся он к привычной суровости. Ему, наконец, удалось склонить своего сына к тому, чтобы покинуть Неаполь и вернуться в Петербург; оттуда молодой царевич был препровожден в Москву к царю, который начал с того, что лишил его права наследования престола и заставил подписать торжественный акт об отречении в конце января 1718 г.; и во уважение сего акта отец обещал сыну сохранить ему жизнь .

Вполне вероятно, что договор этот был со временем лишен силы. Между тем царь, с целью сосредоточить в руках своих большую власть, забыл, казалось, а том, что он – отец, и памятуя о себе только как об основателе целой империи которую его сын мог вновь погрузить в прежнее варварство, повелел объявить во всенародное известие о суде над несчастным царевичем в связи с некоторыми проступками, в коих его упрекали, основываясь на признаниях, каковые прежде еще вырвали у него.

Созванные по этому поводу епископы, монастырские игумены и профессор; отыскали в Ветхом Завете, что те, кто отцов своих и матерей злоречат, должны быть преданы смерти ; что хотя и правда, что Давид простил сына своего Авессалома, взбунтовавшегося противу него, но правда и то, что Бог не простил его. Таково было их мнение, но оное еще ничего решительно не доказывало однако ж, на самом деле, это было равносильно подписанию смертного приговора. На самом деле Алексей никогда не поносил своего отца; также он отнюдь не бунтовал против него как Авессалом; как последний, он никогда публично не спал с наложницами царя : правда, он путешествовал без отцовского на то разрешения и писал письма к своим друзьям, из коих ясно было, пожалуй только одно, а именно, что он надеялся на то, что в России о нем со временем вспомнят. Со всем тем, из ста двадцати четырех светских судей не нашлось ни одного, который не осудил бы царевича на смерть ; и те, кто не умел писать поручили другим подписаться за них. В Европе же говорили и часто сообщали в печатных изданиях, что царь повелел перевести с испанского на русский язык уголовный процесс дона Карлоса , того несчастного принца, которого Филипп II, его отец, распорядился заключить в тюрьму, где и умер этот наследник великой монархии; но на самом деле не было никакого процесса на доном Карлосом, и не было известно, насильственной или естественной смертью умер этот принц . К тому же Петру, самому деспотичному из государей, нужды не было в подобных примерах. Что несомненно, так это то, что его сын царевич умер в своей постели на следующий день после ареста , и это несмотря на то, что у царя в Москве была одна из лучших аптек в Европе. В то же время, вероятно, что Алексей, наследник наиобширной из монархий в свете, единодушно осужденный подданными своего отца, которые со временем должны были стать и его подданными, мог умереть от того переворота, который произвел на все его существо приговор столь противоестественный и пагубный. Отец посетил сына, когда тот уже умирал, и, говорят, залился слезами, infelix utcumque fer-ent ea fata nepotes . Но, несмотря на эти слезы, царь не пощадил друзей царевича, и колеса, выставлявшиеся при казнях, были утыканы отрубленными частями их тел. Петр повелел отрубить голову своему шурину графу Лопухину, брату своей жены Евдокии Лопухиной, с которой Петр развелся, и дяде царевича Алексея . Таким образом, если нравы Московии и умягчились, то надобно признать, что сие стоило ей весьма дорого.

Жизнь царя, последовавшая вслед за этим, являла собой ничто иное, как череду его великих замыслов, трудов и свершений, кои, казалось, изгладили крайние проявления его суровости, каковая до этого, быть может, и была необходимо нужной. В то время он часто выступал с торжественными речами при дворе и в Совете. В одной из таких речей он говорил о том, что пожертвовал своим сыном ради блага государства .

После славного мира, который он заключил, наконец, со Швецией в 1721 г. , по которому России были уступлены Ливония, Эстония, Ингермания , половина Карелии и Выборг, российские сословия преподнесли царю титулование великого, отца отечества и императора . Сословия были представлены Сенатом, который торжественно поднес Петру эти титулы в присутствии графа фон Кински, посла императора Священной Римской империи , г-на де Кампредона, французского посланника, а также послов Пруссии и Голландии. Мало-помалу европейские государи привыкли титуловать монархов России достоинством императора; но этот титул не мешает французским послам повсюду предшествовать российским посольским представителям.

Нет никаких сомнений в том, что русские должны взирать на царя как на величайшего из людей. От Балтийского моря до границ с Китаем поставить с ним рядом решительно некого, но долженствует ли и нам к нему также относиться? Может ли он сравниться доблестию со всеми нашими Конде и Вилларами , а познаниями, умом и благонравием со множеством тех людей, кои живут среди нас? нет; но он был царем и государем, в коем были немалые недостатки образования; а он свершил то, чего быть может многие и многие монархи на его месте не свершили б. У него была таковая душевная сила, которая ставит человека выше предрассудков, выше тех, кто его окружает и всех, кто ему предшествовал: это – зодчий, который строил из кирпича, но при иных обстоятельствах созидал бы из мрамора. Если б он царствовал во Франции, то довел бы ремесла и науки до таковой степени развития, что сие превысило бы все мыслимые ожидания: царю доставило бы изрядное удовольствие, ежели б его флот на Балтике числил в своем составе двадцать пять больших кораблей, и, будь он королем, число их в наших портах возросло бы и до двухсот.

Стоит только окинуть взором, во что превратился в петровское время Петербург, и можно судить о том, чем стал бы при нем Париж. Что же меня поражает больше всего, так это то, как мало надежды мог питать род человеческий на то, что на московской земле мог родиться человек, подобный царю Петру. Можно было б побиться об заклад, равный числу жителей, что во все времена населяли Россию, против одного, что его гений, столь противоположный гению его народа, не снизошел ни на одного русского; и еще можно было б побиться об заклад около шестнадцати миллионов, кои составляли тогда численность российского народа , и также против одного, что сей жребий природы не выпал бы царю. Тем не менее, имело место то, что произошло. Должно было свершиться немалому числу сочетаний и протечь множеству веков, прежде чем натура произвела на свет того, кому надлежало вымыслить соху, и того, кому обязаны мы появлением ткацкого челнока. Сегодня русские уже не удивляются своим успехам они уже, по меньшей мере, лет пятьдесят как приобщились ко всем ремеслам и наукам. Еще немного и можно будет сказать, что эти ремесла и науки были у них испокон веков. Это что касается России. Но кроме нее есть на свете еще и другие обширные страны, а именно в Африке, где у народов тоже есть нужда в своего рода царе Петре; и быть может чрез миллионы лет он, наконец, придет, поелику для всего на свете рано или поздно наступает свой черед.

Комментарии

1 . Как и многие из его современников, Вольтер по тем или иным причинам (возможно, просто в силу отсутствия какого бы то ни было представления) не принимал в расчет проекты реформ и усилий по их осуществлению при предшественниках Петра, правление которых, в особенности, начиная с Алексея Михайловича, знаменовало собой переходный этап, подготовивший почву для петровских преобразований. Правительственная деятельность в то время направлялась, в частности, стремлением к преодолению такого явления как «местничество», на поощрение отечественного купечества и предпринимательства; именно тогда были приняты Таможенный и Новоторговый уставы (1653, 1667 гг.), а также поощрялось привлечение иностранцев на российскую службу («полки иноземного строя»)

2 . Встреча Петра I и Франца Лефорта имела место до 1695 г.. точнее, к 1690 г., когда они уже более не расставались. Вообще же женевец появился в России в 1675 г., когда он, сын богатого швейцарского купца, уже успел проявить себя на военном поприще. Принятый на российскую службу капитаном, Лефорт становится в 1690 г. генералом.

3 . Вольтер неточен, Петру тогда было уже 23 г.

4 . О советах, данных Лефортом царю в деле преобразования своей страны, писали и предшественники Вольтера, например, Обри де Ла Монтрэ (La Montray) в своей книге «Voyages en anglais et en francais en divers provinces et place de la Prusse ducale et royale, de la Russe, de la Pologne, etc.» выпущенной в свет в Гааге в 1732. На самом деле Лефорт писал по-русски с трудом.

5 . Возможно, этот пассаж служит подтверждением знакомства Вольтера с «Lettres sur la Russiex» Франческо Альгаротти, которые называет Петра I «новым Прометеем».

6 . Нидерланды находились тогда под владычеством Испании.

7 . Известно, что Петр находился в Саардаме всего лишь неделю, по целых четыре месяца провел в Амстердаме, до конца августа 1697 г.

8 . Голландский язык Петру преподавал «Андрей Андреевич» Виниус, сын голландца «Андрея Денисовича» Виниуса, который построил оружейный завод в Туле.

9 . Осведомленный голландский резидент в России Фридрих Христиан Вебер в своих записках ничего не говорит об этом: см. его Memoires pour servir a l"historie de l"Empire russe sous le regne de Pierre le Grand (La Haye, 1725)

10 . В своем сочинении «Le Siecle de Louis XIV», в главе 6, Вольтер утверждает, что Петр не знал английского; скорее всего, это так, ибо во время своего пребывания в Англии, царь предпочитал говорить по-голландски, нередко примешивая к голландским словам немецкие.

11 . В своей «Истории России при Петре Великом» (Т. II, Глава 3) Вольтер приводит письмо известного тогдашнего дипломата графа Хеннинга Фридриха фон Бассевича, где идет речь о конвульсиях, искажавших порой лицо царя; о том же пишет в своих записках старшая сестра Фридриха Великого Фредерика София Вильгельмина (Memoires de Frederiqoue Sophie Wilhelmine, Margrave de Bareith, soeur de Frederic le Grand, depuis l"Annee 1706 jusqu"a 1742, ecrits de sa main. T/ I. Brunsvick. 1845. P. 67), видевшая Петра во время царского визита в Пруссию по приглашению ее отца, короля Фридриха-Вильгельма I.

12 . Более вероятно предположение о том, что нервный тик у царя был вызван тяжким потрясением, вызванным впечатлениями, полученными в ходе стрелецкого бунта, в результате которого погибли некоторые из членов его семьи.

13 . См. об этом у Вольтера в его «Истории Карла XII» (Voltaire. Oeuvres completes. Vol. 23. Paris. 1785. P. 103).

14 . Вольтер упоминает Фредрика Рюйша (1638 – 1731), известного амстердамского анатома. Известно, что 17 сентября 1697 г. Петр посетил Рюйша и осмотрел его коллекцию заспиртованных и «сухих» препаратов людей и животных, о чем сделал запись в книге посетителей. Препараты Рюйша отличала та особенность, что с помощью впрыскивания различных веществ в кровеносные сосуды, которые с успехом производил профессор анатомии, человеческие органы можно было наблюдать не только собственно при вскрытию па уроках анатомии, по и после этого, даже с большей наглядностью. Публичные занятия Рюйша по вскрытии трупов Петр наблюдал лично в анатомическом театре Амстердама.

15 . На самом деле в 1697 г. Петру было 25 лет.

16 . Несомненно, Вольтер использует здесь «анекдот» из сочинения Бернара Ле Бовье де Фонтенеля «Eloge du czar Pierre Ier». Речь, возможно, идет о генерал-майоре Головине, брате генерала Алексея Головина и любимце Петра, который был послан в Венецию для изучения языков и кораблестроения. Отвращение к каким бы то ни было занятиям явилось, якобы, причиной того, что в течение четырех лет Головин едва ли отваживался показываться на улице.

17 . См. Ветхий Завет и соответствующее место в Книге пророка Исайи (Исайя, XXX. Ст. 1-7), где речь идет о тщетной и греховной надежде на Египет и его помощь.

18 . См. сочинение Элеазара де Мовийона (Mauvillon) «Historie de Pierre Ier, surnommele Grand, empereur de toutes les Russie, roi du Siberie, de Casan, de Astracan,grand ducde Moscovie etc.». Amsterdam. 1742. P. 189). На самом деле речь идет о некой Летиции Кросс.

19 . Вильгельм III Оранский (1650 – 1702), король Великобритании (с 1689).

20 . Древнее название Дона, которое и в позднейшей «Истории России при Петре Великом» Вольтер постоянно употреблял.

21 . Речь идет, надо полагать, о проекте английского инженера Джона Перри, который начал сооружение Волго-Донского канала, по при осуществлении это грандиозного по тем временам замысла столкнулся с неизбежными и многочисленными трудностями; его сочинение, которое вышло в Гааге в переводе па французский в 1717 г., Вольтер использовал в своей «Истории Карла XII» (см. : Perry J. Etat present de la Grand Russie... La Haye. 1717).

22 . Азов был отдан туркам в 1711 г., после тяжелой Прутской кампании.

23 . Расходы на содержание Великого посольства были огромными. Согласно резолюции Генеральных Штатов от 15 августа 1698 г., расходы составили сто тысяч флоринов. Кроме того, надо было оплачивать расходы тех голландских врачей, инженеров и плотников, – а их было более 600 – которые во время пребывания посольства в Голландии были приняты на российскую службу; туда же присоединялись и расходы по перевозке всех тех инструментов, «снарядов» и прочих «вещей» которые были предназначены к отправке в Россию.

24 . Согласно другим данным (Mauvillion. Р. 193), английские купцы предложили Петру двенадцать тысяч ливров.

25 . Петр покинул Лондон 2 мая 1698 г. после четырехмесячного пребывания в Англии. Царь выехал из Амстердама в Вену 15 мая 1698 г.

26 . Леопольд – имеется в виду император Священной Римской империи Леопольд I (1657 – 1705).

27 . Янычары (тур., букв. – новые войска), регулярная турецкая пехота, созданная в XIV в. при султане Мураде I. Составляя основу турецкой армии, эта особая часть турецкого войска воспитывалась в духе строгого подчинения и мусульманского фанатизма. Янычары участвовали в военных походах и несли гарнизонную службу в городах, но постепенно превратились в орудие дворцовых интриг и переворотов, смещая неугодных султанов.

28 . В действительности, табак в этом возмущении стрельцов не играл никакой роли; существенным было то, что ряд стрелецких полков было предположено переместить под Азов и на польскую границу, что вызвало недовольство и нежелание идти в поход.

29 . Гордон, Патрик (1635 – 1699), российский военный деятель, генерал (1687) и контр-адмирал. Родившись в Шотландии, Г. поступил на российскую службу в 1661 г., до чего служил в австрийских, шведских и польских армиях; участвовал в Крымских 1687 и 1689 гг. и Азовских походах 1695 – 1696 гг., а также в подавлении стрелецкого бунта 1698 г.

30 . Имеется в виду Осман II (1603 – 1622), который, заявив о своем намерении упразднить янычарское войско, был убит в ходе восстания последних.

31 . Воронеж находится не на Дону, а на реке Воронеж.

32 . На самом деле мануфактуры существовали в России и до Петра I; в окрестностях Москвы неким шведом была основана стекольная мануфактура, «плавильни» и оружейные заводы были созданы еще в 1632 голландцем Виниусом. Во второй половине XVII в. при поощрительном внимании со стороны правительства в России создаются мануфактуры по производству бумаги, стекла, кож и проч.

33 . Реформа календаря знаменовала собой отказ от византийской традиции летоисчисления от сотворения мира: год 7208, таким образом, становился 1700-м, как и во всей остальной Европе. Указом от 15 декабря 1699 г. Петр I установил начало года с 1 января и западноевропейскую эру С Рождества Христова, что явилось еще одним и существенным шагом на пути сближения Росси с Европой.

34 . Когда в 1700 г. патриарх Адриан умер, его место осталось не занятым. Митрополит Рязанский и Муромский Стефан Яворский становится тогда экзархом патриаршего престола. В 1721 г. императорским указом учреждается Святейший Синод в составе десяти, затем двенадцати членов. Петр никогда не отправлял функций, связанных с должностью патриарха, по его особа была представлена в Синоде обер-прокурором. В данном случае Вольтер, несомненно, находился под влиянием сочинения Иоганна Хюбнера «La Geographie universelle», вышедшего в Базеле в 1757 г. (там на странице 359 помещен сюжет, на котором и основывался Вольтер, некритически заимствовав утверждение Хюбнера). В «Истории России» Вольтер исправил свою ошибку.

35 . Это указание на причину упразднения патриаршества, почерпнуто Вольтером, несомненно, из «Considerations sur l"etat de Russie sous Pierre le Grand, envoyees en 1737, a Voltaire par le prince royal de Prusse, depuis le roi Frederic II» (Berlin. 1791. P. 157) сочинении, которое одно время приписывалось перу Фридриха Великого, а на самом деле было написано Иоганном Готтхильфом Фокеродтом (См. «Россия при Петре Великом» (Записки Фокерода) // Русский Архив. 1873. № 8. С. 1360 – 1434).

36 . Это утверждение Вольтер мог почерпнуть из сочинения Перри. На самом деле для мужчин приемлемый возраст в данном случае начинался с тридцати лет.

37 . Особым указом, изданным в апреле 1702 г., был установлен обряд обручения за шесть недель до венчания с тем, чтобы в течение этого времени обе стороны могли увидеть друг друга и при желании разойтись.

38 . Согласно уставу об ассамблеях, который был обнародован в конце 1718 г., «домашние собрания» для обоих полов приобрели обязательный характер и их разделение на мужскую и женскую половины более не допускалось. Собрания объявлялись «вольными» не для одной только «забавы», «по и для дела», так как тут «можно друг друга видеть, о всякой нужде переговорить, а также слышать, что где делается». Ассамблеи назначались заблаговременно, и тогда всякий, как мужского, так и женского пола, мог туда придти. Ассамблеи продолжались от 4 до 10 часов, Хозяин не обязан был встречать гостей; он мог даже не быть дома, по обязан был приготовить несколько комнат для приема гостей, столы, свечи, питье и игры, которые должны были занять гостей. Всякий мог пробыть, сколько ему угодно, и делать, что угодно, а церемонии вставания и провожания воспрещались под штрафом «большого орла».

39 . Первое театральное представление в России было дано 17 октября 1672 г. в присутствии царя Алексея Михайловича, который в продолжении десяти часов, пока игрался спектакль, внимательно следил за ходом действия. Тогда играна была пьеса «о семи актах» Иоганна Готфрида Грегори «Артаксеркс». Играны были и другие пьесы, разного рода «комедии» на библейские сюжеты, но театр просуществовал до 1676 г.

40 . Царевна Наталия Алексеевна (1673 – 1716) была большая любительница театра и сама сочиняла разные «действа», о чем сохранилось немало свидетельств, включая и записи в «Походном журнале» царя, например, от 26 февраля 1715 г., о том, что государь бывал в этот день в комедии у царевны Наталии. В театре, где игрались драматические пьесы, которые волен был смотреть всякий, были устроены партер и ложи. Труппа составляла чуть более десяти человек одних только русских актеров. Царевна сама сочиняла комедии и трагедии, черпая сюжеты для своих пьес из Библии. Ставились в театре и пьесы классического репертуара, например, мольеровская Medecine malgrelui.

41 . Труппа итальянской оперы появилась в Петербурге только в 1731 г. С 1735 г. театральными оперными постановками долгое время руководил неаполитанец Франческо Арайя (1700 – 1767).

42 . Один из предшественников Вольтера, сочинение которого он, несомненно, знал, а именно П. Ф. Бюше указывает, что простолюдины платили только одну копейку, люди же состоятельные – сто рублей (Buchet P.-Fr. Abrege de l"historie du czar Pierre Alexiewitz. Paris. 1717. P. 46 – 47); уточним, что особая бородовая пошлина была установлена в 1698 или в первой половине 1699 г., что подтверждалось указами в 1701 и 1705 гг. Пошлина была ежегодной и составляла от 100 рублей для «гостей» и «гостинной сотни» до 2 денег для крестьян, которые должны были платить всякий раз, проезжая городские ворота, Пошлина была действительно весьма и весьма высока: «четверть; ржи стоила тогда от 40 до 50 копеек.

43 . В действительности же 16 (27) мая 1703 г. В своей «Истории Карла XII» Вольтер указывает год 1703, в «Истории России при Петре Великом» также дата правильная.

44 . Может быть, Вольтер имеет в виду Жака де Кампредона, который был назначен в Петербург феврале 1721 г.

45 . Уточним, что это имело место 1 марта. Не лишним будет заметить, что основным, если не единственным источником данных Вольтера о Екатерине было «Lettre ecrite de Lithuanie sur l"origine de l"imperatrice Catherine Alexiewna», опубликованное в приложениях к сочинению Жана Руссе де Мисси (Rousset de Missy J. Memoires du regne de Catherine, imperatrice et souveraine de Russie. Amsterdam. 1728 – 1730).

46 . Близ Дерпта (Тарту), но в этом полной уверенности нет; возможным местом рождения первой российской императрицы было местечко в окрестностях Риги. Вольтеру предпочтительнее был название Эстонии, нежели вполне разумеющейся в данном случае Эстляндии.

47 . Потеряв мать в возрасте трех лет, Марта Скавронская (1684 – 1724), которая была дочерью некоего неженатого литовского поселянина, воспитывалась в семье своего крестного отца пастора Эрнста Глюка. Возможно также, что будущая Екатерина родилась в результате связи ее матери с лифляндским дворянином фон Альвендалем. Надо полагать, что у Глюка она проживала на положении члена семьи.

48 . Но возможно им был шведский сержант (см. La Montray. P. 197) или же шведский драгун, в остальном же дошедшие до нас известия весьма ненадежны и фрагментарны.

49 . Баур Родион (Рудольф) Христианович (1667 – 1717), один из выдающихся сподвижников Петра I, генерал от кавалерии, существенным образом способствовавший победе русской армии в сражении при Лесной.

50 . Шереметев Борис Петрович (1652 – 1719), фельдмаршал российской армии, играл важную роль в ходе Северной войны 1700 – 1721 гг.

51 . Фульдский монастырь, основанный на гессенской земле еще в 744 г., вскоре был поставлен в непосредственное подчинение от папского престола (751), а в 968 г. получил первенство среди прочил монастырей Германии и Франции (Галлии). Аббаты Фульдского монастыря, носившие титул имперских князей и Furstabte, имели право созывать местные соборы и обращаться непосредственно к папе. С 1752 г. монастырь стал епископством. В суждении Вольтера касательно шталмейстера аббата Фульдского содержится изрядная толика иронии и сарказма, ибо едва ли имперский барон (даже в XVIII в.) унизился бы до придворной должности в резиденции аббата Фульдского.

52 . София-Шарлотта принцесса Брауншвейг-Вольфенбюттельская (1694 – 1715), сестра Елизаветы Христины принцессы Брауншвейг-Люнебургской (1691 – 1750), ставшей в 1703 г. женой императора Карла VI Йозефа Франца (1685 – 1740). София-Шарлотта, которая вышла замуж за сына Петра I без перемены вероисповедания, умерла в возрасте двадцати лет в родах, когда появился на свет ее второй ребенок – будущий император Петр II.

53 . Сын Екатерины Петр на самом деле родился не в 1713 г., но в октябре 1715 г., и умер в 1719 г. в возрасте трех с половиной лет.

54 . Царевич прибыл в Вену 10 (21) ноября 1716 г., откуда переселился в тирольскую крепость Эренберг, а оттуда приехал в Неаполь, находившийся под управлением вице-короля Филиппа Лоренца графа фон Дауна; там Алексей находился в замке Септ-Эльм в течение почти полугода.

55 . Речь идет о визите царя к супер-интенданту строений Лун Антуану де Парделлану де Гондрэну герцогу д"Антэну, после чего Петр отправился в Фонтенбло на охоту. 12 мая рано утром герцог сопровождал царя при осмотре мануфактуры Гобеленов.

56 . Стих из песни 4-й «Энеиды» Виргилия (Verg. IV. 175). В переводе С. Ошерова: «Крепнет в движенье она (имеется в виду Слава – СИ. ), набирает силы в полете» (Публий Вергилий Марон. Буколики. Георгики. Энеида / Пер. с лат. М. 1971, С. 184). Петр был изображен, по обычаю тех времен, в латах, на которые была наброшена порфира; вокруг лицевого изображения медали была отчеканена надпись «Petrus Alexiewitz Tzar, Mag. Russ. imp.». На обороте, кроме того внизу была оттиснута дата «Lutet. Parisi. 1717», Петру была вручена золотая медаль, члены же свиты получили серебряные (Полуденский М. Петр Великий в Париже // Русский Архив. 1865. С. 688).

57 . Надгробие на могиле герцога де Ришелье работы выдающегося скульптора Франсуа Жирардона Петр обозревал в церкви Сорбонны, построенной в 1635 – 1653 гг. Осмотр состоялся в рамках царского визита в Сорбонну, в продолжение которого Петр побывал в Королевской типографии и в библиотеке.

58 . Акт был подписан 3 февраля 1718 г. Царь обещал сохранить сыну жизнь, если тот не станет ничего не скрывать.

59 . В третьей книге Моисеевой (Ветхий Завет. Левит. XX. 9) по этому поводу читаем: «Кто будет злословить отца своего или мать свою, тот да будет предан смерти».

60 . См. об этих сюжетах в Ветхом Завете (2 кн. Царств. XIII – XVIII).

61 . Судейская коллегия, действительно, состояла из 124 человек, которые единодушно приговорили царевича к смертной казни; приговор был подписан 24 июня 1718 г. Текст приговора впервые был опубликован выдающимся российским историком Н. Г. Устряловым в книге «История царствования Петра Великого.» Т. 6. СПб, 1859, С. 529 – 536.

62 . Маловероятно, что Петр мог распорядиться перевести текст процесса над доном Карлосом; никаких данных, подтверждающих это, не сохранилось.

63 . Между тем процесс дона Карлоса действительно имел место. Государственный совет под председательством Диего Эспипосы, великого инквизитора, приговорил принца к смерти. Однако бумаги процесса не сохранились, и неизвестно наверное умер ли принц естественной смертью или ему был дан яд.

64 . Алексей умер в Трубецком бастионе Петропавловской крепости 26 июня (7 июля) 1718 г., через два дня после вынесенного приговора.

65 . Вольтер цитирует стих из «Энеиды» Виргилия (Verg. VI. 823). В переводе С. Ошерова: «Что бы потомки о нем ни сказали, – он будет несчастен» (Публий Вергилий Назон. Указ. соч. С. 239).

66 . Протопоп Иаков Игнатьев, исповедник царевича Алексея, и Авраам Лопухин, брат Евдокии, которого Вольтер по непонятной причине причисляет к титулованному дворянству, были приговорены к колесованию, но были обезглавлены. Остальные арестованные по делу царевича также были казнены, среди них – епископ Ростовский Досифей; прочие отделались наказанием кнутом и ссылкой.

67 . В последствии, в главе IX второго тома своей «Истории Российской империи при Петре Великом». Вольтер написал о том, что в данном случае «Петр выказал себя более государем, нежели отцом, что он пожертвовал родным сыном... ради интересов своей нации, которая вновь впала бы в то состояние, из коего он извлек ее... » (См. Voltaire. Oeuvres completes. Vol. 24. Paris. 1785. P. 316).

68 . Ништадтский мир, подписанный 30 августа (10 сентября) 1721 г., увенчал победу России в Северной войне.

69 . В «Истории Российской империи» Вольтер употребляет название Ингрия.

70 . Это событие имело место 22 октября 1721 г. во время обедни в Троицком соборе и после проповеди Феофана Прокоповича, когда затем канцлер граф Головкин произнес речь, в которой, между прочим, сказал: «Мы, ваши верные подданные, из тьмы неведения на феатр славы всего света, и тако реши, из небытия в бытие произведены, и в общество политичных народов присовокуплены», что сопровождалось колокольным звоном, пушечной и ружейной пальбой.

71 . Имеется в виду Франц Фердинанд граф фон Кински (1668 – 1741).

72 . Вольтер имеет в виду, разумеется, Луи II герцога де Конде (1621 – 1686), выдающегося полководца Франции, победителя в сражении при Рокруа в эпоху Тридцатилетней войны, и не менее выдающегося полководца Луи Эктора герцога де Виллара (1653 – 1734), маршала Франции (1702).

73 . В действительности, в России насчитывалось в то время не более 8 миллионов жителей, к 1720 г. население едва ли удвоилось.

(пер. С. Н. Искюля)
Текст воспроизведен по изданию: Вольтер. Анекдоты о царе Петре Великом // Русское прошлое, Книга 10. СПбГУ. СПб. 2006

Библиография:
С. А. Артамонов Вольтер. Критико-биографический очерк / Артамонов С. А. - М. : Государственное издательство художественной литературы, 1954. - С. 137-160

ВОЛЬТЕР В РОССИИ

В России еще при жизни своей Вольтер вызвал живой интерес. Он привлек к себе внимание русских писателей, поэтов, ученых. Знаменитый сатирик Антиох Кантемир был первым русским, завязавшим непосредственные связи с французским просветителем. Они обменялись любезными письмами. Дело касалось родословной князей Кантемиров, о которой мимоходом сообщал Вольтер в своей книге «История Карла XII» (первое издание 1731 года). Позднее Кантемир, живя в Париже (он был тогда русским послом во Франции), перевел стихотворение Вольтера «Две любви» на русский язык и послал перевод в Россию, адресуя его к М. Л. Воронцову.
Знал Вольтера и Ломоносов. Один из его отзывов о французском писателе суров и неодобрителен. Вольтер в ту пору жил в Берлине, находясь на службе у Фридриха II. Всем известно было пренебрежительное отношение прусского короля к России. Ломоносову, который к тому же сам лично пострадал от прусского деспотизма, это было известно больше, чем кому бы то ни было. Прочитав подобострастное стихотворение Вольтера «К прусскому королю» (1751), Ломоносов послал его к И. И. Шувалову с резко отрицательным отзывом.ДАЛІ...
«Приличнее примера найти во всех вольтеровых сочинениях невозможно, где б виднее было его полоумное остроумие» бессовестная честность и ругательная хвала, как в сем панегирическом пасквиле».
Однако потом, когда Вольтер изменил свое отношение к Фридриху, Ломоносов перевел, стихотворение французского поэта, посвященное тому же Фридриху, начинающееся словами: «Монарх и Филозоф, полночный Соломон». Стихотворение это появилось в 1756 году. В нем прусский король уже резко осуждался Вольтером как организатор смути захватнических войн. Вольтер, опасаясь неприятностей, отказался от авторства. М. Л. Воронцов в письме к Ф. Д. Бехтееву сообщал в декабре 1756 года: «При сем же для любопытства вашего посылаю недавно полученные здесь вирши, якобы от господина Вольтера сделанные и чрез господина Ломоносова на русские переложены; а правда ли, что оные от Вольтера сочинены, о том вы лучше сведать можете». Стихи действительно принадлежали Вольтеру и впоследствии вошли в полное собрание его сочинений.
Ломоносов давно уже неодобрительно глядел на деятельность Фридриха II, возомнившего себя великим полководцем. В одной из своих од он осуждал захватническую политику прусского короля. Теперь он с увлечением принялся за перевод стихотворения Вольтера.
Несчастливый монарх! Ты лишне в свете жил, В минуту стал лишен премудрости и славы. Необузданного гиганта зрю в тебе, Что хочет отворить путь пламенем себе, Что грабит городы и пустошит державы, — писал Ломоносов. Характерно, что Ломоносов оставил без перевода строки, в которых Вольтер воздавал хвалу первоначальной деятельности Фридриха («Ты больше не тот герой, тот венчанный мудрец, который был окружен изящными искусствами и которому всюду сопутствовала победа»).
Покровитель и друг Ломоносова, просвещенный русский аристократ И. И. Шувалов, был с Вольтером в оживленной переписке по поводу предпринятой французским философом «Истории России при Петре Великом». По настоянию Шувалова, Елизавета поручила написание истории Петра Вольтеру. Этому выбору способствовал Ломоносов, писавший Шувалову, что «к сему делу, по правде, господина Вольтера никто не может быть способнее». Шувалов снабжал французского историка обширной документацией, побывал у него в Фернее и был принят весьма радушно. Вольтер посвятил И. И. Шувалову свою трагедию «Олимпия». В книгах, принадлежащих Вольтеру, ныне хранящихся в Ленинградской библиотеке имени Салтыкова-Щедрина, имеются пять томов, содержащих сто двадцать документов, касающихся эпохи Петра I, присланных в свое время Шуваловым Вольтеру. Труд Вольтера о Петре I рецензировали и корректировали академики Ломоносов, Миллер и Тауберт, сообщая автору свои замечания. В 1746 году в связи с избранием его почетным членом Российской академии наук Вольтер писал: «Я в особенности проникнут уважением к русской академии, которая родилась вместе с империей Петра Великого и была создана в Санкт-Петербурге, на месте, до того едва известном в Европе, где не было и признака города или деревни».
В библиотеке Академии наук (Ленинградское отделение) хранятся четырнадцать писем, полученных в свое время А. Р. Воронцовым от Вольтера, с которым он был знаком лично, побывав у него в Фернее в 1760 году. А. Р. Воронцов был большим почитателем таланта французского просветителя.
С Вольтером были знакомы русский посол в Голландии Д. Голицын, князь Юсупов, княгиня Дашкова-Воронцова и другие. «Двор Екатерины II был превращен в штаб-квартиру просвещенных людей того времени, особенно французов; императрица и ее двор исповедывали самые просвещенные принципы, и ей настолько удалось ввести в заблуждение Вольтера и других, что они воспевали «Северную Семирамиду».
Аристократы русские, стремившиеся завязать с Вольтером дружеские связи, подражали Екатерине II. Они вовсе не сочувствовали его просветительской деятельности, игнорировали подлинный смысл его политических выступлений. Им в сущности не было никакого дела до Вольтера и его просветительства. Но слыть за «вольтерьянца» в ту пору было признаком хорошего тона в дворянских салонах Петербурга и Москвы, и дворяне «вменяли себе в стыд не быть одного мнения с Вольтером», как писал Фонвизин.
Международная аристократия XVIII столетия ханжески лицемерила с Вольтером. Она читала его сочинения, превозносила его талант, не видя большой опасности в вольномыслии философа. Она тешила этим свое нравственное чувство. Крепостному крестьянству оттого было нисколько не легче. Восхищаясь антикрепостнической проповедью философа, она оставляла крестьянину в неприкосновенности все обременительные трудовые повинности. Справедливо писал Маркс: «В XVIII веке французская аристократия говорила: для нас Вольтер, для народа обедня и десятина. В XIX веке английская аристократия говорит: для нас ханжеские фразы, для народа христианские дела» .
Вольтер был моден. О нем всюду говорили, о нем ходили пикантные анекдоты, с ним связывали всевозможные скандальные истории. Вольтер издевался над ханжеской моралью церковников, ему же приписывали отрицание всякой морали, называли эпикурейцем и циником. И этот Вольтер, не настоящий, а изобретенный салонной молвой, долго привлекал к себе нездоровое любопытство как во Франции, так и за ее рубежами. Не случайно наибольшее количество изданий сочинений Вольтера во Франции падает на период Реставрации, когда официальная идеология изобразила просветителей заклятыми врагами человечества. В романе Стендаля «Красное и черное» подмечена эта характерная черта времени: юная аристократка дочь маркиза де ля Моль украдкой от отца читает Вольтера.
Однако было бы несправедливо относить всех представителей русской интеллигенции XVIII века, вышедшей из аристократической среды, к категории подобострастных подражателей Екатерины в их отношениях к Вольтеру. Не следует забывать, что интерес к передовой культуре, образованности, просвещению в известной степени от них перешел потом к декабристам.
Среди русских аристократов были люди с большим научным кругозором, мечтавшие о широком развитии наук и искусства. В России к ним принадлежат бесспорно И. И. Шувалов, Д. А. Голицын, А. Р. Воронцов и некоторые другие.
Они следили за всеми этапами культурного развития мировой общественности, были хорошо осведомлены о всех новейших научных открытиях. О работах Ньютона знали не хуже в России, чем у него на родине. «Открытия Ньютона стали катехизисом дворянства Москвы и Петербурга», — отмечал Вольтер.
Д. А. Голицын активно участвовал в просветительском движении Франции. В 1773 году в Гааге, рискуя навлечь на себя немилость Екатерины II, он издал сочинение Гельвеция «О человеке», запрещенное во Франции, а в годы революции, когда русские аристократы вслед за Екатериной отшатнулись от просветителей, он написал книгу «В защиту Бюффона» (1793).
Вольтер в 1760 году написал сатирическую поэму «Русский в Париже» и выпустил ее под псевдонимом Ивана Алетова, «секретаря русского посольства».
Литературная мистификация в данном случае могла внушить доверие читателю, ибо русские писали по-французски хорошо. Стихи Андрея Шувалова, написанные на французском языке, приписывались парижанами Вольтеру.
В поэме Вольтер критикует общественные порядки, господствующие во Франции, и устами русского Ивана Алетова заключает: «Увы! То, что я узнаю о вашем народе, наполняет меня скорбью и состраданием».
С Вольтером обменялся письмами Сумароков. Французский писатель в письме к нему высказал ряд интересных мыслей, касающихся теории театра и драматургии.
Пьесы Вольтера неоднократно ставились на русской сцене. Впервые включил их в свой репертуар театр Шляхетского корпуса.
В XVIII столетии в русском переводе и в оригинале были поставлены пьесы Вольтера: «Альзира» (1790, 1795, 1797), «Китайская сирота» (1795), «Меропа» (1790), «Нанина» (ставилась 6 раз в годы 1795—1799), «Олимпия» (1785), «Магомет» (в Петербурге и в Гатчине в 1785 и 1796 годах французской труппой) и другие. Пьесы Вольтера пользовались большим успехом у русского зрителя XVIII столетия. Вот что сообщает об одной из них автор «Драматического словаря», изданного в 1787 году для «любящих театральные представления»: «Шотландка, или Вольной дом. Комедия в трех действиях, сочинение известного повсюду гремящего автора г. Вольтера, переведена на Российский язык... Представляется па Российских театрах многократно. Оная комедия много имеет в себе вкуса и расположения театра».
Русские зрители XVIII столетия очень чутко воспринимали просветительские идеи театра Вольтера, причем в театральных залах той поры явно обнаруживались различные политические лагери. Одни видели в пьесах французского драматурга антиабсолютистские и аптицерковные тенденции, другие, не решаясь оспаривать авторитет Вольтера, признанного самой «государыней-матушкой», стремились затушевать подлинное идейное содержание вольтеровского театра. Весьма наглядно это выражено Сумароковым в его отзыве о постановке «Заиры» в московском театре. Антихристианская направленность трагедии Вольтера находила соответствующий отклик у зрителей. Сумароков хотел видеть в ней лишь апологию христианства и возмущался теми, кто иначе воспринимал ее. «Третье явление писано весьма хорошо и христианам крайне жалостно. Не плакали во время явления одни только невежи и деисты, — сообщал он о впечатлениях зрителей. — Сия трагедия весьма хороша, но я, по нещастию моему, окружен был беззаконниками, которые во все время кощунствовали, и ради того вступающие в очи мои слезы не вытекали на лицо мое».
Сочинения Вольтера читались в России больше по-французски, ибо для дворян тогда знание французского языка было почти обязательно. Однако и в переводе на русский язык сочинения Вольтера издавались в XVIII веке весьма интенсивно. Поклонник Вольтера И. Г. Рахманинов устроил у себя в имении в Тамбовской губернии типографию и начал издавать собрание сочинений в своем переводе.
Вскоре отношение к Вольтеру резко изменилось со стороны Екатерины II и окружающей ее придворной толпы. Во Франции произошла революция. Бежавшие аристократы рассказывали ужасающие небылицы о «злодеяниях» якобинцев. Будущий идеолог французской Реставрации Жозеф де Местр, нашедший себе приют в Петербурге, предавал анафеме французских просветителей, как виновников революции. В годы французской революции Екатерина II, по рассказу княгини Дашковой, говорила: «Люблю перо Вольтера». И в это же время она распорядилась убрать все бюсты Вольтера из комнат дворца в подвалы. Из Эрмитажа неизвестно куда исчезли картины Жана Гюбера, живописавшие Вольтера в Фернее. Исчезновение картин наделало впоследствии много хлопот ученым, пока картины не были обнаружены в Алупкииском дворце Воронцовых.
Екатерина II через генерал-прокурора Самойлова распорядилась конфисковать в Тамбове полное собрание вольтеровских произведений (перевод Рахманинова), как «вредных и наполненных развращением». Она строжайше запретила печатать сочинения Вольтера «без цензуры и апробации Московского митрополита».
Русские правящие круги поняли теперь, какую зажигательную революционную силу таят в себе сочинения французского просветителя, и от «игры в вольтерьянство» перешли в лагерь яростных противников Вольтера. Появилось множество брошюр и памфлетов, где нравственный облик французского просветителя изображался в самом неприглядном виде. Среди них: «Изобличенный Вольтер», «Вольтеровы заблуждения», «Ах, как вы глупы, господа французы», «Оракул новых философов, или Кто таков: г. Вольтер» и т. д. и т. п. Имя Вольтера стало синонимом всего грязного, нечестивого. Грибоедовская графиня Хрюмина весьма колоритно иллюстрирует эту дикую ненависть реакции к французскому философу.
Против Вольтера выступила и русская церковь. Митрополит Евгений писал в 1793 году: «Любезное наше отечество доныне предохранялось еще от самой вреднейшей части Вольтерова яда, и мы в скромной нашей литературе не видим еще самых возмутительных и нечестивейших Вольтеровых книг; но, может быть, от сего предохранены только книжные наши лавки, между тем как сокровенными путями повсюду разливается вся его зараза. Ибо письменный Вольтер становится у нас известен столько же, как и печатный».
Таков финал «отвратительного фиглярства Екатерины с французскими философами», по выражению Пушкина.
Поэт Алексей Толстой в шутливой форме макаронического стиха осмеял комическое преклонение перед Екатериной II наивных сторонников идеи просвещенной монархии, их иллюзии и лукавую русскую императрицу, придерживавшуюся «собственного политического курса»:
«Madame! При вас на диво Порядок процветет»,— Писали ей учтиво Вольтер и Дидерот: «Лишь надобно народу, Которому вы мать, Скорее дать свободу, Скорей свободу дать!» Она им возразила: «Messieurs, vous me comblez!» И тотчас прикрепила Украинцев к земле.
(«Русская история от Гостомыслао)

Каково же отношение к Вольтеру русских просветителей Радищева, Новикова, Фонвизина и других?
В конце XVIII века они были истинными представителями русской культуры, они несли знамя прогресса, они, приняв его от Ломоносова, передали декабристам и Пушкину, от которых оно перешло к Герцену, Белинскому, Добролюбову, Чернышевскому, вдохновило к общественной деятельности, научному и художественному творчеству когорту могучих талантов русского народа XIX столетия.
Русские просветители понимали революционное значение творчества Вольтера, а потому внимательно и серьезно следили за каждым его новым словом. Фонвизин перевел его трагедию «Альзира». Правда, он не был силен в версификации и постеснялся печатать свой перевод — «грех юности», как говорил он. К тому же в переводе были досадные ошибки, ставшие предметом насмешек его литературных врагов. Новиков издал шестнадцать произведений Вольтера в переводе на русский язык. Среди них республиканские трагедии «Брут» и «Смерть Цезаря». Радищев в своей книге «Путешествие из Петербурга в Москву» ставит имя Вольтера в один ряд с именами лучших поэтов мира: «...истинная красота не поблекнет никогда. Омир, Виргилий, Мильтон, Расин, Вольтер, Шекеспир, Тассо и многие другие читаны будут, доколе не истребится род человеческий»
Однако в то время, когда имя Вольтера произносилось с восторгом в московских и петербургских дворянских салонах, русские просветители отзывались о нем сдержанно, если не сказать холодно. Это настороженное отношение русских просветителей XVIII столетия к выразителю интересов революционной буржуазии Франции имеет глубокие основания. Оно объясняется в первую очередь тем обстоятельством, что имя Вольтера в их глазах теряло свое обаяние из-за связей философа с Екатериной II. Русские просветители знали истинную причину «вольтерьянства» императрицы, они знали также, что «просвещенная северная Семирамида», как ее называл обманутый ею Вольтер, стояла на позициях дальнейшего утверждения крепостничества. Екатерина, принимавшая у себя Дидро и Гримма, переписывавшаяся с французскими энциклопедистами, предлагавшая издать в России запрещенную во Франции «Энциклопедию», а после смерти Вольтера — его сочинения, всеми силами стремилась подавить развитие передовой мысли в России. «Екатерина любила просвещение, — иронически пишет Пушкин в «Заметках по русской истории XVIII века», — а Новиков, распространивший первые лучи его, перешел из рук Шешковского (домашний палач кроткой Екатерины. Примечание Пушкина) в темницу, где и находился до самой ее смерти. Радищев был сослан в Сибирь; Княжнин умер под розгами — и Фон-Визин, которого она боялась, не избегнул бы той же участи, если б не чрезвычайная его известность».
Екатерина II рядом указов своих усилила до пределов крепостнический гнет. Указом 1765 года она предоставила помещикам неограниченное право ссылать своих крепостных на каторжные работы в Сибирь на сроки, какие помещики сочтут нужными. Указом 1767 года она строжайше "запретила крепостным подавать жалобы на своих помещиков, положив подвергать наказанию кнутом и ссылать в Нерчинск за подачу «недозволенных на помещиков своих челобитных, а наипаче ее императорскому величеству в собственные руки».
Положение «духовного фаворита» этой коронованной крепостницы компрометировало имя Вольтера в глазах русских просветителей. Не удивительны иронические замечания о Вольтере Фонвизина, который видел триумф философа в Париже и сообщал о нем в Россию в своих письмах из Парижа. Вольтер не знал истинного положения дел в России. Екатерина в своих письмах сообщала ему, что крестьяне в России благоденствуют, что не хотят есть даже кур и предпочитают мясо индеек, она нашумела на всю Европу своими проектами политической реформы в России, своим «Наказом», якобы заимствованным в доброй половине у просветителя Монтескье. «Простительно было фернейскому философу превозносить добродетели Тартюфа в юбке и в короне, он не знал, он не мог знать истины», — писал Пушкин в тех же «Заметках».
Но не только дружественные отношения Вольтера с Екатериной II омрачили его облик в глазах русских просветителей. Причина их сдержанного отношения к Вольтеру имела более глубокие основания. Дело в том, что Вольтер выступал от имени состоятельного класса, класса буржуазии и потому придерживался довольно умеренных взглядов, русские же просветители (Радищев, Новиков, Фонвизин) действовали от имени многочисленного крепостного крестьянства, и политическая программа их была ближе к идеалам Руссо, чем к политическим предначертаниям Вольтера. Фонвизин говорил о Руссо, что «чуть ли он не всех почтеннее и честнее из господ философов нынешнего века».
Русское просвещение в целом, проникнутое идеями крестьянской революции, стояло на позициях более радикальных общественных преобразований, чем это был во Франции. Следует учитывать, что русское просвещение XVIII столетия складывалось в обстановке повсеместных крестьянских восстаний, вылившихся в движение Пугачева. Недаром Екатерина II, прочитав книгу Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», заявила, что автор ее — «бунтовщик хуже Пугачева».
Русские просветители не верили в идею «просвещенной монархии», которая вдохновляла всех французских просветителей, в том числе и Руссо. Несостоятельность этой идеи особенно ясна была Радищеву, который писал в «Письме к другу, жительствующему в Тобольске»: «...если имеем примеры, что цари оставляли сан свой, дабы жить в покое, что происходило не от великодушия, но от сытости своего сана, то нет и до скончания мира примера, может быть, не будет, чтобы царь упустил добровольно что-либо из своея власти, седяй на престоле».
К такому выводу не приходил ни один из французских просветителей.
В конце XVIII столетия, в век Екатерины, когда вся внутренняя политика русского правительства шла по пути законодательного закрепления крепостничества, Радищев показал в своей книге обличительную картину ужасающих страданий народа и возложил все свои надежды на крестьянскую революцию, как на единственное средство разрешения социальных противоречий.
«О! если бы рабы, тяжкими узами отягченные, яряся в отчаянии своем, разбили железом... главы бесчеловечных своих господ... Не мечта сие, но взор проницает густую завесу времени, от очей наших будущее сокрывающую; я зрю сквозь целое столетие!» — писал он в своем знаменитом «Путешествии из Петербурга в Москву».
Радищев был не один. В пьесе Княжнина «Вадим», запрещенной Екатериной II, проповедовались антикрепостнические идеи. В комической опере Попова «Анюта» крестьянин Мирон поет: Боярская забота: Пить, есь, гулять и спать; И вся их в том робота, Штоб деньги обирать.
Мужик сушись, крушися, Потей и роботай: И после хошь взбесися, А денежки давай.
Вокруг имени Вольтера в России, как и на его родине, шла постоянная борьба. Демократически настроенные круги с воодушевлением воспринимали просветительские идеи французского философа, люди из лагеря охранителей русского самодержавия питали к нему и ко всем энциклопедистам глубокую политическую антипатию.
В начале XIX столетия против идей французского Просвещения выступил журнал «Русский вестник», который редактировал С. Н. Глинка. В одной из книжек журнала помещен вымышленный рассказ русского молодого дворянина по имени Честон, путешествующего по Франции в сопровождении наставника-француза Адова. Сами имена говорят уже о тенденции автора, который выступает против «пагубных правил Гельвеция, Вольтера и последователей их». Осуждению подвергается драма Вольтера «Нанина» за то, что в ней выводится в качестве положительного примера граф, женившийся на крестьянке.
Борьба журнала «Русский вестник» против идей французского Просвещения продолжала ту линию феодально-крепостнической реакции, которая заявила о себе в XVIII столетии в лице русской аристократии, напуганной падением Бастилии, казнью короля Людовика XVI и якобинской диктатурой 1793 года.
Идеи французской революции подхватили в первой четверти XIX столетия декабристы. Они явились продолжателями революционных и освободительных чаяний русских просветителей предшествующего столетия. Книга Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», запрещенная и уничтоженная царской цензурой, ходила по рукам в списках или в редких сохранившихся печатных оттисках. После разгрома декабрьского восстания царская охранка заинтересовалась вопросом о том, откуда почерпнули декабристы свои вольнолюбивые идеи. Почти все декабристы на следствии ссылались на книгу Радищева, «Вадима» Княжнина, стихи Пушкина (ода «Вольность» и др.), а также на произведения французских просветителей: «Общественный договор» Руссо, «Дух законов» Монтескье, «Женитьба Фигаро» Бомарше, сочинения Вольтера, Кондильяка, де Траси и др. В бумагах члена Южного общества Н. Крюкова был найден список, включающий названные произведения (всего 58 названий), которые были обязательны для чтения членов общества.
Декабрист Н. Тургенев, член Северного общества, еще семнадцатилетним юношей прочитал книгу Радищева. Сочинения Вольтера и Мабли были предметом его изучения.
Ах, где те острова,
Где растет трын-трава,
Братцы, Где читают «РисеПе»
И летят под постель
Святцы.
Декабрист В. И. Штейнгель показывал на следствии: «Теперь трудно упомнить все то, что читал и какое сочинение наиболее способствовало развитию либеральных понятий; довольно сказать, что 27 лет я упражнялся и упражняюсь в беспрестанном чтении. Я читал Княжнина «Вадима», даже печатный экземпляр, Радищева «Поездку в Москву», сочинения Фонвизина, Вольтера, Руссо, Гельвеция... из рукописных разные сочинения... Грибоедова и Пушкина... Я увлекался более теми сочинениями, в которых представлялись ясно и смело истины, неведение коих было многих зол для человечества причиною».
Горбачевский показывал на следствии, что декабрист Борисов «давал нам читать свои переводы из Вольтера и Гельвеция».
В записной книжке Пестеля были найдены многочисленные выписки из книг Руссо, Вольтера, Дидро, Гольбаха, Гельвеция и других французских просветителей. Член Южного общества М. П. Бестужев-Рюмин заявил на допросе, что «первые либеральные идеи почерпнул в трагедиях Вольтера, которые рано попались ему в руки».
Декабристы, изучая сочинения Вольтера, ища в них подкрепления своим революционным замыслам, не всегда соглашались с ним и критиковали его за ограниченность его просветительской программы и общественных идеалов.
В бумагах арестованного декабриста А. И. Барятинского были найдены стихи, полемизирующие с известной фразой Вольтера: «Если бы бога не было, его нужно было бы выдумать». «Если бы даже бог существовал, — нужно его отвергнуть», —писал Барятинский.
В интересе декабристов к французскому философу и поэту не было и тени какого-либо пристрастия к тем мотивам скепсиса и эпикурейства, которые смаковали, читая насмешливую поэму Вольтера («Орлеанская девственница») или повести его, баре XVIII столетия. Декабристы спешили найти в книгах ответы на волнующие их социальные и политические вопросы и далеки были от взгляда на литературу, как на средство «приятного времяпрепровождения». Чисто деловой подход был и к сочинениям Вольтера. Они ценили его смелость, его ум, его общественные идеалы. Они искали в нем духовной поддержки в своей борьбе с крепостничеством.
Вольтера много читал Пушкин. Еще в юности Пушкин избирает для себя два авторитета — Радищева и Вольтера. Их свободолюбивая просветительная деятельность привлекает к себе гениального поэта. Пушкин с восторгом отзывался об универсальном таланте Вольтера, назвав его соперником великого древнегреческого драматурга Еврипида, другом покровительницы лирической поэзии — музы Эрато, «внуком» создателей итальянского эпоса эпохи Возрождения Ариоста и Тассо и творцом философской просветительной повести, «отцом Кандида»:
Соперник Эврипида, Эраты нежной друг, Арьоста, Тасса внук — Скажу ль?.. Отец Кандида — Он всё, везде велик Единственный старик!
Пушкин, с его трезвым, нравственно здоровым взглядом на мир, любил в Вольтере оптимистическую бодрость и крепость мысли. В юности он с мальчишеским задором смеялся вместе с Вольтером над религиозными предрассудками, в зрелом возрасте он строже отнесся к язвительному перу Вольтера, осудил непатриотические насмешки автора «Орлеанской девственницы» над народной героиней, осудил малодушное подобострастие французского философа в его отношениях с прусским королем и русской императрицей. Но основное, плодотворное начало деятельности Вольтера, его борьба с церковным мракобесием, его уважение к человеческому разуму, его пропаганда свободолюбивых идеалов, наконец вольтеровский неиссякаемый исторический оптимизм всегда привлекали к себе гениального русского поэта.
В первые десятилетия XIX века вольтеровский театр еще полной жизнью живет в России. На русской сцене идут трагедии Вольтера. Во многом содействовали их успеху замечательные русские трагические актеры: Каратыгин, блестяще исполнявший роль Танкреда в одноименной трагедии, переведенной на русский язык Гнедичем, Семенова, затмившая своей игрой знаменитую французскую актрису Жорж, гастролировавшую в России в 1808—1812 годах. Жорж выступала в трагедиях Вольтера «Семирамида» и «Танкред», исполняя в последней роль Аменаиды. С ней соревновалась русская актриса Семенова. Зритель Петербурга и Москвы рукоплескал естественной и трогательной игре Семеновой, что же касается французской актрисы, то при всем блеске технического оснащения сценического образа ей «не хватало души», по отзывам Пушкина.
Новое поколение гениальных русских мыслителей, писателей, критиков разделило с Пушкиным и декабристами интерес и симпатии к Вольтеру. Литературное наследие Вольтера хорошо знал Герцен.
Он часто перечитывал отдельные его сочинения и придавал большое значение разрушительной силе вольтеровского смеха, в революционном значении этого слова («Смех имеет в себе нечто революционное»,— говорил Герцен). В 1842 году он записывает в своем дневнике: «Что за огромное здание воздвигнула философия XVIII века, у одной двери которой блестящий, язвительный Вольтер, как переход от двора Людовика XIV к царству разума, а у другой мрачный Руссо, полубезумный наконец, но полный любви, и остроты которого не выражали ни остроумия резкого, ни родства с grand siecle, а предсказывали остроты de la Montagne, С.-Жюста и Робеспьера» .
французскиепросветители XVIII столетия не могли в полной мере удовлетворить запросов передовой мысли новых поколений. Но в то время, когда реакционные элементы пытались осквернить и опорочить благородное дело Вольтера, Дидро, Руссо, русские революционеры мужественно вставали на их защиту, как за своих собратьев по борьбе за права угнетенного человека.
В. Г. Белинский, ранние отзывы которого о просветителях и Вольтере были отрицательными, в зрелый период своей деятельности, руководствуясь исторической точкой зрения, высоко оценил роль Вольтера в мировом освободительном движении человечества и в развитии литературы.
Белинский называл Вольтера «вождем века», «критиком феодальной Европы» и причислил к глубоко национальным поэтам Франции. «Искусство во Франции, — писал он, — всегда было выражением основной стихии ее национальной жизни: в веке отрицания, в XVIII веке, оно было исполнено иронии и сарказма; теперь оно одно исполнено страданиями настоящего и надеждами на будущее. Всегда было оно глубоко национальным... Корнель, Расин, Мольер столько же национальные поэты Франции, сколько Вольтер, Руссо, а теперь Беранже и Жорж Занд» .
Справедливо указывая на неудачу Вольтера в его попытке возродить героический эпос («Генриада») и считая драматургию Вольтера принадлежащей только своему
времени, Белинский подчеркивал, что действительный шаг вперед в литературе Вольтер сделал своими философскими повестями и романами: «XVIII век создал себе свой роман, в котором выразил себя в особенной, только одному ему свойственной форме: философские повести Вольтера и юмористические рассказы Свифта и Стерна,— вот истинный роман XVIII века»Просветительский философский роман Вольтера Белинский относил к произведениям мирового значения. Об одном из них он писал Герцену 6 апреля 1846 года: «...его «Кандид» потягается в долговечности со многими великими художественными созданиями, а многие невеликие уже пережил и еще больше переживет их».
Вольтера-стилиста и мастера языка русский критик расценивал чрезвычайно высоко, отмечая огромную работоспособность французского поэта и его постоянное стремление к совершенствованию своего художественного мастерства. Он писал: «Вольтер не принадлежал к числу тех посредственностей, которые способны остановиться на чем-нибудь и удовлетвориться чем-нибудь».
Наконец, великий русский революционер-демократ с необыкновенной и волнующей задушевностью выразил свое восхищение самой личностью Вольтера. Он отбросил весь грязный хлам клеветы, которой в течение десятков лет забрасывали французского просветителя досужие пасквилянты из лагеря международной реакции. «Но что за благородная личность Вольтера! — писал он в 1848 году Анненкову. — Какая горячая симпатия ко всему чело¬веческому, разумному, к бедствиям простого народа! Что он сделал для человечества!»
Когда французский журналист, а в будущем известный оппортунист и предатель интересов рабочего класса Луи Блан выступил с критикой Вольтера, Белинский был крайне возмущен. Он писал в том же письме Анненкову: «Читаю теперь романы Вольтера и ежеминутно плюю в рожу дураку, ослу и скоту Луи Блану».
На защиту французских просветителей встал и Н. Г. Чернышевский, который в своих знаменитых «Очерках гоголевского периода русской литературы» назвал их «благороднейшими сынами французского народа».
Салтыков-Щедрин в рецензии на перевод Н. П. Грекова поэмы Мюссе «Ролла» (1864) защищает Вольтера от грязной клеветы реакционных романтиков Франции. Салтыков-Щедрин писал: «Дело, составляющее сюжет этой тощей поэмки, повидимому, очень простое. Дрянной человечишко, по имени Ролла, истощивши свои силы в дешевом и гадком разврате и растративши все свое состояние, решается покончить с жизнью. Чтобы выполнить это намерение, он придумывает пошлую мелодраматическую обстановку, вполне достойную всей его жизни, а именно: покупает у гнусной матери невинную дочь, проводит последнюю ночь в ее объятиях и затем, выпивши яд, умирает. Сюжет, как видите, дюжинный, и проникаться по поводу его негодованием к человеческому роду, выставлять подобный поганый случай, как результат распространившейся страсти к анализу, совершенно ни на что не похоже...
Но не так мыслит маленький поэтик Альфред Мюссе. Пошлый поступок своего героя он приписывает — чему бы вы думали? приписывает влиянию Вольтера!! Что может быть общего между Вольтером и дрянным человечишком, называющимся Роллою, этого постичь совершенно невозможно; тем не менее Мюссе твердо стоит на своем и всячески клянется, что не будь Вольтера, не было бы и его дрянного Роллы».
В рецензии Салтыкова-Щедрина осмеиваются реакционные романтики, «маленькие поборники таинственной чепухи», претенциозно решившие развенчать просветительскую философию XVIII столетия. В рецензии осмеивается идеалистическая эстетика, столь модная во Франции со времени братьев Шлегелей и Шеллинга. Сквозь иронию великого русского сатирика проглядывает улыбка Вольтера, поднимавшего на смех средневековых теологов в жизни, науке и в искусстве. Имя знаменитого героя Вольтера Панглоса часто встречается на страницах Салтыкова-Щедрина как синоним тупости и сытости мещанского оптимизма. Вольтер и его литературное наследие, как и вся деятельность французских просветителей XVIII столетия, привлекали к себе внимание следующего поколения русских революционеров.
Вера Засулич, одна из основательниц группы «Освобождение труда», написала о Вольтере монографию в конце девяностых годов прошлого столетия. Книга о Вольтере, как и ее же книга о Руссо, были созданы в эмиграции. В России их опубликовали с большими купюрами, сделанными цензурой.
Глубокому марксистскому изучению подверг весь комплекс социальных, политических, философских и эстетических проблем, поднятых материалистами XVIII века во Франции, Г. В. Плеханов. Он указал на достоинства и ограниченность французской просветительской мысли, он сделал это огромное культурное наследие Франции достоянием революционного сознания передовых русских рабочих.
Плеханов указал на умеренность социальной программы Вольтера, на ограниченность его материализма сравнительно с Дидро, Гольбахом и некоторыми другими просветителями.
Наиболее полную и всестороннюю оценку дал французскому просвещению В. И. Ленин. Он предостерег марксистов от вульгарного неисторического понимания термина «буржуа», применяемого к французским просветителям. Он писал: «...у нас зачастую крайне неправильно, узко, антиисторично понимают это слово, связывая с ним (без различия исторических эпох) своекорыстную защиту интересов меньшинства» .
В. И. Ленин отметил основную историческую задачу, которую решали просветители, а именно задачу подготовки буржуазной революции, и дал глубочайший анализ достижений просветительской мысли, а также непоследовательности, половинчатости, ограниченности мировоззрения просветителей.
В. И. Ленин указал на важнейшую заслугу французских просветителей, объявив их проводниками того умственного движения, которое потом было переработано Марксом. «Философия марксизма есть материализм.
В течение всей новейшей истории Европы, и особенно в конце XVIII века, во Франции, где разыгралась решительная битва против всяческого средневекового хлама, против крепостничества в учреждениях и в идеях, материализм оказался единственной последовательной философией, верной всем учениям естественных наук, враждебной суевериям, ханжеству и т. п. Враги демократии старались поэтому всеми силами «опровергнуть», подорвать, оклеветать материализм и защищали разные формы философского идеализма, который всегда сводится, так или иначе, к защите или поддержке религии...
Но Маркс не остановился на материализме XVIII века, а двинул философию вперед"— писал В. И. Ленин.
В свете гениальных указаний В. И. Ленина развивается научная мысль советских ученых. Работы К- Н. Державина, М. В. Нечкиной, М. П. Алексеева, акад. В. П. Волгина, акад. В. Л. Комарова и других значительно подвинули вперед изучение творческого наследия великого французского просветителя XVIII столетия.
В Советском Союзе хранятся богатейшие собрания книг и рукописей, принадлежащих Вольтеру. В Ленинградской публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина находится в настоящее время личная библиотека Вольтера, насчитывающая 6902 тома (3420 названий) с. многочисленными собственноручными пометками Вольтера на полях книг. Кроме того, там же хранятся рукописи Вольтера (20 томов), среди них материалы по истории России, автобиографические записки Вольтера, рукописи его пьес («Ирина», «Аделаида Дюгеклен», «Самсон» и др.), написанные рукой его секретаря Ваньера и содержащие исправления самого автора. Здесь же документы, относящиеся к деятельности Вольтера по защите де Ля Барра и д"Эталонда, черновики писем, письма и другие документы.
В Ленинградской публичной библиотеке хранятся уникальные материалы, относящиеся ко времени заключения Вольтера в Бастилии. Секретарь русского посольства в Париже П. П. Дубровский извлек их из архива Бастилии 15 июля 1789 года (на второй день после знаменитого разгрома этой древней темницы).
Ценнейшие рукописные материалы Вольтера имеются и в других библиотеках Советского Союза. Документы эти, не изученные еще с исчерпывающей полнотой, стали предметом тщательного исследования советских ученых.
В богатейшем собрании важнейших исторических фактов, относящихся к культурным связям России и Франции, вышедшем в трехтомном издании Литературного наследства 1937 года под заглавием «Русская культура и Франция», имеются исследования И. Анисимова «Французская литература и СССР», В. Люблинского «Наследие Вольтера в СССР», Б. Томашевского «Пушкин и французская литература», содержащие ценнейшие материалы о Вольтере, а также публикации Н. Платоновой «Вольтер в работе над «Историей России при Петре Великом», В. Люблинского (письма Вольтера к д"Аржанталю из архива Воронцовых и др.) и Н. Голициной «И. И. Шувалов и его иностранные корреспонденты».
В 1944 году в юбилей Вольтера Ленинградский университет провел научную сессию, посвященную памяти великого французского просветителя. С докладами о новых исследованиях выступили профессор М. П. Алексеев «Вольтер и русская культура XVIII века», К- Н. Державин «Китай в философской мысли Вольтера», В. Люблинский «Маргиналии Вольтера» и др.
Широко отмечены были в Советском Союзе юбилейные даты 1944 года (250-летие со дня рождения Вольтера) и 1953 года (175-летие со дня его смерти), привлекшие внимание широкой общественности нашей страны. Академия наук СССР торжественно почтила память Вольтера — почетного члена русской Академии наук.
Бесспорно важным вкладом в изучение творческого наследия Вольтера является книга КГ Н. Державина «Вольтер», изданная Академией наук СССР в 1946 году.
Необходимо отметить здесь, что русская литературоведческая наука еще в дореволюционные годы содействовала правильному восприятию творческого наследия великого французского просветителя.
В семидесятых годах прошлого столетия молодой русский ученый А. А. Шахов прочитал курс лекций о Вольтере и просветителях в Московском университете. Блестящие лекции Шахова (они были изданы впоследствии в виде отдельной книги «Вольтер и его время», СПБ, 1907) привлекли внимание передовой русской общественности. Многое из литературного наследия Вольтера и просветителей не получило в книге достаточно ясного освещения и надлежащей оценки. Политическая характеристика деятельности французского философа не всегда верна и точна. Однако при всех недостатках, лекции Шахова давали наиболее справедливую оценку Вольтеру в тогдашней литературоведческой науке как во Франции, так и в других странах. К сожалению, курс лекций А. А. Шахова не был доведен до конца ввиду ранней смерти талантливого ученого.
Имя Вольтера популярно в нашей стране, как имена и других представителей французского Просвещения. Сочинения Вольтера издаются у нас массовыми тиражами. Советские театры дают интересные сценические обработки его философских повестей. Укажем здесь на одну из таких удачных попыток — инсценировку повести «Простодушный» Иркутским областным драматическим театром в 1941 году.
Революционное наследие французского народа дорого советским людям, и это естественно. Нельзя не вспомнить здесь чудесных строк Горького о веке Просвещения, о французской революции: «Франция! Ты была колокольней мира, с высоты которой по всей земле разнеслись однажды три удара колокола справедливости, раздались три крика, разбудившие вековой сон народов - Свобода, Равенство, Братство!»

Печатается по рукописи Ломоносова (Архив АН СССР, ф. 20, оп. 3„ № 55, лл. 35-40).

Впервые напечатано в журнале „Московский телеграф“, ч. 20, 1828р № 6, март, стр. 151-159. о** Время написания - сентябрь-начало октября 1757 г.

Во время составления Вольтером, по заданию русского правительства, истории Петра Великого Ломоносов писал критические замечания на текст Вольтера и подготовлял часть материалов, посылавшихся Вольтеру.

Работа Вольтера началась в 1757 г., когда он, проявлявший еще с 1745 г. большой интерес к Петру Великому и желавший написать историю его царствования, получил это поручение от Елизаветы, при активном содействии И. И. Шувалова. Через Шувалова же велась и вся переписка с Вольтером, которому из России доставлялись исторические материалы по эпохе Петра. Уже в августе 1757 г. Вольтер писал Шувалову, что посылает восемь глав истории о Петре I (название труда он уже в следующем письме уточнил как Histoire de TEmpire de Russie sous Pierre le Grand) - „легкий набросок44, для которого он использовал „рукописные, записки генерала Лефорта, донесения из Китая и записки Страленберга и де Пери“ (письмо 7 августа 1757 г.); эти главы охватывали время от Михаила Романова до сражения при Нарве [письмо 11

августа 1757 г.: Oeuvres compl?tes de Voltaire, edition de Ch. Lahure et Cie, t. 28. Paris, 1861 (Полное собрание сочинений Вольтера, изд. Ш. Лагюр и К0, т. 28. Париж, 1861), стр. 49-51. См. также: Письма г. Волтера к графу Шувалову и некоторым другим российским вельможам. 1757- 1773. Переведено с франц. Н. Левицким. М., 1808, стр. 4-5, 9].

„Примечания“ на первоначальный текст восьми глав Вольтера были составлены Ломоносовым в период между 2 сентября и 10 октября 1757 г. 2

сентября в письме к Шувалову он одобрил выбор Вольтера как автора для прославления дел Петра „на иностранных языках“, предложил послать Вольтеру ряд имевшихся у него „записок“ и обещал собрать дополнительный материал. В письме 10 октября он уже посылает „Сокращенное описание самозванцев и стрелецких бунтов“ („экстракт

о стрелецких бунтах“), о котором упоминается в „Примечаниях“ (акад. изд., т. VIII, стр. 196-197 и 199).

Замечания Ломоносова дошли до Вольтера в июле 1758 г. (письмо Вольтера Шувалову 17 июля 1758 г.: Oeuvres compl?tes, т. 28, стр. 183; Письма г. Волтера.. ., стр. 14), вместе с другими посланными из России материалами, в числе которых было, как видно из дальнейшего, и „Описание стрелецких бунтов“. 1 августа 1758 г. Вольтер отправил Шувалову 14 вопросов, на которые просил разъяснений (Oeuvres compl?tes, т. 28, стр. 186-188). Некоторые из этих вопросов стояли в непосредственной связи с „Примечаниями" Ломоносова.

В своих критических замечаниях на рукопись Вольтера Ломоносов исправлял многочисленные ошибки и неточности текста. Все эти поправки были приняты Вольтером. Но Ломоносов стремился также исправить и историч ескую концепцию Вольтера, правильно указав на недооценку им различных сторон исторического развития России. Он поправлял недостаточное и неверное представление Вольтера о естественных богатствах России и о древности и высоком уровне ее культуры.

По настоянию Ломоносова Вольтер переработал и расширил отдел „Описание России“. Ломоносов добился полной переделки главы о стрелецких бунтах, которая должна была показать политические трудности и опасности первых лет царствования Петра. Он указывал на преувеличение Вольтером роли иностранцев при Петре; он протестовал против недооценки сил русской армии под Нарвой, добиваясь восстановления правды об отступлении под Нарвой.

По переработанному тексту, вошедшему в первый том труда Вольтера* можно проследить, как он использовал указания Ломоносова. Эти места отмечаются ниже. 1

1. Карл 12 показал.. . задолго до 1718 года - текст Вольтера, пока- зывающий, что он использовал замечания Ломоносова, отмечается здесь и далее по женевскому изданию первого тома Histoire de PEmpire de Russie sous Pierre le Grand, 1759 (страницы в скобках).

Вольтер заменил слова „в первые 18 лет“ словами „в первые годы“ (1). 2

3. первого рангу во всей Европе - Вольтер назвал Москву столицей империи (6). 3

4. Должно сделать хорошее описание и перевесть - описание Петербурга и его окрестностей и описание Москвы были посланы Вольтеру; находятся в Гос. Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Отдел редкой книги, Библиотека Вольтера, № 242, II, лл. 377-381 и 382-383. Описание Москвы было использовано им (19-24). 4

5. Стурлезон - о Стурлезоне см. примеч. 146 к работе 3 настоящего тома. 5

6. 7 месяцев Двина бывает неприступна - Вольтер исправил девять

А. И. Андреева: Неизвестные труды Ломоносова. Ломоносов, I, 1940, стр. 299). Французский перевод этой рукописи находится в Библиотеке Вольтера (№ 242, II, лл. 373-377).

Автором экстракта был Тимофей Мерцан фон Клингштедт, служивший в свое время в Архангельском воеводском правлении. Труд его позже был издан полностью, в другом французском переводе, анонимно; в 1762 г. (без места издания) и в 1766 г. в Копенгагене, под заглавием M?moires sur les samoj?des et les lappons (Записки о самоедах и лопарях), а также был переведен на немецкий и шведский языки (А. И. Андреев. Труды Ломоносова по географии России. Ломоносов, II, 1946, стр. 135).

Столицу... в Москву перенес около 1320 году - Вольтер в описании Москвы опустил дату-15 век (19-24). 8

9. губернии разделены... городы - Вольтер изъял этот текст. 9

10. Вятка. . . плодоноснее - в связи с этим замечанием Вольтер поставил дополнительный вопрос (в 14 вопросах 1 августа 1758 г.): „Ливония [Лифляндия] не есть ли плодороднейшая северная область? Простираясь по прямой черте, какая область производит столько пшеницы, как она?“. В ответе ему указано, что многие: Карелия вдвое больше производит, Великороссия снабжает армию, а в Ливонию и Эстонию приходится еще ввозить хлеб, из-за войск, там расположенных. Вольтер исправил: „это одна из самых плодоносных северных провинций“ (9). 10

12. и других рек великих? - Описание России, составляющее первую главу „Истории“ Вольтера, было им переработано по присланному „Краткому описанию России“, составленному „под смотрением“ Ломоносова. Французский перевод (Description abr?g?e de la Russie) хранится в Библиотеке Вольтера (№ 242, II, лл. 367-372 об.). Вольтер использовал данные о Белгородской губернии (полностью), Воронеже, Нижнем Новгороде, Оренбурге. Позже, в 1759-1760 гг., Ломоносов принимал участие в составлении экстракта из „Описания земли Камчатки“

апреля 1760 г., акад. изд., т. VIII, стр. 207 и 222). Французский перевод „Описания Камчатки“ хранится в Библиотеке Вольтера (№ 242, II,

лл. 287-307 об.). 11

13. Ола вместо Олга - Вольтер исправил: „Olha ou Olga“ (66). 12

14. не для того..., что прадед был патриарх - Вольтер исправил редакцию: „C"est d’un homme devenu Patriarche de toutes les Russies que descendait Pierre le Grand en droite ligne“ (Петр Великий происходил по прямой линии от человека, который стал патриархом всея Руси) (68). 13

15. Сомневаюсь - Вольтер исправил редакцию: „La Livonie seule vaut mieux que n’a valu longtems toute la Siberie“ (Одна Ливония ценнее, чем долгое время была вся Сибирь) (75) 14

23. Наталья - Вольтер исправил о Софье: третья из дочерей от первого брака (92). 17

24. тетка - упоминание о Татьяне Вольтером опущено. 18

25. жила в дворце - Вольтер исправил: „ne prit point le parti ‘du couvent“ (не была еще в монастыре) (92). 19

26. экстракт о стрелецких бунтах - напечатан в настоящем томе, см. работу 7. Эта работа Ломоносова была положена Вольтером в основу IV и V глав окончательного текста, посвященных стрелецкому бунту и правлению царевны Софьи. 20

28. d?bauches de table - Вольтер оставил: Les liens serieux du mariage ne le retinrent pas assez (законные узы брака недостаточно одерживали его); но заменил d?bauches de table (разгульные пиры) словами plaisirs de la table (веселье пиров) (116). 21

29. ложное известие - сведения о ботике у Вольтера здесь опущены, перенесены дальше (119). 22

31. отдано Лефорту - в письме Шувалову 7 августа 1757 г. при посылке наброска восьми глав Вольтер указывал, что одним из его первых источников были рукописные записки о генерале Лефорте, переданные ему семьей Лефорта (письмо Шувалову 17 июля 1758 г.: Oeuvres compl?tes, т. 28, стр. 184; Письма г. Волтера..., стр. 14). Глава VI R?gne de Pierre Premier (Царствование Петра I) имеет ссылки на рукописи генерала Лефорта. Вольтер имел в виду записки, составленные, вероятно, в 20-х годах XVIII в. племянником Франца Лефорта, синдиком Людвигом.

См.: М. Posselt. Der General und Admiral Franz Lefort. Sein Leben und seine Zeit. Ein Beitrag zur Geschichte Peter"s des Grossen (M. Поссельт. Генерал и адмирал Франц Лефорт. Его жизнь и его время. Материалы к истории Петра Великого), ч. I. Франкфурт-на Майне, 1866, стр. XIII. 23

32. почитает иностранными - замечание относится к содержанию главы VIII печатного текста Expedition vers les Palus Meotides. Conqu?te «d’Asoph (Экспедиция к Азовскому морю. Взятие Азова). 24

33. Ромодановскому - замечание относится к главе IX Voyages de Pierre le Grand (Путешествия Петра Великого). Вольтер (145, 146)- исправил имена согласно указанию Ломоносова, взятому из записок А. А. Матвеева; но Ломоносов сам здесь ошибся, так как этим боярам было поручено управление Москвой, а не управление государством (cM.t Е. Ф. Шмурло. Петр Великий в оценке современников и потомства- Ст., 1912, стр. 75). 25

35. Разве грузинский - Вольтер исправил на: принц грузинский

40. неправедно и коротко очень - замечание относится к главе, в печатном тексте получившей номер XI (Война со шведами. Сражение при Нарве), Эта глава, вероятно, дополнена Вольтером; он ссылается на присланный ему журнал Петра, т. е. „Журнал или поденная записка* Петра Великого, с 1698 г.“ (издан М. Щербатовым, СПб., 1770-1772г в 2 томах). 27

ГчВ. Многие российские имена написаны неисправно - замечание

о несоответствии французской транскрипции с русским произношением было позже повторено Г\-Ф. Миллером и И. И. Таубертом, которые писали замечания на первый том „Истории“ Вольтера, вышедший из печати. Однако уже в письме Шувалову 1 августа 1758 г. Вольтер настаивал на своем праве пользоваться французской транскрипцией в тексте своего труда, обещая дать в подстрочных выносках русское произношение. Эти выноски сделаны в главе „Описание России“ для ряда географических названий.

[О работе над “Россией при Петре I”]

Переписка с Иваном Ивановичем Шуваловым – важнейший источник для понимания замысла труда Вольтера. И.И. Шувалов (1727 – 1797) – фаворит императрицы Елизаветы Петровны, по- кровительствовал деятелям просвещения и науки. Был первым ку- ратором Московского университета. Через него велись все перего- воры с знаменитым французом, прославившимся к этому времени созданием «Истории Карла XII», одним из самых популярных за- падноевропейских исторических сочинений первой половины XVIII века. Сбор фактического материала для Вольтера в России был поручен академикам М.В. Ломоносову и Г.Ф. Миллеру.

Вольтер – графу И.И. Шувалову

Не получив ещё записей, коими вы, Ваше сиятельство, изво- лили обнадёжить меня, я хочу убедить вас хотя бы своим усерди- ем, что стараюсь не остаться недостойным вашего внимания. Имею честь послать вам восемь глав «Истории Петра I», что является беглым наброском, сделанным мною по рукописным воспомина- ниям генерала Лефорта, по «Дипломатическим сношениям Китая», по сочинениям Страленберга и Перри. Я не воспользовался «Жиз- нью Петра Великого», ошибочно приписанной некоему Руссе в Голландии. Это просто собрание сплетен и плохо выправленных ошибок; впрочем, проходимец, пишущий под вымышленным име- нем, не заслуживает никакого доверия. Я хотел бы знать, прежде всего, одобрите ли вы мой замысел и заметите ли мои старания сочетать историческую точность с чувством меры.

Я не считаю, сударь, что надобно всегда распространяться подробно о войнах, если подробности не служат для характерис- тики чего-либо великого и полезного. Анекдоты из личной жиз- ни, думается мне, заслуживают внимания лишь постольку, по- скольку они знакомят нас с нравами общества. Позволительно затронуть некоторые слабости великого человека, тем паче, если он избавился от них. Например, несдержанность царя по отно- шению к генералу Лефорту может быть упомянута, ибо раскаяние

его должно являться назидательным примером; однако, если вы со- чтёте, что этот анекдот лучше изъять, то я легко им пожертвую. Знай- те, сударь, что моя основная задача – рассказать о благе, содеянном Петром I для своей родины, и описать его славные начинания, кото- рым следует его августейшая наследница.

Льщу себя надеждой, что вы соблаговолите известить её величе- ство о моём усердии и о том, что я продолжу свой труд с её соизволе- ния. Я отлично знаю, что пройдёт некоторое время, пока я получу от вас записи, любезно предназначенные для меня. Чем нетерпеливее я буду ждать, тем будет приятнее получить их. Будьте уверены, сударь, что я ничем не пренебрегу, дабы воздать должное вашей империи. Я буду руководствоваться одновременно приверженностью к истории и желанием быть угодным вам. Вы могли бы избрать лучшего исто- рика, но не могли бы довериться более усердному.

…Nota. Мне кажется существенным не озаглавливать этот труд «Жизнь» либо «История Петра I», - такое название принуж- дает историка ничего не обходить, обязывает его высказывать отвратительные истины, а ежели он их скроет, это не принесёт чести ни ему, ни тем, кто поручил ему исторический труд. Итак, лучше всего остановиться на следующем заглавии и содержании:

«Россия при Петре 1». Указав на этот замысел, мы можем устра- нить все рассказы о личной жизни царя, могущие уменьшить его славу, и допустим лишь то, что связано с великими деяниями, которые он начал и которые продолжили после него. Слабости либо вспыльчивость его характера не имеют ничего общего с высоким предметом нашего труда, который будет равно содей- ствовать славе Петра Великого, славе императрицы, его наслед- ницы, и славе нации. Таков замысел работы, которая будет на- писана с одобрения её величества.

… Чем больше будут знать о вашей державе, тем больше будут её почитать. В мире нет другой нации, которая стала бы столь выдающейся во всех областях в столь краткий срок. Вам понадобилось каких-нибудь полвека, чтобы объять все полезные и приятные науки. Именно это удивительное чудо я и хотел бы описать. Я буду просто вашим секретарём в этом великом и благо-

родном начинании. Не сомневаюсь, что ваша приверженность к им- ператрице и к вашей отчизне заставила вас собрать всё, что только может способствовать славе как той, так и другой. Земледелие, ману- фактуры, мореходство, всевозможные открытия, государственное устройство, военные уставы, законы, нравы, искусства – всё входит в ваш замысел. Ни один цветок не должен выпасть из этого венка /…/ Писано в Делис, близ Женевы 20 апреля 1758 года.

… Я всегда считал, что история требует такого же мастер- ства, как трагедия: требует экспозиции, завязки, развязки; необ- ходимо так расположить все фигуры на историческом полотне, чтобы они оттеняли главное действующее лицо, но отнюдь не высказывать нарочитого стремления выдвинуть его. Основыва- ясь на этом правиле, я и буду писать.

…Вижу по вашим записям, что барон Страленберг, кото- рый дал нам более полное представление о России, чем другие чужеземцы, тем не менее ошибся во многом. Вы обнаружили так- же ряд промахов, допущенных самим генералом Лефортом, от семейства которого я получил рукописные мемуары. Особенно же вы ставите под сомнение чрезвычайно ценную рукопись, ко- торой я располагаю уже много лет, - она принадлежит перу по- сланника, долго состоявшего при дворе Петра Великого.

Многое, о чём он рассказывает, я вынужден опустить, ибо всё это не способствует славе монарха, да, к счастью, и не нужно для великой цели, которую мы ставим перед собой.

Цель эта – запечатлеть то, что создано было в науках, нравах, законах, военных уставах, торговле, промыслах, во всём государ- ственном устройстве и тому подобное, а не разглашать проявле- ния слабости либо жестокосердия, даже если они вполне досто- верны. Было бы малодушием от них отрекаться, но разумнее умол- чать о них, ибо долг мой, как мне представляется, подражать Титу Ливию, который рассуждает о великих делах, а не Светонию, ко- торый только и знает, что рассказывает о личной жизни.

Прибавлю, что существуют устоявшиеся мнения, с которы- ми трудно бороться. Например, Карл XII действительно обла- дал личными достоинствами, редкими у государей. Но эти качества, которые заслуживали бы изумления в гренадёре, были, возможно,

недостатком у короля.

Маршал Шверин и другие генералы, служившие при Карле XII, рассказывали мне, что он, подготовив в общих чертах план сражения, предоставлял им развивать все детали, говоря: «Дей- ствуйте, да поскорее. Довольно заниматься пустяками». И он отправлялся в бой первым, во главе своих телохранителей, упи- ваясь резнёй и смертоубийством, а после сражения появлялся, как ни в чём не бывало, словно встал из-за трапезы.

Вот, сударь, кого люди всех времён и всех стран называют героями; чернь всех времён и всех стран воплощает в этом наиме- новании жажду бойни. Король–солдат называется героем, но че- ловек истинно великий – это монарх, достоинства которого более добропорядочны, чем ослепительны, - монарх-законодатель, со- зидатель и воин; а великий человек возносится над героем. Я по- лагаю, что вы будете довольны, увидев, как я устанавливаю это различие. Теперь позвольте мне представить вашему просвещён- ному суждению замечания более важные. Олеарий, а после него граф Карлейль – посланник в Москве – считали Россию страной, где почти всё должно быть создано вновь. Свидетельства их осно- вательны, и ежели бы им возразили, что Россия с той поры приоб- рела новые жизненные блага, этим нисколько не умалили бы сла- вы Петра I, которому Россия обязана появлением почти всех наук и искусств, - иначе ему нечего было бы и создавать.

…Не столь важно, носили или нет поверх сутаны епанчу; однако из чистого любопытства я всё же хотел бы знать, почему у Олеария на всех эстампах парадным одеянием является одетая поверх сутаны широкая епанча, скреплённая на груди аграфом. Эта старинная одежда кажется мне весьма благородной.

Что касается слова «царь», то я хотел бы знать, в каком году была написана славянская библия, где говорится о царе Давиде, и о царе Соломоне. Я склонен думать, что tsar или thsar проис- ходит от sha, а не от «цезарь», но всё это не столь существенно.

Важнейшая цель – создать точное и внушительное представ- ление о всех учреждениях, основанных Петром I, и о тех пре- пятствиях, которые он преодолел, - ибо никогда не бывает больших дел без больших трудностей.

Признаюсь, что я не вижу в войне Петра I с Карлом XII иных побудительных причин, кроме удобного расположения театра военных действий. И я не постигаю, почему он пожелал атако- вать Швецию у Балтийского моря, ведь его первоначальным на- мерением было укрепиться на Чёрном море. В истории часто встречаются трудно разрешимые загадки.

Буду желать, сударь, новых указаний, коими вы соблагово- лите почтить меня, о кампаниях Петра Великого, о мире со Шве- цией, о суде над его сыном, о смерти царя, о мерах, направлен- ных на поддержание его великих начинаний и обо всём том, что может способствовать славе вашей империи. Правление царству- ющей императрицы кажется мне наиболее достохвальным, ибо это самое гуманное из всех правительств.

Огромным преимуществом в истории России является то, что в ней мы не встречаем распрей с папами. Эти злосчастные дрязги, которые унизили Запад, были неизвестны русским.

Перевод Н. Немчиновой. Вольтер. Собрание сочинений. Т. II. М.: Изд. Дом Русано-

ва: Литература: Сигма-пресс, 1998. С. 557 - 562.

Примечания

Генерал Лефорт Франц Яковлевич (1655/56 – 1699) – выхо- дец из Швейцарии, любимец и сподвижник Петра I. Генерал и адмирал русской службы.

Страленберг – смотри примечания к статье Л. Жокура «Рос- сия» (семинар «Историческая мысль в Энциклопедии Дидро и Д`Аламбера»).

Перри – смотри примечания к статье Л. Жокура «Россия» (семинар «Историческая мысль в Энциклопедии Дидро и Д?А- ламбера»).

Руссе де Мисси, Жан (1686 – 1762) – французский писатель, живший в Голландии. Среди изданных им книг «Мемуары о жиз- ни Петра Великого».

Её величество – Елизавета Петровна (1709 – 1761/62), императ- рица России, младшая дочь Петра I и Екатерины I. С её санкции ве-

лись переговоры И.И. Шувалова и Вольтера о написании «России при Петре I».

Светоний - Гай Светоний Транквилл (около 70 – около 140), римский историк, автор компилятивных сочинений. Наиболее известное из них - «Жизнь двенадцати цезарей», наполненное массой фактов и анекдотов.

Карл XII (1682 – 1718) - король Швеции с 1697. Остался в истории как король – воин, принимавший непосредственное уча- стие в сражениях.

Маршал Шверин Курт Кристоф (1684 - 1757) – прусский ге- нерал – фельдмаршал. В 1712 году был отправлен мекленбургс- ким герцогом в Бендеры к Карлу XII, где пробыл около года.

Олеарий Адам (1603 – 71) – немецкий путешественник. В со- ставе шлезвиг–гольштейнского посольства посетил Россию в 1633

Граф Карлейль Чарльз – приближённый английского коро- ля Карла II, глава посольства в Россию в 1663 году.

Давид (конец XI – около 950 до н.э.) - царь Израильско– Иудейского государства, основатель его столицы – Иерусалима. Соломон - царь Израильско–Иудейского государства в 965

– 928 гг. до н.э. Согласно библейской традиции, ему принадле- жит авторство нескольких книг Библии.

Вопросы и задания

1. Что понимает Вольтер под предметом исторического ис- следования?

2. Охарактеризуйте источниковую базу Вольтера.

3. Каковы принципы отбора Вольтером исторических источ- ников?

4. Согласны ли вы с утверждением о мастерстве историка, высказанном Вольтером в начале письма от 17 июля 1758 года?

5. В чём видит Вольтер отличие Петра I от Карла XII?

6. Согласны ли вы с трактовкой Вольтером этимологии сло- ва «царь»?

(Серия «Мифы Украины: "Батуринская резня"»)

Когда речь идёт об источниках по разгрому Батурина, особое место в них занимает деловая переписка русского царя со своими приближёнными, руководителями русской армии, командирами, казацкими полковниками, включая оперативную переписку с единственным участником штурма Батурина, оставившим информацию о нём, не носящую пропагандистский или мемуарный характер, князем А. Д. Меншиковым. И она может пролить свет на вопрос: действительно ли Меншиков потопил Украину в крови, оставляя позади себя одни дымящиеся пепелища, как уверяют «мазепинцы»? Действительно ли все жители гетманской столицы Батурина, были зверски казнены, заплатив смертью за измену своего хозяина? Отдавал ли Пётр I приказ не только сжечь крепость, но и уничтожить «на приклад» всех жителей Батурина, дабы парализовать волю Украины, ошеломив её своей не знавшей границ жестокостью?

Впрочем, есть документы, которые принадлежат перу ЕДИНСТВЕННОГО непосредственного участника «батуринской трагедии» из упомянутых свидетелей и наверняка могли бы раз и навсегда подтвердить факт «резни» его элементарным признанием. Однако, их автор - А. Д. Меншиков, вопреки общей традиции, не спешил хвастаться перед царём и вечностью в содеянном, сообщив в своих донесениях лишь о взятии крепости и её разрушении. А о «резне» он не упомянул вовсе. И такое его «коварное» поведение тем более удивительно, что, согласно мнению мазепинцев, он гордился своей карательной акцией и устроил «резню» специально для устрашения украинцев, не просто добросовестно исполнив приказ своего государя, но и вложив в него всю свою душу. Но логика подсказывает, что если он был так жесток и порочен, как считают «мазепинцы», то должен был о «резне» «раструбить на всех углах». А он почему-то молчал. Но почему? Не логично как-то выходит. И не убедительно.

В целом, вариантов, объясняющих его непонятную в своей вопиющей скромности «стыдливость», получается два. По первому - «резни» просто не было и, следовательно, о ней не было смыслаупоминать. По второму - «резня» была, но, предчувствуя, как к ней отнесутся будущие поколения патриотически настроенных украинцев, А. Д. Меншиков в последний момент предпочёл с ними не связываться. И о «резне» постарался утаить, сообщив о ней царю в приватной беседе без свидетелей . Этим, пожалуй, также объясняются энергичные действия Меншикова по сокрытию факта «резни» на месте сразу после её совершения. Причём, согласно мнению отдельных «мазепинцев», сделал он «зачистку улик» в Батурине так быстро и тщательно, что, несмотря на огромное усердие и патриотическое рвение, украинским историкам не удалось найти «вещественных» доказательств имевшей место «резни» до сих пор.

Возможно, поэтому отсутствие убедительной аргументации им приходится компенсировать производимым по этому поводу шумом за счёт доведённого до высших пределов трагизма описания и общего количества написанного. Но достоверности такой подход имеющимся «уликам» не прибавляет. И у придерживающегося научных методов исследования историка может вызвать лишь досаду и сожаление.

Впрочем, есть ещё указания Петра I . И коль Меншиков выполнял его, возможно, русский царь проговорился? Действительно в указаниях Петра Меншикову, которые он отдавал, когда приказ о взятии Батурина был уже получен, есть одна фраза, которую «мазепинцы» очень любят цитировать: «Батурин в знак изменникам [понеже боронились] другим на приклад зжечь весь». Однако, этот текст нуждается в комментарии. В частности, следует напомнить, что всего таких писем Меншикову, когда тот решал проблему Батурина, было три. И в них Пётр сообщает примерно одно и то же, не зная, дошли ли другие письма до адресата или нет.

Так, в письме Меншикову от 2 ноября 1708 года Пётр I пишет: «Сего моменту получил я ваше зело радостное писание, за которое вам зело благодарны, паче же бог мздовоздаятель будет вам; что ж принадлежит о городе, и то полагаю на вашу волю: ежели возможно от шведов в нем сидеть, то извольте поправить и посадить в гарнизон хотя драгун в прибавку стрельцам, пока пехота будет (однако ж несколько пушек лучших вывезть в Глухов). Буде же (как я от присланного слышал) оной не крепок, то зело лучше такую великую артиллерию вывезть в Глухов (которое там зело ныне нужно), а строенье сжечь, понеже когда в таком слабом городе такую артиллерию оставить, то шведы так же легко могут взять, как мы взяли, и для того не изволь время терять, ибо сего дня шведы перешли реку и чаю завтра конечно пойдут к Батурину или куды глубже: и того ради опасно, дабы не помешали вам в вывозе артиллерии; буде же не успеете вывезть, то лучше разжечь или разорвать и штуками, раздав, вывезть. P. S. Ежели есть булава и знамена, изволь прислать для нового гетмана; зело нужно, також канцелярию возми с собою всю их» . Из текста письма видно, что сжечь нужно не людей, а постройки («строенье сжечь»). И лишь в том случае и потому, что оборонять крепость Меншиков не имел возможности. Таким образом, речь идёт о военной целесообразности. Зачем оставлять шведам крепость, в которой они могли бы зимовать, а возможно, и обороняться, если военной необходимости в ней уже не было?

В письме от 4 ноябряПётр пишет: «ежели возможно от Шведов в Батурине сидеть, то изволте поправить и посадить в гварнизон [хотя драгун в прибавку к стрельцам, пока пехота будет], однакож несколко пушек лутчих надобно вывесть в Глухов. Буде же [как я слышал от Крюкова] оная крепость слаба, то зело лутче такую великую артилерию вывесть в Глухов, а строенья зжечь [которая там зело ныне нужно], понеже, когда в таком слабом городе такую артилерию оставить, то Шведы такъже лехко могут взять, как и мы взяли». И из текста также хорошо видно, что Петра интересует не расправа над людьми, о которой в письме нет ни слова, а судьба Батурина на предмет возможности использования его для обороны. Но в случае, если Меншиков не уверен, что крепость сможет продержаться и отбить неизбежный штурм, её следует оставить, но предварительно «строенья зжечь».

В письме же Петра I от 5 ноября, которое особенно любят цитировать «мазепинцы» за крайне важную для них фразу «другим на приклад», речь снова идёт лишьо том, что надо сделать с Батуриным: «...а Батурин в знак изменникам [понеже боронились] другим на приклад зжечь весь» . Разве здесь что-нибудь написано о людях? Хотя, конечно, в нём упоминаются изменники и то, что Батурин должен быть сожжён в качестве назидательного примера («на приклад»). Но с учётом аналогичного содержания других писем, очевидно, что в данном случае уничтожить предлагалось крепость, а не людей. И мы на это обращаем внимание: среди прочих подробных указаний Пётр не предлагал проучить свободолюбивых украинцев. И о расправах над местными жителями в письме не говорится ни слова, хотя «изменники» упоминаются.Тем не менее, именно на этот текст нередко ссылаются историки, дабы подтвердить «резню», якобы Петром спланированную и организованную.

Впрочем, в Указе всему Малороссийскому народу от 6 ноября 1708 года Пётр I излагает русскую версию того, что произошло в Батурине: «...Також он, изменник Мазепа, пошед к Шведу, оставил в городе Батурине Сердюцкого полковника Чечеля да немчина Фридриха Кониксека и с ними несколко полков Сердюцких, да из городовых полков немалое число казаков в гварнизоне и, подкупя их деньгами, приказал им наших царского величества ратных людей не впускать, в том намерении, дабы тот город и в нем обретающиися войска Запорожского великой пушечной снаряд королю Шведскому со многим числом пороху и свинцу и инных припасов отдать, дабы он тем против нас воевать и Малоросийской край поработить мог. Что мы, уведав, отправили к тому городу генерала нашего от кавалерии князя Меншикова с частью войска, которой, пришед ко оному, посылал неоднократно от себя с нашим, великого государа, указом к помянутому полковнику Чечелю и Фридриху и ко всему гарнизону говорить, чтоб они войска наши в тот город впустили доброволно, без всякого супротивления, объявляя им измену Мазепину. Но они, по наущению помянутаго изменника Мазепы, слушать того не похотели и по наших царского величества войсках стреляли. Того ради вышеписанной генерал наш князь Меншиков, по нашему указу, учинил к тому городу приступ и оной, милостию Божиею, приступом взял. И те единомышленники Мазепины, за учиненную нам, великому государю, противность и измену, воспримут достойную казнь» . И с упомянутой перепиской царя с Меншиковым эта информация вполне согласуется.

Причём, по «мазепинской» логике именно в этом Указе Пётр мог и должен был оповестить малороссийский народ, что он сделает с каждым, кто будет ему противиться, оформляя каждый вывешенный свой Указ «отрезанными головами мазепинцев» [См.: 5], дабы охватило Украину оцепенение. Но он почему-то этого не делает. А ведь должен был. Или «мазепинцы» считают, что плоты с распятыми сердюками и казаками могли «оповестить» Малороссию о царском гневе быстрее и качественнее? Крайне сомнительно. Значит, не пытаясь в Указе запугать население уже состоявшейся карательной акцией, Пётр не вписывается в ту логику, которую выстроили под своё представление о нём «мазепинцы». nbsp;

Однако, в двух письмах к казацкой старшине он об этом пишет. Напомним, что в письмах от 9 ноября 1708 года к старшине Прилуцкого полка и коменданту Белоцерковской крепости Пётр I Батурин упоминает. Но там, где в них упоминается Батурин, речь идёт не о массовых убийствах людей, но лишь об уничтожении крепости, о котором Пётр упоминает в порядке предупреждения. «Буде же кто дерзает сему нашему, великого государя, указу учинитися ослушен и ево, генерала нашего маеора, впустить с войском во оной не похощет, и с теми також учинено будет, как и с селящими в Батурине, которые, ослушаяся нашего, великого государя, указу, войск наших не впустили и взяты от наших войск приступом, а которые противились, те побиты, а заводчики из них кажнены» .

Как видим, в своих посланиях казакам Пётр I более подробен. Но опять же в них царь подчеркивает: убиты были те, кто сопротивлялся («которые противились»), а из пленных смерти предали зачинщиков («заводчиков») мятежа . Очевидно, что угрожать всеобщей резней государю и в голову не пришло. Но предупредить возможную измену среди верхушки казачества он был просто обязан . Ведь в глазах царя казаки были не слишком надёжными. Другое дело: местное население. И даже по переписке Петра с Шереметевым и Меншиковым видно, что отношение его к «черкасам» было заботливым и дружественным. В самом деле, а почему оно должно было быть иным, если малороссы, сохранили верность России, сразу перейдя на сторону Петра, и сражались с оккупантами всеми средствами?

Поэтому для любого добросовестного историка очевидно, что вопреки заявлениям «мазепинцев» Пётр I не собирался «геноцидить» батуринцев и приказа такого не отдавал, потому что видел в народе Украины союзника. Об этом говорят и его конкретные действия: по приказу царя жители Украины были освобождены от незаконных налогов и поборов гетмана, а при вступлении на Украину за чинимые «черкасам» обиды государь угрожал своим офицерам и солдатам смертью. К тому же известно, что многие из «изменников», кто ушёл с Мазепой к шведам, а потом вернулся обратно, не только не были казнены, но сохранили и свои должности, и поместья. В том числе такие известные полковники, как Д. Апостол, П. Полуботок и И. Галаган. Естественно, не со всеми русский царь был милостив. Но его неоднократные амнистии «изменникам» говорят о том, что в военных условиях он сделал для них, что мог. nbsp;

Впрочем, судя по последующим событиям, предупреждение оказалось излишним. Ив дальнейшем по отношению к другим городам и крепостям, в которые были направлены российские войска для организации их обороны против шведов, Пётр о Батурине более не упоминал, неоднократно констатируя, что народ Малороссии за гетманом не пошёл. Так, в письмах к Ф. М. Апраксину от 30 октября он, в частности писал: «Правда, хотя сие зело худо, однакож он [Мазепа - А. С.] не толко с совету всех, но не с пяти персонь сие зло учинил. Что услышав, здешней народ со слезами Богу жалуютца на онаго и неописанно злобствуют» . В другом письме ему же от 7 ноября царь подчёркивал: «Итако, проклятой Мазепа, кроме себя, худа никому не принес [ибо народом имени ево слышать не хотят]» .

Кстати, помимо подобной оперативной информации от имени царя Петра был подготовлен и опубликован Указ всему Малороссийскому народу,в котором царь также касался Батурина и слухов о «резне»: «...Что же приналежит о той фалшивой укоризне неприятелской, будто по указу нашему Малоросийского народа домы и пожитки попалены и разорены, и то все подлоги неприятелские, к возмущению народа Малоросийского от него вымышленные, ибо мы войскам своим Великоросийским под смертною казнию запретили Малоросийскому народу никакого разорения и обид отнюд не чинить, за что уже некоторые самоволные преступники при Почепе и смертию казнены. А ежели что малое от жилищ их или хлеба пожечь принуждены были, по крайней нужде, дабы неприятелю ко препитанию то не досталося и дабы он тем принужден был без жилища и пищи погибать, что уже и учинилося было при Стародубе, ежели б тот изменник Мазепа далее его не потягнул, о чем выше пространнее изъявлено. И то все мы, великий государь, тем, кто такой убыток претерпел, обещаем, по изгнании неприятелском из земель наших, милостию своею наградить; и чтоб тем претерпенным своим убыткам писали оные и подавали росписи...» .

Однако, в «Истории Русов» описывается массовый террор, которому подверглись сторонники Мазепы. И символом его стал «Лебедин». «Козаки, подозрѣваемые въ усердіи ихъ къ Мазепѣ, - повествует автор «Истории Русов», - по тому что они не явились въ общее собраніе для выбора новаго Гетмана, отыскиваемы были изъ домовъ ихъ и преданы различнымъ казнямъ въ мѣстечкѣ Лебединѣ, что около города Ахтырки. Казнь сія была обыкновеннаго Менщикова ремесла: колесовать, четвертовать и на колъ сажать, а самая легчайшая, почитавшалсь за игрушку, вѣшать и головы рубить. Вины ихъ изыскивались отъ признанія ихъ самихъ и тому надежнымъ средствомъ служило препохвальное тогда таинство,- пытка, … - батожьемъ, кнутомъ и шиною, т. е. разженнымъ желѣзомъ, водимымъ съ тихостію или медленностію по тѣламъ человѣческимъ, которые отъ того кипѣли, шкварились и воздымались. Прошедшій одно испытаніе, поступалъ во второе, а кто всѣхъ ихъ не выдерживалъ, таковый почитался за вѣрное виновнымъ и веденъ на казнь. Пострадало такимъ образомъ, не превозмогшихъ таковыхъ уроковъ пытки, до 900 человѣкъ» .

В свою очередь, продолжая традицию, заложенную в «Истории Русов», современный «мазепинец» С. О. Павленко пишет: ««Проявленные в военной кампании 1708 года примеры неслыханного деспотизма, жестокости — реакция самосохранения российского самодержавия, к которой не были готовы ни участники состязаний за волю Украины, ни Карл ХII. Ошеломительная тактика Петра I сохранила его власть, господство империи. Последняя оказалась более мобильной, более агрессивной, чем те, кто посягал на ее существование. Такова реальность, с которой приходится считаться, и главное, извлекать из нее соответствующие уроки» .

Литература и примечания

1. Например, Н. И. Костомаров писал об этом так: «Сам Меншиков не писал о том к царю, предоставляя сообщить ему обо всем изустно». Однако, почему А. Д. Меншиков решил утаить от всех своё наиболее успешное деяние, одновременно преследуя цель парализовать народ Малороссии вызванным через массовый террор в Батурине страхом, г-н Костомаров почему-то не объясняет. nbsp;

2. Письма и бумаги императора Петра Великого. Т.VIII. (июль-декабрь 1708 г.). — Вып. 1. — Москва-Ленинград, 1948. —С. 270.

3. Там же. - С. 274.

4. Там же. — С. 277-278.

5. Павленко С. «Тот город со всем сожгли...» Батуринская трагедия 1708 г.: факты и домыслы [Электронный ресурс] / Сергей Павленко. - Режим доступа: http://www.day.kiev.ua/192545/

6. Указ полковнику, коменданту, полковой старшине и казакам Прилуцкого полка / Письма и бумаги императора Петра Великого. - С. 290-291.

7. Указ Белоцерковского замка коменданту / Письма и бумаги императора Петра Великого. - С. 291-292.

8. Письма и бумаги императора Петра Великого. - С. 291.

9. Там же. - С. 292.

10. По тексту: «А естли же кто дерзнет сему нашему в(еликого) г(осударя) указу учинить непослушание и тех наших Великоросийских людей впустить в замок не похощет, и с теми учинено будет по тому ж, как и в Батурине с седящими, которые было ослушали нашего ц(арского) в(еличества) указу, в Батуринской замок наших Великоросийских войск не впускали, но взяты от наших войск приступом; и которые противились побиты, (а за)водчиком из них учинена смертная казнь»

11. Письма и бумаги императора Петра Великого. - С. 253.

12. Там же.- С. 285

13. Указ всему Малороссийскому народу (от 6 ноября 1708 г.) // Письма и бумаги императора Петра Великого. — С. 283.

14. Письма и бумаги императора Петра Великого. - С. 212.

15. Павленко С. Ук. соч.